Клуб выбеленных челок

      Тихо и пусто. Ох уж эти британцы! Кичатся, что их город Лондон никогда не спит. Да вы только посмотрите! Всего час ночи, а уже почти никого нет! Только бомжи да шлюхи редко-редко, но встречаются, а единственное чувство, которое перекрывает темноту и пустоту — это крепкая хватка на руке.       — Слушай, да куда ты меня тащишь вообще?       — Тссс! Не спугни Джека Потрошителя, — с явной издевкой произнес тот, что шел спереди.       — Да какой ещё Потрошитель?!       Темные улочки Уайтчепеля и Ист-Энда мелькали перед глазами и Дафф в который раз усомнился в чистоте намерений своего нового, на два года младшего, друга. Вроде бы нормальная жизнь, тысяча девятьсот восемьдесят пятый год, а всё равно как-то не по себе. Даже если ты коренной американец. А может, именно поэтому? В Америке самыми старыми памятниками считают столетние строения. Здесь же — вековые традиции, чуть ли не тысячелетия… Да и сам этот Джек Потрошитель, наверное, старше, чем самые старые здания Нью-Йорка!       — Джон, это не смешно. Мне влетит от Эксла, если он узнает…       — Да помолчи ты, ну черт бы тебя побрал! Сам же сюда и потащишь потом своего любимого Эксла, — снова издевательски хихикнул Джон Бон Джови, чем только утвердил Даффа в его убеждении, что живым он отсюда не выберется и что его тащат в какой-то гейский вертеп без правил.       Но тут Джон остановился и наконец-то выпустил руку Даффа из своей. Маккаган с удовольствием распрямил пальцы, затекшие от этих орлиный когтей и сжал кулак. Ох ну и влетит же Джону по первой программе за эти шуточки! Весь сначала такой «ой, привет, какой же ты брутальный», потом ни с того ни с сего «а можно я тебя поцелую?», а потом вообще «идем за мной», и ни слова больше!       Джон оперся плечом о стенку и повернулся лицом к Даффу. Улыбочка исчезла.       — Слушай, то, что я тебе сейчас покажу, наверное, не для слабонервных, — начал он разговор издалека.       Эти слова прозвучали настолько угрожающе, что Маккаган заинтересовался. По ходу, дело не ограничивалось одной полу-гейской потрахушкой.       — Ничьи мозги я есть не буду, — отрезал Дафф, так, на всякий случай. — Какахами обмазываться тоже не буду. И ещё я всегда актив. Понятно?       — Я запомню, — усмехнулся Джон. — Но тут не в этом дело. Секс нас вообще не касается… ну или, почти не касается. Я не в бордель тебя привел, не бойся. Мы просто… просто такая специальная фракция… Не знаю даже, как тебе это сказать. В любом случае — это называется Клуб Выбеленных Челок.       — Клуб чего?! — Этого Дафф никак не ожидал.       — Клуб Выбеленных Челок. Оригинальное название, не правда ли? Это Том придумал. Но смотри, Даффи — первое правило Клуба — это никому не рассказывать о Клубе. Никто о нем не знает, никто о нем не болтает, и тебе за это лично огромная выгода.       — Какая выгода? И кто тогда члены это клуба? В каком смысле «выбеленные челки»?       — А вот ты сейчас и увидишь, — сказал Джон и повернулся, хватаясь рукой за что-то, что в темноте показалось Даффу поручнем из автобуса.       От звука их голосов зашевелилась кучка тряпья у стены дома. Внезапно, будто осознав, что эти люди собираются делать, кучка вскарабкалась на тонкие, как палочки, ноги, и шустро переставляя ими, бросилась к парням. Дафф вскрикнул и отпрыгнул на метр в сторону, сжавшись за спиной Джона. А тот преспокойно достал из кармана зажигалку и пару раз щелкнул ей.       Худой и тонконогий силуэт тут же превратился в бледного юношу с тёмными волосами и безумными глазами, в котором фанат панк-рока Дафф тут же признал знаменитого Игги Попа. Он добежал до Джона и рухнул перед ним на колени.       — Впустите меня! — запричитал он. — Я из ваших, из ваших! Не видно, потому что краска въелась в волосы! Но я принадлежу к вам!       — Уйди с дороги, Игги, — поморщился Джон. — Сколько раз тебе говорить — мы не возвращаем разбитые сердца.       — Ты мне тут свои песни не цитируй! — обозлился Игги. — Я пришел за Ним! За своим Ангелом! За своим Богом и Сатаной!       — Да все мы знаем, зачем ты сюда ходишь, наркоман ты гребанный! — крикнул Джон. — Да только Он за тобой никогда не придет!       От этих слов Игги только поник головой и беззвучно зарыдал. Дафф хотел было сунуться к нему за автографом, но звезда панка махнула рукой и побрела вниз по улице.       — Зачем же ты с ним так? — прошептал Дафф, сам со слезами в голосе. — Это же сам Игги Поп! Настоящий Пассенджер!       — Ага, а ещё и настоящая сучка, — хмыкнул Джон. — Таскается сюда чуть ли не каждый божий день и страдает от любви. Думает, что он тоже член клуба. Но ему не взломать систему.       Джон снова ухватился за поручень (теперь стало видно, что это не поручень, а старинный дверной молоток) и постучал, да не просто так: сначала три раза, потом два раза, потом ещё раз.       Дверь отъехала в сторону и сменилась коротким коридорчиком со второй дверью.       — А… кто этот Он, к которому рвется Игги? — спросил Дафф.       — Дэвид, — равнодушно ответил Джон. — Извини, я забыл, какая у тебя фамилия. Мне нужно записать тебя в журнал.       — Маккаган. Через К после Мак, — Дафф осторожно заглянул Джону через плечо. — Не как у Пола Маккартни, а с К.       — Да понял я, понял. — Джон улыбнулся, и заметив, что Дафф робеет, ни с того ни с сего выпалил: — Как ты думаешь, что лучше звучит: Джон Бон Маккаган или Дафф Бон Джови?       — Что?! — офигел Дафф.       — Шучу, шучу, милашка. — Джови беззаботно тряхнул кудрями. — Ну я же вижу, ты уже всё нафантазировал. Канделябры, тайные сообщества, балахоны с капюшонами… Да? Признавайся.       Из головы у Даффа всё равно не выходил какой-то гейский вертеп.       — Скорее, красные фонарики, задернутые шторы и дилдоки, — буркнул Маккаган, злясь на себя за то, что позволяет Джону так себя разыгрывать.       Джон присвистнул и рассмеялся.       — Дело плохо. Тебя фантазия совсем не туда заносит. Это всё из-за того, что я тебя поцеловал, да?       — Это было по пьяни! — Дафф почему-то сразу смутился и обругал себя мысленно за это. — Если бы я был трезв, я бы тебя, щепку кудрявую, отпихнул так, что ты бы отлетел метров на пять!       — Ну, спасибо, что не пихнул. — Улыбка Джона снова молниеносно исчезла. Даффа всегда поражала эта его способность менять настроения, словно актер маски. — Дафф, я сейчас открою дверь… У нас есть правила. Некоторые из нас просят обращаться к ним учтиво. Некоторым всё полностью по барабану — прямо дословно… Ты сам поймешь, кого я имел в виду. Знакомить тебя со всеми я не буду — ты и сам их, скорее всего, узнаешь… Походи по залу, как по вечеринке. Погрейся у огня, побеседуй с кем хочешь, а потом мы тебя посвятим.       — В последователя? — Дафф подумал про секты и немного заволновался.       — В суть дела, — усмехнулся Джон. И словно читая мысли, добавил: — Да, мы похожи на секту… но у нас не убивают и не приносят в жертву. Чтобы стать одним из нас, нужно просто быть знаменитым.       — Че-то странно, — пробормотал Дафф, ничего не понимая. Но как только Джон открыл в строгой последовательности все замки собственным ключом и толкнул дверь, до Маккагана наконец-то дошло, что же он имел в виду.       Комната, в которую они вошли, напоминала обыкновенную среднестатическую лондонскую квартиру, только без стен. Всё пространство занимали кресла, диваны и лежаки. Одна из стен была зеркальной, вторая — полностью перекрыта книжными полками, вдоль третьей разместилась небольшая кухня и мини-бар, а вдоль четвертой уходила куда-то вверх узкая лестница. Там же стоял самый настоящий рояль, очевидно, не поместившийся посередине комнаты. А может быть, его не хотели ставить близко к огню, подумал Дафф, углядев в противоположном углу старинный камин. Он мало что знал про рояли, но понимал, что это струнные инструменты, и свою любимую басуху он бы тоже никогда не оставил на жаре или в морозе.       Потом ему в глаза бросились люди.       Всего в зале находилось шесть человек, не считая его с Джоном. Кто-то (со спины не разглядеть) тихо тренькал какую-то мелодию, один молодой парень полулежал в кресле, закрыв глаза, в баре зависало ещё трое человек постарше, болтая о политике, а на ступеньках, вытянув красивые длинные ноги, курила барышня в короткой юбочке, бесстрастно следя за происходящим.       Что было особо удивительным, все эти люди оказались блондинами.       От самого светлого белобрысого до почти русого оттенка, везде мелькали золотистые искры. Рассеянный свет с потолка не давал хорошенько присмотреться, но тем не менее, здесь не было ни одного человека с хотя бы коричневой, куда уж там черной, шевелюрой. Внезапно, Дафф вздрогнул и перевел взгляд на Джона. Бон Джови ведь тоже блондин. И он, Дафф, тоже.       В голове у Маккагана пронеслись фразы, брошенные Джоном. «Сам же сюда и потащишь потом своего любимого Эксла», «Клуб Выбеленных Челок». И короткое, теперь уже понятное причитание Игги Попа: «Я из ваших, я из ваших!»       — Клуб Выбеленных Челок, — сказал Дафф негромко. — Сообщество блондинов.       Акустика в зале оказалась превосходная. Даже такой тихий возглас разнесся молниеносно. Все присутствующие замолчали и повернулись к вошедшим. Даже пианист.       — А, привел, — сказал один скуластый блодин с короткой стрижкой у бара. — Вот он, наш Шерлок Холмс. И доктор Джон Бон Ватсон.       — Погодите, — вдруг вырвалось у Даффа. — Вы же… вы же…       Замечание про Шерлока высказал никто иной как Дэвид Боуи, настоящий красавец и безумная любовь Игги. Его собутыльниками (или даже можно сказать, сококтейльниками) оказались Роберт Плант, совсем не похожий на девушку, как на плакатах дома у Даффа, а наоборот, на объект возжелания всех дэдди-кинков, и Том Петти со своей знаменитой кривой улыбкой. Парня, уже не дремавшего в кресле, Дафф не опознал, а вот пианист оказался старшим сыном безвременно почившего Джона Леннона. Если вспомнить молодого Джона, то этот парень на него походил как две капли воды. Правда, Дафф думал, что у этой молодой звёздочки волосы темнее, а они оказались совсем светлыми, с пшеничным оттенком. Кажется, у Леннона была жена блондинка, ещё до японки, вспомнил Маккаган.       Одно обстоятельство показалось новичку странным. Он нигде не видел ни девушек, ни женщин, не считая ту на лестнице.       — У вас всего одна девушка в клубе, или сейчас не сезон? — спросил Дафф у Джона. Вроде бы нормальный вопрос, но Джови почему-то непонятно захихикал.       — У нас нет здесь девушек. — ответил он. И в зале тоже послышались смешки.       — Но…       — Я не девушка, — сказал кто-то сверху.       Дафф поднял глаза, но всё, что он увидел, было девичье — длинные ноги, юбка, зажатая в тонких пальцах сигарета. Грудь плоская, но разве это изьян? А потом он заглянул мнимой девушке в лицо и обомлел.       — Позвольте мне вас познакомить, — всё ещё улыбаясь, сказал Джон. — Это — Роджер Тэйлор, известный здесь как Роджерина. Милый парень, любит одеваться вот в такие наряды, и вообще, является здесь самой настоящей шляндрой. С тех пор, как от него ушел бойфренд из Аэросмит — не помню, как его звали — он стал настоящей сукой. Родж, это Дафф Маккаган из Ганс-н-Роузес. Ты, наверное, про него слышал. Басист Эксла Роуза.       — Как же, знаем Эксла, — сказал барабанщик Квин. — Надутый индюшонок. Про его подвиги в постелях фанаток наслышан. Приятно познакомиться, Дафф. Или мне вас лучше называть новой комнатной собачкой Бона?        — Сам ты комнатная собачка, девка с яйками, — парировал Джон с точно такой же улыбкой. Казалось, этого парня ничего не выведет из равновесия. Не то что Роджера, который, обиженно махнув короткой юбкой, куда-то удалился.        — Не смотри на меня волком, Даффи, — сказал Джови. — Привыкнешь. Такие у нас порядки, такой клубок разных страстей и ненавистей. Что поделаешь — так у людей в каждом сообществе. Ничего, скоро и ты тут пообвыкнешься.       Остальные члены поглазели на новенького, а потом вернулись к своим делам. Молодой Леннон уселся обратно к пианино, Дэвид Боуи что-то спросил, и разговор поплыл дальше в какое-то свое русло. Молодой парень с курчавыми, и как показалось Даффу, наверное очень мягкими волосами, оглянулся по сторонам, и осмелился подойти поближе.        — Привет, — сказал он вроде Даффу, а глазами так и впился в Джона.         — Здоровко. Вроде тут одни знаменитости, а вот тебя я не знаю. Ты кто такой? Не из Роллинг Стоунз же, — улыбнулся Маккаган.       Молодой оценил шутку, заржал.        — Почти. Меня зовут Брайан. Брайан Рэй. Я играю в группе Этты Джеймс. Ну и… бегаю по студиям. Мне кое-кто обещал подпихнуть, — тут его голос чуть ли не эротически дрогнул, — в группу самого Пола Маккартни!         — Ага, — рассеяно кивнул Дафф. — Смотрите-ка, какая у Джона здесь неоднозначная репутация. Ты, Брайан, его уже сожрал.         — Не понял?         — Ну, есть такое выражение: «есть глазами начальство». Вот так ты на Джона и смотришь. Это он тебе протекцию обещал?        — Я же говорил: наблюдательный, — сказал Джон. И так сверкнул глазами, что Брайан потупил взор и стал оправдываться:         — Нет, я имел в виду Тома… Он знаком с Джорджем Харрисоном, понятна цепочка, да? Ох, я даже не хочу сам быть знаменитым, мне хватит стоять по боку настоящей, яркой звезды… А с Джоном мы, вообще-то, едва знакомы… Я фанат Слэша, если честно, он крутой… Передадите ему это?         — Да приходи ты на концерт и сам ему и скажешь. В клубе все как братья, не так ли? — Дафф постарался улыбнуться, чтобы приободрить мальца. На самом деле ему и самому было не по себе. Он понимал, что сейчас ему оба — и Брайан, и Джон — нагло врут, не зная или не подозревая, что он прекрасно понимает, для чего он им вдруг понадобился. Слова Дэвида про Шерлока на самом деле не были просто насмешкой. Это был намек.       Больше не говоря ни слова, Дафф повернулся и направился к барной стойке. В его животе что-то чуть скрутилось, будьто мелкая рябь прошла по поверхности воды, но он тут же успокоился. Запретив себе смотреть украдкой на Джона, Маккаган вежливо кивнул — как будто всем, и в то же время, чуть более в сторону Боуи. Очевидно, что лидером здесь был именно он. Захотелось их ошеломить — так, как они огорошили его.       — Что вам от меня надо? — спросил Дафф. — Я всё слышал про аналитический талант и про Шерлока с Бон Ватсоном. Я лишь не понимаю, откуда утечка информации. Кажется, в прошлый раз мы договорились на полной конфиденциальности. Если об этом прознают парни из моей группы, меня засмеют.       Боуи и Плант переглянулись, несколько в замешательстве, но худощавый и высокий Том Петти совсем не растерялся. Он поставил свой коктейль обратно на стол и показал сначала пустые руки — сдаюсь, сдаюсь, — а потом на себя.       — А вот она, утечка, — улыбнулся он мягко. — Я и Боб Дилан давно знакомы. Как-никак, одна и та же область стареющего рока. Когда он мне рассказал, как ловко и деликатно ты провернул поиски его пропавших песен, я сразу понял — лучше тебя нам не найти.       — Что касается конфиденциальности, никаких соглашений нарушено не было, — вставил Дэвид. — Боб Дилан знает: рассказать информацию нам — это всё равно что покричать в подушку. Никто ничего не слышит, но зато все всё знают. Мы и сами, Дафф, не желаем быть засмеянными, и секреты нашего Клуба остаются всегда лишь в пределах Клуба. К сожалению, некоторые, м-м-м… обстоятельства, которые мы скрываем, могут покачнуть устои общества.       — Общества, сказал мне тоже, — фыркнул Том. — То, что ты спишь с мужиками — это факт, а не великая тайна.       — Да вы тут не церемонитесь, — удивился Дафф, ожидая, что вот-вот случится кровавая драка, и Боуи разукрасит дерзкому Петти лицо. Но Дэвид лишь громко рассмеялся и пихнул Тома локтем.       — Нет, конечно, — пожал плечами Роберт Плант. — Но всё это — простейшая социология. Людей связывает вместе общая тайна, а чтобы аромат тайны не выветрился и не стал повседневным, нужно в нем поддерживать страсть. А страсть в свою очередь не может быть однотипной. У нас здесь либо крепко любят, либо люто ненавидят, и ни в коем случае не относятся друг к другу с пониманием. Нет, никто конечно не против простой мужской дружбы — выпить пару коктейлей за жизнь и поговорить по душам не возбраняется — но все же в душе мы все хотим скандала, и все мы знаем, что держим в руках кнопочки к уничтожению любого члена клуба.       — И что, никто никогда не пытался?       — Представь себе — никто. Всё-таки любят рокеры это местечко. Фанаты о нем не знают, здесь пустынно, выпивка есть, пианино есть, холодильник тоже часто пополняется. Сюда можно прийти в любое время и отдохнуть, а это у нас музыкантов не всегда получается.       — Звучит идеально, — признался Дафф. — Только… девчонок у вас тут нету.       Он не понял, почему все трое расхохотались.       — О, так говорит каждый новичок, — улыбнулся Плант. — Я знаю, это сложно понять, но после пары ночей здесь ты откажешься от общества барышень. На самом деле, мировая порноиндустрия часто преувеличивает их скромные прелести. У нас есть наша местная шлюшка, готовая на всё, и женщины ей — то есть ему — в подметки не годятся.       — Даже две, — хихикнул Петти.       Дафф метнул короткий взгляд на лестницу. Ну первая, понятное дело, Роджер. А кто вторая? Впрочем, это неважно. С мужиками спать — не его дело. И Дафф себя как-то считал чисто гетеросексуалом (а вы попробуйте перед Экслом заикнуться, что вам случайно понравилось что-то мужского рода! Нет уж, спасибо, свое лицо мы ещё любим). Потом он, правда, встретил Джона, но кроме пары пьяных поцелуев у них ничего не было, так что это вряд ли можно считать за откровенную гомосятину.       — У вас тут Элтона Джона не хватает, — не удержался Дафф от шпильки. В конце концов, у них тут сарказм проходит по части хороших манер.       — Не завербован ещё, — вздохнул Петти. — Конечно, мы рассматриваем его кандидатуру, но на одной чаше весов его финансы, а на другой — его эксцентричность. Не хватало ещё, чтобы он разболтал о нас кому-то или превратил наш маленький клуб в так называемое искусство.       «Не завербован ещё». Дафф подумал про письма на пожелтевшей бумаге, написанные кровью, пару-тройку черных лошадей и черный кэб, увозящий очередного блондина сюда, в уголок лондонских романтиков, и решил, что Элтону здесь не место. Он никому бы здесь не нравился.       — Для чего был создан этот клуб?       — Да для всего. Я сам не знаю, зачем. А для чего создают тайные клубы? — Дэвид придвинул к Даффу бутылку вина. — Просто так. Некоторые из нас считают себя высшей расой — да, Роберт? — некоторые ходят сюда за выпивкой, или просто уединиться. В концу концов, чтобы найти самого себя, сначала нужно себя потерять.       — Интересная мысль, — признался Дафф, которому такой ответ даже понравился. — У меня голова ходит кругом. Мне нужно присмотреться ещё ко всем членам, а потом я выслушаю, для чего вы меня… завербовали.       — Только что хотел предложить то же самое, — сказал Боуи. — Вино забери. Насколько я знаю, Боб рассказывал, что это твое любимое.       Обдумывая ситуацию, Дафф направился к пианино, где всё ещё сидел молодой Леннон и играл что-то тоскливое, медленное, но вполне красивое.       — Что это? — спросил Маккаган, облокотившись на крышку и отхлебнув из бутылки.       Парень поднял глаза, не переставая играть.       — Это моя песня. Называется «Валотт». Скажи, я тебя случайно не видел на обложке молодежного журнала? У вас там ещё такой рыжий коротышка вроде в группе.       — Ганс-н-Роузес. Так есть. Рыжий — это Эксл. А меня зовут Дафф Маккаган.       — Очень приятно. Джулиан. Джулиан Леннон. — Свою фамилию парень произнес с нескольким замешательством.       — Тебя часто с отцом сравнивают?       — Представь себе, что твой папаша мёртвый Битл и ответь себе сам.       Сказано это было, впрочем, без неприязни. Спокойные карие глаза смотрели на Даффа с легким интересом. С таким я бы подружился, подумал Маккаган.       — Ты давно здесь, Джулиан?       — Что такое давно? Здесь можно быть годами и так ничего и не ведать. А можно побывать один день и всё знать. Ты уже всё понял?       — Не всё. Но многое. Меня сюда притащили что-то расследовать, а чтобы я молчал, заодно приобщить к клубу, так? Что вы только можете расследовать, кроме любовных треугольников? Мне кажется, только пропажу кого-то из блондинов. Тогда почему я? Почему не полиция?       — Оу. — Леннон, не улыбаясь, снова склонил голову к пианино. — Они тебе это скоро расскажут. А может, даже покажут. Но тебе стоит знать, что Роберт, Том и Дэвид много наговорят и не скажут ничего. Они это умеют. На твоем месте я бы поговорил с тем, кто молчит.       Джона в зале уже не оказалось. Оказывается, когда кого-то игнорируешь достаточно долго, они имеют обыкновение забыть о тебе и уйти, но это сейчас Даффа не беспокоило. Джон вел себя слишком манипулятивно, слишком хитро, и Даффу эта игра переставала нравиться. Правильно сказал Роджер — комнатная собачка. Нечего таскать его на поводке.       Жутко захотелось познакомиться с этим человеком-андрогином, рассмотреть получше — чего же в нем больше, мужского, или женского? У Боуи таких вопросов не возникало. Он источал лидерство, силу и доминирующее обаяние, но всё это было типичное, мужское. Роджер, в свою же очередь…       Стоя у подножия лестницы, Дафф просто не знал, насколько это приемлемо, зайти вот так без предложения к… девушке? Это было странно. Он отлично понимал, что Роджер — молодой парень, но в то же время он не мог отнестись к нему, как относился к своим подружкам или другим девчонкам из общества своей группы. Это было что-то другое, и очень хотелось познакомиться с ним, расспросить: кем же он себя считает, всё-таки — женщиной или мужчиной?       И как к нему обращаться? Как к девушке или к парню? Джон Бон Джови назвал его по имени Роджерина — но имелось ли это в виду как оскорбление или полноценная кличка? Для Боуи и Планта он всего лишь шлюха без имени. Неужели он сам выбрал такую роль? Или его заставляют под страхом разглашения носить все эти шмотки?       Носит ли он бюстгальтер?       Дафф почти уже решил, что не способен задать незнакомому человеку такие дерзкие вопросы, но тут высоко на лестнице показались стройные ножки в чулках до колен и туфлях, и это — новая волна жгущего любопытства — перевесило все разумные доводы.       — Не топчи мне ковер, иди наверх, — сказал Роджер и грациозно удалился куда-то вглубь второго этажа. А Дафф преодолел это расстояние, перешагивая через две ступеньки, чуть менее грациозно.       Верхний этаж не был так архитектурно модифицирован, как нижний. Одна дверь вела в ванную комнату, вторая — в туалет, третья — в пустую спальню для гостей и четвертая, обклеенная плакатами, как у подростка — в комнату Роджера. Он как раз и стоял, оперевшись плечом о косяк, и за его спиной Дафф разглядел лишь ширму с японскими картинками. Наверное, там он и превращается в девушку…       Вглядевшись получше в Тэйлора, Дафф постарался отмести всю женскую шелуху и рассмотреть в нем парня. Получалось это не очень хорошо — кажется, Роджер каждый день очень тщательно устранял любые детали, несовместимые с образом девушки. Ни волосатых ног, ни широкоплечести, гладкое лицо с совсем небольшой толикой макияжа. Это обнадеживало — по крайней мере, человек, который так старается, делает это ради себя, а не ради других.       — Ты мог бы снять парик? — спросил Дафф, но Роджер покачал головой. — Образ не хочешь нарушать, да?       — Для кого-то это образ, а для кого-то жизненная роль, — ответил он, подчеркнув последнее слово. Голос у него оказался приятный, чистый, но точно не женский. Слава Богу, он не пытался пищать фальцетом. Вообще, в Роджере ощущалась неподдельная гордость, в том, как он держался и как разговаривал, и Дафф с тихим вздохом несколько расслабился — никто тут никого не принуждал. Роджер просто великолепный кросс-дрессер, и он это знает. Ненужные вопросы отпали сами собой.       — И твоя роль — это…       — Неземное блаженство, — сверкнул Роджер улыбкой.       Дафф тоже заулыбался.       — Я думал, музыкальная проститутка — это всего лишь Фредди. Вы вместе как, уживаетесь? Или ты не в его вкусе?       — Фредди нас не трогает, что ты. — Тэйлор поправил юбку. — А я перед ним не рисуюсь. Никогда не сри там, где ешь. Ты бы тоже не сосался с парнем на виду у мистера Эксла Гомофоба.       Знают, все знают про меня с Джоном, подумал Дафф, но эта мысль ему не показалась тревожной. Ну, подумаешь, знают. Роджер выглядел так, будто он имел всех членов нижней комнаты, и не стыдится этого. В каком-то смысле этот клуб был гениальным сообществом, без стыда и закрытых дверей. Дети шестидесятых, воспитанные без табу и навязанных правил. Всё, что не вредит, вредить не может.       — О чем ты так задумался? — спросил Роджер.       — О раскрепощенности, — честно ответил Дафф и чуть не покраснел. — А можно нескромный вопрос?       — Я все нескромные вопросы новичков знаю наизусть, — рассмеялся тот. — Называй меня, как хочешь, отзываюсь на любые клички. Нет, я не считаю себя женщиной, мне просто нравится этот балаган вокруг меня. Женщины мне тоже нравятся. Но не сейчас. — Улыбка из добродушной стала вдруг загадочно-мечтательной. — Я люблю кое-кого. Если я тебе нравлюсь, я не против, но первые шаги делай сам.       — Ох. Нет-нет, я… я не интересуюсь мужчинами. — Это прозвучало как самая откровенная ложь в мире, и до Даффа это дошло, только когда он вспомнил, что Джон и он не являются тайной. Но Роджер даже не удивился. Он лишь поправил лямку короткого топика, облегающего его тело. — Я лишь хочу спросить… удобно ли ходить в женском?       Роджер снова засмеялся. — Удобнее некуда. — Он сделал вид, что приподнимает юбку. — Я всегда за свободное передвижение яиц. И главное, не жарко.       Итак, первые впечатления складывались такие:       Клуб Выбеленных Челок — сообщество чудиков, но со вполне комфортной атмосферой и в основном дружеским подходом.       Все тут делятся на старших и младших. Понятное дело, кому под тридцать — младший. Старшие — это Боуи, Плант, Петти. Но при этом у них то ли нет четко обозначенного лидера, то ли они всё решают демократически — как раз, когда он выходил от Роджера, Джулиан довольно властно прокричал что-то про то, что если ещё раз ему на рояль поставят лилии, то он, мать вашу, выбьет ублюдку все его лилиевые зубы. На что Дэвид Боуи, совершенно не сердясь, прокричал в ответ, что в следующий раз нарвет одуванчиков и другого коровьего лужка. Такому терпеливому отношению друг к другу можно было бы и поучиться. В любом случае, Дафф даже знал, кому бы местные курсы пригодились бы. Эх, жаль, Эксл не блондин, а рыжий…       Кроме трёхголового дракона старших в клубе имеется одна побегушка (Брайан), один тихий умник (Джулиан), одна мнимая девушка (Роджер) и один человек с непонятной функцией и правомочиями (Джон). Пора бы им уже рассказать, что они от него вообще хотят.       У подножия лестницы Даффа уже поджидал Джон. Ничего не говоря, он подтолкнул его в спину, ведя к камину. Все члены клуба шли за ними и Маккаган подумал — вот оно. Вот оно, великое таинство, из-за которого пришлось призвать этого нетипичного, умного и привлекательного (очень привлекательного) детектива на помощь. Вот из-за чего нельзя звонить в обыкновенную полицию…       Боуи нажал на какой-то рычаг в стене и камин повернулся по часовой стрелке, открывая доступ к крутым ступенькам, ведущим куда-то вниз, в темноту. Все спокойно зашли в этот узкий коридор, первым шел Том, а шествие замыкали Джон и Роджер. Дафф не так хорошо ориентировался в кромешной тьме, и когда он по инерции попытался придержаться стены, его руку перехватил Джон и уже не отпустил. Это было странно и приятно.       Внизу забрезжил слабый свет, как от факела, и стало видно, что это ещё один зал, не такой большой, как наверху, и весь доверху забитый приборами с лампочками и компьютерами. Кто-то из клуба имеет доступ к самым новым и ещё, наверное, секретным технологиям, подумал Дафф и немного позавидовал. Совсем рядом с этими приборами стоял длинный и широкий стол, на котором лежал человек — ещё один блондин. Дафф видел его всего лишь с профиля, но некоторые лица не получается забыть. У этого парня было красивое, свободолюбивое лицо, волевой подбородок, слегка заостренный нос… Красивый парень, девушки, наверное, падали к его ногам автоматом. Он мертв или просто спит? Дафф сделал два шага и загляделся на пушистые светлые ресницы. И вдруг два факта соединились вместе, в голове у Маккагана пронеслись газетные заголовки, обложки пластинок, картинки из журналов и плакаты с концертов. Вот почему сюда нельзя было привлечь просто полицию… Тут дело пахнет на статью, и даже не на одну.       На столе, пристёгнутое ремнями, лежало тело Брайана Джонса.       Гитарист Роллинг Стоунз, местный сумасшедший гений шестидесятых годов, который уже почти двадцать лет должен был разлагаться на кладбище, лежал прямо перед ним на расстоянии вытянутой руки. До него можно было дотронуться, если бы Дафф этого хотел — но нужно ли говорить, что не хотел?       Маккаган попятился, потом захлопал глазами и повернулся к членам клуба. Они все смотрели на него выжидающе, как стервятники на свою будущую, ещё не мертвую жертву. Выхода не было, обратной дороги тоже. Дафф не сомневался, что если он сейчас скажет что-то не то, они не поленятся его убить.       — Ну что ж, — просипел он, потом замолчал и прочистил горло. — Ну, хорошо. Вам стало мало живых знаменитых блондинов, вы выкопали мёртвого знаменитого блондина. Я лишь удивлен, что он так хорошо сохранился и я не ощущаю никакого трупного запаха. И для чего, спрашивается, вы мне это показываете? Запугиваете, что ли? Типа если я вас не буду слушаться, со мной случится то же самое?       — Во-первых, мы не запугиваем, — сказал Том.       — Во-вторых, это не Брайан Джонс, — сказал Дэвид.       — А в-третьих, он не мертв, — сказал Джон.       И в этот момент Брайан открыл глаза и вздохнул.