Академия сверхъестественных существ

Мои сны часто бывали очень яркими, насыщенные красками, пропитанные чужой жизнью. Словно отголоски других миров они являлись тогда, когда утомленное сознание снимало броню, вверяясь Морфею, показывая совсем другую жизнь, давая возможность забыть о том, кто я есть на самом деле и стать кем-то другим. Я помню битвы, окрашенные багряными переливами, запах крови , дразнящий нос, тянущую боль в мышцах, когда тело, скованное невидимыми оковами, отказывается делать шаг вперед. Каждое слово, брошенное своим соратникам, в надежде сплотить их перед лицом гибели, крик ужаса, когда длинные клыки вспарывают кожу, стремясь добраться до плоти, звук дробящихся костей под массивными челюстями, агонию жизни, в отчаянии цепляющуюся за родной мир. Я пережила столько смертей, что впору перестать бояться, но все же каждый раз, когда изо рта льется кровь, а суставы с хрустом крошатся под тяжестью обрушившихся камней, невероятная жажда охватывает душу, расползаясь по телу, внедряясь в сердце, заставляя его снова биться. Она возрождает, пуская по круговороту ада, меняя направление, но, не искажая исхода, давая понять, что бесконечные воскрешения - мой собственный выбор. И только если желание вернуться и исправить покинет сознание, я смогу вырваться отсюда. Ведь ничто не властно над тобой, пока способен отличить реальность от забвения. Так было тогда, но сейчас все происходило иначе. Мир не пестрел радужными красками, услаждая взор, а ароматы цветов не обволакивали тело, наполняя легкие пряным воздухом. Ничего, лишь черный бескрайний океан с таким же темным небом над головой. Я шла вперед, наблюдая, как расходятся круги по смоляной жиже, замирая где-то в дали. Не ощущая ни тепла, ни холода. - Почему? - этот вопрос, будто слабое пламя свечи, трепещется на ветру сознания, вспыхивая в голове с новой силой каждый раз, когда глаза устремляются во мрак в поисках выхода. Бессмысленно жмурить веки в надежде проснуться от этого кошмара, за ресницами и тут одно и тоже: заунывная обреченность и пустота, смешанная с тоскливым одиночеством. Стопы упрямо опускаются в воду, пока ум отсчитывает шаги, измеряя ими длину бесконечности. "Как долго я блуждаю тут в поисках выхода?" "Двести одиннадцать, двести двенадцать, двести тринадцать, - цифры мелькают в голове, отвлекая от сонма мыслей, не давая концентрироваться на яркой надписи, что бегущей строкой опоясывает разум снова и снова." "Когда это все закончиться?" Так хочется плакать, но я держусь, кусая губы, шепча слова ободрения. - Всего лишь сон, очередная игра Морфея. Иллюзия, похожая на правду, но которая, не смотря на свою осязаемость никогда не превратиться в реальность, а значит, рано или поздно, я обязательно проснусь. Стоит лишь потерпеть. Но все внутри восстает против этого слова, не желая больше сносить изъяны рассудка. "Довольно!" Мое сознание - паутина, но вместо того, чтобы быть в нем хозяйкой, управляя игрой воображения, я чувствую себя бабочкой, запутавшейся в липких нитях. И как бы сильно крылья не бились в попытке порвать их, лишь больше погружаюсь в спеленутый кокон. "Терпеть?" Невозможно отринуть то, к чему приучалась годами. Маска въелась в кожу и потому любая попытка сорвать ее принесет боль. Только вот у кого страданий будет больше? Окружающие меня люди или я? "Тысяча восемьдесят." Колени подламываются, больше не выдерживая бессмысленной гонки и брызги черной влаги оседают на платье, поглощая бледный свет там, где приземлились. "Как долго чувства, удерживаемые внутри, отравляли душу?" Глупо было полагать, что спрятав их получиться избавиться от шквала эмоций, который вместо того, чтобы раствориться в неизвестности, продолжал тлеть, разлагаясь и окрашивая все в мрачный цвет. Ведь сейчас, даже мои воспоминания дарят муку, вместо того, чтобы радовать сердце. - Не могу. Соленые капли касаются пересохших губ, на миг, давая ощутить вкус влаги. Я так долго училась врать, что забыла, как говорить правду. Истина, простая и чистая, всегда была скрыта от меня под завесой лжи. Пальцы разжались, давая возможность воде скользнуть между ними, заполняя пространство, порождая волны, которые то убегали вглубь мрака, то возвращались обратно, скрывая под собой ладони. Мир дрожал, вторя чужому дыханию, и тысячи кругов, будто отклик мыслей, рождались на зеркальной поверхности тьмы. - Пожалуйста, - голос нерешительно вырвался из груди, боясь и в тоже время желая быть услышанным. - Помоги мне. Больше всего на свете, сейчас, в эту самую минуту, я желала избежать одиночества, потому что беспросветный космос вокруг не так страшил, как внутренний холод. - Ты можешь, я знаю. Ты непрерывно превращал мою жизнь в ад, забавляясь страданиями, находя усладу в боли. Так почему же сейчас нельзя пойти мне на встречу? Подарить один шанс для того, чтобы последняя искра надежды не погасла. - Прошу! - крик во тьме бесполезен, я знаю. Он лишь ударяется о невидимые преграды, возвращаясь назад усиленным эхом. Руки в отчаянии бьют тягучую жижу, поднимая мириады капель в воздух. Они на миг повисают в пустоте, зажигаясь звездами, а потом снова падают вниз, отдавая свой свет мраку. - Быть одной, разве не этого ты хотела? - надрывный смех рвется из груди, смешиваясь с глухими рыданиями. - Так наслаждайся, кроме тебя тут никого нет. - Что? - я удивленно опускаю взгляд, вглядываясь в отражение, пытаясь понять, откуда прозвучал голос. Но там, в черной бездне, нет ничего кроме осунувшегося лица и глаз, превратившихся в смоляные озера. Внезапно, под пристальным взором, уголки губ задрожали, будто невидимая рябь прошлась по глянцевой поверхности, и приподнялись в легкой усмешке. - Кто ты? Призрак из ночной глубины осклабился, наслаждаясь произведенным эффектом и беспомощными попытками вырваться из цепкого захвата. - Пусти! - наши сплетенные пальцы вдавливаются друг в друга, не давая сбежать. "Это не может быть правдой. Это не по-настоящему!" - Хватит! - ее облик такой реальный, пропитанный жизнью и чувствами, что становится жутко. Кто из нас подлинный? Я или она? Кто из нас отражение другого? - Нет! - вопль ужаса захлебывается в мутной жиже, когда тело устремляется вниз и темные воды смыкаются над головой, превращаясь в корку льда. - Умоляю! - кисти с силой ударяются о твердую поверхность, пытаясь найти выход. Удар, еще раз...Вода застилает глаза, лезет в нос, стремясь пробраться струйками в легкие, но я держусь, до боли стискивая зубы, скользя пальцами по морозному холоду. "Проснись, давай же! - жалкая мольба пытается достичь сознания, чтобы пробудиться от кошмара. - Прошу." Где-то там, глубоко внутри, испуганно вздрагивает свернувшийся клубочек, не желая выбираться наружу, предпочитая вечные скитания в лабиринтах разума и одиночество. Безнадежно... - Ты умрешь здесь,- лицо, которое столько лет видела напротив себя в зеркале, всплывает рядом, кривя тонкие губы. - Почему ты хочешь убить меня? Ведь ты это я. Из-за чего считаешь, что недостойна жизни? - рука проходит сквозь нее, растворяя образ в потоке цветными красками. - Разве ты сама так не думаешь? - ее присутствия незыблемо и в этой тьме, лишенное света и зрения, тело содрогается от невидимого взгляда, сжигающего спину, пронзающего тонкими иглами ноги. - Я? Нет, иначе бы не просила помощи. Просто... Кто мы друг другу, чтобы так люто ненавидеть и оправдываться? Зачем я делаю это? - Не хочу никого терять. - Уже поздно. Здесь, совсем рядом. Ее темное дыхание окутывает трепещущей дымкой, стелясь по коже, стягивает грудь незримыми нитями, замыкаясь призрачными кандалами на щиколотках. - Покажись! - все мысли исчезли, уступая место нам двоим. Крикам, брезгливости, презрению и пламенной ярости. Комок чувств, словно живое существо, дрожит от наших эмоций, угрожая взорваться. - Боишься? - ночь разверзлась передо мной, выпуская из преисподней личного демона. - Нет. - черное пламя клубится вокруг девушки, чьи изъяны и изгибы так знакомы. Сколько раз я рукой проводила по коже, обрисовывая шрамы, задерживаясь на очередной родинке. Ощущения прикосновений, нежные, ласкающие, теплятся в душе приятными воспоминаниями, и вот теперь даже они принадлежат ей. Как не честно. - Ты никогда не станешь мной, - едкие слова срываются с губ, а сердце сжимается в предвкушении удара и в ту же секунду в грудь вонзается поток воды, превращаясь в гибкое щупальце. Одежда, плоть ему не помеха. Оно лишь продолжает непрерывное движение, на миг замирая над каждой преградой. Больно? Нет, лишь странное ощущение пустоты, которое постепенно охватывает тело, лишая чувствительности, и жуткое неудержимое веселье. - Тебя это бесит. - выплевываю я, сотрясаясь от истерического хохота. - Невозможность отделаться от меня, да? Вязкая жижа струится по телу, вздыбливая вены и заменяя собой кровь, которая впитывается в ткань вокруг раны, расползаясь алым пятном. Еще немного и серебристое платье цепши станет багряным. - Думаешь мы похожи? - рот призрака открывается и голос разливается в голове тихим скрежетом. Ее лицо начинает оплывать, будто восковая маска под жаром печи, меняя очертания, рождая совсем другое. - Мама? Нет, не хочу смотреть. - Кого хочешь винить в своей смерти? Бордовые капли медленно взмывают вверх, искрясь рубиновым цветом. Как жаль, что я не могу последовать за ними, туда, где в свете солнце лучится голубое небо. - Так кто? - отец склоняется надо мной, приблизившись так близко, что ощущаю смрадное дыхание, исходящее из рваных губ. "Папа? - хочется броситься ему на шею, обнять и плакать, плакать так долго, чтобы вся боль, что жила внутри, вытекла вместе со слезами." Но взгляд снулой рыбы не могут изменить мягкие черты, и добрая улыбка искривляется, обернувшись усмешкой. - Не смей разрушать мои воспоминания о нем! - я вырываюсь из тугого клочка нитей, желая впиться ногтями в эту маску и сорвать, но свобода иллюзорна и путы вновь захлестывают запястья, стягивая их за спиной с такой силой, что кости начинают скулить от давления. - Ты будешь смотреть, - изувеченное лицо дяди взирает на меня с немым укором. - Я не виновата. - Ты сама себе хоть веришь? Что за глупый суд из обвинителей? Разве может одиннадцатилетняя девочка быть виновной в гибели людей? - Простая авария. - Нет. - Да! - выкрикиваю я, смотря в свое отражение. Раздается треск, и руки повисают безвольными плетьми, поддерживаемые окутывавшими меня щупальцами. Только чудо спасает от физической боли, от того ада, что твориться сейчас с телом. Но отсутствие чувствительности не может оградить от душевных страданий, когда прошлое гложет сердце, раздирая его в клочья. Длинные извивающиеся жгуты тянутся ко мне из самой тьмы, сжимая тисками грудь, стягивая кисти и выворачивая лопатки. Они вдавливаются в кожу с такой мощью, что та легко поддается грубому натиску и пропускает тонкие иглы внутрь. "Дышать, - рот открывается в безвольной мольбе, в надежде вдохнуть кислорода, но только мгла скатывается по горлу вязким потоком, заполняя собой легкие. - Так досадно, что я больше не увижу тебя." Щупальце обвивают тело, бугрясь мышцами, сокращаются, стягиваясь плотным кольцом, и безвольной ношей тянут туда, откуда взирает на меня сама смерть, простирая на встречу каскад змеящейся плоти. Мрак смыкается, полностью поглощая сияние платья, и теперь весь мир исчезает в черноте, такой тугой и осязаемой, что кажется, если протянуть руку, можно ощутить ее твердость. Но пальцы бессильны, я не ощущаю ни их, ни свои ноги. Постепенно, словно отрезая кусок за куском, меня лишают себя. "Не хочу, - вопит душа, страшась забвения, и в тот же миг пространство трескается, пропуская слабое золотистое свечение через расширяющиеся щели." Друг за другом кусочки отсоединяются от когда-то единого целого и летят вниз, разбиваясь со звуком упавшего зеркала. "Что происходит? - все преображается, меняясь так кардинально, что сложно верить в реальность происходящего. - Это иллюзия?" Ветер шевелит волосы, принося с собой упоительный запах трав, а солнце ласкает кожу лучиками, согревая измученное тело. "Всего лишь сон." Кровь течет по серому платью, тяжелыми каплями падая на черную землю, впитываясь в ее недра и расползаясь в стороны, скользя вверх по высоким стеблям колосящейся пшеницы. "Почему я все еще жива? Как скоро мое сердце перестанет бороться, отрицая возможность гибели?" Лазурное небо теряет свое сияние и окрашивается в пурпурный цвет, поражая воображение всеми оттенками красного. Густые и темные облака, будто свернувшаяся кровь, практически оседают на землю, распространяя вокруг смердящую вонь. - Катия! "Вижу старуха с косой не лишена юмора, преследуя даже тут, продолжая мучить сознание." - Хватит! - кричу я в никуда, взывая к остаткам человечности. - Перестань меня изводить! Мое желание неизменно и вряд ли когда-нибудь поменяет свое направление, потому что единственное, что заставляет трепетать сердце и хотеть жить, это образ, сотканный из сияющего золотистого света. - Катия. Руки касаются ушей, накрывая ладонью, и прижимают их так сильно, что ни один звук не проскальзывает внутрь. Ведь слышать, как твое имя разноситься по полю вновь и вновь родным голосом, невыносимо. - Катия. Наперекор всему я жажду его, как обезвоженный путник мечтает о глотке родниковой воды. Тепло Рая так ласкающе приятно, что хочется обернуться в его объятья и громко молить: - Забери меня из этой тьмы. Кисти скользнули вниз, отступая перед манящим видением, и по щекам заструились потоки слез. - Рай? - едва слышно шепчу имя принца, боясь дать жизнь искорке надежды, но мир молчалив, угрюмо нависая над землей мрачными тучами, которые время от времени раздирают белые всполохи. - Где ты? Земля дрожит, вторя отчаянию в душе и песне грома, срываясь в истерику багряным ливнем, который вязкими дождинками орошает землю. - Кровь? - капли стекают по коже, оставляя после себя алые разводы и дурманящее зловоние. Теплые, горьковатые, они касаются губ, смешиваясь с водой, что горестно изливают глаза, сокрушаясь о юной жизни. - Убей меня, хочешь? Ну давай же! - протяжный вой разбитых надежд и дикий хохот прорвались из груди. - Пронзи это тело, разорви душу. Сделай хоть что-нибудь, не томи! Когда-то это поле искрилось чистым светом, радуя глаз, но сейчас оно превратилось в одно сплошное красное пятно, растекающееся, словно море, повсюду. - Кауа та. Мья канг. - гортанно выводя звуки, легкое пение вторгается в пространство, режа слух своей монотонностью.- Мойя, арк обраск лангху. "Все из-за меня, так почему же не умерла? Не сдохла от потери крови, не сгинула в бездонном океане?" - Тужар пха инье. "Иди ко мне." - вторгается в голову знакомый пленительный голос, такой манящий, требовательный, что сложно ему не повиноваться. - Уходи, уходи, уходи! - ору так истошно, что раскаты грома затихают, отдавая власть в мои руки. - Убирайся! - Катия? - Нет, - круги ада, они существуют. Я блуждаю по ним слепым странником, без возможности вырваться, без веры в спасение. - Я не могу. - Арк себфу, - он продолжал взывать ко мне, игнорируя причитания. "Ты сможешь." Совсем рядом, за спиной. Я чувствую, как ком подступает к горлу и холодеет сердце. Боюсь повернуться и снова оказаться обманутой, увидеть, что фантазия забавляется с разумом, даря миражи, но так хочется к нему прикоснуться и почувствовать, что не одна. - Это ты? - Тужар пха инье. Стопы разворачивают тело и ,подхваченная нетерпением, как на крыльях, я бегу к пульсирующему племени, обрисовывающему силуэт человека. Несколько метров, но так далеко от моей души, что эти шаги кажутся лишь слабой попыткой пересечь необъятный океан. "Настоящий, - возношу я молитву неведомому богу, если конечно те посещают такие злачные места." Наши пальцы сплетаются и ладони касаются друг друга. Это тепло мне знакомо, оно мурашками расползается по коже, вынуждая льнуть к нему все ближе и ближе, чтобы как можно меньше расстояния оказалось между нами. - Рай, - то ли стон дребезжащего сердца, то ли вздох облегчения. - Я... Мысль замирает и в краткое мгновения истина достигает сознания, давая возможность понять себя. "Люблю? Но почему? - это загадка, но сейчас, в это мгновение, нет ничего роднее глаз, что взирают напротив. Мы терлись щеками, наслаждаясь телесным трепетом, впитывая эмоции того, кого душа признала властителем, богом твоего мира. Я чувствовала, как что-то меняется и древняя башня, царапающая своим шпилем небо, начинает разрушаться, ни от сильного ветра или потока, а просто сама. Словно самой земле надоело носить эту тяжесть и она захотела освободиться, вздохнуть полной грудью, взрастив вместо уродливого здания, опоясывающего ее каменным забором, что-то другое, живое и цветущее. Наши губы встречаются, и вспышка яркого света пронзает небеса насквозь, подобно пущенному богом копью, возрождая голубое сияние и зажигая тысячи искрящихся огоньков, которые закручиваются в стремительное торнадо, отгоняя алый мрак и даруя новую жизнь всем тем, кого усыпила кровавая служительница ада. Тук,тук,тук ... Кводлибет мироздания прекрасен. Трели соловья нежными переливами разбавляют громкий стрекот сверчков, спрятавшихся среди высоких колосьев, гармонично вплетаясь в надоедливое жужжание комаров, кружащих возле уха сродни самолету, заходящему на посадку. Тук, тук... Насыщенные цвета так слепят глаза, что хочется отвернуться, спрятаться за ресницами от этой яркости, но страх мешает. Он все еще продолжает точить разум своим недоверием, вспоминая минувший ужас. Тук... Сердце останавливается, давай груди в последний раз втянуть в себя благоухающий аромат, который оседает в легких тяжелым пластом. - Что происходит? Мир разрывается на части, будто лоскутное одеяло, сквозь прореху демонстрируя странные очертания. "Опять?" Незнакомые голоса вторгаются в пространство, разносясь напевной мелодией по округе, и тело сводит судорога, закручивая тугим жгутом мышцы, заставляя биться в крепких объятьях: - Нет! Не хочу! Не надо! - Катия, - глаза приближаются, вглядываясь в меня. - Нужно вернуться. "Куда? Зачем? - паника терзает душу, а мысли, будто вспуганные птицы, взметаются в голове, надрывно крича, но на волю не прорывается ни слово, будто губы заперты немым обетом. Больно, как же больно! Мне казалось, что сжилась с этим чувством, привыкла. Ведь так мучительно долго оно корежило душу, разрывая вены, ломая кости, пронзая насквозь. Но нет, я снова схожу с ума, давлюсь безмолвными криками, отчаянно елозя по рукам кронпринца. - Помоги, - ногти впиваются в горло, стремясь разорвать кожу и дать вдохнуть легким хоть толику воздуха, но он отрывает руки от шеи каждый раз, когда желанная цель кажется близкой. - Пусти! - Нет. Кровь течет по пальцам теплым ручейком, оседая каплями в промежутках между ними. - Я умру. - Не дам. "- Кого хочешь винить в своей смерти? - ее голос теперь навсегда осядет в моем сознании визгливым призраком из темноты, ожидая когда безумие окутает разум." "Нет, он не убьет меня. Я знаю, - тело доверчиво льнет к Раю и я прячу лицо у него на груди, закрывая веки, пытаясь бороться с подступившей тошнотой и жаром. - Катия? Скул касается что-то ледяное и ,вздрогнув, глаза распахиваются, поражаясь неожиданному видению. Рядом, склонившись настолько близко, что золотистые очи почти застилают знакомую обыденность, склонился юноша. Тот самый, кто держал в горячих объятьях, шепча на ухо успокаивающие слова, тот самый, чьи губы касались моих в нежном поцелуе. - Рай? - пытаюсь позвать его я, но тело сотрясается в спазмах и вместо имени из груди вырывается стон, когда вязкая жижа устремляется наружу. "Как такое возможно?" Маслянистое пятно расползается по деревянным половицам, заполняя щели собой, как когда-то меня. "Разве сон может быть настолько реален?" Желудок сокращается, пытаясь исторгнуть из себя чужеродное тело, которое бушует внутри, стремясь освободиться из заточения. Сил сражаться больше нет, хочется сломаться, уничтожив в себе все, оставив бренную оболочку на потеху этому миру, и сгинуть в вечности. - Хифшин, хифшин, - чей-то шепот проникает в сознание, отвлекая от горестных мыслей и не давая погрязнуть в собственной жалости. - Ун ньят шаух, - рука ложится на голову, ласкающим движением перебирая пряди волос и принося мимолетное наслаждение. Вверх - вниз, скользя подушечками пальцев по позвонкам, ладони спускаются к спине, не прерывая контакт с телом и отвечая на каждый рвотный позыв нежным поглаживанием. - Хватит, - боль разъедает горло, когда тьма смоляным потоком рвется наружу через нос, через рот, кажется и слезы, что текут из глаз, тоже окрашены в этот цвет. - Не надо! - Катия. Холод касается губ, стирая черные пятна, и медовые очи всплывают в белесом дурмане, приближаясь ко мне так близко, что я вижу, как вертикальные зрачки расширяются, заполняя собой золотистую гладь. - Все будет хорошо. Лихорадка скоро пройдет. - Хорошо? - истеричный смех срывается с губ, смешиваясь с рыданиями. - Со мной никогда не будет всё хорошо. - Со мной тоже. Шаг вперед и руки кронпринца обнимают меня, не давая упасть, когда очередной приступ сжимает легкие, заставляя конвульсивно биться тело. - Ты выживешь. Голос Рая подобен маяку в штормовом океане. Единственное, за что может ухватиться утопающий, в надежде вырваться из царящего ада, и потому я всеми силами стараюсь выплыть, не смотря на то, что легкие жжет раскаленным железом, а душа превратилась в лохмотья.