Академия сверхъестественных существ

Я задыхалась от чувств, разрывающих сердце на части, понимая, что сбежать не получиться. Не в этот раз. Поэтому оставалось только терпеть, стараясь устоять на подкашивающихся ногах. — Сеп пханья, — узкие зрачки холодно блестели, пронзая невидимыми лезвиями, словно желая добраться до самой души. — Асну? Килау? Биджи! — послышались недовольные голоса рядом, но смысл брошенных слов не достиг сознания. Отчаянно, почти жалобно, я взирала на слугу принца, не в силах повернуть назад, чтобы спрятаться от презрения и ненависти, которые осели в трапезной, стоило мне только появиться. Раздраженный ропот нарастал, как приближающееся цунами, он набирал силу, норовя противостоять тому, с кем связываться не стоило бы, имея за спиной даже дюжину солдат. — Хин, — лишь на мгновение равнодушие в удлинённых глазах Орина уступило место недовольству. — Мас арах. Но от ощущения скрытой угрозы в спокойном голосе по спине пробежал холодок. Слуга принца превосходил своего хозяина в способности нагонять жуть даже легкой усмешкой, заставляя потеть ладони, а сердце бешено колотиться в неизвестности, боясь раззадорить этого хищника лишним движением. Вот и сейчас все, будто по команде, замерли в выжидающих позах, не решаясь двинуться с места. И набежавшая волна схлынула, разбившись о каменную плотину, не в силах преодолеть ее высоту и крепость. — Ухек, — Орин ловко свернул из лежавших бумаг несколько трубочек и, перевязав их кожаной лентой, подал мальчику, что стоял у края стола. — Ичипхам. — Дьяна, — тот почтительно склонил белокурую голову, принимая их. — Нсака. — Ты ела? — как только мальчик скрылся, обратился юноша ко мне как ни в чем не бывало и, проигнорировав мой кивок, продолжил. — Ухек передаст Маяти, чтобы она нам что-нибудь принесла. — Илсам? — хозяин Элая не желал подчиняться приказу, кривя лицо от отвращения. Его явно задевало то, что помощник кронпринца намеренно избегает его. — Ярди биджи. Предвкушающая ироничная улыбка тронула губы парня и елейные, издевательский нотки исказили бархатный баритон: — Биджи? Михтераха янг юуса ханги? Неужели Орин специально провоцировал его на дерзость? Ведь сколько бы ни был высок статус этого толстяка, он ничего не мог противопоставить сыну князя, чей род являлся одним из самых влиятельных в этой стране. — Чииса вейф? Мужчина зло подобрался, отвечая на жесткий взгляд бурлящей ненавистью: — Катия — войчи. Наумокра сремп хаиса, — и тут же запнулся, крякнул, подавившись последними словами. — Вой чи? Биджи? — довольно мурлыкнул в ответ слуга принца, чуть заметно приподнимая, расходящиеся от переносицы, брови.- Них гхас. Этих слов хватило для того, чтобы оставшиеся вояки, которые еще надеялись привлечь внимание первого помощника кронпринца, спешно засобирались, сгребая руками бумаги. Лишь огромное полотно, украшенное крупным витиеватым почерком, осталось лежать на столе, пряча под собой старое дерево. «Что это? — взор заинтересованно бродил по размашистым узорам, пытаясь углядеть в них то, что виднелось остальным.» Казалось в этих линиях нет логики, то слишком резкие, то чересчур плавные, сплошной набор фигур, которые немыслимым образом пересекались друг с другом, складываясь в удивительную картину, постепенно открывающуюся мне. «Карта? — удивленно промелькнуло в голове, поражаясь тому, как на столь бесцветной ткани еще остались краски.» Она напоминала изрядно потрепанную половую тряпку, которая вот-вот развалится на куски. — Чего встала? Садись коль пришла, — стул скользнул в сторону и Орин выжидающе посмотрел на меня. — Я не., — попыталась отказаться я. — Я не предлагаю. Слуга был таким же, как Рай, не терпящим неповиновения, вспыхивая яростью каждый раз, когда кто-то пытался перечить ему. Правда, в отличие от принца, Орин не причинял боль в попытке достичь своей цели, а склонял к своему решению, давя на тебя подобно монолитной плите. — Садись, — уже более настойчиво повторил он. Тело благодарно опустилось на стул и расслабилось, почувствовав под собой опору, глаза на миг закрылись, скидывая напряжение. — Ужасно выглядишь, — мое сердце учащенно билось под его прямым уверенным взглядом.- Ты похудела. — У меня нет причин хорошо выглядеть. Так странно. В голове крутилось столько вопросов, пока ноги бежали сюда, но сейчас, в этой напряженной тишине, они пропали, испугавшись искрящихся изумрудов. — Боишься меня? Руки в ответ лишь сильнее сжали подол платья, а язык коснулся пересохшего неба, в поисках влаги. — Знаешь, мне все-таки пора… — Сидеть, — рявкнул юноша тут же, заметив, что я в очередной раз пытаюсь улизнуть из трапезной, а потом уже более мягко добавил. — А вот и Маяти пришла. Как раз вовремя. — Умша, — полноватая женщина широко улыбнулась и морщинки, будто лучики солнца, разбежались от уголков глаз. — Ин апха. Ее рука совершенно бесцеремонно сдвинула карту, не обращая внимания на ухмылку Орина, которого видимо забавляла моя реакция. Да и было чему удивляться. Передо мной опустилась глубокая тарелка, до верху наполненная огромными коричневыми клубнями. От них шел такой одуряющий запах, что желудок протяжно завыл от тоски по еде. — Ешь, — Орин присел на край стола, наблюдая за мной — Спасибо, я уже позавтракала, — тело дрожало от безумного голода, который постепенно рос внутри, с трудом сдерживаясь жалкими крохами, что перепадали во время завтрака и ужина. Я так боялась наброситься на тарелку, что предпочитала сбежать, лишь бы не разрушить рамки приличия, в которых была воспитана с детства. — Ты хочешь в этом уверить меня или его? — палец указал на мой живот. — Жрицы кушают два раза в день в палатке, потому что это место сбора, но это не говорит о том, что они больше нигде не едят. Слюни, вызванные жгучим желанием, вкусить это блюдо переполнили рот и я сглотнула, опасаясь захлебнуться ими и поставить себя в еще большее неловкое положение. — А ты, значит, довольствуешься малой толикой, — тарелка с булочками подвинулась в мою сторону, составляя компанию глиняному сосуду, от которого приятно пахло мятой. — Как всегда, слишком гордая, чтобы уступить голоду Я покосилась на юношу, приметив глубокую складку, что залегла на высоком лбу. Заостренный подбородок расслабился, позволив уголкам губ скользнуть в верх, в едва заметной улыбке.- Кушай. — Но Орин.., — нерешительно начала я, пальцами скользнув по гравировке двузубой вилки, сдаваясь перед желаниями тела, которое отчаянно требовало поесть. Раскрытая ладонь слуги тут же поднялась вертикально, прерывая фразу: — Позже поговорим.