Я тоже его люблю

– Первое, с чем вам нужно определиться при выборе главного украшения банкета – это тип и внешний вид. Свадебный торт может быть треугольным, прямоугольным или более привычным круглым, сделанным из одного, двух, трех и энного количества коржей, – деловито извещала Макото, бодренько поднимая с коричневых бумажных коробок крышки. Девочки вместе с Ятеном восхищенно охнули от представшей перед ними красоты – пробнички были весьма эффектными. Мамору и Усаги переглянулись – Кино вовсю старалась угодить им с подарком. – Второе, сам десертик. Здесь решение полностью за вами: французский крокембуш – составлен из отдельных пирожных и скреплен соленой карамелью; марципановый тортик; из суфле; еще открытые слоя с ягодами и фруктами… Договорить шатенке не позволили, ту перебил бессовестный наигранный храп. Коу-младший действительно не понимал: зачем сие обсуждение, если самым популярным и, конечно же, традиционным отныне и вовек останется многоярусный торт из бисквита, крема да сахарной мастики с фигурками жениха и невесты. – Сейя… – возмущенно начала Цукино. Впрочем, и тут помешали – не дали разгореться ссоре – телефонные трели. Чиба на правах хозяина дома отправился отвечать на настойчивый звонок. Шумная компания сходу учтиво притихла. И лишь официальный тон Мамору стал разбавлять тишину. «Уже». «Вполне». «Ладно». «До встречи». Вскоре он повесил трубку и обратился: – Усако, милая, ты бы не хотела съездить со мной на выходные в Киото? Понимаю, что это неожиданно. И я сам переговорю с родителями. – Да! – блондинка размашисто всплеснула руками, но молниеносно опустила те, в полной мере осознав, насколько по-детски это выглядело. Чиба подметив сие, ласково проговорил: – Мне очень дорога твоя непосредственность, Усаги. Мне кажется, это то, что я больше всего в тебе люблю. То, что ты обычные вещи воспринимаешь, как что-то совершенно новое, будто в первый раз. Он улыбнулся ей с другого конца гостиной. Сейя ворчливо закатив глаза от всей этой нежной приторности, встал и покинул комнату. Она широко улыбнулась ему в ответ, ощущая легкое жжение в глазах. – Прости, Мамо-чан… Просто у меня назначена предпоследняя примерка платья. Усуи-сама* улетает в Париж, черпать вдохновение для осенне-зимнего показа мод. Прости… Чиба коротко кивнул. – Здесь нечего прощать, Усако. Тогда завтра поутру я уеду. В обед быстренько все улажу. Вечером – обратно. – С какой целью твоя поездка, Мамору? – полюбопытствовала Рей. Он равнодушно сообщил: – На родительский особняк нашелся покупатель. Хино растерянно замерла. Когда “уходят” отец да мать – это естественный порядок вещей. Исполнение воли Бога. И все-таки в этой жизни нет ничего тяжелее, чем потеря близкого человека. Но странное дело – Чиба заговорщески подмигнул Богиням огня и грома, – долгое время они старались не думать о семье, безмерно гнали образы долой. Уж много лет. Не желали плакать вновь и вновь. Однако на этот раз при мыслях о почивших родителях им сделалось не только грустно. Верно, им всегда грустно, и все же они ощущали что-то еще. Как сие правильно называется, когда вам уже не кажется, что все и дальше будет так же скверно, как было до сих пор? Что сие за теплое чувство – словно в этом мире может случиться и что-то светлое? Любовь. Лучший способ одержать победу над горем. Жить и любить. – И кто из нас двоих дура, а, Рей? – Цукино важно задрала подбородок. Ибо хорошая девушка никогда и ни за что не задаст своему любимому именно такой беспардонный вопрос, денно и нощно будет на шаг впереди в контроле над ситуацией. Хино в долгу не осталась. – Тебе лучше это не есть, Усаги. Ты должна быть крайне осторожна, велик риск, не влезть в свадебное платье, – громко отметила Рей. Потом показушно отрезала смачный кусок десерта, подцепила тот вилкой и положила себе на тарелку. Напоследок ехидно прошептала: – Постарайся-ка не позеленеть от зависти в свой день рождения. Ни тебе вечеринки. Ни тебе подарков. Хлопоты, одни сплошные хлопоты. Ами дюже осуждающе покачала головой. Цукино сжав ладони в кулики, резко подскочила с места. – Салфетки закончились! Надо принести! И лихо умчалась прочь. Минако задумчиво посмотрела вослед Усаги. Будучи Богиней любви, эту самую любовь напрочь не видела. Глазела на подругу и ее жениха. Ничего. Глазела на Мамору и младшего Коу. Опять абсолютно ничего. Ни бабочек. Ни искр. А ведь они были влюблены. Так, привычный порой для нее туман. Около пяти лет тому назад ни с того ни сего зрение вдруг принялось подводить Айно – могла спокойно идти по улице, либо болтать с друзьями, либо изучать толпу, как нежданно-негаданно перед взором возникало белое облачко. Врачи диагностировали тогда аномалию на глазном нерве, уверено рекомендовали операцию. Но Минако отчего-то не решилась на хирургическое вмешательство. Наверно, причина того, что сила не проявлялась была в этом треклятом дефекте. Айно досадливо вздохнула и про себя заключила: надобно посоветоваться с Артемисом. Цукино стремительно влетела в кухню и озадачено застыла на пороге. Там обнаружился Сейя – она и не заметила ухода того из гостиной, – стоял и медленно пил воду. – Все в порядке, Куколка? – Нет. Мамо-чан уезжает, – страдальчески пожаловалась Усаги. Коу, пристально оглядев девушку, уловил в ее голубых очах явный страх. – Все будет хорошо. Галаксия более не опасна. – Знаю, – пробормотала она. – Хм… Переиначу: что тебя пугает, Пончик? – напрямую спросил Сейя. – Киото – родной город Мамору, – вымолвили понуро. – А-а-а, плохие воспоминания. Смею напомнить: время лечит все раны, – сообщили сухо. Луна напротив звезды инстинктивно напряглась. – Время, увы, не лечит. Боль никогда не проходит, потому что раны не имеют свойства затягиваться. Такое вообще возможно?.. Боль наоборот поглощает лишь сильнее. Боль крепко-прекрепко срастается с тенью. Также следует по пятам. Детский садик. Школы. Университет… Свадьба… Мама с папой, они необходимы рядом, чтобы не быть одиноким… чтобы не ненавидеть ребят и их живых родителей с сочувствующими да жалостливыми взглядами. Вот ответь: лично тебе вода помогает? – сказала Цукино и умолкла сразу. Сразу ощутила вину на себе. Она снова – как и с Хино машинально выставилась – невольно обидела. Почему?.. Почему каждый раз ей ужасно стыдно?.. Ведь каждый из нас сам ответственен за свою любовь, которую испытывает, и обвинять в нелюбви другого никто не имеет никакого права. Поэтому отбросив всякое смущение, изрекла: – Ты мог бы попробовать полюбить вновь. Коу, поставив стакан в мойку, твердо заявил: – Невозможно разлюбить человека, Куколка. Повисло неловкое молчание, в кое Усаги выпалила: – Возможно. Мамо-чан же влюбился в меня. – Рей не в счет, – последовало вмиг. – Так я не про Рей, – фыркнули сходу. – А про кого? – Про Хину? – Про кого? – Кусака Хина – девушка Мамору в Киото. Его бывшая «почти невеста». – Кто? Что?! Сейя ошарашенно моргнул – хотя имя, где-то на задворках памяти было им сохранено. На днях определенно слышал. Но историю несчастливой любви Коу сегодня не поведали. В помещение величало вошел хозяин, похищая собеседницу. – Пожалуйста, проследите с Ятеном, чтобы девочки благополучно добрались до своих домов, – попросил Мамору на ходу. Ах да, точно – день рождения, – принц Земли с неделю планировал для своей суженой сюрприз, подговорив всех впасть в эдакое забытье: столик в дорогом ресторане наедине, романтическая прогулка в вешних сумерках вдвоем, роскошный номер в гостинице для влюбленный парочки. – Ага. Сейя стиснул зубы. Ему-то было подвластно подарить безделицу. Шелковый шарфик с милыми красными розочками, тот всучила продавщица-прилипала. Просто-напросто душа каменела. Просто-напросто не выходило написать песню для нее. – А выбор торта? – игриво проворковала Цукино. – А торт будет из бисквита, крема да сахарной мастики с фигурками жениха и невесты, которую мы обязательно сбережем для нашей Малышки, – вторил ей Чиба. Когда Куколка весело хлопнула в ладошки, Коу почувствовал тепло. И оно не приятно, ибо это что-то яростное, красное, жгучее – злость вперемешку с ревностью переполняли звезду изнутри. Сейя не знал на кого неистово злился, только вот воин ненавидел само чувство, и ненавидел в первую очередь то, что испытывал. Больше всего раздражало то, что наблюдал. Бессознательно, сердце Коу бунтовало, лихорадочно стуча: «Это я должен быть с ним!». Ему остро хотелось догнать и оторвать их друг от друга, развести как можно подальше, оттого что сие неправильно. Ну и пускай Луна спутник Земли. Они все равно не подходили друг другу – лед и пламень – она не сможет сделать его счастливым… Он не любит ее! Однако разум в лице Тайки настойчиво цедил: «Неправильно лишь то, что ты чувствуешь. Мамору это Мамору. А Усаги его невеста. А ты – третий лишний. Сие правильно!». Сейя, послав братишку прямиком к дьяволу в адово царство, гневным взором сверлил пару. Пончик нечаянно явила в жизнь скелет из шкафа Чибы. Губы криво усмехнулись – “врагу” предстояло падение с пьедестала "Мой". Если бы Усаги с Мамору сейчас повернулись и лицезрели эту улыбку, то разгадали в той зачатки жесткости, и, наверное, они перестали дружить!.. любить!.. Сейя принял решение о том, как ему поступить. И искренне полагал, что верное. Куколке будет плохо, а после – хорошо. Все будет хорошо. * – модельер из 140 серии или 13 серия 4 сезона.