Рейкьявикский синдром

Комната Клеменса была чистой и невероятно уютной. В углу монотонно горел одинокий торшер, заполняя комнату теплым светом, из-за чего на душе становилось непривычно спокойно и немного тоскливо. Все было так непохоже на жилище Маттиаса. Теплый свет, уютная мебель, стены, увешанные семейными фотографиями и неуклюжими детскими рисунками. Кровать Клеменса все еще оставалась незаправленной и казалась такой теплой, что продрогшему Маттиасу хотелось залезть в постель прямо в теплой одежде, согреваясь теплом тела сонного Клеменса, который сейчас находился на кухне, заботливо готовя завтрак. Все это было похоже на сладкий сон, который ни за что на свете не хотелось отпускать. Погрузившись в свои мысли, Маттиас разглядывал фотографии на стенах. Вот фотография светловолосой девочки, бережно обнимающей маленького растрепанного Клеменса. Девочка была настолько красива, что Маттиас не мог завороженно смотреть на нее. Она болье походила на юную богиню, чем на человека. Белокурые волосы были аккуратно заплетены в длинную косу и небрежно обрамляли ее лицо. Взгляд пронзительных голубых глаз, казалось, проникает в самые потаенные уголки твоей души, будоража все на своем пути. По коже Маттиаса пробежали мурашки. Такой же взгляд был и у Клеменса. Такой же взгляд был и у его призрака. От этих мыслей пришлось поспешно перейти к следующей фотографии. Но от всех следующих фотографий Маттиаса будто бы бросало в дрожь. Счастливые моменты, запечатленные на камеру сливались в один тоскливый взгляд, изображенный почти на каждой фотографии. Вот стоит молодая семья, на руках Клеменса маленький ребенок, губы его радостно улыбаются, но в глазах можно прочесть тоску, причиняющую боль любому, кто в них посмотрит. Что-то тяготит душу этого человека уже долгие годы. Вдруг Маттиас услышал легкие, словно поступь кошки шаги откуда-то из коридора, и уже через несколько секунд на пороге показалась их хозяйка. Маленькая, не больше двух лет девочка в серой пижаме стояла напротив него, с любопытством и стеснением улыбаясь Маттиасу. Это чудо с огромными заспанными глазами и растрепанными золотистыми волосами застало парня врасплох, и сейчас они оба неотрывно смотрели друг на друга. - Привет! - первой прервала тишину девочка, подбегая к опешившему Маттиасу и крепко обнимая того за ногу. Тот сразу понял намек и поднял малышку на руки, тепло улыбнувшись ей. Смотря на этого ребенка, нельзя было не улыбнуться. Кажется, в семье Клеменса все были такими. - Как тебя зовут? - с серьезным видом спросила малышка. - Я Маттиас. Друг твоего папы. - Папы? В этот момент в комнату вошел суетливый Клеменс и, увидев такую греющую душу картину, не смог сдержать улыбку. - Вы уже познакомились? Валькирья, ты показала Маттиасу, сколько тебе годиков? - парень подошел к ним ближе, бережно беря за ручку малышку. Со стороны могло показаться, что эти трое были самой счастливой семьей. - Клеменс, а где папа? Это его друг. - еще не очень разборчиво проговорила Валькирья. Клеменс многозначительно посмотрел на Маттиаса. - У нас нет папы. Кирья - моя племянница. - Кстати, мне столько годиков - держась одной рукой за Маттиаса, Валькирья с видом самого серьезного в мире человека показывает парням два пальчика. - Я хочу кушать. Через несколько минут все трое уже сидели за кухонным столом и завтракали. Валькирья решила остаться на коленях Маттиаса, и поэтому честь кормить малышку выпала именно ему, но это было не так уж и сложно, ведь девочка может есть самостоятельно, успевай только слюнки утирать. Клеменс же был рад такому стечению обстоятельств, как ребенок в Рождество. - Ты ей очень понравился. Обычно Кирья не идет к незнакомцам. - Не знаю, что дети находят во мне, если честно. - Дети всегда чувствуют хороших людей и идут именно к ним. Никогда не ошибаются. - Ну, видимо, я хороший - улыбнулся Маттиас. - Кстати, я принес тебе кое-что - парень достал из кармана сложенный в несколько раз листок и протянул его Клеменсу. Тот с любопытством поспешил развернуть его. На толстой белой бумаге серым карандашом искусно изображено лицо Клеменса. Каждая черта была на своем месте и передавала эмоции с невероятной достоверностью. Выверенные штрихи, идеально расположенные тени и соблюденные пропорции создавали точную копию утонченного лица светловолосого парня, будто бы это была фотография. - Черт, не думал, что я такой красивый! - засмеялся Клеменс, разглядывая каждую изображенную черточку. - Ты настоящий мастер, Маттиас. Спасибо тебе, я обязательно повешу его на стену - не сдерживая своего восторга, Клеменс касается губами белой щеки Маттиаса, оставляя на ней легкий и теплый поцелуй, отчего на лице обоих парней появился легкий румянец. Кирья на коленях Маттиаса счастливо улыбалась, сама не понимая чему. Маттиас нашел свое место в воспоминаниях Клеменса. Нашел свое место в его сердце.