Идеальный план

Все было готово. Зелье в котле радостно побулькивало, источая ни с чем не сравнимый аромат перепревшей капусты. А вот была ли готова Гермиона — она не знала. С одной стороны, столько дней подготовки не могло оказаться напрасными, а с другой… Гермиона не имела права бояться, и она с уверенностью налила себе стакан зелья и бросила туда темно-каштановый волос. Зелье снова забурлило, окрасившись в темно-бордовый цвет. — Надеюсь, в этот раз он точно не кошачий, — попробовал пошутить Рон, но Гермиона метнула в его сторону такой злой взгляд, что шутить Рону сразу расхотелось. — Я… Я выпью его у себя в комнате, — сказала Гермиона. — Ты сомневаешься? — спросил стоящий поодаль Гарри, словно ожидая, что Гермиона передумает. Сомневается в чем? В том, что своими подозрениями насчет темных дел Малфоя Гарри одолел всех вокруг (ее и Рона), и что они сдались, решив проверить подозрения, воспользовавшись уже проверенным способом — Оборотным зельем. К слову, использовать его выпала честь одной Гермионе. Крэбб и Гойл уже неделю гостят у мадам Помфри с обсыпным лишаем, и их появление явно вызовет у Малфоя кучу ненужных вопросов, а еще больше — подозрений. И Гермиона осталась единственным (и наилучшим!) вариантом, ведь от кого, от кого, а от своей девушки, Пэнси Паркинсон, у Малфоя не должно быть секретов. — Мне надо будет переодеться, — быстро ответила Гермиона и, взяв в одну руку сумку, а в другую — стакан с варевом, покинула туалет для девочек. *** У Пэнси были короткие темно-каштановые волосы, курносый нос и большая, очень большая грудь. Гермиона поняла это, когда третье платье из ее гардероба даже не думало застегиваться. Слизеринскую форму они, разумеется, достать не могли, а идти в гриффиндорской было и вовсе невозможно, поэтому выбор пал на более общую одежду, а именно — на платья, коих в запасе Гермионы имелось всего четыре, три из которых не подошли. Остался один вариант и (Гермиона знала) он подойдет, ведь в этом платье было до неприличия глубокое декольте. К тому же, оно еще и настолько короткое, что это платье не то что носить, а выделять ему место в шкафу было стыдно. Но подарок Джинни оставался с Гермионой, и пришла пора им воспользоваться — все равно ведь не свое тело одевает, а Пэнси Паркинсон и не такое носила. Красный бархат сидел великолепно, гармонируя с пухлыми красными губами и темными распущенными волосами. Даже обувь Гермиона не забыла надеть особенную — черные лаконичные туфли на невысоком каблуке, поразительно отличающиеся от тех, которые по будням носила Гермиона. В целом, окинув себя (Пэнси) взглядом в зеркале, Гермиона осталась довольна своей работой и волноваться перестала — Малфой ни за что ее не узнает. *** Добраться до гостиной Слизерина было проще простого, сделать так, чтобы не встретить никого по пути — сложнее, но Гермиона справилась. — Змеиная гордость, — произнеся пароль (подслушанный Гарри под мантией-невидимкой), Гермиона оказалась в самом центре обитания Змей. Гостиная казалась огромной и полностью зеленой. Зелень сочилась отовсюду — даже огонь в камине отдавал зеленцой. Пара диванов и несколько кресел стояли в центре комнаты, а у стен удобно расположились шкафы, набитые под завязку книгами. Но глаза Гермионы ни на чем не остановились, точно зная кого ищут. Белая, зализанная макушка показалась из-за дальнего кресла, и ее обладатель явно обрадовался, увидев девушку. — Пэнс, я тебя заждался, — сократив расстояние между ними до неприличия, Малфой прошептал, — и не только я. Гермиона опешила. Она знала, что легко не будет, но то, что кроме Малфоя будет еще кто-то, явно усложняло ситуацию. — Кто? — не сдержалась Гермиона. — О-о-о, вы знакомы, — Малфой прищурился и растянул губы в улыбке, — пойдем в комнату, я там сегодня один. Делать было нечего, и Гермиона последовала за ним. Точнее, за рукой, которая по-хозяйски обняла талию Пэнси. *** Было глупо скрывать, что Гермионе нравился Малфой. Когда это началось — точно сказать она не могла. Да и не хотела. Легче было делать вид, что она его ненавидит вместе с мальчиками и, закусывая до боли губу, не оставаться в долгу перед его оскорблениями. Было глупо врать самой себе, но Гермиона пыталась, убеждая себя, что черты его лица не такие уж и идеальные, а контуры мышц не видны под рубашкой. И иногда это получалось. Иногда. Но не сегодня. Оказавшись в его комнате, она не успела подавить удивленный вздох. Зеленого было еще больше, чем в гостиной. Казалось, что Слизеринцы живут не под озером, а под болотом. Везде зеленый: от самых светлых до темных оттенков. В глазах начинало рябить. Малфой подошел к близко находящемуся пологу с изображением дракона. Они там настолько помешаны на своем происхождении, что семейные гербы украшают каждую кровать? Малфой вновь нарушил правила личного пространства, подойдя почти вплотную, и смотрел своими серыми, как грозовое небо, глазами. Гермионе стало не по себе. Она не знала, как парни смотрят на своих девушек (или на тех, кто ими притворяется), но это взгляд был…хищным? — Зачем мы пришли сюда? — почти пискнула грифффиндорка. Голос Пэнси звучал очень странно с неуверенностью, вложенной в него Гермионой. — Детка, ты раньше была сообразительнее, — прошептал Малфой, обняв девушку тонкими, но такими сильными руками, и наклонился к губам. Мозг Гермионы лихорадочно соображал, что делать, и делать ли вообще. Ведь поцелуй точно не входил в их с мальчиками план, но сердце влюбленной девушки вовремя заткнуло рациональный ум, и Гермиона позволила себя (или не совсем себя) поцеловать. Хотя казалось, что позволение этим идеально очерченным губам было и не нужно. Малфой обжег своим горячим дыханием и, прижимаясь всем телом ближе, накрыл ее губы своими. Гермиона еле устояла на ногах. Малфой был требователен и всепоглощающ, и Гермиона, удивившись своей смелости, зарылась руками в пучину платиновых волос, разрушив идеальную укладку и крохи своего самообладания. — Хорошая девочка, — прошептал Малфой, оторвавшись на секунду и проведя рукой по донельзя оголенному бедру в этом пикантном платье. Равновесие Гермионы дало сбой, но слизеринец ее удержал, прижавшись еще ближе (даже если ближе уже было некуда), и Гермиона почувствовала нечто, упирающееся ей в низ живота. На Гермиону как ушат воды вылили. — Детка, ты так красива в этом платье, — шептал ей куда-то в шею Малфой, перемещая губы от шеи до огромных, выглядывающих из декольте грудей, — Я тебя так хочу. Будто в подтверждение своих слов, он прижался пахом еще сильнее, от чего у Гермионы вырвался непроизвольный стон. Стон, явно не входивший в ее планы, но такой желанный для Малфоевких ушей. Внизу живота приятно тянуло и хотелось (черт, конечно, Гермиона потом никогда в этом не признается) хотелось, чтобы его рука с бедра переместилась туда, где сама себя Гермиона трогать стеснялась. — У тебя охуенный запах, — на выдохе произнес Малфой и сладко прикусил мочку уха, за что снова заслужил Гермионин стон, и последняя крупица здравого смысла покинула гриффиндорскую голову. Не думать было проще и легче, особенно, когда, не надеясь, оказалась в спальне любимого человека с весьма не двоякими намерениями. Конечно, осознание и сожаление придут после. Они всегда приходили. После каждой перебранки за обедом, стычки на занятиях или встреч в коридорах. Но это неважно. Сейчас Малфой был рядом, с этой своей собственнической ухмылкой, терпкими духами, от которых кружилась голова и подгибались колени. Малфой уже нащупал молнию на спине и, не дав Гермионе опомниться, рванул ее вниз, и внушительная грудь оказалась полностью в его руках. Они явно не подходили к его ладоням — отметила Гермиона. В его руках гораздо уместнее смотрелась бы ее грудь, точно помещающаяся в ладошку. Смотреть за его действиями Гермиона перестала, стала чувствовать. Малфой захватил губами сосок и, посасывая, слегка прикусил. Рука умело ласкала вторую грудь. Тело Пэнси явно отзывалось ему. Внизу живота стало тянуть еще сильнее, там было жарко и непривычно. Сердце билось как сумасшедшее, и не хотелось, чтобы все прекратилось. Гермиона дотянулась наманикюренными пальчиками до бесчисленных пуговиц на рубашке и принялась их расстегивать. Выходило паршиво — ногти были неудобные, пуговицы мелкие, а Малфой — настойчив, переместив руки туда, где так хотелось его почувствовать. — Оставь, — заметив ее тщетные попытки, оборвал их Малфой, — я трахну тебя и в одежде. Он что??? Гермиона знала, что ей не послышалось. Страх снова вылил ушат холодной воды на Гермиону. У нее же никогда еще не было…такого. Против того, чтобы первым был Малфой, она не была, но… Она читала, что впервые будет неприятно, и если Малфой это заметит, то это выдаст ее с потрохами. Малфой сжал ее ягодицы, приподнимая и проникая рукой под трусики. В глазах помутнело. «Это же тело Пэнси — она наверняка не раз этим занималась, » — мысль, как глоток свежего воздуха, наполнила сознание Гермионы. Страх отступил, уступая место волнам наслаждения, уносивших ее куда-то вдаль. Но расслабляться было не время — Малфой как раз увлек ее ближе к застеленной постели и слегка толкнул вперед, заставляя лечь на живот. — На колени, ко мне задом, — приказал Малфой. Приказ Малфоя был красной тряпкой для быка, от него хотелось отмыться, отскаблить от себя щеткой и ответить Малфою особенно колко, едко. Но то, каким тоном он прозвучал, и в какой ситуации, заставило Гермиону безропотно подчиниться. Малфой встал сзади, между голеней, и, наклонившись, прошептал: — Сейчас проверим, течешь ли ты. Гермионе было душно от этих его пошлых словечек, от положения, в котором она находилась перед Малфоем, это было так пошло, так неправильно и так…приятно. Особенно, когда Малфой, стянув трусики до щиколоток, провел своим пальцем по интимным складочкам, чуть надавливая и раздвигая. — Хорошая девочка, — вновь похвалил он, и в следующее мгновение провел там языком. Гермиона ахнула, и, не отдавая себе отчет, подалась бедрами навстречу. — Сладкая девочка, — вновь прошелестел Малфой и повторил движения языком несколько раз. Стоны с губ Гермионы уже слетали без ее ведома. Ей осталось только сжимать руками покрывало, сильнее открываясь Малфою. Чиркнула ширинка, и Гермиона снова напряглась. Пути назад не было, и, когда горячий и влажный член ткнулся ей между ног, гриффиндорка попыталась расслабиться, и… боли не было. Тело Пэнси не подвело. Чувство наполненности выбило из легких весь воздух. Судорожно вздохнув, Гермиона почувствовала первые движения Малфоя внутри. Стало так правильно. Пожар, бушующий в ней, обещал спалить, но руки, мягко сжимающие ягодицы, держали в пределах реальности. Движения члена поднимали волны удовольствия, разливающиеся от кончиков пальцев до самых краев бренного тела. Но хотелось больше. И Гермиона, удивившись сама себе, прохрипела: — Еще. Дважды просить не пришлось. Толчки стали чаще и глубже, а дыхание Малфоя все прерывистее. Гермиона резко вздрогнула, почувствовав боль там, где мгновение назад было удовольствие. Малфой, точно почувствовав эти изменения, снизил темп, прижался губами к шее, шепча: — Тише… Поместив пальцы на клитор, он, поглаживая, не двигался. Резкая боль отступала медленнее, чем появилась, но, когда стала скорее приятно, чем больно, Гермиона еле заметно кивнула. Малфой двинулся внутри и снова замер. Пальцы, все еще гладя клитор, сдавливали, нажимали, и когда с губ Гермионы сорвался очередной стон, Малфой задвигался увереннее, но не так быстро, давая привыкнуть. Гермиона на секунду разлепила глаза и…увидела свои собственные, свисающие на подушку, кудрявые волосы. Да-а-а, так завалить план — надо было еще постараться. Стоит только подумать, что будет дальше. В голове Гермионы тут же всплыли лица Гарри и Рона, когда они узнают, как именно она исполняла план. — Расслабься ты, — произнес Малфой и, поцеловав куда-то в затылок, возобновил движения. И Гермиона расслабилась, послушав врага (врага ли?..) и растворилась в пучине удовольствия. *** Малфой спал. Если Гермиона правильно понимала его ровное дыхание, прикрытые чуть подрагивающие веками глаза и расслабленное лицо. Гермиона уже миллион раз одергивала себя, не позволяя прикоснуться к его губам. Но на миллион первый раз снова допустила слабину. Весь этот план оказался одной ее слабостью — имя которой Драко Малфой. Уходить не хотелось, но Гермиона понимала, что, когда он проснется, ничего хорошего ждать не придется. И она, выскользнув из кровати, пытаясь ступать как можно тише, направилась к двери. — Там заперто, — словно и не спавший вовсе, отозвался Малфой. Гермиона, боясь повернуться и встретиться глазами с ехидным, злым, обвиняющим взглядом, решила начать разговор так, стоя спиной. — Так открой. — Сначала поговорим, — ответил ей ровный Малфоевский голос, — иди сюда. И тут Гермиона вспомнила, что она же голая, стоит, в лучах начинающегося рассвета, и прикрыла наиболее недоступные для чужих глаз места руками. — Что я там за всю ночь не разглядел, — приправленный сарказмом голос Малфоя был привычен и почти заставил надеть маску «Каменная и гордая Гермиона Грейнджер». — Иди ко мне, — и в этот раз в голосе уже не было яда, а было что-то другое, незнакомое. И Гермиона подошла. Слушаться не змееныша-Малфоя, а простого Драко, растрепанного после ночного безумства, было совсем не унизительно, а даже наоборот — приятно. Гермиона скользнула под одеяло, поджав успевшие замерзнуть ноги, и не знала с чего начать разговор. — Почему ты сразу меня не выгнал? — вопрос, мучавший Гермиону уже не первый час, слетел с губ. — Сразу? Это когда? — усмехнулся Малфой, пригладив взлохмаченную челку. — Ну-у-у… Когда понял, что это я, — промычала Гермиона. Она была уже готова услышать, как она, мерзкая грязнокровка, посмела пытаться обмануть драгоценного Драко Малфоя, и что ей вообще было от него нужно. — Грейнджер, вы там со своими дружками меня совсем тупым считаете? — снова с ядовитым оттенком. — Нет, я не…- Гермиона не знала что сказать, и решила, что лучше молчать там, где ее логика и рассудок были бессильны. — Ты бы хоть белье переодела. Нашивка «ГГ» не показалась ли тебе подозрительной? — спросил Малфой. — Так ты тогда все понял? — Гермиона явно прокололась раньше, чем она думала. Было необходимо выяснить все, чтобы в следующий раз очередной идеальный план сработал. — Нет, — покачал головой Малфой, сложив губы в самую очаровательную из всех, что видела Гермиона, улыбку, — нет, Грейнджер, твой запах. Он выдал тебя еще на пороге. И, словно подтверждая свои слова, Малфой уткнулся в ее спутанные волосы, вдыхая полной грудью. А потом, обняв Гермиону одной рукой, привлек лечь к себе на грудь. Гермионе этого и хотелось, как бы она не пыталась себя переубедить. В его объятьях было тепло, уютно и защищенно. — Что вам было надо, Грейнджер? Гермиона закусила губу. Что ему сказать? Прости, Малфой, Гарри тебя подозревал в помощи Пожирателям Смерти, и мы решили проверить, а я не устояла перед сногсшибательным слизеринским принцем. Или ответить словом «тебя», вложив в него и мотивы мальчиков, и свой собственный и весь исход этой ситуации? — Все, не отвечай, Грейнджер. А то твой мозг расплавится, — в своей манере протянул Малфой. И эта его манера уже не бесила. Ну, почти не бесила. — Своим дружкам сама будешь объяснять, что пошло не так. О-о-о, как бы я хотел в этот момент видеть их лица! — смех наполнил комнату, но сразу же оборвался. — И еще, Грейнджер. Если ты надумаешь еще раз ко мне пробраться… Гермиона точно была уверена, что он скажет что-то такое, что все чудо этих двенадцати часов рассеется, и Гермиона будет ненавидеть себя, свою слабость, свои чувства к этому чистокровному недоразумению. Но Малфой усмехнулся и закончил: — Давай без оборотных. Я тебя тоже.