1.1
23 мая 2019 г. в 01:12
— Да, естественно, я стараюсь как можно больше внимания уделять ему. Нет, не всегда удаётся, к сожалению, мне приходится часто разъезжать по дальним командировкам на длительные сроки, но при первой же возможности всё своё свободное время я пытаюсь проводить с ним. Никаких сомнений на этот счёт у вас не должно возникнуть, мистер Донован, поверьте мне, — её выразительный голос звучал мелодичным тембром с лёгкой хрипотцой и певуче разносился по всей просторной комнате.
Стив, как обычно, мышью притаился за дверью гостиной и подслушивал который уже по счёту за последние полгода бессмысленный телефонный разговор Сары со школьным психологом на одну и ту же избитую тему: неугомонный задира Роджерс вновь первым ввязался в неравную по силе драку и получил за это по самое не хочу. На другом конце линии тому самому странному и чудаковатому на вид псевдомозгоправу, умело строящему из себя чуткого и отзывчивого педагога, явно было параллельно на любого проблемного подростка, нуждающегося в срочной помощи и поддержке взрослого человека. И Стив не раз в этом убеждался. К примеру, однажды он своими же глазами увидел, насколько наплевательски тот повёл себя по отношению к пятнадцатилетней девочке, к которой нагло пристали парни и, задев её по заднице, громко обозвали шлюхой чуть ли ни на весь переполненный учащимися коридор. Мужчина с трудом разогнал толпу бесстыжих подростков и отвёл оскорбленную школьницу к себе, в личный кабинет, чтобы поговорить с ней и успокоить. Но и минуты не прошло, как вдруг, по его словам, всё уладилось, и беспокоиться стало больше не о чем.
Вероятно, улеглось всё для него, но не для той бедной девочки, находящейся на грани нервного срыва. Было весьма непредусмотрительно отпускать её с уроков в таком опасном, подавленном состоянии. Но кого это заботило? Всего лишь каких-то несколько предупреждающих звонков со школы домой, и в итоге — меньше головной боли и никаких нежданных приключений на его неповоротливую пятую точку. «Мы ведь ранее осведомляли родителей, а значит, вся ответственность теперь на их плечах». Впрочем, дело заключалось не только в одном горе-психологе.
Наступая себе на горло, Роджерс, как и немногие другие ребята, непонятно кем и по каким критериям избранные быть изгоями до конца выпускного года, вынужденно изо дня в день плёлся в учебное заведение, не предприняв попытки хотя бы раз схулиганить и вместе с остальными из группы незаметно ускользнуть с уроков. Что, если не совесть и идеальное воспитание не позволяли ему поступить иначе и нарушить одно ничего не значащее правило? «Да один чёрт знает, что творится в голове у этого парня», как с уверенностью заявит Питер Паркер, нарочито закатив глаза. Оставаясь единственным в классе, кто не сбежал с занятий, он одним своим присутствием сдавал других, провинившихся в побеге, а после на заднем дворе получал от них за это сполна.
Принимая всё близко к сердцу, он ни разу не пропустил мимо ушей ни одного колкого замечания за редкие опоздания. Ни одного унизительного упрёка в свой адрес ровным счётом ни за что со стороны здоровенного в размерах командира из главной школьной команды по лакроссу. Ни одной оплеухи от него за ответную взбучку, в ходе разгоревшихся потасовок всё чаще зарабатывая на своём исхудалом теле новые багровые кровоподтёки. Что-что, а в драки он влезал грудью вперёд, напролом и с закрытыми глазами, лишь бы для него нашёлся явственный повод заступиться за мать, о которой распускали нелестные слухи, и себя самого, только при таких обстоятельствах не чувствуя себя слабым и ограниченным заморышем.
Его задевали — он поддавался. «Ты бы побежал ещё с лозунгом в руках «Слабоумие и отвага — вот моё жизненное кредо!» — на сей раз сыронизирует Паркер. Прозвучало бы смешно, если бы дела не обстояли так грустно.
И ни одна гнусная издёвка или насмешка, калечащая и так ранимую, детскую душу и загубленную мальчишескую самооценку, не обошла стороной мнительного шестнадцатилетнего подростка. Стив привык всегда отвечать за себя один и только один, не опираясь на чью-либо взаимовыручку. Возможно, в этом и заключалась его беда: сторониться тех, кто мог бы подставить своё крепкое товарищеское плечо.
— Хорошо, я непременно учту все ваши замечания по поводу него и займусь им. Спасибо, и вам удачи и всего хорошего.
Но всё было понапрасну: она равнодушно, заученным текстом в очередной раз соврала ему и с чувством выполненного долга положила трубку. Искусная лгунья. Она ничего не учтёт и не примет должного во внимание, как всегда с минуты на минуту покинет квартиру по своим делам, только уже не по рабочим, а личным. Такие молодые, видные и разведённые одинокие женщины, как Сара Роджерс не будут целыми днями нянчиться с повзрослевшими сыновьями. Не станут сидеть на месте и ждать своего звёздного часа. Не упустят из виду потенциального нового жениха, так часто сыплющегося комплиментами и подарками, и ежедневно подъезжающего за ними после работы. А уж как там завертится дальше, и чем всё обернётся — неизвестно, главное испытать удачу и вовремя взять быка за рога.
Услышав приближающееся постукивание каблуков, Стив на носочках отступил назад на несколько шагов, создав видимость, будто только сейчас возвратился домой и остановился в прихожей, в ту же минуту приступив разуваться.
— Малыш, с тобой всё в порядке? Ты только сейчас вернулся? — Сара объявилась перед сыном в строгом вечернем платье с декольте и поблёскивающим в руках серебристым клатчем. Роджерс в который раз был поражен её элегантностью и женским очарованием, но держался при ней всегда скупо и немногословно. Показывать свои истинные эмоции он дико стеснялся, да и не умел толком выражать их вслух. После смерти родного отца в Стиве, независимо от него, выработался некий комплекс и боязнь нечаянно выставить себя чувственным и сентиментальным, высказав человеку нечто нежное и приятное прямо, с чёткостью и без запинки. Даже самому близкому.
— Мам, прошу, только не называй меня малышом. Со мной всё хорошо, — Стив смутился и ладонью прикрыл рассечённую в кровь бровь, ненароком взглянув в собственное отражение в зеркале, прибитом к стене. До безобразия постыдное зрелище предстало перед ним: бледное, худощавое, болезненное… жаль, пробить его кулаком было нельзя, чтоб глазам больно не было лицезреть такое убожество.
— Только что звонил мистер Донован и сообщил мне, что у тебя далеко не всё в порядке. Ну-ка повернись, покажи мне своё лицо.
— Нет, не надо, мам…
— Нет, надо! Боже… — Сара принялась внимательно осматривать свежую ранку, только недавно переставшую кровоточить. Стив убрал с себя её тоненькие кисти рук и отпрянул от неё спиной к стене, взявшись дёргано заправлять за ухо вечно выпадающую на лоб светлую прядь. — Да кто это так с тобой, малыш?
— Прошу, перестань. Я давно уже не малыш, и сам могу за себя постоять. Так что, это всё пустяки. Тот, кто меня пытался обидеть, не остался без ответа. Всё хорошо, мам, правда. Тебе не о чем беспокоиться, — с настойчивостью убеждал её Стив.
— Мой милый, какой ты у меня храбрый и самостоятельный! — Сара принялась изящными пальцами рук поглаживать его костлявые плечи, надеясь встретиться своим ободряющим взглядом с его опущенными вниз светло-голубыми глазами. — Прям весь в отца, упокой Господь его душу... Ну, раз мы почти всё уяснили…
— Да, ты запросто можешь не затягивать со мной и встретиться с Эдвардом. Он ждёт тебя внизу.
— Уже, правда? Так скоро… — услышав имя своего нового ухажёра, миссис Роджерс сразу же будто забыла обо всех проблемах на свете, в том числе и неприятностях сына, и покружилась перед ним, блистая в чёрном симметричном платье, ожидая восторженные восхваления в её адрес. — Как я выгляжу, сынок?
— Прекрасно, мам. Ты всегда выглядишь прекрасно, — на повторе пробубнил Стив, мизинцем дотрагиваясь до зудящей кожицы на рассечённой брови.
— Мой мальчик, надеюсь, ты не льстишь мне? Ладно, мне пора. Аптечка вон там, на самом верху шкафчика на кухне. Там же, в холодильнике, готовый обед, тебе стоит его просто разогреть.
— Я всё знаю, тебе бы поторопиться.
— Ну всё тогда, мне пора. Ближе к вечеру я буду уже дома, и мы поговорим с тобой обо всём, о чём ты только захочешь, — Сара лучезарно улыбнулась сыну во все тридцать два зуба и встретила в ответ почти такую же улыбку, только силком натянутую и вымученную. — Понял меня?
— Да, конечно, мам, поговорим. Пока, мам.
— Пока, мой дорогой! Скоро я буду дома, не скучай без меня, — Сара приобняла его за выпирающие через рубаху хрупкие плечи и вскоре вышла за дверь, которая тут же за ней закрылась на замок.
Обещанный разговор по душам так и не состоялся. Изрядно выпившая Сара навеселе вернулась где-то к четвёртому часу утра, когда Стив так и не смог уснуть в своей скромной комнатушке от ноющей боли в задетых от пинков рёбрах. Тот верзила из параллельного класса — капитан команды по лакроссу — не ограничился одним лишь ударом по лицу и рассечённой бровью. И пока миссис Роджерс, пребывая в наилучшем настроении, не удосужилась заглянуть к сыну и проверить, дома ли он вообще, Стив изнывал от одной только мысли о том, что сегодня в школе всё может повториться заново. И деваться ему было некуда.