***
Дрогон… Он умер. Он умер ужасно, он умер глупо, он умер нелепо, а Дейенерис не смогла его защитить. Как и других. Она должна была всех их защитить, но не смогла. Она довела себя до безнадежного горя, из которого просачивался глубокими, ядовитыми ранами гнев. Он беспрерывно рос и затаивался где-то на краю её души и реальности, находясь на грани смертельного взрыва. Дейенерис никогда не показывала своей душевной боли, но теперь было нечего скрывать. Та самая сильная королева, которая никогда не позволяла себе быть слабой, погибла изнутри. Гнев, вскормленный горем, — очень сильное, но такое страшное чувство. Даарио сразу нашел ее. Он бежал к ней со всех ног, но при этом не знал, как рассказать ей обо всем, что услышал. Дени и без того было тяжело. А как она воспримет это, Даарио вовсе не мог представить. — Дейенерис?.. — в пол голоса позвал Даарио. Но она не отвечала. Взгляд Даарио прошелся по распущенным растрепанным волосам и зацепился взглядом за подол её чёрного траурного платья. Неподвижно сидя к нему спиной, она устало смотрела в бескрайнее голубое небо и не обращала внимания на мужчину. Она не слышала его и ничего не чувствовала. — Дейенерис… — громче сказал Даарио, подступая к ней ближе. — Мне нужно поговорить с тобой. Ты должна кое о чем знать… — О чём?.. — Дени вдруг отозвалась хрипловатым голосом, не поворачиваясь к нему. — Ты в опасности, — нерешительно произнес Даарио. — Я услышал очень странный разговор жрицы и Феликса. Мне кажется, они строят против тебя заговор. — Тебе кажется? То есть ты не уверен? — Да… Но им больше нельзя верить. Они говорили о тебе и о какой-то расплате. Мы должны их вовремя остановить, пока ничего не случилось. Дейенерис, позволь мне их арестовать. Королева снова не отвечала, но Даарио терпеливо ждал. Лишь бы не сорвалась, думал он, лишь бы не сорвалась. — Я подумаю над этим. Если это всё, оставь меня. У Даарио пропал дар речи. Ей было все равно? Но как же так? Они предатели — неужели Дейенерис этого не понимала и не видела? — Подумаешь?.. Подумаешь о чём, Дейенерис? Открой глаза, рядом с тобой предатели! Ты хочешь, чтобы всё снова повторилось? Даарио сразу пожалел о своих необдуманных словах. Тем не менее, они были правдивы. Он хотел предостеречь, спасти Дейенерис от того, что ее погубило в Вестеросе. Но она будто ослепла, не замечая очевидного. Она будто не желала принимать правду, не желала даже слушать. А Даарио говорил напрямую, потому что иначе не умел. Он не скрывал свои чувства, какими бы они не были, потому что не видел в этом смысла. Он не прятался за лживой почтительностью и делал, что считал нужным. А что, если так было правильнее всего? Дейенерис медленно повернулась к Даарио. Он увидел её полуживое бледное лицо и красные, опухшие, пропитанные болью глаза. Взгляд Дени не мог полностью выразить всё то, что творилось у неё внутри, но выдержать его было очень трудно. — Да что ты знаешь о том, что было? — Дени встала и неторопливо начала подходить к Даарио. Ее голос дрожал, а из глаз текли слезы. — Что ты знаешь о том, когда ты лишаешься всего одним за другим и ничего не можешь с этим сделать? Что ты знаешь о том, когда те, которым ты доверяешь, предают тебя, пытаются уничтожить и отбирают всё, что тебе дорого? Ты ничего об этом не знаешь и никогда не поймешь! — Я тоже родился в этом мире! — вспыхнул словно огонь Даарио. — И ты думаешь, я не понимаю тебя? Ярость тяжелой волной накатила на мужчину, он был готов сказать ужасные слова, но вовремя осознал, что за Дейенерис говорит совсем не здравый смысл, а вся та ужасная боль, что накопилась в ней. — Ты права, — мягко сказал Даарио. — Я ничего об этом не знаю. Но прошу тебя, Дени, выслушай меня… — Ты всегда недолюбливал Феликса и Лииру и хорошо это показывал. Может, ты просто пытаешься их оболгать? Может, они мешают тебе быть моим единственным доверенным советником, и ты решил их убрать? — Что?.. — Даарио был поражен её словами. — О чём ты таком говоришь? Разве я когда-либо предавал твое доверие? Разве я когда-нибудь позволял тебе усомниться во мне? Я был верен тебе и всегда буду. Но ты не хочешь слушать меня. Ты слышишь лишь лай этих псов и ничего другого! Ты изменилась, Дейенерис. Стала холодной, жестокой, беспощадной. Это не ты. Та королева не стала бы марионеткой в руках своих советников и следовала бы только своим мыслям… Дейенерис долго безмолвно смотрела на Даарио. Он думал, что наконец-то открыл ей на всё глаза. Думал, что сейчас вернется та, которую он всегда знал. — Что ж… — внезапно сухо сказала она. — Не нравится служить такой королеве… Тогда уходи. Уйти? Даарио не мог поверить своим ушам. Она прогнала его? Она просто сказала — «уходи»? Мужчина почувствовал как в один миг разбилось его сердце. Он замер, не зная, что делать и что говорить. — Уходи, Даарио Нахарис, — приказала Дени, чувствуя, как горячие слезы потекли по щекам. — Немедленно. — Хорошо, я уйду. Знаешь, почему? Потому что я ценю твои чувства больше, чем свои. Потому что я никого не любил так, как люблю тебя. И если ты действительно этого хочешь… Тогда прощай, Дейенерис Бурерожденная. И он ушел. Действительно ушел. Потому что она так пожелала. И она не остановила его, оставшись одна во всем мире со слезами и болью в сердце.***
Из далека он посмотрел на Миэрин. Куда же ему теперь ехать? Что делать? На западе его ждали Вольные города, на востоке — земли лхазарян, на юге — воды Летнего Моря. Даарио было все равно, куда держать путь. Жизнь потеряла всякий смысл. Белый скакун унес его уже далеко от города. Но из мыслей Даарио все не пропадало одно имя. Жгучая обида не давала покоя. Он же любил её, а она прогнала… Он любил… Любил… И до сих пор любит. Внезапно он остановил коня. Разве может он вот так просто уйти? Разве может бросить ее, как остальные? Нет. Он поклялся, что будет защищать ее до конца. И этот конец еще не пришел. Он поможет ей. Поможет выбраться из этого дерьма во что бы то ни стало. И теперь у него была одна дорога — та, что вела в Дотракийское море.