***
Маккаган умел читать прошлое, а не будущее. В конце концов, он был молод и ещё неопытен. Хотя ему и казалось, что за последние две недели он постарел на два года. После того, как исчез Джулиан, как сквозь землю провалившись в комнате Роджера, Дафф осознавал, что нужно вернуться. Домой Джулиан не пойдет — он знает или догадывается, что сейчас любой его может выследить. Роберт знает все адреса членов Клуба, а значит, у Джулиана есть только одно убежище — в самом же Клубе, где никто, кроме одного красивого и настырного детектива не подумает, что он там и остался. Всё же указывало на то, что Роджер дал ему убежать… верно? Маккаган вернулся в Клуб на рассвете, когда красная полоска прорезала горизонт, а черное небо стало просто фиолетового цвета. Но внутрь он не зашел, во всяком случае, не сразу. Ему не хотелось открывать дверь, чтобы застать Роджера — и кого угодно, скрывающегося в доме — врасплох. Дафф ещё какое-то время походил вокруг дома. Нужно было также проверить, не шляется ли поблизости Игги, способный помешать его дерзкой задумке, но нет — ни за домом, ни на улице его не было. Да и видеть его вообще не хотелось. Дафф поморщился, вспомнив, что ещё совсем недавно он боготворил панк и всех его представителей, от которых сводило скулы. А сейчас? А сейчас он загремел к картинным красавчикам, и не жалуется. Будто всегда принадлежал не к ним, а к ним. К светлым головам с тёмными мыслями. Но времени отвлекаться не было. Дафф подошел к водосточной трубе, ещё раз оглянулся, убеждаясь, что улица пуста, и с сомнением потрогал тонкую жестянку. Выдержала бы… Давно он не лазил по карнизам, как грабитель или неудачливый любовник, и сорваться сейчас, когда на кону всё, чем он дорожит и чем отравил себе всю жизнь, не хотелось. Но с другой стороны, даже сорвавшись, у него был шанс приземлиться удачно и отделаться лишь сломанной рукой или ногой. Ну, главное не бояться! Как говорил Иззи Стрэдлин, закрой глаза и вперед. Жаль только, уже не вспомнить, касалось ли это алкоголя, баб или чего-то ещё… Дафф набрал побольше воздуха в грудь, поставил ногу на одну перекладину, рукой ухватился за какую-то скобу и подождал, не сорвется ли. Но жестянка выдержала его вес. Теперь легко — раз, два, как по лестнице в небо. Главное не посмотреть случайно вниз, хотя на улице ещё темно, ничего видно не будет. Так, а вот и окно Роджера, приоткрытое как раз совсем чуть-чуть. Дафф толкнул его, и оно открылось внутрь комнаты, такой тёмной и тихой. Маккаган замер на минутку, стараясь определить, будет ли слышно чьё-то дыхание. Ага, отлично! У стены рядом со шкафом виднеется вроде как голова на подушке, и слышно посапывание. Весело, конечно, наверное — имея в своей комнате четыре кровати, спать по очереди на каждой из них. Вон Роджер и не заводит каких-то рутинных правил, спит где хочет… Как он говорил? «Сплю где хочу, когда хочу, с кем хочу»? А что, ведь звучит неплохо… И тут Дафф почувствовал, как одна нога предательски стала съезжать вниз, а это означало, что одну скобу он всё-таки оторвал от стены дома, и сейчас потеряет всю свою опору. Тихо заматерившись, он отчаянно оттолкнулся ногой и протянул руки, надеясь упасть на мягкое. Половиной туловища он оказался внутри, а согнутые ноги торчали всё ещё снаружи. Подоконник больно вдавливался в живот. Дафф дернул ногами, перевесил, и полетел вниз. — Ай! — завизжал кто-то истошно. Под руками у Даффа оказалось что-то довольно упругое, а потом ему в грудь уперлись руки. Крик снова повторился, и в комнате вдруг стало светло — это Роджер, весь побледневший от страха, зажег лампу у стола. — Какого черта? Какого черта? — повторял он, полностью в шоке. — Что ты делаешь в моей кровати? Дафф ещё не пришел в себя от неожиданности и просто тупо смотрел на Роджера. — Даже спишь в парике, — сказал он совсем не то, что ожидал. — Дафф, что ты здесь, сука, делаешь?! Маккаган повернул голову. Как же можно было так ошибиться? Он же явно видел Роджера в кровати у стены… Там никого не было, лишь груда разноцветных тряпок, брошенных на подушку и одеяло. Настоящий Роджер глядел в упор на того, кто неожиданно на рассвете свалился ему на живот, и поджимал босые ноги под тонким одеялом. С него опять свисало что-то женственное и игривое, но криво, выставляя напоказ круглое белое плечо. Даже перепуганно-злым, без макияжа, он казался прекрасным андрогином — чем-то между девушкой и парнем. — Ты в окно залез, что ли? — Тэйлор, не прекращая материться, толкнул Даффа, и тот слетел кубарем с постели. — Зачем? Что тебе вообще нужно, время же несусветное просто! Совсем все с ума посходили, черт подери… — Я пришел… — Дафф встал и отряхнулся. — Черт. Я ошибся. Пожалуйста, не убивай меня. — Тебя убить мало, — проворчал Роджер, поправляя бретельку на плече и закрывая окно на щеколду. — Совсем житья нет, в окно залез… Ты уже слышал про существование дверей? — Если бы я пришел снизу, ты бы успел проснуться, услышать меня и избавиться от улик, — сказал Дафф. — От каких ещё улик? — От очень важных улик. Укрывательских. Одна секунда, может даже меньше — Роджер отлично умел лицемерить. Он расхохотался лишь с совсем крохотной паузой, обычный человек мог бы этого и не заметить. Но только не Дафф. — Я, по-твоему, укрываю преступника? — Нет. Точнее укрываешь, но не преступника. Сейчас покажу. Маккаган уверенно подошел к шкафу и распахнул его. Внутри не оказалось на первый взгляд ничего примечательного — платья, блузки и другие наряды на вешалках, как в самом обыкновенном шкафу, и пахло какими-то сладкими духами. Но Дафф сдвинул всё это в одну сторону и протянул руку к задней стенке. Она как будто не была частью шкафа, а утопала немного в стене. Дафф нажал на неё и сказал: — Добро пожаловать в Нарнию. Стенка, она же панель, тихо щелкнула и отъехала в сторону. За ней оказалась небольшая и тесная ниша, вырубленная прямо в стене. В этой нише сидел на корточках потрепанный Джулиан, и пил виски прямо из бутылки. — Я арестован? — спросил он после короткой паузы, вроде бы даже не удивившись. После бутылки виски тяжело чему-то удивляться. — Но… но как ты догадался? — Роджер захлопал глазами. — Ты же здесь был вчера… и ничего не сказал… не подал виду… — Я не хотел никого компрометировать, — сказал Дафф. — Вы видели, во что превратилось одно тупое обвинение. Я, разумеется, понял, что Роджер упрятал Джулиана, но куда? Мне подсказал шкаф без задней стенки, как будто специально завешанный платьями до пола. Но я не хотел открывать лазейку на глазах у всех, вот и вернулся в такое время… Я ошибся только в одном. Я думал, что Роджер спит вон в той кровати, а сам на него и грохнулся. В той кровати был Джулиан, и услышав шум и крик Роджа, он по-быстрому ретировался… А что за дыра в стене? Не собственными руками же вы её вырубили? — Это старый дом, — пожал плечами Роджер. — Мало ли тут тайн? Я первый раз случайно открыл это, когда пытался приладить ещё одну полку и надавил слишком сильно на панель. Она с ужасным скрипом отъехала и всё, что я увидел, был огромный дохлый паук. Ну, я тут кое-что смазал, почистил, заначка готова. Только вот теперь она пропала, — с сожалением отметил он, отбирая у Джулиана бутылку. — А я думал, любовников прятать, — хихикнул нервно Джулиан. — Вот человек, если пригнется, как раз идеально помещается, надо только уметь это сделать быстро. Мало ли какие дамочки тут жили до нас, кого водили с собой. А потом любовника в шкафу забывали, и он постепенно высыхал… — Не пори чушь. — Роджер поправил свою одежду, развесил по местам и закрыл шкаф. — Я не хотел, но так получилось. У нас был уговор с Джулианом — если что, он несется сюда. У меня было такое странное предчувствие, что его обязательно кто-то попытается обвинить. — Кто? — Дафф так и впился в Роджера глазами. — Я не знаю. Но как ты видишь, он у нас такой вот шутник и балбес. Насолит всем, потом расхлебывает. Налить Роберту в шляпу клей и испортить эти его натуральные кудряхи, с которыми он всё время так носится? Это в его стиле. А вот убивать кого-то — нет уж. Я не ручаюсь ни за кого из Клуба, но Джулиан… Я просто защищаю друга. Если бы кто-то обвинил Тома, я бы тоже его спрятал здесь. А вот любого другого — нет. — Это понятно, — успокоил его Дафф. — Это дружба, это любовь. Это всё человеческие чувства, и ничего стыдного в них нет, люди так себя и должны вести, защищая остальных. Наоборот, меня жутко бесило то, что в Клубе, оказывается, все идут против друг друга, и посередине этого хаоса и беспорядка — то любовного, то ненавистного — сидит один человек, который здесь подозрение оборонит, здесь чувство задушит, здесь наоборот ни слова ни молвит, и вот какой результат, никто никому не доверяет полностью, и все скоры на расправу. — Ты уже знаешь! — Роджер подпрыгнул на месте от радости. — Великолепно! Скажи, кто убийца! Скажи! — Не Джулиан, — пожал плечами Дафф. — Это был акт мести, а может, последняя уловка. Может быть, мистер детектив поведется на такую вот пресную капусту? Ведь он привык во всем видеть многоходовые манипуляции. Так, по-моему, рассуждает преступник. Но у Джулиана есть алиби, о котором он сам забыл. — У меня есть алиби? — Леннон заморгал. — Я не помню, какой сегодня день и с кем я спал вчера, но зато нашелся кто-то, кто может подтвердить мою невиновность? Неужели. И кто же это? — Это нам скажет сам преступник сегодня при разоблачении, — сказал Маккаган. — Ведь он ждет, что Джулиана из-за его побега осудят и обвинят. Неофициально, лишь вот так внутри Клуба. И тогда он перед ним явится таким вот спасителем-охранителем, и если ситуация пойдет в его пользу, он или прикроет Джулиана, сказав, что у мальчика нашлось алиби, или отойдет в сторонку, чтобы не выдать себя. — Скорее всего, второе, — буркнул Роджер. — Мало ли у кого любовный интерес к Джулиану, и если это не что-то очевидное, как Джон со Стивеном, то и незачем себя выдавать, потому что со стороны это выглядит подозрительно. — Я тоже так подумал, — кивнул Дафф. — Стой, что? Джон со Стивеном — это было очевидным? Разве? — Мда, голова у тебя в криминальном смысле работает отлично, а вот в любви — нет, — улыбнулся Роджер. — Они вчера, понятное дело, вместе свалили. — Я этого не видел, — нахмурился Дафф. — Потому что в меня кое-кто запустил подушкой, а потом угрожал, что столкнет с лестницы, держа в руках ножницы. — Я уже остыл и смирился. — Роджер заметно погрустнел, но это отразилось лишь в его глазах, не в улыбке. — Принял все факты. Решил, что недостоин и всё такое. Ничего, переживу. Это не впервые. С такими словами он сел за стол и достал изумрудно-зелёную ткань, которую Дафф уже видел где-то раньше. — Что ты там делаешь? — спросил он. — Зашиваю, — ответил Роджер мрачно. — Я думаю, сегодня никто работать не собирается, все нагрянут посмотреть на убийцу. А значит, мне всё равно не выспаться, так хоть делом займусь. Очень смешная шутка, наступить мне на юбку… Даже Джулиан подошел посмотреть. — Красивая, — вздохнул он. — Вроде ты такую ещё не надевал. Мне бы понравилось. Она вся… переливается. Как чешуя русалки. — Ты мне свет загораживаешь, — оттолкнул его Роджер. — Теперь уже незачем стараться, но меня бесит, что я откладываю это дело с позапрошлой недели и всё никак не могу закончить. — Со дня похищения Джонса? — уточнил Дафф. — Да, — удивился Роджер. — А как ты догадался? — Да так, просто… Не имеет значения. Ты бы не мог надеть её сегодня? Джулиан прав, выглядит потрясно. Пожалуйста. — Ладно. Когда закончу. — Роджер посмотрел на Даффа как-то загадочно, потом спросил: — Джулиан, ты спать ещё собираешься? — Да какое спать. — Леннон взъерошил волосы. — Пойду поем и поиграю немного. Тебе же пианино не мешает? Чаю вам принести? — Не надо. Оставайся внизу тогда и отдыхай. Ко мне не заходи, я хочу побыть один. — Ты всё ещё в этой рубашке? — удивился Дафф, приглядевшись к Джулиану получше. Он как раз повернулся так, что снова стало видно монограмму. — Другой у меня нет, — отрезал Джулиан. — И раз у меня есть эта, я её уже не отдам. Просто скажи мне, что ты знаешь, что я невиновен. А это я оставлю себе. Как сувенир. — Всё сходится… — пробормотал Дафф. — Рубашка не твоя, но она была у того, кто мог её оставить случайно или специально… Да, всё так. Нет, ты ни в чем не виновен, Джулиан. Возможно, ты виновен только своей красотой. Но эти претензии не ко мне. Роджер и Джулиан переглянулись и расхохотались. — Ты безнадежно не умеешь флиртовать, — сказал Джулиан. — Я и не пытался, — пожал Дафф плечами. — Но зато хоть как-то разрядилась атмосфера, не правда ли? Едва Джулиан ушел, Роджер повернулся к Даффу. — Ну, кто убийца? — спросил он диким шепотом. — Я не скажу, — отгородился Маккаган. — Серьёзно, и не пытайся. Мне нужно видеть его лицо, мне нужно знать, что он на это скажет. — Ну и ладно. Ну и не надо. Даффу показалось, что Роджер немного обижен. — Мне жаль, что… — начал было он, но Роджер обернулся так быстро, и его глаза сверкнули так ярко, что Дафф смутился и скомкал конец, — что ты несчастен… — Я не несчастен, — коротко ответил Тэйлор. — Я лишь неудачлив. Бывает. Почему мне всё время попадается то какой-то дылда, то какой-то Том? Типаж у меня такой, что ли? Вот как у тебя на низеньких купидончиков. — Да с моей верхотуры любой кажется низеньким, — засмеялся Дафф. — Слушай, тебе не неудобно? Ты же практически голый. Как-то странно. — А тебе что, стыдно? Или может, я тебя смущаю? — улыбнулся Роджер. — Между прочим, это мое любимое леопардовое боди. В нем я даже иногда выгляжу как настоящая девушка. Если встать боком, то даже вроде как кажется, что грудь есть. Он встал и продемонстрировал. — Не очень похоже, — сказал Дафф, ощущая себя нелепо. — Ну да, не очень, — согласился Роджер, немного обидевшись. — Это всё освещение и… ну, понятно. — Да… — Маккаган встал. — Ладно, не буду тебе мешать. Мне нужно ещё поговорить со Стивеном, если он дома. Я скоро вернусь. Роджер снова развернулся. — Стоять. Дафф окоченел. Такого тона он ещё не слышал. — Скоро — это тут уже народ соберется, — сказал Тэйлор. — А мне это ни к чему. Его маленькие руки снова толкнули Даффа в грудь, но с такой силой, что он покачнулся и сел на кровать. Теперь Роджер был вровень с ним, и его хищная улыбка сверкала всего пару сантиметров перед губами Даффа. — Что… чего ты хочешь? — рассмеялся Дафф нервно. Вместо ответа Роджер потушил лампу и поцеловал его. Дафф не сопротивлялся. Ему было уже совсем непонятно — девушка, парень… Тёплые, мягкие руки ласкали его, гладили по спине и плечам, нежно проводили по волосам, а учащенное дыхание жгло где-то в районе ключицы. Роджер был… другим. Он как будто точно знал, что делать, в его движениях был расчет, и целовался он через равные интервалы, точно зная, что стимулировать и как. Дафф ощущал себя куском глины, из которого лепят скульптуру. — Вообще-то, — шепнул ему Роджер, щекотнув ухо, — ни один парень ещё не залезал ко мне в окно. И это дико заводит. У меня всегда была такая фантазия — что я сплю, а ко мне незаметно пристают… Дафф крепко схватил его за пояс и бросил на кровать под себя. Роджер тоненько ойкнул и тут же попытался перевернуться на живот. — Нет… — тихо сказал Дафф. — Не так… — Тебе понравится, не робей. — Не надо. Я люблю Джона, понимаешь? Он бы посчитал это изменой. Он уже так считает. А ведь я всё ещё его люблю. — Дафф внезапно понял, что говорит чистую правду, которую нужно было осознавать когда-то давно. Он испугался, что этими словами обидел Роджера, который умел благодарить только одним доступным способом… Он протянул руку в темноту и погладил Тэйлора по щеке. Роджер наклонился и снова поцеловал его. — Тогда только так, — сказал он тихо и сполз на пол, раздвигая руками колени Даффа. — Дафф? Тут Стивен на телефоне! — позвал Джулиан снизу. У него хватило смекалки не лезть наверх. Роджер зажег снова лампочку и Дафф увидел, как он вытирает рукой уголок рта. Этот жест показался ему таким не сексуальным, что его тут же прожгло всего от стыда. Зачем он разрешил это? Как вообще он мог потерять над собой контроль? Маккаган тут же стал разыскивать свои штаны, горя, как фонарь. Роджер заметил его смущение и сказал, ничуть не удивившись: — Если хочешь, это останется только между нами. Дафф просто кивнул, не в силах унять кровь, приливающую к щекам. — Первый раз всегда так, не бойся. Потом будет легче. Если ты не будешь везде громко хвастаться, я тоже никому ничего не скажу, не бойся. Я знаю, есть два человека, которым покажется противным знать что-то такое. — Эти два человека нам изменили, — сквозь зубы выговорил Дафф. — А мы их простили по понятной нам обоим причине, — пожал плечами Тэйлор. — Извини. Я очень старался, чтобы тебе понравилось. — Мне понравилось. — Дафф сделал над собой усилие и обнял Роджера, поцеловав его в щеку, а потом быстро побежал вниз к Джулиану. — Это Адлер, — успел сказать Леннон, прежде чем Маккаган выхватил у него трубку. — Без тебя понял. Стив? Стив, что такое? В трубке зашуршало, и Дафф не сразу понял, что это, счел за помехи. Хотя какие помехи так рано утром? — Я не приду сегодня, — сказал Стивен не своим голосом. — Почему? И что с тобой? Ты в порядке? — Ну… Вроде. — В трубке снова зашуршало. — Бинт болтается, черт… — Какой бинт? — испугался Дафф. — Да что случилось? Стивен промолчал, потом вздохнул. — Я ошибся. Прости меня, пожалуйста. Я даже не понял, что случилось… Он тебе не изменил, если что. Не со мной. Он меня оттолкнул и… и… Дафф тут же понял, что Стивен говорит о Джоне, и по его спине пронесся холодок. — Что? — Ну… Я сам так и не понял. Ну ты же знаешь, я ж дубина. До меня всё доходит как до бабушки Слэша. — Стивен рассмеялся, но тут же остановился, будто боясь, что смех превратится во всхлипы. — Ну, я и потащил его к себе. Я думал, я ему нравлюсь, понимаешь? Потому что… Не знаю. У меня никогда не было такого влечения, а тут я прямо увидел его — и захотелось. Ты меня осуждаешь? — Нет. — Дафф закрыл глаза. — И что было дальше? — Выпили. Я стал до него докапываться, мол, давай уже. Он не соглашался. Наверное, я слишком грубо отнесся к нему, понимаешь? И он поцарапал меня, отбиваясь. Вся щека в крови… — Что?! — Подожди! — Стивен почти кричал. — Подожди. Я сам виноват. Он извинялся потом… Мне не больно, только прикрой меня завтра перед парнями, расскажи им прикольную историю с какой-нибудь кошечкой-нимфоманкой, ладно? Я не хотел его обидеть, честно. Он… Он хороший парень. Я не вижу людей насквозь, как ты, но он не обманывал на этот раз. Когда привыкаешь к нему, понимаешь, что… Он не такой на самом деле. Он заботливый и милый, и главное… Дафф уже знал, что ему скажет Стивен. И его сердце забилось так громко, что в груди стало больно. Дафф невольно прижал ладонь туда, где снова обливалось кровью то, что он считал разбитым. — Я думаю, он любит тебя, а не меня, — вздохнул Стивен. — Всё Даффи да Даффи, а меня не расспрашивает… И когда отбивался, говорил, что мол Дафф будет злиться, убери грабли… И когда рожу мне пластырем заклеивал, то оборонил случайно… знаешь, что он сказал? — Не томи. — У Даффа пересохло горло, трубка телефона чуть не выскользнула из вспотевшей руки. — Он спросил, не привел ли ты меня, чтобы ещё больше усугубить разрыв между ним и тобой… — Я убью его, — выдохнул Дафф. — Потом поцелую, потом опять убью. А потом опять поцелую. — Рад за вас, — буркнул Стивен. — Скажи мне только одно, Дафф… Это он, да? Я не Джона имею сейчас в виду. Но это тот тип, да? Тот… Ну, ты знаешь, о ком я. — Да, это он. — Дафф невольно рассмеялся. — Боже мой, поверить не могу, я считал тебя предателем… — Не забудь про нимфоманку. Увидев мое забинтованное хлебало, парни в группе с ума сойдут, — кисло протянул Стивен. — Ладно. Пошел я лечить разбитое сердце водкой, наверное. Удачи. И не успел Дафф ответить, как Адлер бросил трубку. Только Дафф разжал пальцы (не понимая, как можно так сильно сжимать что-то в руке), за ним появилась весёлая мордашка Брайана. — Что, чё-то интересное? — спросил он. — Плохие новости или хорошие? — Не вынюхивай. — Дафф дружески стукнул его по плечу. — Что, уже все сползаются сюда? Прямо с утра? — А то, интересно же. Шерлок Холмс. Эркюль Пуаро. Убийство совершил садовник. У-у-у, — издал Рэй звук, похожий на завывания призраков из фильмов ужасов. — К тому же, я купил круассаны. А что? — переспросил он, услышав смех Роберта. — А вот что? Всё время кофе без сладкого пьем! — Ребёнок, — обозвал его ласково Плант, — кофе пьется с сигаретой, а не с булочкой. — Сигарета курится после секса, а не после кофе! — нашелся тут же Брайан. — Курица? Какая курица? — переспросил Роджер. Он спустился вниз вместе с Джулианом, очевидно, уговорив его не прятаться и переодеться — во всяком случае, на Ленноне была нейтрально-серая футболка с Ти-Рексом. Из кухни доносился аромат кофе и свежей выпечки, солнце приветливо светило в окна. Совсем неправильный день для разоблачения убийцы, но точно правильный день для того, чтобы помириться, подумал Дафф. Улыбаясь, он тоже пошел за кофе и стал ждать.***
— Разрешите мне начать, — сказал Дафф, как только все собрались. По непонятной ему причине, Роберт, Джон и Джулиан повернули свои кресла к нему, отчего стало неловко, будто он учитель в школе, а не детектив-самоучка. Роджер стоял у стенки, смотрел в пол и перебирал пальцы, словно нервничал. Том опирался на барную стойку, положив голову на руки. Было шумно, но этот шум, похожий на шум людей в театре перед началом представления, тут же умолк, как только Дафф молвил эти три слова. — Сейчас я вам обрисую всю ситуацию, и вы поймете сами, кто из вас виновен и почему я его обвиняю. — Маккаган промолчал, потом добавил: — Маловероятно, конечно, но… Пожалуйста, прошу вас, защитите меня, если на меня нападут. Очень хочется закончить это дело. Дафф обвел взглядом окружающих, не задерживаясь ни на одном из них, чтобы и преступника рассмотреть, и виду не подать. Он стоял совершенно спокойно, с руками в карманах белого пиджака, и можно было принять его за невинного ангелочка, если бы его не выдавал стылый взгляд голубых глаз. Преступник пристально следил за Даффом, на лице маска заядлого игрока покера. Он думал, что, возможно, случилось чудо, и Дафф поверил в одну из ложных версий, или что сможет отпереться, если его припрут к стенке. Поэтому и смотрел с обманчивым легкомыслием, поэтому и ничего не предпринимал. — Похищение планировалось долго, и преступник ждал самый подходящий момент, — сказал Маккаган, заложив руки за спину. — Понедельник, тридцатое июня. В Клубе оказалось чрезвычайно мало людей — Брайан Джонс в подвале, в зале Роберт и Джон, и Роджер, как всегда, на лестнице, готовый удрать наверх, едва заметив опасность. — Ха! Какую ещё опасность? — хмыкнул Плант. — Преступника, — ответил Дафф. — Или двух? Тут можно даже скаламбурить. Толчком к преступлению — наполовину запланированному, наполовину импульсивному — послужила блондинка. Да, именно Роджер, и знаменитая пластинка Блонди, под которую он решил станцевать. Краем глаза он заметил, как Тэйлор вспыхнул и залился краской. К сожалению, правду приходится открывать всю, без умалчивания и без лишних тайн. Это значило, что придется расчистить и все местные Авгиевы конюшни любви, особенно ту, которую создал Джон. Но признаться в любви Джону на глазах у всего Клуба не казалось Даффу таким уж страшным. Он боялся отказа — он боялся, что Джови не захочет вернуться к нему. — Роджер хотел подарить Тому Петти очень непростой подарок, — продолжил Дафф. — Он надеялся на чудо, на приглушенный свет, алкоголь в крови и горячий танец, который репетировал уже несколько дней. Но нашелся человек, который все его попытки разрушал своим громогласным смехом и обидными насмешками. Я не знаю, что именно делал Роджер — танцевал ли, весело напевал или мечтательно улыбался — но кое-кому это не понравилось, и он специально наступил на край юбки, чтобы порвать её. Роджер? — Прошу. — Всё ещё весь пунцовый, Тэйлор развязал пояс на плаще и приспустил его, чтобы все увидели его незаконченную работу — маленькие, осторожные швы, которые зигзагами спускались от пояса к подолу, но не доходили до конца. — Так, постойте! — Роберт аж привстал. — Я не рвал её! Честное слово, я знаю, что наступал на подол, но не этой юбки! Ну когда он вот так вот слишком красив, и ещё и улыбается, как размечтавшийся псих… Вот я немного наподдал её немного ногой. Но я ничего не рвал! — Да, в приглушеном свете можно не заметить, кто именно это сделал, особенно, когда мимо проходят три человека, а не один, — кивнул Дафф. — Все ведь знают, что Роджер — королева драмы, и не придадут этому никакого значения, такое же случается почти каждый день. Но тут дело не в этом. Роджер был попросту не к месту — и ведь нельзя же сказать ему «слушай, вали наверх, и сиди там тихо, не высовывайся». Его надо или чем-то занять, или устранить. Ведь именно в тот день, в понедельник, преступник нуждался в как можно более пустом Клубе. Ведь когда там почти никого не было, можно совершить всё, что угодно. Он знал, что на отдых вместе едут Роберт и Том. Он знал, что малой Брайан сидит дома и слушает новую пластинку — достаточно же ведь просто подарить что-то раритетное, и он не шелохнется из дому, захочет насладиться этим в одиночку. Я думаю, даже не стоит говорить что-то про других — у них тоже нашлись свои дела. В тот вечер всё получилось идеально. Такой момент, так наверняка рассуждал преступник, бывает только один раз. Сейчас, или уже никогда. Сложнее всего дела обстояли с Плантом и Джови. Но Роберт, к счастью, был с Брайаном недолго, забрал свою гитару и ушел, а Джон, которому захотелось подразнить Роджера, решил прозрачно намекнуть на то, чем занят на данный момент Том. Это так, Джон? Преступник взглянул на Джови и слегка криво улыбнулся, под его губой блеснул клык. Это Маккагана устраивало — убийца успокоился и не ожидает подвоха. Вот и хорошо. Джон понял, что ему следует высказаться, когда его слегка подтолкнули в спину. — Да… Да, я дразнил Роджерину, — нехотя признался он. — Взял с полки книжку про леса Англии… потому что я знал, что Роберт поехал за Томом. Я не знаю и знать не хочу, что там у них намечалось, но смотреть, как ревнует Роджер, всегда прикольно. Вот я и сказал… «Кажется, у них намечается весёлая ночка?» Дафф кивнул. — Именно. И наш преступник это слышал своими же ушами. По залу прокатился вздох. Джови побледнел. — Значит, это был Роджер? — спросил Рэй. — Нет, — отрезал Дафф. — Это значит, что преступнику показалось, что это отличный шанс, чтобы отвести от себя подозрение. Тишина. Дафф старался не пялиться на убийцу. Да и чего на него смотреть? Это алмазный человек. В его лице не дрогнет мускул, зрачок не расширится. Он будет глядеть на вас гипнотизирующими глазами змеи, холодными и бесстрастными. — Преступник стоял вон там, — показал Маккаган, — за потайной дверью, за которой мы позже найдем труп Брайана. Он слышал каждое слово и, возможно, раздумывал, хватит ли косвенных улик, чтобы запутать расследование. А может, он надеялся, что никакого расследования не будет. В конце концов, какая полиция будет расследовать смерть давно уже мёртвого человека? Тем более такого знаменитого. — Но мы пригласили тебя, — молвил Боуи. — Роберт спросил, знает ли кто-нибудь хорошего детектива, и Том сразу вспомнил о Дилане и тебе. — Да. — Дафф сложил руки на груди. — Возможно, преступник считал, что молодой детектив не представляет для него угрозы. Возможно, он думал, что молодой детектив запутается в сетях страстей, которые здесь бушуют. Манипуляторов, лицемеров и актеров здесь хватает. Всё здесь перевёрнуто. Всё здесь не такое, каким кажется на первый взгляд. Взгляды Джона и Даффа пересеклись. Теперь речь посвящалась только ему. Человеку, из-за которого Дафф потерял сердце, рассудок и сон. — Я думал, похищение Брайана — это банальное преступление по схеме «ищите женщину», тем более, что женщину даже не пришлось искать — Роджер подозрительно мелькал повсюду, закатывал истерики, вел себя, как актриска из опереттки. И некоторые из вас уже верили в то, что именно он и есть похититель. Вы даже пытались заставить меня думать так про него. Кроме одного человека — Джона Бон Джови. Но он кружил мне голову иным способом. И до сих пор кружит. — Здесь Дафф не выдержал пронзительного взгляда Джона и увернулся от его глаз, на этот раз взглянув на стену над головами всех членов. — Однако, этой темы мы ещё коснемся позже. Сначала нужно сказать, что здесь нешуточное преступление страсти, в основе которого лежит самая обыкновенная ревность. Нет, я не искал «кому выгодно» и не искал «женщину». Дело в несколько другой породе — а точнее, как выразился Том, в алмазе в толпе хрусталей. А здесь таких алмазных людей даже не два и не три. Вы принимали Роджера за слабака, а он оказался сильнее вас всех. — Да хватит уже лирики, — махнул Роберт рукой. — Ты про преступление рассказывай. Какое отношение имел Роджер к вот этому всему? Вот он остался один на один в Клубе с Брайаном, и даже не услышал, что его похищают? Совсем не подозрительно. — Конечно, он не слышал, — кивнул Дафф и снова принялся расхаживать по залу. — В восемь часов вечера ровно, преступник заходит в дом задним входом. Заметьте, что окна Роджера выходят на улицу перед домом, но ни одно не смотрит во двор. Преступник знает, что Роджер грустит, сидит на подоконнике и слушает музыку. Что ты там слушал? — обернулся Маккаган к Тэйлору. — Флитвуд Мак, — вздохнул Роджер. — А потом Битлз. Мне хотелось чего-то громкого, но не слишком, способного выгнать все мысли о Брайане из моей головы. Я ничего не слышал, но ведь я в этом не виноват? — Нет, конечно, — успокоил его Дафф. — У Роджера была веская причина не прислушиваться ко звукам из подвала. Джонс выработал себе отвратительную привычку, которую многие, возможно, не замечали, а кто замечал, не принимал всерьёз. Вы ведь все знали, что Джонс часто терроризировал Роджера. Домогался до него. Угрожал изнасиловать. А ведь это не шутки. По лицу некоторых пробежало колебание, и не только. На лице Тома, Джулиана и Джона отразилось кое-что большее: понимание… и воспоминание. По ходу, Роджер не был единственной жертвой его похоти, удивился Дафф. Но тем не менее, он схлопотал больше всех. А может, он его хотел больше всех, потому что остальных он мог получить, не говоря ни слова. Это только добавляло плохие черты к ужасному характеру Джонса. — Да, так и было, — сказал Маккаган. — Роджер терпел все шлепки, смиренно принимал на себя удары, потому что он знал, что все слишком слепы. Джонс стал символом победы над смертью, и все его обожали. Все почти что поклонялись ему. Что им слёзы какого-то там Роджера, местной шлюхи, готового переспать с кем угодно? Он ненавидел Брайана, но он оставался в Клубе ради одного человека. Ради которого затевал и этот танец, ради которого притворялся, что хочет отравить Роберта. Его намеки были иногда неочевидные, а иногда совсем прозрачные, и тем не менее, его избранный не обращал на них внимания. Теперь все посмотрели на Тома, а тот беспокойно улыбнулся и осторожно взглянул в сторону Роджера. Простейшая дедукция, а какое впечатление производит! Петти встал с кресла и направился к Тэйлору. — Ты… — сказал он тихо. — Всё это время… Ты… Роджер закрыл лицо руками. — Дурашка, — проворчал Том, поглаживая его по волосам. — Мог же просто сказать… А ты стоишь… смеешься… потом избегаешь меня… А я всё ломаю голову, что ж ты не идешь и не идешь ко мне, и боюсь сделать первый шаг, чтобы ты меня не высмеял, если ты и впрямь незаинтересован… Ну скажи, неужели я такой противный? Роджер выкрикнул что-то похожее и на «нет», и на «люблю» одновременно, уткнулся носом ему в плечо, и обнял за пояс так сильно, что Том закачался. Но теперь он улыбался, и Роджер наверняка тоже. Кто-то тихо ахнул от умиления, и кто-то засмеялся, но уже по-дружески, а не со злыми намерениями. Маккаган решил, что это хороший знак. — С вами всё понятно, — резюмировал Дафф, ещё раз взглянув на счастливую парочку. Они расцепились, но стояли рядом, дотрагиваясь друг до друга кончиками пальцев. — Вернемся к вечеру преступления. Я думаю, что даже если бы Роджер не прятался в музыке наверху, он бы всё равно ничего не услышал и не увидел. Вы понимаете, что я исследовал каждый миллиметр подвала и не нашел никаких следов борьбы или принуждения? Оно и понятно. Звуки драки переполошили бы Роджера. А так наш преступник, не таясь, зашел к Джонсу, они поговорили и уехали вместе. — Просто так взяли и уехали? — повторил Джулиан. — Брайан, который никогда не выходил дальше, чем на кухню, ни с того ни с сего сел к кому-то в машину и уехал? — Не просто к кому-то, а к кому-то из вас, — обвел Дафф рукой помещение. — Он ведь вам всем доверял. А может, ему пообещали кое-что ненаучного свойства. Почем мне знать? Запугивать его начали уже в пути. — Начали, — протянул преступник. — Ты считаешь, что у похитителя были сообщники? — О, я не думаю, что он в них нуждался, — сказал Дафф. — Но на войне как на войне, да? И этот сообщник даже не был членом Клуба, что Джонса могло напугать ещё больше. — Сообщник не из Клуба! — ахнул Джови. — Да это… Это ещё хуже! Это уже просто предательство! — Да ладно! — нахмурился Дэвид. — Ещё спасибо скажи, что других таких не нашлось! Один человек — не страшно. Два — угроза для всего Клуба. Пришлось бы вас всех полностью распустить, вы понимаете? — Да уж, одного убийцы нам и так хватает, — поддержал его Роберт. — Этот сообщник, естественно, наркошка Игги, да? Неудивительно. Это ведь его волос ты нашел на теле Брайана. Вы все это видели, дорогие друзья. За дозу наркоманы способны убивать. — Эй! — Дафф строго сверкнул глазами. — По порядку, всё по порядку. Это не всё, что ещё предстоит распутать. Ещё будете ахать и охать, поверьте. Итак, где я закончил? Ах да. Похититель держал Джонса долгое время — целых три дня — у себя. Здесь у меня не хватает фантазии — привязывал ли он его? Сковывал? Запирал? Если сковывал, то мягко и не до боли — на теле Джонса не нашлось следов от кандалов или верёвок, кроме тех, которые на нем уже были, когда нашлось тело, но те следы были неглубокие и не старые — его связали перед самой смертью, скорее всего, когда перевозили. В любом случае, похититель не мучал его и не пытал. Он сначала пытался вразумить Джонса, стараясь не запугивать, насчет чего-то — это уже касается их конфликта. Но Джонс не хотел идти на компромис или вести переговоры. — Дафф достал из кармана блокнот и полистал его. — Я провел свои, частные опросы на предмет характера Брайана. Повезло, что Эксл оказался знаком с Миком Джаггером. Этот человек… вы даже не представляете себе весь диапазон его характера. Все молчали. — Он даже при жизни обладал харизмой и магнетизмом. Никто по-настоящему не знал, что творилось в его голове. А когда он ожил снова… это всё получило дополнительную силу и мощь. Вы его боготворили, а он вас не жаловал. Ему было плевать на ваши жизни, смерти и страсти. Он знал только одну цель и следовал ей. Можно даже сказать, что он был настоящим ученым, в любом случае, после своего воскрешения. Человечность? Какая в нем могла быть человечность? Он не считал никого годным себя. Он на вас и так не тратил все свои ресурсы — он был гением, а не глупцом — но его силу вы чувствовали все. — Какие ещё ресурсы? — спросил Джулиан. — Великолепные манипуляции. Профессиональный сталкинг. Память не как у слона, а как у компьютера. Абсолютная нехватка страха. — Дафф на минутку замолчал. Его пробила дрожь от одного лишь воспоминания о том, как он открыл для себя всю эту страшную правду, как перед глазами в один момент полностью спала пелена и обнажила картину, полную и в цвете. Как там, кстати, преступник? Стоит, слушает. Не очень хотелось, конечно, искать объяснения его мотивам, но личность Брайана Джонса всё равно приходится раскрывать. Если уж правду, так всю и без утайки. Дафф перевел дыхание, а потом едва-едва прошелестел: — Это не похититель давил на Джонса. Наоборот. На этот раз он не услышал ни единого «ах!», никто не решился издать хоть какой-то звук. Несколько членов испуганно переглянулись. — Как запугать человека, который не знает страха? Как заставить его сделать что-то, чего он не захочет делать ни под каким предлогом? Как отобрать у него то, что он не хочет отдавать? Преступник проиграл эту войну. Джонс сразу понял, как тяжело это похищение отразилось на нем, и стал отыгрывать свою мощь назад. Не работал ни кнут, ни сахар. Джонсу было просто плевать. Преступник приподнял одну бровь и спросил: — Вот почему он его убил? Но как? — А это он нам сам расскажет, — отрезал Дафф дерзко. — Тем более, похититель его не убивал. — Что?! — воскликнули все в зале. — Ну да, — пожал Дафф плечами. — Это была ошибка, похищать Джонса. Ведь убить он его не решался, да и не хотел, скорее всего, а запугать его не получилось. И Джонс не соглашался молчать. В конце концов, преступник не выдержал психологической атаки и придушил Джонса. Труп несет все знаки аффекта, быстрой и импульсивной реакции. Сжим сильный, особенно по бокам, под подбородком содрана кожа ногтями преступника, но трахея не нарушена. Он придушил Джонса после особенно сильной провокации, но не до смерти. Возможно, это был один из способов, чтобы наконец-то запугать его. Но испугался не Джонс, а преступник. Он решил, что убил его, и приказал своему сообщнику спрятать тело в темноте бокового прохода за потайной дверью, закрыв оба выхода на ключ. А может, он знал, что Брайан ещё жив, и пытался его ещё и так напугать? — Брайан не такой ссыкун, чтобы бояться тьмы, — горделиво хмыкнул Роберт. — Да и вообще, как он умер? Не сам же он на себя наложил руки! — Любой человек боится абсолютной тьмы, особенно после неприятного пробуждения с болью в горле, — сказал Маккаган. — Но если вы помните, на голове Джонса нашлись кровавые раны. Вы все думали, что причиной смерти стал недостаток кислорода, а раны на голове добавили после смерти, чтобы запутать следствие. На самом деле эти раны — летальные удары тупым предметом, проломившие ему череп в трёх местах, хотя смерть наступила мгновенно после первого из них. Я даже знаю, как именно это произошло. На самом деле, убийство дело плевое, но балаган, которым похититель очень ловко замёл за собой следы — вот что я так долго распутывал. — Я заметил, ты всё время говоришь «преступник», он же «похититель», и «убийца», — молвил вдруг Том. — Но как ты понял, что убийца и похититель — это два разных человека? — Если бы Джонса убил похититель, он бы не наделал таких ошибок, — пожал Дафф плечами. — К сожалению, у преступника не было выбора. Он не доверял членам Клуба, а единственная преданная ему душа оказалась не самым хорошим кандидатом в ассасины. Сообщник — он же убийца — не только прислонил труп Джонса к двери, вместо того, чтобы просто его положить. Он ещё и не избавился от орудия убийства. Невероятно, но Плант расхохотался так, что начал икать. — Короче, кто убийца? — спросил Джови. Его глаза были тёмные и злые. — Игги Поп, — ответил Дафф. — Это его тёмный волос я нашел за шиворотом трупа. На бите для крикета до сих пор остались отпечатки его пальцев и капли крови Джонса. Он привез его на машине, и запарковал у заднего входа, помня, что окна Роджера выходят только на улицу. Было темно, глубокая ночь с четверга на пятницу. Он тащил Джонса к боковому входу, когда заметил, что Джонс жив. Скорее всего, Брайан очнулся, задышал, засипел, возможно, застонал от боли. Но Игги был уверен, что ему дали мертвое тело. Поэтому он ещё зашел к чулану за домом, благо Джонс и так был связан, и три раза ударил его первым предметом, который ему попался под руку — крикетной битой. — И ему не пришло в голову сжечь эту деревяшку? Почему? — спросил Дэвид. — Я считаю, что в то время Игги был уже под каким-нибудь наркотиком, — сказал Дафф. — И тем более, он не мог попасть в дом. Он всего лишь принес тело, поставил его у двери и ушел, заперев за собой вход. В то время он понял, что всё ещё держит в руках окровавленную биту. Он включил садовый шланг и постарался смыть кровь, а потом забросил мокрую биту обратно в чулан. Ему повезло, что члены Клуба вообще не интересуются крикетом, бассейном и чуланом, а то бы доказательство нашлось гораздо раньше. Но вот Джонс выпал на следующий день утром, перепугав Роджера и Рэя, и расследование случилось. Немного гордый сам за себя, Дафф слегка поклонился. — Игги Поп убил Брайана Джонса… — задумчиво протянул Джон. — Потом наломал дров и ты его выследил, и между прочим доказал невиновность Роберта и меня. Хорошо. Ты доказал, что Брайана убил Игги. Но у меня всё ещё осталось вот это плохое чувство… что это всё как-то слишком просто. Это всё? Это из-за этого мы так долго разбирались, что именно случилось? — Правильно мыслишь, — кивнул ему Дафф. — Нас интересует не убийца, а настоящий похититель. Это мозг всех операций, источник слухов и сплетней, завязавший огромный узел в отношениях, чтобы скрыться в них. Человек с сильной волей, имеющий лидерские способности и огромное, почти что гипнотическое влияние на влюбленного по уши безумца — именно на своего исполнителя, Игги. Дэвид Боуи поджал нижнюю губу и его взгляд окаменел. — Дэвид? — прошептал Роберт. — Но… Но это… — Дэвид?! Невозможно! — ахнул Роджер. — Дэвид? Но… Но зачем?! — Джулиан вскочил с кресла, но потом закачался и снова сел. Теперь только Дафф смог вдоволь насмотреться на преступника. Не удержавшись, он ухмыльнулся. Дэвид сначала смотрел в пустоту, не двигаясь. Потом он положил руку на спинку кресла, в котором сидел Джулиан и все заметили, как сильно она дрожит. — Это… Интересная дедукция, — сказал он, очень стараясь не выдавать беспокойство. — Браво. Очень ловко. — Дэвид, ты что, признаешься? — воскликнул Роберт. — Ты что, спятил? — Помолчи, — оборвал его преступник. — Посмотрим, как Дафф докажет мою вину. Я не собираюсь отбеливать себя, и у меня есть тоже кое-что, что следует рассказать. Я просто хочу знать, могу ли я чем-нибудь защищаться. — Хорошо. — Дафф хрустнул костяшками пальцев. — Мне рассказывать всё по порядку, или начать с самой очевидной улики? Чем именно себя выдал Дэвид? — Да, чем? — воскликнул Джон. — И главное — почему? — Начнем с самого неинтересного — как получилось, что подозрение пало именно на него? Посмотрите друг на друга. — Дафф обвел рукой помещение. — Вы все играете какую-нибудь роль: Роджер — очевидную и девчачью, Джон — науськанного вербовщика, Роберт — грозного и громкого. И многие другие. Но не Дэвид. Он не ревнует, не интересуется никем и ничем, не ухаживает за предметом своего обожания, хотя потакает его прихотям. Дэвид терпит любые его насмешки, шутки и флирт с другими. Такое терпение должно идти рука в руку с любовью. Дэвид всегда «присутствует», когда случается что-то важное, меняющее курс в расследовании. Дэвид часто молчит, как будто ему есть что скрывать, часто улыбается сам себе и своим мыслям, просто стоит и молча наблюдает. Но стоит ему заговорить, его слова срабатывают как спусковой крючок. Это улики? Нет. Это всего лишь факты. И заметьте — вы можете обвинить Роджера в своих неудачных поисках козла отпущения, вы можете обвинить Роберта, вы попытались обвинить Джона — но никому и в голову не пришло обвинять Дэвида. Ведь он — небо и земля, эссенция Клуба, можно сказать. Задайте себе вопрос — как часто вы обращаете внимание на Дэвида? А как часто он обращает внимание на вас? Все молчали, переводя взгляд с Маккагана на Боуи и обратно. — Знаете, что мне показалось довольно страшным в своей силе и масштабе использования? — задал Дафф риторический вопрос. — Дэвид никогда не исполнитель своих планов. Но он умеет мастерски подкинуть вам любую идею, как бы невзначай оборонив приманку, на которую тут же набрасывается какая-нибудь импульсивная «рыба» вроде Роберта, и ему остается только сидеть, сложа руки, и приглядывать за удочкой. Это может быть что угодно — невинное «мне пора», о котором вы потом и не вспомните — мол, Дэвида тут не было, а значит, он в этом не замешан — или вот это — Роберт, припоминай, ты это слышал своими же ушами: «я случайно намекнул на то, что кто-то мог выйти, поугрожать мне и прибежать обратно в Клуб»… Кто потом тут же обвинил Джона? — Это правда, — кивнул Плант. Его лицо побагровело. — Неужели мною так легко управлять? — И да, и нет, — пожал плечами Маккаган. — Но если тебя это успокоит, людям, которые кого-то подозревают в убийстве, мерещится всякое и они более восприимчивы. — Так, постой! — прервал его внезапно Рэй. — Но ведь на Дэвида напал какой-то незнакомец, помните? Он его подхватил у машины, когда мы приволокли сюда Игги. И угрожал, что убьет других, если не остановится расследование. У Дэвида даже следы остались! Но сейчас их уже не видно. — Ну конечно! — Дафф рассмеялся. — Как это интересно, когда на шее Брайана и на шее Дэвида оказываются абсолютно одинаковые следы! Джон, скажи пожалуйста, ты помнишь что-нибудь необычное, что я тебе показывал, когда нашелся труп? Джови задумался, не спуская глаз с Даффа. Внутри у детектива-самоучки все скрутилось, когда он с робкой надеждой посмотрел на своего друга. Боже, столько ненужной драмы! Ему хотелось бросить все эти объяснения и просто уйти куда-нибудь, где можно побыть наедине — ему и Джону. Всё равно все уже знают, что убийство, хоть и не напрямую, совершил Дэвид, а почему — стоит ли заботиться? К сожалению, да. Дела доводятся до конца, преступления раскрываются, а в глазах Джона Бон Джови появляется вот этот обожающий взгляд. — Ах да. — Джови показал пальцем себе под подбородок. — Вот здесь. Рваные ранки, похожие на полумесяцы. От ногтей? — От ногтей, — кивнул Дафф. — Конкретнее, от длинных ногтей на больших пальцах. И очень характерный рисунок — тонкая рука с длинными пальцами. А ещё сжим. Давайте проведем следственный эксперимент. Том, положи руки на шею Роджеру и сожми, не сильно, если он не против. По лицу Роджера было видно, что он не против даже сильного сжима, но на это Дафф решил не обращать внимания. — Где больше всего концентрируется сила? — задал Дафф вопрос. Роджер немного подумал. — Спереди. Давит на горло, перекрывая дыхание. А сильнее можно? — Всё, хватит, ты меня пугаешь. — Том быстро убрал руки. — Я не такой раскрепощенный в этом плане. Дафф подождал, пока утихнет короткая волна нервного смеха. — Вот именно. Спереди. Когда душат и хотят убить, давят на гортань, чтобы перекрыть доступ к воздуху. Но у Дэвида были пятна не спереди, а по бокам горла. Следственно, он вдавливал сильнее пальцы, а не саму ладонь. Почему? Разгадка проста. Он не хотел ни себе, ни Джонсу нанести увечье. Он хотел разжалобить вас, отвести от себя подозрение. А у Джонса ещё и привести гораздо большую боль. Следы, похожие на полумесяц на трупе — это следы от ногтей на больших пальцах, которые Дэвид прямо-таки вонзил ему под язык. — Покажи руки, — потребовал Роберт. Боуи со вздохом протянул их, чтобы все могли рассмотреть. — Ну, и когда на манюкире был в последний раз? — спросил Роджер с небольшой издевкой. — Все знают, что ты у нас мастер по части полирования своих ногтей, когда тебе нечего делать. — Кажется, это комплимент, что у меня руки ухоженнее, чем у Роджерины, — попытался пошутить Дэвид, но никто не обратил на это внимания. — Длинные ногти на больших пальцах, одинаковые следы… — пробубнил едва слышно Джулиан. — Но… но мне казалось, что за мной следят! Я же даже видел этого человека! — Невозможно, — покачал головой Дафф. — Низенький мужчина с волосами в хвостике существовал только в воображении Дэвида и всех нас. Я не прекратил расследование. Если бы это был маньяк, жаждущий ещё убийств, они бы случились. И я, кстати, с самого начала так и подумал. Я ещё тогда и смекнул, что и это было своеобразной удочкой. Ведь кому-то из вас, более эмоциональной и хрупкой личности — хрусталю, верно, Том? — обязательно покажется, что его преследует этот человек. У страха глаза велики, не так ли? — Это, конечно, достойный набор улик, — сказал Дэвид, — индиций, я бы даже сказал, а не улик. Всё это указывает на то, что я мог совершить преступление. Но где доказательство? Хотя бы одно-единственное доказательство, что я знал больше, чем вы все вместе взятые? — А оно есть, кстати, — усмехнулся Дафф. — И оно как раз напрямую зависит от следов на шее Дэвида. В день, когда нашлось тело Брайана, я попросил Роджера кое-что сделать, так? — Так. — Роджер попытался вспомнить. — Я должен был всем позвонить и всем сказать, чтобы они мчались сюда со всех ног, потому что мы нашли труп. Дафф кивнул. — До одного человека ты не дозвонился. — До… До Дэвида. — Роджер внезапно закрыл сам себе рот. Его зрачки расширились так, что полностью закрыли радужку. — Ой!!! — То-то, что ой. — Дафф не удержался от победоносной улыбки. — Каким образом он понял, что мы нашли тело и ему нужен отвлекающий маневр? — Ну, он мог прийти, увидеть, и молниеносно, даже не думая, зареагировать, — сказал Роберт. — Возможно. Но я отлично помню, что он сказал «я как услышал, что вы нашли тело, так сразу бросился сказать вам, что Брайан был в моей одежде». Но Дэвид не мог знать, что мы нашли труп. Роджер не дозвонился до него. Скорее всего, дело было так. — Дафф показал в угол, куда в тот день забился Игги. — Смотрите. Это как раз напротив двери. Если заглянуть одним глазком, можно увидеть, что творится в комнате, при этом оставаясь незамеченным. А мы все стояли лицом к Игги, спиной к двери. Мы даже не видели, что Дэвид зашел в первый раз, оценил ситуацию, на минутку вышел, и только потом вбежал и принялся успокаивать Игги. Он понял, что мы нашли Джонса — потайная дверь-то осталась открытой. До Дэвида дошло, что Игги чем-то себя выдал — скорее всего чем-то, что он мог оставить на трупе. Волос — самое заметное. Мы же все блондины, отличить нас друг от друга невозможно на первый взгляд — значит, мы нашли что-то настолько характерное для Игги, что ни у кого не возникло сомнений. Черный волос. Дэвид, естественно, перепугался. И я должен сказать, что выдумать такую вот невероятную реакцию — это невероятно. За менее чем минуту придумать план и осуществить его? И так провернуть, чтобы этого никто не заметил? Гениально. — И что, ты уже тогда это понял? — спросил Джулиан. — И ничего не сказал? — Я не понимал, как и зачем, — вздохнул Дафф. — Я даже сначала поверил ему и исключил Игги из списка. Но потом всё сложилось вместе. Тот факт, что Дэвид отлично знает этот дом, ведь он ему принадлежит. Что Игги ему предан до гроба. Что Дэвид пошел на преступление не ради себя, а ради других. Джон сжал свои виски пальцами. — Нет… Я до сих пор ещё не понял, хотя очень стараюсь. У меня в голове полный бардак и я абсолютно не поспеваю за ходом событий. Почему? Почему он это сделал? — Из ревности. Из-за петушиной лидерской гордости. Из-за безответной любви. Из-за чувства, что у него всё ускользает между пальцев и он не может вернуть всё это назад. — Дафф посмотрел на Боуи. — Из-за того, что он понял, что не предотвратил допущенную ошибку и единственным решением для него была смерть — чтобы начать снова. С чистого, белого листа. Я не сомневаюсь, что если бы мы не нашли тело, он бы смог заставить всех вас поверить, что Брайан ушел куда-то странствовать по своей воле и больше никогда не вернется в Клуб. Вы бы поверили. Всегда же легче верить, что кто-то ушел, но он жив и с ним всё хорошо, чем знать, что человек мертв. Его смерть бы придала только трагичной красоты, и все запомнили бы его как мученика, а не как жестокого узурпатора и домогателя. — Жестокого узурпатора? — фыркнул Роберт. — Не слишком ли это? — Не слишком. Заметьте, как себя вел Джонс со всеми вами. Мудрый и задумчивый с Плантом. Дерзкий и бесстрашный с Боуи. Весёлый и энтузиастичный с Джови. Но злой и беспощадный с Роджером. А как он относился к остальным? Он для каждого из вас создал маску, которая показывала, чего вы втайне желаете и втайне боитесь. Он превратил ваши маленькие пристрастия в вашу особенную патологию. Интересно, что бы он использовал против меня? Красоту, эстетику, иллюзию крепкой дружбы и доверия? — Дафф метнул взгляд на Джона и понял, что тот просек намёк. — А может, он использовал не «что-то» в нас, а «кого-то» из нас. Он взял в «заложники» любимого человека Дэвида. И кто же это? Дэвид прерывисто вдохнул. — Нет! — Нет? — удивился Дафф. — Ты не можешь этого знать! — Но я знаю. Это очень тонкая ниточка, но она всё же есть. Очень мастерски скрыта, я сомневаюсь, что сам объект о ней знает… — Не надо! — вскрикнул Дэвид. — Я лучше сам скажу. Ты говоришь всё правильно, всё слишком правильно. Как будто читаешь мои мысли. Но лучше я сам. Он потер виски, закрыл глаза и как будто превратился из камня в волны на море — в один момент, дрожь в его голосе усилилась, в глазах зарябило, как будто он вот-вот уронит скупую мужскую слезу, на лицо легла тень. Глядя на него, Дафф рассуждал, подлинно ли всё это или это мастерское актерство? Но Дэвид любил и страдал от любви, а значит, ему не чужды были страх, боль, грусть, сожаление. Всё, что отражалось на его лице, показалось бы чужому человеку чувствами к Брайану, но на самом деле, Джонса ему было ни капельки не жалко. Эти слёзы предназначались тому, кто сидел прямо перед ним. Дафф вздохнул. Такой умный человек, а выдает себя элементарным трюком — защищая то, что любит всем сердцем. — Мы совершили ошибку, — сказал Дэвид. — Мы вернули не человека, а чудовище. Весь зал напряженно слушал. — Я ничего сначала не имел против. Это было прекрасно — знать, что ни у кого на целой планете не получилось ничего подобного. Никто не умел воскрешать мертвых, а мы умели. Ну как бы помягче выразиться… не мы, как единицы людей, а мы, как Клуб, как орден, как братство. Я был в шоке, я был околдован, как и вы все. Но потом его настоящая — а может, новая — натура взялась за дело. Ему было абсолютно до лампочки всё, что касалось наших чувств. Его все любили и он знал, что он может пользоваться всеми. Этого ему хватало. Вот мы все — люди, верно, и мы стараемся, по крайней мере, платить другим такой же монетой, как они нам. А Брайан, как самый настоящий Макиавелли, не видел повода вести себя так. Он брал всё, что ему давали, не оплачивая это никак. — Ну, это было ради добра, — сказал Роберт. — Это было его дело, а не наше. У нас у всех, ну кроме Роджера, ладно, с ним никаких проблем не было. Чего это вдруг он тебе не понравился? — А может, я не хочу, чтобы мной и моими друзьями управляли? — Дэвид сверкнул глазами. — Может быть, мне не нравится, когда меня насильно стаскивают с трона, на который толком не успели посадить? Я придумал Клуб Выбеленных Челок. Я его назвал. Я дал вам этот дом, я покупал выпивку и еду, я заманил сюда как можно более интересных личностей, чтобы вам не было скучно. Но вдруг появляется Брайан Джонс, и мое слово против него — пустота. Но это даже не настолько вопиющее, как его отношение ко мне. Он сразу понял, где мое слабое место, и начал давить на него. Бог с ним, с лидерством, это было просто обидно. Но он решил, что может забрать у меня того, кого я люблю. А этого я не мог допустить, тем более, что он не знает, что я его люблю. Зато предложи ему Брайан ночь наедине, он бы согласился наверное. Дэвид перевел дух, оглядываясь на окружающих. — Кто он? — спросил Джон. Пальцы Боуи на спинке кресла сжались сильнее. — Я не хочу это говорить. Черт подери, я уже ничего не хочу. — Без полной правды картина не понятна, Дэвид, — сказал Дафф. — Мне очень жаль, но они должны понимать тебя. Это Джулиан. Леннон распахнул глаза широко-широко, а потом посмотрел вверх. — Я? Почему я? — спросил он. — Странно спрашивать. А почему для Даффа — это Джон? А почему для Роджера — Том? — ответил Дэвид вопросом на вопрос. — Я не был уверен, что со мной будет, если я решусь на более отважные шаги. Мне так хотелось, чтобы ты был только со мной… Но тебе всегда было всё равно. Мне это не мешало, ведь ты свободен, твое тело — твое дело, но я всегда надеялся, что ты в конце концов откуролесишь и останешься только у одного человека, который будет заботиться о тебе, даже когда ты этого не просишь. Но ты стал проводить больше и больше времени с Джонсом… — А какое тебе дело до того, с кем я? А вдруг мы бы с Брайаном стали парой? — разозлился Джулиан. — Это что, власть да ревность только? Так себе отношения, конечно. Если ты такой по-настоящему, то советую тебе оставить все надежды. Все полностью! — Мне не очень хочется защищать преступника, — сказал Дафф, — но черт подери, это было, наверное, тяжело. Вы никогда не замечали, что Дэвид — всегда негласный главный? И несмотря ни на что, у него, естественно, должны быть те качества, которых нет у обыкновенных людей, но которые мы ожидаем увидеть у лидера. А ведь одна из черт Дэвида — это то, что он зависит от мнения окружающих. Он сам не знает, какой он, но он хочет быть таким, каким вы его воображаете. Все хотят, чтобы их лидер был безошибочным, беспристрастным, бесстрашным и решительным во всех ситуациях. Никто никогда не спрашивал у Дэвида: а ему не страшно? Не сомневается ли он в чем-то? Не нужна ли ему помощь? — Не нужна! — рявкнул Дэвид внезапно так, что задрожали стаканы. — Не нужно меня защищать, — хрипло произнес он и сглотнул. — Мне было страшно, да. Но меня больше всего мучила совесть. Я же отвечаю за Клуб, я же вождь, фюрер, как часто шутит наш любимый придурок. — Он показал на хмурого, молчаливого Джулиана. — Я знаю, что я не должен говорить такое вслух, но… Джонс смеялся надо мной. Понимаете? Мои угрозы ничего для него не значили. Попытка ублажить его, чтобы он оставил Джулиана в покое? Он просто взял это на заметку и использовал против меня! Он называл меня наглым щенком, говорил, что видел меня в шестидесятых по телевизору и смеялся над тем, что я хочу быть лидером, и говорил, что малой Леннон очень похож на папеньку, которого мечтали трахнуть все члены Стоунз… ради бога, Джулиан, прости… и чтобы я не смел ему ни в чем отказывать, ведь тогда он обернет всех моих друзей против меня. Он дословно сказал, что меня убьют мои же состайники, весь Клуб пойдет против меня, если я попытаюсь его ранить… Я решил показать ему, что мои намерение — самые серьёзные. Да, я увез его к себе, попытавшись соблазнить его, что у меня, кажется, получилось. А потом стал угрожать, что убью его, если он не прекратит отбирать у меня Джулиана. И когда он сказал, что я не годен даже для убийства… я не выдержал. Я не выдержал. Вы бы выдержали? — Слушай, сядь, — Джулиан встал и чуть не силой дотащил Боуи к креслу. — Тебя всего трясет. Сядь. Роджер, воды, не стой как истукан. — Ты слишком добр, мой мальчик, — улыбнулся грустно Дэвид, опуская голову. — Ты такой от природы. Его идеальная прическа растрепалась и теперь свисала безжизненно вниз. Он не делал попыток поправить её. А Джулиан внезапно изменился в лице. — Так это… это у тебя я ночевал! Когда умудрился появиться в Клубе с рубашкой Брайана! Ты мне её подсунул! — Я ничего не подсовывал, — вздохнул Дэвид. — Я оставил её там, надеясь на оба варианта — что ты возьмешь её, и что ты её не возьмешь. Если бы ты её не взял, я бы забил на всё это и просто подождал бы разоблачения. Мне было всё равно, кого в конце концов обвинят, но я бы взял его к себе, даже если бы этот человек пал в глазах Клуба. А если он возьмет эту рубашку, подумал я, то он прекратит таскаться за всеми подряд. И тогда я смогу показать ему, что всё это не имеет значения и на самом деле у него есть человек, который может его приютить, защитить и помочь. Что даже когда от него отвернутся люди, у него хотя бы буду я… — Это обидно вообще-то, что ты даже не предполагал, что я смогу тебя вычислить, — сказал Дафф. — Да мне всё равно уже, — почти прошептал Дэвид. — Я не хочу ничего. Просто… Просто оставьте меня. Я дошел на конец своего пути. И чувствую себя глупо. Если вы не хотите больше знать меня, я не против. Я перепишу дом на Роджера и вы меня здесь больше не увидите. — Конечно, мы тебя здесь больше не увидим. — В голосе Джона что-то изменилось. — Собирался уйти просто так, да? Совершил убийство и ушел да? Нет! Так не бывает! Одним шагом он пересек расстояния между ним и Дэвидом, рванув его на себя. Боуи выпал из кресла. Он попытался встать, но ему в лоб уперлось дуло пистолета. Всё произошло слишком быстро. Роджер вскрикнул. Том ахнул. Остальные будто окаменели. Никто не ожидал такой реакции. — Интересно, — прошипел Джон. — А если бы он увлекся мной, ты бы меня тоже убил? Дафф попытался рвануться, но Роберт и Брайан задержали его — вроде бы мягко хватая за локти, но цепко, и не шелохнешься. Дуло пистолета покачивалось перед самым носом у преступника. — Я думал, у тебя его забрали, — удивился Маккаган. — Я бы позаботился о том, чтобы ты опять не попытался кого-нибудь пристрелить. — Как видишь, у меня сложно что-то отобрать. — Слова Джови шелестели, как вихрь вдалеке, как торнадо с пальцем на спусковом крючке. — Я никому ничего не даю и не делюсь. Ни любовью, ни оружием, ни милостью. Я такого не потерплю. — Не смей стрелять! — крикнул Дафф. — Мы же всё потеряем, Джон, черт бы тебя побрал! Не смей стрелять! — Преступнику есть ещё что сказать? — тихо спросил Джон, направляя пистолет прямо в лоб человеку перед ним. Но видел ли он в нем ещё человека? Дафф в этом сомневался. Он совершенно не предугадал этот момент. Хотя как можно предсказать непредсказуемое? Он стоял на коленях, даже не пытаясь освободиться. И даже сломленный, низверженный и нелюбимый, он был в своем одиночестве невыносимо прекрасен. В этом скрывалась его сила и его гордость. Не в руках, не способными душить, а в голове, которая излучала вот это одно-единственное и неповторимое холодное сияние. А может, в нем не было столько холода, сколько специально обесцвеченного тепла? Кем он был — охотником на тигра-людоеда, или тигром, защищающего своего друга? Дафф не знал. Он знал только одно — он не мог смотреть в бездну смерти, скрытой в дуле пистолета. Не мог. Он смотрел в глаза самому любимому в мире человеку, боясь и одновременно надеясь, что в решающий момент тот отвернется… Дэвид смотрел на Джулиана, и только на него. Дафф подумал: «Сейчас он отвернется. Сейчас он отвернется, и Джон выстрелит. И всё будет потеряно. Как им объяснить, что это преступление невозможно наказать?» Дафф подумал: «Мы же оба знаем, как сложно любить.» Дафф подумал: «Как же странно. Я скован, но ведь меня почти не держат.» И тут молчание нарушило одно единственное слово, совсем тихое, но внятное: — Дэвид… Джулиан морщил лоб, не отрывая глаз от человека на коленях. — Я… Ребята, я думаю, он в чем-то прав. Что-то… С нами что-то случилось. С нами со всеми. Посмотрите. Посмотрите, во что это превратилось. Это неправильно. Совсем неправильно. — Джулиан, мальчик мой, не смотри, — сказал Дэвид. — Не надо. Я заслуживаю это. — Нет. Никто не заслуживает. — Джулиан осторожно, шаг за шагом приближался к Джону. — Неужели это то, что с нами сделал Брайан Джонс? Неужели мы превратились из дружного сообщества в каких-то сексуальных маньяков? Мы перестали любить, а стали владеть друг другом. Это… это так странно! И любое насилие мы стали возмещать насилием. Это именно то, что делал бездушный Брайан. Всё построено не на любви, а на какой-то мести. Знаете, что я думаю? Я вспомнил, что мне однажды сказал Роджер. То, что мертво, должно оставаться мертвым. Мы не должны вести себя как мертвые, друзья! Мертвое — оно останется! А мы — мы живые, мы должны двигаться дальше. И если мы сейчас совершим эту ошибку, Джон… Если мы не остановим всю волну мнений, мнительности и агрессии — неужели мы таким образом не предадим Клуб? Дафф незаметно отодвинулся сначала от Рэя, а потом от Планта. Ни тот, ни другой его не замечали. Все взгляды были прикованны к Джулиану, Дэвиду и Джону. Казалось, что все трое колеблятся. Напряжение в воздухе набухало в виде капелек пота на лбу Джови, и любой шорох мог нарушить этот хрупкий баланс. Дафф подошел к Джону почти вплотную, и только тогда сказал: — Вот именно этого я не хотел. Мы все довели друг друга. Осторожно положив руку на пистолет, Дафф отвел его в сторону. Он надеялся, что Джон не выстрелит в момент, когда его ладонь перекрывает дуло. Было очень страшно, и этот страх заставлял каменеть весь низ живота. Кровь в висках Даффа стучала так сильно, что он едва слышал собственный голос. — Может, так и следовало поступить? Мы вернули мертвого человека, а значит, совершили преступление против природы. Мы получили в наказание его наследие, и вот как оно отравило всех нас. А ведь взгляните друг на друга. Мы все похожи. Мы хотим любви, а когда мы её не получаем, начинаем мстить. А может, мы могли бы получить то, чего хотим, без потребности превращать нежные чувства в изнасилование? Как долго мы, черт подери, страдаем? Как долго не можем взглянуть за пелену собственного самомнения? Многие из нас же уже нашли друг друга. — Дафф перевел дыхание, всё ещё держа пистолет. — Том и Роджер. Брайан и Роберт. Я… и ты, Джон. Внезапно он почувствовал, как вес пистолета целиком перемещается в его ладонь. Джон выпустил оружие из рук, глядя на Даффа снизу вверх, не в силах оторваться. Его лицо казалось вымытым окном, полностью прозрачным и пустым. Но вот на его щеках появились розовые пятна. — Ты… ты что, только что сказал, что любишь меня? — спросил он. Дафф покраснел ещё пуще. — Повторяю для глухих, — постарался он звучать как можно увереннее. — Да. Да, люблю. Во всяком случае, влюблен. И что? Надо было давно уже это понять. Дэвид, поднимайся, прошу тебя. Мы все решим, как друзья. Вместе… и без насилия. Джулиан протянул Дэвиду руку, а Дафф положил пистолет на пол и отпихнул его ногой, прямиком под рояль. — Что… что мы будем делать? — спросил Дэвид тихо. Джулиан вздохнул. — Для начала, ты отстанешь от меня. На целый день, и ни минутой меньше. — Почему на целый день? — Потому что я зол. Но не очень. Это… это странно, и мне надо во всем разобраться. Я не любил Брайана, хоть и не желал именно ему смерти. Но так, наверное, будет лучше. Итак, ты меня оставляешь на один целый день в раздумьях. А потом… а потом приглашаешь на ужин. Наверное. Дэвид, сам себе не веря, заулыбался. — Я… я остаюсь в Клубе? — Ах да, Клуб. — Дафф поморщился. — Может, хватит нам уже новых членов — всё равно, живых или мертвых? Давайте просто жить. Я тоже не хочу, чтобы мой парень таскался по вечеринкам, выискивая молодых красавцев и ломая им сердца. Я не хочу, чтобы кто-то из ревности вредил другому человеку. Я не хочу выкидывать отсюда Дэвида, хотя бы потому, что в ходе расследования я с ним успел согласиться. Кто против? Выскажитесь. Члены переглянулись друг между другом. В их глазах не было неприязни или жажды, просто шок, и даже какое-то… умиротворение. Определенно умиротворение, подумал Дафф, видя, как Роджер и Роберт осторожно улыбаются друг другу. А тут ещё и солнце выглянуло снова и заиграло бликами на зеркале и на волосах всех присутствующих. — Всё позади, — сказал Роберт, будто обдумывая новый закон. — Всё позади, — повторил Джулиан, будто пробуя на вкус это слово. — Всё так, как должно быть. Наверное. — Предлагаю напиться, — заявил Роджер, и на это замечание все ответили хохотом и аплодисментами. Атмосфера наконец-то разрядилась. Уходя, Дафф заметил, что Дэвид несмело пытается взять за руку Джулиана, а тот отбивается, но слишком вяло. Маккаган улыбнулся, и чуть не споткнулся, когда его ухватили сзади за пояс. — Ничего не забыл? — осведомился Джон с усмешкой. Тепло его голоса окутало Даффа, как солнечный свет. — А что мы сейчас будем делать, Даффи, пока эти напиваются? — Я тебе твой пистолет засуну в немного другую кобуру! — резко, но с освобождающим смехом произнес Дафф. — Ты совсем сумасшедший! И слышать больше не хочу про то, что ты пытаешься кого-то застрелить! Или про эти твои психологические штучки! Извел меня! Играл мною! Убить тебя мало! — Да-а, — протянул Джон. — Именно поэтому ты меня только что припер к стенке. Его руки скользнули Даффу за шею и уже там и остались. Первый поцелуй после стольких мыслей и непонятных чувств, подумал Маккаган и ощутил, как полностью расслабляется. Теперь он уже знал, что хочет, и не боялся ничего. — А помнишь… — спросил он, отрываясь от губ Джона. — Что? — Мы обещали друг другу кое-что, помнишь? Что если я попрошу тебя уйти, сию минуту, сию секунду, и не возвращаться… — Я помню. — Джон слегка похлопал его по щеке. — Исполняем наши небольшие обещания, как это мило. Я думаю, никто не удивится, если мы сейчас тихо уедем, не так ли? КОНЕЦ