***
Госпитализация. Первое, что он услышал, когда его просветили медицинским сканером. И то, что Ричард опасался больше всего — подтвердилось. Перелом руки и ноги. — Хорошо, что ты омега. Альфа от таких повреждений отключился бы, — прокомментировал врач, придерживая Ричарда на каталке во время поворотов. Дурацкая ситуация. Его избили за то, что он омега, а теперь оказалось, что будь он альфой, было бы ещё хуже. Нелепее нельзя. Но самое худшее, как оказалось, еще впереди. Жопа, конечно, что его положили в больницу, да еще с двумя переломами, однако и рядом не стояло с тем, что после показания Ричарда попросили дать контакты родных. Родители. Он совсем о них не вспомнил! Да они всех на уши поднимут! Не говоря уж о старшем брате и Гэвине. Номера родителей всё же пришлось дать, но Ричард сразу сказал, что скорее всего, они не смогут взять трубку из-за работы. И верно, дозвониться копы не смогли, включался автоответчик. А вот до старшего брата дозвониться смогли.***
— Слушай, уже мозг кипит, — простонал с отчаянием Гэвин, разваливаясь на столе. — Давай перерыв, а?.. — Ладно, хрен с тобой, — согласился Коул и пошёл налить им обоим по стакану лимонада. Он знал, что рассказывал Гэвину, но вот разжевать и вложить информацию в тупую голову — та ещё работёнка. Пожалуй, передышка им обоим не помешала бы. Однако, едва он принёс в комнату охлаждающий напиток, как ему позвонили. От того, что он услышал, кровь отлила от лица, а ноги подкосились. Он рухнул на кровать. — В чем дело? — тут же спросил Гэвин, как только вызов завершился. Вид друга откровенно его пугал. И первое же, что пришло в голову — что-то случилось с родными. — Эй, Коул! — встряхнул Рид. — Не молчи, блять, в чем дело?! — Ричи… в больнице, — голос треснул. В своей жизни Ричард ввязывался в бессчётное множество драк, но те ещё никогда не заканчивались серьёзными увечьями, и тем более больницей. — Его избили какие-то три дегенерата. Два перелома. Первое, что пришло — отрицание. Головой Гэвин все понимал, все слышал и принимал, как есть, но сердце отказывалось верить. Не мог Ричард попасть в больницу с переломами. Он ведь сильный омежка, не по зубам никаким соплякам-альфам… За отрицанием шла злость, которая в считанные секунды переросла в гнев. Внутренний зверь Гэвина зарычал и забился в цепи, жаждя расплаты. Ни один из виновных не уйдет безнаказанным, они получат по заслугам. Сколько переломов? Два? Будет столько же — в тех же местах. А за гневом рациональное взрослое мышление. Эмоции — плохой спутник. Натворить дел можно так, что и не разгребешь. Пусть ублюдков судит закон. А его маленькому омежке требовалась сильная рука, ласка и внимание. И прямо сейчас он был нужен ему. Очень сильно нужен. Подорвавшись с места, Гэвин потянул за собой Коула, который, видимо, все еще находился в прострации, на стадии шока и отрицания. — Стой, Гэвин, — притормозил тот, опомнившись. — Ричи нужны вещи. Сейчас, надо собрать. Коул пошёл в комнату Ричарда и там его охватила злоба. Какую силу нужно было прикладывать, чтобы нанести два перелома? Какими животными надо быть, чтобы втроём избить омегу и оставить на асфальте? Он должен узнать, кто эти подонки и устроить малолетним отморозкам головомойку! Взяв самое необходимое, Коул закрыл дом и сел на байк Гэвина. Вот что сейчас было очень кстати.***
Вколотое обезболивающее принесло невероятное облегчение. Но уныние, глядя на загипсованную руку и ногу, росло с каждой минутой, едва не доходя до отчаяния. Он за всю свою жизнь максимум вывих руки получал! Никогда не доходило до перелома в драках! Если и был у него перелом, то в раннем детстве, из-за своего же косяка — неудачно скрутил сальто на постели родителей, дурачась с Коулом. Но вот так… Одно радовало, помимо переломов — никаких больше осложнений. Ему удалось, лежа в позе эмбриона, защитить и печень, и ребра, и голову, и даже почки. Ну и тело теперь будут украшать страшные синяки. Он не видел себя в зеркале. Пульс в гематомах позволял оценить и масштаб, и расположение. Себя нужно было морально готовить к тому, что прискачет Коул, а после сочувствия сразу начнёт разбираться с копами. Лучшее, что умеет — разобраться в передряге и помочь наказать виноватых. А ведь брат, скорее всего, расскажет всё и Гэвину. Какова будет его реакция на этот пиздец — Ричи предсказать не мог. Они по-любому лежат в диапазоне желания от «сесть тут и не уходить» до «найти уродов и головы поотрывать». А там ещё и родители подключатся… Погрузившись в тяжелые мысли, омега не сразу услышал приход вполне ожидаемого гостя… гостей. Повернув голову на звук открывающийся дверь в палату, Ричард с удивлением уставился на своего альфу, который зашел вперед брата. И оба, ошалелые, увидев, в каком состоянии Ричард, тут же остолбенели. Одно дело узнать. Другое — увидеть своими глазами. Слабый, замученный, с кровоподтёками на теле, рука и нога в гипсе. Тяжёлое свистящее дыхание… — Ричи, — Коул к кровати подошёл первым. Спрашивать как он — глупо, и так всё понятно. — Тебе очень больно? — Мне укол сделали, всё почти нормально. Только очень много синяков и два перелома. Ничего важного не повредил. Слушая его прогнозы, Коул не сдержал тяжелого вздоха. В груди от одного лишь вида все болезненно сжималось. Так хотелось приласкать и утешить младшенького, но… сейчас ему требовалось собраться. Склонившись над больным, он осторожно поцеловал того в лоб. — Гэвин, я пошёл разбираться с полицией, а ты останься тут, — Коул хотел попросить, но вышел приказ. Однако Рид ничего против не имел повелительного тона. Более того, он его еле уловил. Ясное дело, что и не ушел бы никуда. Взгляд был прикован к своему омеге в постели, что находился в ужасном состоянии. Сложнее оказалось подойти. Только благодаря Коулу, что подтолкнул, выходя из палаты, он и двинулся вперёд, после чего рухнул на колени. Прямо возле постели Ричарда. — Эй, Гэвс, ты чего? — здоровой рукой омега погладил того по голове, ощущая под пальцами густые волосы. Видеть его таким взволнованным… не хотелось. Он желал увидеть улыбку, почувствовать теплые объятья. — Я буду в порядке, — пообещал, милосердно умалчивая, что на это уйдёт время. — Да я знаю… — убито ответил тот, сидя с понуренной головой, не смея поднимать глаза. При взгляде на увечья омеги, сердце кровью обливалось. — Но как представлю, что ты пережил… — сглотнув подступивший ком к горлу, альфа сжал руки в кулаки до боли. Отрезвляло и помогало сдерживать злость. — Убить хочется тех, кто тебя… так. — Коул разберётся. Он всегда это делает. С меня сняли побои, так что им впаяют срок. Уверен, Коул уже строчит заявление, — на губах появилась слабая мстительная улыбка. Ричард был уверен в своём брате, с его умением добиваться нужного исхода, нужно было идти учиться в адвокатуру, а не на инженера. Чтобы отогнать от себя мрачные мысли, омега попросил, старясь не выдать жалобы в голосе: — Поцелуй меня, — и всё-таки совершил прокол. Твердости не хватило, просящие нотки проскользнули. Внутренний зверь альфы тихо заскулил от жалости и моральной боли. Тело же само двинулось вперёд. Гэвин поднялся на ноги, пересел на край постели и очень ласково трепетно коснулся губ Ричарда. Здоровая рука обхватила его, обнимая. Вторая покоилась на постели. От альфы веяло теплом. Таким нужным в прохладной больнице. Согревалось не только тело, но и душа. — Рад, что ты сейчас со мной. Мне одиноко тут. — Как же иначе? — слабо и совсем невесело улыбнулся альфа, погладив нежно по скуле и щеке омежку. Мысленно он благодарил небеса за то, что слишком серьезно Ричи не пострадал, и его лицо осталось нетронутым. Вот уж на что бы он без слез не взглянул, так это увечья на лице. Точно бы сорвался, как только обласкал бы своего маленького, и открутил головы самоубийцам. — Я буду рядом теперь все время, пока ты сам меня не начнёшь прогонять. И… скажи мне, пожалуйста, как так все это случилось? — Да как… Я ведь в школе всегда говорил, что альфа. А тут лаборатория крови приехала анализы брать. Ну, они и спалили меня перед всем классом. — Ричард подумал, что стоит рассказывать именно с того момента, когда всё пошло по пизде. — Меня несколько дней доставали. Если бы не друзья, вообще бы свихнулся. А потом эти дебилы, видимо, решили отловить меня, пока я один. Мы передрались. Обычно я выходил без серьезных увечий, а тут… Наверное, расслабился. В какой-то момент я начал выдыхаться и они меня свалили. Начали пинать. И вот я здесь. — Блять! — смачно выругался альфа. Будь он на улице, не удержался бы и сплюнул себе под ноги. В рассказе Ричарда две вещи стали давить на него, заставляя чувствовать себя виноватым. Первое, он не знал о проблемах своего омеги, застряв в учебе. Второе, отчасти стал понимать, что дело именно в нем. Он стал слабостью Ричарда. — Ну да, — Ричард согласился с таким комментарием. — Расслабился и получил за это. И надо было другой одеколон брать, — осознал ещё одну свою ошибку. — Они унюхали твой запах на мне. С учётом того, что я на рожу выгляжу, как альфа, но попахиваю омегой и другим альфой — получилась просто картина маслом. Давненько меня уродом не называли. Прям своё детство вспоминается. Были похожие эпизоды. С каждой услышанной фразой гнев внутри Рида рос, как снежный ком. Одно плохо —выплеснуть не на кого было. Уж не на своего омегу, Боже упаси! А вот если бы рядом паслись те самые ублюдки… ох бы отыгрался альфа на них. Красочное воображение совсем немного, но успокоило. Однако, он привлек внимание Ричард, когда стал тихо рычать, а глаза застелила пелена гнева. — Гэвин, тише, — Ричард взял за руку альфу, заходящегося от злости. Она сейчас никому не нужна. — Кстати, пока я тут, не вздумай забить болт на свою учёбу, — омега был строг, насколько мог в таком положении. — Ты мне на каникулах нужен целиком, а не думающий об экзаменах, и бегающий по пересдачам. Понял меня? В момент этих наставлений он как никогда напоминал своего старшего брата, из-за своей строгости в отношении к учёбе. Благодаря этому и привел окончательно в чувства заходящегося альфу. Тот даже испытал небольшой стыд за свою несдержанность, вымученно улыбнувшись, и чуть сильнее сжал здоровую руку Ричарда, немного поцарапанную на ребре ладони. Поднеся ее к губам, он осторожно стал осыпать поцелуями царапины. — Прости, малыш. От нежных поцелуев всё скрутило внутри. Хотелось большего… Но теперь уже Ричарду пришлось сдерживать себя. Он не в том состоянии. Ни о каком «большем» и речи быть не может. В палату неожиданно вошёл Коул, немного нервничая. — Так, Гэвин, родители в курсе, что Ричи в больнице, и они едут сюда. Если в ваши планы пока не входит громоподобное знакомство, тебе придётся уйти в ближайшие десять минут. Уходить Рид не собирался. И знание того, что родители сюда прибудут — не пугала. Не в этом случае. Но все-таки, он не мог решать самостоятельно. Готов ли его омежка к тому, что в таком месте пройдет их знакомство? Этот вопрос читался в глазах Рида, когда он смотрел на Ричарда, так и не отпустив его руки. А тот был… не готов. На родителей и без того рухнет его раненый видок. В таком состоянии говорить, что Гэвин его альфа — нерезонно. Отец будет орать. А выяснять отношения в больнице не хотелось совершенно. — Гэвин, прости. Я не хочу, чтобы отец начал разборки, да ещё с тобой. Я к ним морально не готов. Сказать «уйди», язык не поворачивался. Альфу вообще хотелось оставить рядом. Но знакомиться тут — караул. — Все хорошо, — успокаивающе ответил тот и обхватил осторожно за затылок, касаясь лба омеги своим. — Будет еще повод. Телефон держи рядом, и когда нужно будет — позвони, я вернусь, — пообещал напоследок Гэвин и, подарив прощальный поцелуй, поднялся. — Угу, — чуть не плача, Ричи кивнул, отпуская. Без Гэвина он лишался важного — тепла, поддержки. Мерзкое чувство. А может, он просто бесконечный трус, который боится принять на себя удар и взять ответственность? Остался лишь тонкий шлейф запаха. Запаха его альфы, который ушел… которого он сам прогнал! И на его место опустился Коул, понимающе улыбнувшись и потрепав по волосам. — Все хорошо, Ричи. Он ведь вернется. А то, что ушел сейчас, когда еще у вас есть время, ну, я могу его понять. Чем дольше тянешь время, тем сильнее не хочется отпускать. И да, я слышал, что ты говорил ему насчет учебы. Не волнуйся, я с него глаз не спущу. — Спасибо, Коул… — Ричард выражал благодарность за всё — за готовность заниматься с Гэвином, за поддержку, и за присутствие рядом. — Кстати, братишка, а как у тебя самого с личной жизнью? Я совсем увлёкся своей и постыдно не интересовался. А надо бы, — с хитринкой в голосе спросил. — Да неужели вы соизволили поинтересоваться? — в шутку упрекнул его старший, хитро улыбаясь. И решил признаться, раз уж разговор зашел. — У меня с личной жизнью все хорошо. У меня есть омега, встречаемся уже три месяца. И да, ты ее знаешь, ведь до недавного времени она была просто моим другом. Не таким, как Гэвин, но близко. — Алиса, что ли?! — охренел Ричард, громко воскликнув. — Ты серьёзно?! Как ты умудрился в неё втрескаться? — но одного он не мог не признать. — Хотя, она волшебница, потому что ей удавалось заставлять тебя учиться. — О да, — улыбнулся Коул, да так тепло, что сомнений никаких не осталось — точно влюблен. — А ты посмотри, какие романтичные она мне смс-ки пишет. Не без удивления, Ричард взял телефон, с позволения брата, тот открыл ему диалог их и… сколько гнева, приказа и мата было написано! Конечно, и ласковые слова, наполненные заботой, были, но… первого больше. — Охуеть. Да она тебя в ежовых рукавицах держит! Омега не понимал, как можно любить того, кто постоянно полощет тебя матом? Это казалось нихрена не нормальным. — Или тебе именно так нравится, что она держит тебя во власти? Там типа раб и госпожа, да? Потому что иначе я не понимаю. Коул понял, почему так отреагировал младшенький. Это вполне естественная реакция у всех… нормальных. И романтичных натур, у которых все на «уси-пуси». В его же с Алисой случае все более… реалистично. Не как в романтичных книгах о первой любви, преодолений трудностей и в итоге обретения счастья — нет. Все началось спонтанно. Характер изначально у девушки был не сахар, как и у него самого, но они умели друг друга дополнять. К тому же Алисы было одно очень хорошее качество, за которое и цеплялся Коул, после чего втрескался в нее, даже не помня толком, как так получилось — верность. Обращалась иной раз в приказной форме? Так потому что Коул ее нихрена не слушал, и сам это понимал. Покрывала матами? Тоже виноват сам, учудил, не подумал, поставил в приоритет нечто другое. Угрозы — аналогичная ситуация. Если Коул не чудит, если внимание к ней проявляет, она ласкова и всегда понимающе относится ко всему. — Ничего ты еще не понимаешь, мелкий, — Коул потрепал омегу по волосам. — Это называется — любовь. И уж тебе ли не знать, каким невыносимым я могу быть. Так что все ЭТО, — особенно выделил, — вполне заслужено. — А, ну, если ты заслужил, чтобы тебя крыли хуями, тогда соглашусь — всё правильно.Хотя, я не могу знать как ты ведёшь себя рядом с ней, не могу судить. Но если вы два неисправимых колючих кактуса, тогда я за вас рад. Улыбка сошла с лиц обоих, когда дверь открылась и в палату вошли родители. — Какой кошмар! Ричи, мой малыш, — Коннор сел на кровати, прижимаясь губами ко лбу сына. Его заметно трясло, состояние было близко к истерике, и слезы еле сдерживал. Коул вовремя поднялся, уступая место родителю, и молча смотрел на то, как тот тихо что-то шептал брату, ласково гладя по лицу, по руке, и уже не скрывал того, что плачет. Отец, подойдя ближе к старшему сыну, смотрел на младшего с мрачностью. С виду могло показаться, что он лишь недоволен тем, в какой заднице оказался Ричард, но на деле он очень сильно переживал и просто скрывал истинные эмоции. Коул тихо заговорил, сообщая отцу важное: — Заявление на ублюдков я уже подал. За нападение, в составе и тяжёлые травмы, им светит посидеть, а их дебильным родителям придётся раскошелиться за лечение. Хорошо, что Ричи ничего не отбили. Ушибы заживут. Только теперь экзамены ему придётся через тесты сдавать, и в школе кому-то из вас придётся написать прошение. — С последним — не велика беда, — сообщил Хэнк, внимательно слушавший сына. Он и дал ему одним красноречивым взглядом начать докладывать, будто у своего подчиненного расспрашивал о важных сведениях. А после похвалил, похлопав по плечу за хорошо проделанную работу. — Ты молодец. Коул сухо кивнул. И рад бы сказать, что у него не в первый раз разборки за драки младшего, поэтому опыт есть. Но сказать — значило бы сдать Ричарда, чего тот ему не простит. Родители до сих пор не в курсе, что долгое время омега постоянно дрался со всеми обидчиками в школе. Может, они подозревали, но не знали доподлинно. У них было много общих секретов, которых знать родителям не стоило. Довольно скоро альфам пришлось успокаивать своих омег. Коннор все продолжал говорить о случившемся, жалея своего бедного маленького мальчика, лил слезы и корил себя из-за невнимательности. А Ричард не мог оставаться спокойным, когда родитель так убивался, да и омежьи повадки давали о себе знать — расчувствовался и позорно заплакал, уткнувшись лбом в плечо о-папе. Хэнк быстро притянул Коннора к себе, шепча ласковые успокаивающие слова и крепко обнимая — переживать тому не стоило, повышенного стресса и на работе хватало. А Ричарда сел успокаивать Коул. Однако, он понимал, что гораздо легче братишке было бы, будь сейчас на его месте Гэвин. Заставить себя успокоиться было ужасно трудно. Ричарду пришлось приложить много усилий. Всегда ведь воспитывал себя альфой. Родители не должны видеть его слабость. А то, что сейчас он принял себя омегой — никак не давало ему право раскисать. Сила воли должна быть всегда, вне зависимости от природы. — Папа, я буду в порядке, — заверил он. — Ты только не расстраивайся так, а то без слёз не взглянешь. Приглядишь за ним? — вопрос уже адресовал отцу. — Конечно, ангелочек, — обращаясь к младшему сыну, голос отца потеплел. Какое-то время всё семейство ещё поболтало в палате, насколько можно было. Из-за работы они виделись все реже. Да и сам Ричард, постоянно бегая к Гэвину, видел родителей реже, чем надо бы. Коннор относился с пониманием, которое и озвучил. Сейчас как раз тот возраст, когда хочется пропадать на улице и общаться с друзьями. А Хэнк и не заподозрил ничего… «такого». Зато братья прекрасно услышали намёк при слове «друзья». В данном случае подразумевался только один, ставший для Ричарда особенным, пусть тот и скрывал. От чего снова стало неловко и захотелось как можно скорее перевести тему. Не то время и место, чтобы признаваться. И пусть, как теперь понимал Ричард, о-папа уже знает, просто дает возможность самому признаться, все равно это сделать непросто. К тому же… безумно хотелось видеть своего мужчину! Они расстались около двух часов назад, а Ричард уже хотел увидеться, обнять и уткнуться носом в шею, вдыхая любимый запах. Но поймал себя на том, что это эгоистично. Альфе нужно прийти в себя, переварить то, что сегодня случилось. А если омега позовёт его снова, то опять всё нахлынет. Ричард не мог поступить с ним так чудовищно. Не мог. Тем более, ему нужно разбираться со своей учёбой. А омеге следовало отдохнуть. Тяжелый день его вымотал, и морально, и физически.