***
Тэхён жмурится, переворачивается, чтобы солнце не светило в глаза. Голова болит, а тело затекло так, что двигаться почти невозможно. А ещё стыдно немного перед тем, на ком он спал. Но, вообще, хорошо, что Тэхён именно к Хосоку попал, кто знает, что было бы, наткнись он на другого человека, и сколько бы он выпил. А ещё у Хосока кровать огромная, он поперёк поместился, использовав грудь лежащего вдоль как подушку. Да и спальня ничего, если судить по обрывкам воспоминаний. — Похмелье не мучает? — интересуется Хосок и ёрзает, пытаясь выползти из-под Тэхёна. — Не должно сильно, ты вчера мало выпил до моего прихода. Тэ, ну вот кто пьёт в клубе в одиночестве? Хорошо, в гей-клуб не заявился. Мелкий, ты вообще себя в зеркало видел? Не будь у меня воспитания, любви к тебе, если бы я не знал, кто ты, и был пьян, я бы воспользовался ситуацией. Ты хочешь без смазки, быстро, с полным отсутствием удовольствия и с незнакомым человеком? Не думаю. Прости за правду, но она такова. Тэхёну стыдно очень. Он действительно не подумал о последствиях, не попытался предупредить Намджуна или кого-то другого, не остался дома, а попёрся туда, где был лишь однажды и в сопровождении хёна. И даже то оправдание, которое он вчера придумал, кажется невесомым и глупым, хочется залезть под одеяло, чтобы не слышать Хосока. Если Хосока не будет слышно, ему не будет стыдно, боль в висках пройдёт, и он сделает вид, что ничего не было. — Я закончил, ты всё понял. Переляг, пожалуйста, на подушку. Я таблетку достану, а после приготовлю завтрак. Айщ, что ж мы уснули в такой неудобной позе, — бурчит Хосок, пытаясь встать, а встав, растирает правую руку. Тэхён догадывается, что хён ей пошевелить не мог всю ночь из-за него, краснеет и отводит взгляд. — Тебе так идёт моя пижама. Ты в моей спальне вообще гармонично смотришься. Хосок выдвигает ящик комода, достаёт упаковку таблеток и протягивает одну Тэхёну. — Смотри, я сейчас уйду на кухню. Халат в ванной, вся твоя одежда в шкафу. Квартира у меня четырёхкомнатная, от отца в наследство досталась. Ты можешь гулять в любом месте, кроме той комнаты за дверью с надписью «Не беспокоить». Ты ещё не готов увидеть, что там. Тэхён, пока Хосок говорил, кивал и осматривал спальню, почти не слушал. Любопытно было, что в той комнате, но если говорят, что не стоит, лучше не лезть, этому его Намджун научил лет в пятнадцать. — Что на завтрак будешь? — Только кофе. Хён? — зовёт Тэхён. Вышедший Хосок заглядывает обратно. — Спасибо тебе. И прости за это всё. — Да ничего, мелкий, я всё прекрасно понимаю. Только в следующий раз позвони мне, вместе сходим.***
Тэхёну у Хосока понравилось настолько, что он каждые выходные сбегал к нему, а потом они вдвоём смотрели дораму или играли в игры. О том, что ему нужно домой, он вспоминал уже ночью, и Хосок всегда предлагал остаться. Иногда Тэхёну казалось, что он сам заставляет себя забыть про время, чтобы не уходить, с этим сложно было не согласиться, он и не пытался. Зачем отрицать очевидное? Он этим занимался в четырнадцать-пятнадцать, когда подозревать начал, что парни его интересуют не так, как ему объясняли в детстве. — Иногда мне кажется, что из-за меня у тебя времени на семью не остаётся, — сказал однажды Хосок. Правда, потом он потащил Тэхёна в свою спальню, предлагая устроить незапланированную пижамную вечеринку, а именно ту часть, где подушками дерутся. — Хён, я хочу серьгу, — заявляет Тэхён, когда они с Хосоком залипают на айдолов. Хосок молчит долго, начинает казаться, что пропустил мимо ушей, но вот он встаёт на ноги, подаёт руку. — Куда мы? — В салон. Ты действительно хочешь? — Да. — Там тебе расскажут, что и как. Хосок, кажется, в состоянии выполнить любое желание Тэхёна. Он думал, что его начнут отговаривать, Намджуну позвонят, чтобы помог, угрожать начнут. А тут просто предлагают поехать и узнать. Интересно, стипендии Тэхёна хватит, чтобы оплатить хотя бы консультацию? А откуда Хосок знает, куда ехать? — Брату пирсинг делали в тайне от родителей год назад. Долго выбирали хороший салон, а сейчас эта заразка не носит его, потому что парню не нравится. Тэхён останавливается. Фраза кажется знакомой, история — тоже, как будто он уже слышал её. Он даже может сказать, что у пары происходили ссоры из-за этого, а рассказчик пытался их помирить. В голове всплывает голос, всегда ассоциирующийся с Хоупом, пусть и не принадлежащий ему. — А пирсинг на языке? Тэхён не готов услышать «да». Нет, вполне возможно, что истории просто похожи, но он же начнёт сравнивать и придёт к выводу, что похожи не только истории. Или не придёт, но время и нервы потратит. На самом деле, что в этом плохого? Не в том, что нервы потратит, это плохо. В том, что Хоуп окажется Хосоком. В целом, ничего. Хорошего даже много, потому что мало кто может похвастаться тем, что у него в друзьях кумир. — Стиль танца? Нет. — Хосок начинает загибать пальцы. — Внешность, если маску приделать на фотку? Нет. Мастерство? Нет. Пирсинг на языке у брата?.. Хосок смеётся, толкает Тэхёна в сторону. Не ожидавший этого Тэхён запинается и врезается в стену, ойкает и прыгает на Хосока, валит того на спину, залезает сверху. — Ты, хён, молчал почти два месяца, — возмущается он, перелезает повыше, на грудь. — И даже не думай сказать, что я сам не спрашивал! Ну и чего ты ржёшь? — Мой тигрёнок даже злится мило. Ладно, раз уж ты догадался наконец-то, скажешь, как ты хотел наших двух змей назвать? Нет, серьёзно, меня так давно мучает этот вопрос. Тэхён не понимает, о каких змеях говорит Хосок. Он отводит взгляд, не улавливает смысл шутки и чувствует себя каким-то глупым. Хосок под ним не шевелится, изучает свой потолок, и Тэхён вообще забывает, что ему может быть тяжело. Что за змеи? — Память как у рыбки, определённо. Мы с Намджуном обсуждали, к нему врываешься ты и начинаешь… — О мой бог! Ты помнишь?! — Я тогда на переписку с тобой отвлекался, улыбался вечно, смеялся иногда, а Намджун вопросы задавал. И тут забегаешь ты. Я тогда чуть не спалился! Ржать бесшумно слишком и слишком сложно! А потом не спалиться перед тобой стало смыслом жизни. Хосок пожимает плечами и резко скидывает Тэхёна с себя, поворачивается, смотрит. Тэхёну и стыдно, и эйфория какая-то, и весело — слишком много всего. Но обиды, как он боялся, нет, доверие не подорвано, Хосок всё ещё любимый хён. — А та ситуация с влюблённостью-невлюблённостью? — вспоминает Тэхён. — Ну я просто представил, что вот ты признаёшься, я говорю, что уже давно люблю тебя, и… — Повтори последнее, — прерывает Тэхён. Нет, ему, наверное, всё-таки послышалось. — Я говорю, что уже давно люблю тебя. Тэхён представлял признание в любви как-то более…волшебно и волнующе, а тут Хосок говорит так, будто обсуждает, что ему на завтрак приготовить. Словно для него это что-то обычное, словно он уже ощущает это как часть себя. Вот только в голове Тэхёна не вспыхивает ответное чувство, как происходит в любовных романах, он не осознаёт, что тоже, на самом деле, всегда любил этого парня. Ни-че-го. — Хён?.. — Не принимай близко к сердцу, мелкий. Будешь готов, скажешь. Влюбишься в кого-нибудь другого? Главное, не называй ваших домашних любимцев так, как хотел со мной. А теперь оторвал жопку от пола, поднялся на ноги, накинул куртку и свалил в машину. Пирсинг-салон ждать не будет.***