Братья: Доминант, Садист, Мазохист

В комнате было так тихо, что слышалось как время тяжело качается маятником в воздухе, со свистом разрезая пространство. Молчание собиралось черной воронкой, всосавшей в себя все эмоции. Как минимум, положительные. Коннор сидел, подобрав к груди колени. В найденной у Ричарда безразмерной футболке он выглядел как небольшой шалаш, а своей растрепанностью и разморенностью источал уют. Из всех присутствующих он, пожалуй, был наиболее расслабленным и даже увлеченно разглядывал такого знакомого лицом незнакомца, пока двое его братьев отстраненно скользили взглядом по чему угодно, но лишь бы не в сторону Рассела. Будто он Горгона Медуза, чей взор превращает тебя в каменное изваяние. За их обеденным столом места было как раз на четверых, но сейчас тут стало резко тесно. Колин подобрал со стола свечу в стеклянной подставке, раскручивал ее как юлу и дожидался, пока его игрушка с тяжелым звуком успокоится на поверхности ровно. Ричарда это начинало раздражать, но он боялся показывать свои эмоции. Так что просто неодобрительно косился на Колина, надеясь, что тот распознает в тяжелых вздохах просьбу прекратить и уважать неловкость их молчания. Но тишину нарушил Коннор, как никогда мягко поднося вопрос, засевший в головах у всех присутствующих: — Почему ты не связывался с нами раньше, Рассел? Рассел смущенно опустил глаза и мялся с ответом. В своих сплетенных в замок пальцах он хранил много секретов и не был уверен, должен ли раскрывать их перед незнакомцами, даже если это его кровные братья. В его родстве с Ричардом ни у кого сомнений не было. Слишком похож внешне, просто поразительное сходство, как если бы образ Рича скопировали через cntrl+c cntrl+v. — На самом деле я думал, что это вы не хотите связываться со мной. А сам хотел, но каждый раз, когда начинал писать сообщения в Фейсбук, то понимал, насколько нелепо это выглядит. «Привет, я Рассел — ваш брат. Давай дружить». — Поэтому ты пришел к нам, чтобы заявить это лично, — съязвил Ричард в непривычной для себя манере. Он был разозлен, недоволен и почти разрушен появлением близнеца. Всем своим видом он показывал, что не воодушевлен воссоединением семейства. — Как ты нашел нас? Откуда у тебя адрес? — Мама дала, — виновато ответил Рассел, резко понизив голос, когда понял, что нескромно разглядывает Коннора, только-только снявшего с себя ошейник и теперь пытающегося придумать куда деть это странное украшение. — Простите, что не позвонил заранее… Хотел устроить сюрприз. — У тебя получилось, — хмыкнул Рич и стал усиленно растирать запястья, еще хранившие следы наручников. — Стоп! Колин ударил по столу зажатым в кулаке подсвечником, чтобы наверняка обратить на себя внимание. Ему это удалось лучше, чем грому, грянувшему с ясного неба. — То есть меня одного здесь шокирует появление этого, — Колин пренебрежительно махнул рукой в сторону Рассела. — Этого близнеца Рича?! Откуда этот хер взялся?! Ричард, ты выглядишь так, будто ни капли не удивлён. Ничего не хочешь нам рассказать? Он скрестил руки под грудью и откинулся на стуле, готовый выслушать охуительно увлекательную историю. Сидящий рядом с ним полуголый Ричард все растирал следы от наручников, пока кожа не стала красной, раздраженной, как весь он сам. Он набрал полные легкие воздуха, понимая, что объясняться придется рано или поздно. Ему было что рассказать своим старшим братьям и доверять эту правду Расселу он не собирался. — Хорошо. Начнем с того, что я знал о Расселе. Возможно вы не помните, но мы жили все вместе до трех лет. Вам с Коннором было четыре. — Я смутно припоминаю, — вмешался Коннор и тут же поймал на себе сердито-обиженный взгляд Колина. — А я нихуя не помню. И Рассела тоже. Рич, просто признайся, что втихаря клонировал себя и закончим этот разговор. Куда он делся, когда мы стали старше? Рассел все это время молчал и даже на обвинительный тон Колина только поджал губы. Коннор сидел рядом и незаметно разглядывал призрака из расплывчатых воспоминаний. Все это напоминало детскую игру: найди десять отличий. Только он подмечал все больше схожести с Ричардом. Вот точно так же, как Рич нервно мял свои руки, Рассел теребил вытянутые петли своего свитера и пытался выправить их. Коннор коснулся дрожащих пальцев, успокаивая шепотом: — Просто расслабься, мы в растерянности так же, как и ты. Это очень неожиданно, сам понимаешь… — Я не хотел вас смущать, — Рассел благодарно коснулся пальцами тонкого запястья Коннора и попытался незаметно подсесть к нему ближе. — Я приехал устроиться в университет, но мест в кампусе уже не осталось, и я подумал, что могу остановиться у братьев до следующего семестра, когда начнутся отчисления и места освободятся. Рич едва не зарычал, когда его брат-близнец стал сближаться с Коннором. Как пес, ревностно оберегающий свою территорию. «Или игрушку», — с усмешкой подумал Колин и закинул ногу на ногу. Ему становилось интересно наблюдать других близнецов со стороны. А еще Ричард раскрывался с младшим братом с другой стороны. Он не испытывал теплых братских чувств, как с Коннором и Колином. Рич был настроен враждебно, буквально готовый выставить названного гостя за дверь. Его знаменитое хладнокровие таяло на глазах. – Почему бы тебе не поселиться в гостинице или хотя бы в хостеле? – Ричард положил ладони на стол и сцепил пальцы в замок с такой силой, что побелели костяшки. Его резкому тону был обескуражен даже Колин. Он пересекся со своим близнецом глазами, вопрошая у Коннора безмолвно «я все правильно понял?». Но Коннор и сам не узнавал в сидящем перед ним человеке Ричарда. Рассел, притаившийся сбоку, и то был больше похож на знакомого всю жизнь младшего брата. – У меня не так много денег. То, что я успел заработать и то, что дала мама, уйдет на обучение. Но я устроюсь на работу и постараюсь вас не стеснять. Извините, что так получилось. Просто… Рассел как будто пытался скрыться весь в своем нелепом безразмерном свитере, прятал руки под него, поджал голову и его растерянное выражение лица никак не могло принадлежать Ричарду. Но он был точной его копией, как Колин был копией Коннора. – Мама встретила мужчину, и они собираются жить вместе, – Рас закусил нижнюю губу, словно мог бы добавить уточнений и еще объяснений, но в то же время не хочет оправдываться и надеется, что братья сами все поймут. – Ты можешь пожить у нас! – воскликнул Коннор слишком громко и выскочил из-за стола, готовый что-то продемонстрировать. Открывая поочередно ящики на кухне, он с азартом опытного риелтора описывал все прелести их скромного жилища, – У нас и еды хватит и место под ночлег есть. В моей комнате есть место и дополнительный матрац, свежее белье тоже есть. – Спасибо, Коннор, – губы Рассела тронула улыбка, но почти сразу же она растаяла, стоило ему натолкнуться на лица двух других братьев. Колин и Ричард восторга самого старшего из их семьи не разделяли. Колин медленно отодвинулся на стуле назад и, не спуская с Рассела глаз, встал из-за стола и начал обходить его по кругу так плавно и тихо, словно превратился в одну сплошную кошачью тень. Он присматривался, изучал, щурил глаза и буквально вился над Расселом голодным коршуном, готовый вот-вот поджать крылья, выпустить когти и вцепиться в ничего не подозревающего зайца. «Заяц» не выдавал страха, но почему-то избегал контакта глазами с Колином. Зато с интересом рассматривал своего брата-близнеца. – Даже не верится, что я вижу тебя снова, Ричи. Ричарда всего передернуло от этого обращения. Его так в основном называла мама, добавляя «малыш». Малыш Ричи. В его голове всплывал материнский голос, немного лающий, когда она рассержена, и всегда такой ласковый, женственный, журчащий весенним ручьем, когда она хотела дарить свою любовь, пыталась окружить добротой. С годами Рич научился отделять зерна от плевы, а истинную заботу от жажды внимания. Но уменьшительно-ласкательным «Ричи» в его памяти он заклеймил все сомнительные годы жизни с материю, когда их с братьями и отцом разлучили по решению суда. Тогда-то он и обнаружил, что у него есть близнец. – Мне тоже не верится, – сквозь зубы прошипел Ричард и облокотился на стол одной рукой, подперев ладонью лоб. В квартире ему резко стало тесно и чуждо. С возвращением в его жизнь Рассела вернулся и тот кусок жизни, который он тщательно и методично стирал из своей головы день ото дня. Даже лицо матери почти забылось, стало абстрактным пятном. Лицо Рассела забыть было невозможно, он любовался на него каждый день в зеркале. – Можешь остаться, но спать будешь на диване в гостиной. Уедешь, как только в кампусе появится свободная койка. – До экзаменов еще два месяца, он два месяца будет спать на этом диване? – Коннор специально выделил предпоследнее слово, чтобы обозначить всю непригодность для сна их видавшего вида дивана из искусственной кожи, которая к тому же кое-где успела потрескаться. Уже не говоря о том, какие тайны хранят замятые подушки и жесткие подлокотники. – Вообще не вижу причин ему доверять! – от возмущенного голоса Колина за своей спиной Рассел даже подскочил на месте и обернулся через плечо. Колин только сейчас заметил, что надел футболку задом наперед, да к тому же еще и наизнанку, о чем свидетельствовал торчащий ярлык под горлышком. Из-за появления нежданного гостя им с братьями пришлось надевать что под руку попало, дабы не спалиться после бурного празднования дня рождения. – Хоть он и наш брат, но мы его совсем не знаем. Я вообще первый раз слышу о каком-то Расселе. Ни отец, ни мать ни разу о нем не упоминали. Если бы он не был так похож на Рича, я бы его даже на порог не пустил, – причитал Колин, пока надевал футболку правильно. А потом грозно уставился на Ричарда, – Почему ТЫ никогда не говорил нам, что у тебя есть близнец? Снующий по кухне Коннор в разговор не встревал, но прислушивался. Открыв верхнюю створку холодильника, он делал вид, что изучает содержимое, а сам украдкой посматривал за стол, за которым собрались три его младших брата. – Потому что не хотел. Я и сам узнал только тогда, когда родители развелись и мама взяла опеку надо мной. Он, – Ричард избегал имени близнеца как чего-то запретного и только глазами указывал на того, кого имел ввиду, – жил до тех пор с бабушкой по маминой линии. А потом мы стали жить вместе. Рич буквально отсек на корню все дальнейшие расспросы, решительно встав из-за стола. – Ты поранился? – Рас указал на полосы, наливающиеся фиолетовым на запястьях близнеца. На эмоциях Ричард так сильно их растер, что раздраженная кожа почти по локоть покрылась красными пятнами, а следы от наручников только заметно потемнели от прилившей крови. Заботливый тон голоса, так похожий на тот, что ласкал слух из уст Коннора, сейчас же больно кольнул Рича в самое сердце. Он будто оказался на месте Колина, который задирал Кона, травил его много лет и умудрялся задевать за живое, хотя вроде бы Коннор должен был давно привыкнуть. И как ему всегда удавалось оставаться таким же беззлобным и любящим младшего близнеца, несмотря ни на что? Ведь он так и не проникся ненавистью к Колину, словно всегда знал его настоящую сущность. Хотя, может и правда знал. Рич стыдливо скрыл руки за спиной. Рассел выбрал самый неподходящий момент, чтобы торжественно воссоединиться с семьей. Ну, не торжественно. Скорее наоборот – своим появлением он прервал начинающийся праздник. Ричард поморщился от тянущей боли между ног. Развлечение его старших братьев-проказников напомнили о себе очень некстати, но как только Рассел открыл рот и потянулся к близнецу, Рич отмахнулся и быстро метнулся в свою комнату, каждый шаг отчеканивая с такой силой, будто хотел провалиться под землю. Дверь за собой он захлопнул так, что по коридору промчался вихрь. А потом заперся, сел на кровать и только по разбросанным атрибутам вспомнил что вообще-то они собирались отмечать его день рождения и могли бы еще хоть всю ночь развлекаться. Но вот с кухни доносится аромат остывшего кофе, гремит посуда, едва-едва слышны голоса, а он заперт не только в собственной спальне, но и в собственной голове, за решеткой воспоминаний, которые так долго закапывал поглубже в монотонность будней и незабываемые приключения со старшими братьями. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и убрал интимные игрушки в ящик. А потом разлегся плашмя и стал изучать потолок, будто первый раз его видел. Вдруг, если сейчас открыть дверь и снова зайти на кухню, то никакого Рассела там не будет? Вдруг это все ему почудилось, разыгралась фантазия или привиделся сон? Задремал, прикованный к кровати, пока Коннор и Колин спорят как еще поиздеваться над своей жертвой. В комнате еще стоял запах секса, а перед глазами образ близнецов, «играющих в снежки». Рукой Рич нашарит на простынях засохшие следы, потом медленно начал восстанавливать картину перед злополучным звонком в дверь… Они втроем сидели на кухне, почти не одетые, Коннор в этом дурацком ошейнике с бубенцом, Колин с раскрасневшимися после поцелуев губами, он сам со следами наручников, которые Рассел заметил и теперь надумывал себе что-то. Не все ли равно, что именно приходило ему в голову? Даже учитывая, что Рас их брат, он буквально посторонний в жизни Коннора и Колина и отторгнутый для самого Рича, а значит и лезть в их жизнь не должен. Но Если он будет жить с ними, то скорее всего придется воздержаться от публичного проявления любви и на время забыть о игрушках из тайного ящика. Он может рассказать матери, а та, в свою очередь, отцу. Если на первую Ричарду было плевать, то с отцом он портить отношения не собирался. Его поддержка пока что играла важную роль в жизни каждого брата, в том числе материальная помощь. «Он будет оплачивать эту квартиру на равных. Если не найдет работу за неделю, то пусть валит обратно к матери. Найдет другой универ, я ему в няньки не нанимался», – фыркал про себя Рич и сам не понимал, каким жестоким он оказался по отношению к своей копии. Колин бы его сейчас понял, руку пожал, нашел бы новую тему для разговора. Но Колин остался на кухне, настороженно изучая пришельца и разве что не обнюхивал его, подобно сторожевой собаке. Все никак не мог заставить себя поверить, что в мире не то что существуют другие близнецы-юноши, но есть точная копия их красавчика Ричарда. Эти притягательные голубые глаза, эти мужественные скулы, уверенная линия подбородка, молочная кожа и горький шоколад волос. Одет он был только не так как Ричард – элегантно даже в простых брюках и футболке. Темно-синие вареные джинсы рваные на коленях, причем видно, что не специально, когда-то зеленые свитер полинял, стал болотного оттенка. На шее Рассела болталась тонкая черная веревка, но ее конец прятался под кофтой. Во всем остальном это был Ричард, только какой-то непривычно напуганный, скромный, даже жалкий отчего-то. Как Коннор, когда его загоняешь в угол. И тут Колина как молния с небес пронзила – он даже встрепенулся весь. А потом его губы медленно растянулись в хищной ухмылке и оскалились не по-доброму зубы. – А знаешь, Рас, – он закинул руку на плечо нового брата, – Я даже рад, что у меня теперь есть еще один младший братишка. – Ты только что говорил, что даже на порог не хотел меня пускать, – Рассел озадаченно посмотрел на руку на своем плече и тут же ойкнул. Пальцы Колина сжались с такой силой, словно готовы были оторвать кость и раздробить ее. – Да это я так, стебусь. По-дружески. Мы же будем с тобой друзьями? С Ричем мы дружим. «Как же… Дружите…». Задорный блеск в карих глазах и голодную ухмылку Коннор узнавал, и каждый раз его подобное выражение лица Колина приводило в дрожь, как ни странно – в приятную. Но зная скрывающиеся за этим лицом намерения, он поспешил отвлечь и перевести тему. – Куда ушел Рич? Торт! Мы же собирались есть торт! Как можно беззаботнее воскликнул он и нарочито оттолкнул Колина, чтобы пробраться к столу и водрузить на него большое блюдо с идеально круглым тортом в ароматной желтой глазури из лимона, с посыпкой из тертой цедры. –Вы отмечаете день рождения, – догадался Рассел. Его и так негромкий голос вдруг дрогнул хрипотцой. Коннор нарезал торт на треугольники, стараясь, чтобы все они были одинакового размера, пока рядом стоящий Колин глотал голодную слюну и взглядом шарился по кусочкам, примеряя, какой из них все-таки больше. – Да, мы с Колином испекли торт для Рича, – Коннор не стал уточнять, что участие Колина ограничилось лишь чтением рецепта и мотивирующим матом, – Думали, что будет здорово вот так отметить его день рождения. Скромно, на кухне, в узком семейном кругу… Колин сначала прыснул со смеху, а потом подавился слюной и закашлялся. «Скромно» – это точно не про день рождения Ричарда. А вот «узкие круги» у него вызывали ассоциации, вслух о которых при малознакомых людях не говорят. Когда торт был уже безвозвратно поделен на восемь частей, а Коннор сдерживал себя от соблазна слизать блестящую кисло-сладкую глазурь с лезвия, Рассел вдруг сник еще больше, отчужденно бродя глазами по квартире, где его никто не ждал, где ему нет места, где ему все чужое, и даже люди, живущие здесь. Встать и уехать обратно к матери в другой штат никогда не поздно. Дождаться только автобуса или поезда до завтрашнего дня. Вычищенная из кармана мелочь складывалась в сумму, едва годную на билет в одну сторону. Сбережения для университета Рас предусмотрительно заблокировал на карте, чтобы не было даже возможности их потратить на что-то, кроме учебы. Где-то в кармане его рюкзака наверняка завалялась пара купюр, на которые можно разжиться ключами от номера в придорожном мотеле сомнительного качества, с тонкими, как картон стенами и соседями в виде кусачих клопов. Уж лучше, чем наживать себе врагов в лице родных братьев. Коннора уже садился за стол, когда его вдруг осенило. Он замер, изумленно глядя на Рассела: – Если сегодня день рождения у Ричарда, то у тебя тоже ведь? Вот блин… – Ничего. Вы ничего мне не должны, – он вяло ухмыльнулся самому себе, покосился на торт, а потом на свой мокрый от дождя рюкзак, – Если не возражаете, то я переночую до завтра, а утром уеду и попробую подать документы в другой университет. Или подожду, поживу с мамой, пока освободятся места в общежитие… До этого казалось, что еще более жалкий вид может быть только у последнего оставшегося котенка в коробке под дождем. Но Рассел отобрал эти лавры своими пронзительными голубыми глазами, полными безнадеги и одиночества, а в края своего свитера он цеплялся как утопающий в брошенный ему канат. Переплетающийся в шерсти узор в виде незамысловатых кос, растянулся кое-где, даже порвался в пару местах. Колин не мог понять: все ли действительно так плохо у этого парня или он давит на жалость с первых секунд, как появился тут? Вот даже одежду подобрал соответствующую бедному родственнику. – Конечно оставайся, – улыбнулся Коннор и протянул первую же порцию лимонного торта новому брату. Колин только глаза успел закатить. Встретились два одиночества – бродяжка и сердобольный ангел Коннор. Падший, правда, ангел. – Ричард не будет злиться, если ты останешься и дольше. Это сейчас он такой... В шоке немного. Он быстро отойдет. Но верил ли Кон своим словам? Скорее успокаивал не столько Рассела, сколько себя, усаживаясь между двумя младшими братьями и надламывая острый угол торта вилкой. За звонким хрустом карамели почти затерялся тяжкий вздох. Больше всего Ричард ценил семью и ничего для него не было дороже старших братьев. Что такого случилось в тот отрезок времени, когда он жил с матерью и своим близнецом, что он даже не упоминал имя Рассела, Коннор понять не мог, а постучаться в закрытую дверь спальни и спросить прямо стеснялся. Дать всем время отдохнуть и собраться с мыслями было, по его мнению, лучшим решением. Рич перестанет злиться, Рас отдохнет, а завтра они снова соберутся за одним столом и обсудят то, что терзало их обоих все эти годы. – На кого ты поступаешь? Остывший кофе был безжалостно вылит в раковину и в процессе приготовления нового Колин попробовал смягчить острые углы и вывести разговор в другое русло, а заодно узнать этого «другого Ричарда» лучше. – На психолога, – вдруг просиял Рассел, но ненадолго. – На психолога ты совсем не похож. Не хватает тебе Ричардовской элегантности. Вот он – будущий юрист и по нему это сразу как-то видно, а ты… Ауч! Бля, Коннор! Колин шипел и морщился. Ему еще повезло, что близнец только по ноге ударил, а не воткнул вилку в плечо, например. Младшего брата еще долго придется воспитывать и учить тактичности, но едва ли что-то сможет исправить Колина. Только гроб. – Так ты будешь учиться вместе с нами в одном универе? – Кон сохранял невозмутимую улыбку, но на Колина поглядывал, чтобы тот снова не сболтнул лишнего. – Это же круто! – К тому же психолог в нашей семье не помешает, – сквозь зубы прошипел Колин и неприлично шумно отхлебнул из кружки. Рассел заметно таял от теплоты и солнечности улыбки Коннора, которого он видел когда-то давно в живую, а потом только на фотографиях в социальных сетях. Даже через монитор он чувствовал положительную энергетику Коннора, но даже представить себе не мог, насколько ему нужна будет эта аура домашнего уюта и дружелюбия, исходящая от самого старшего брата. Колин еще топорщил невидимые иголки, смотрел украдкой и не знал, как относиться к Расселу. А что творилось за дверью в спальню Ричарда, Рас и вовсе не мог представить. Он не надеялся на теплый прием, но больше всего хотел увидеть именно его – своего близнеца. «Найди и узнай его» – так велел ему внутренний голос, так шипела кровь, бегущая по венам. Одна кровь на двоих. Дождь снова пробудился сквозь тяжелые тучи и начал сердито заливать окна. На столе стояло три кружки, две из которых с кофе и одна – большая, фиолетовая – с травяным чаем. Рассел доедал торт и при этом старался не выглядеть таким голодным, каким был на самом деле. Попутно он изучал квартиру и быт своих братьев. Место, где и он мог бы жить, но его судьба сложилась иначе. На улице от туч стало так темно, что время удавалось распознать лишь по часам. Вечер накатывал медленно, а обстановка в доме так и не разрядилась. Колин что-то ворчал про лишний рот, пока мыл посуду, а Коннор помог разобрать диван и принес свежее постельное белье, еще душистое от кондиционера. – Ты можешь включить телек. Я часто засыпаю под него здесь, но потом заставляю себя перебраться в спальню. Он засмеялся, потому что ему это казалось ребячеством. Кон порывался показать Расселу еще и второй этаж, но Колин так ревностно отнесся к этой идее, что почти что кинулся защищать свою территорию грудью. Так что Рас вежливо отказался. Ему сейчас было откровенно все равно где спать, лишь бы эта плоскость была строго горизонтальной и мало-мальски теплой. А Коннор не переставал витать рядом, подобно гостеприимному и радушному хозяину он предлагал полотенца, запасную зубную щетку, мыло и даже одну из своих пижам. Рассел не разговаривал, только кивал и то и дело бросал взгляд на закрытую дверь. Спустя несколько часов Ричард так и не издал ни звука и не вышел. – Я с ним поговорю, – успокоил Коннор с полной ответственностью самого старшего брата перед самым младшим. Рас благодарно улыбнулся. От обрушившейся на него заботы было неловко, но приятно. Пока что Коннор был единственным, от кого он получил столько внимания и не чувствовал рядом с ним угрозу. А еще он припоминал забавный ошейник с бубенцом и как горят щеки Коннора, когда он его снимал. Что тут происходило перед его приходом, у Рассела даже в голове не укладывалось. Может Коннор готовится к театральной постановке? Или он увлекается косплеем? Ох, сколько же еще предстояло ему узнать о своих братьях. Пока Рас смывал запах дождя со своей кожи в душе, Коннор осмелился и постучался в комнату рядом. Ричард ему не ответил и тогда Кон вошел без спроса. – Рич… – Он все еще здесь? – Рич не спал, только обнимал крепко подушку, лежа на животе, и сердито сверкал голубыми глазами. После положительного кивка головой раздался тяжелый вздох и скрип кровати. Ричард перевернулся на спину, сложил руки на груди и делал вид, что присутствие Коннора его не интересует. Его старший брат не навязывал себя, но и уходить не собирался. Он закрыл за собой дверь, аккуратно сел на край кровати и отметил, что Ричард успел застелить ее новым бельем, старое свалив в углу неаккуратно. – Рич, – протянутую к нему руку Ричард проигнорировал, но на легкое поглаживание по волосам отозвался невнятным звуком, похожим на вопрошающий скулеж. – Давай поговорим? Что произошло между тобой и Расселом, что ты скрывался от него все эти годы. Точнее, скрывал его. – Это сложно объяснить. – Сложно или просто не хочется? – Не хочется, – честно ответил Ричард, обнял себя руками и сжался в позе эмбриона, лицом к Коннору. Он смотрел устало, расстроенно. Как будто ему сегодня исполнилось не двадцать, а всего лишь десять и в подарок он получил совсем не то, что пожелал. И теперь он поразительно походил на своего близнеца еще больше этой жалкой мордочкой. Он врал. Он хотел все рассказать. Но не знал с чего начать, как не запутаться и не обнажить себя – того Ричарда, которого он оставил в прошлом, в квартире матери, где обои были слишком пестрые, а на кухне горько пахло табаком. Где его точная копия встретила его наивной улыбкой и словами «привет, я Рассел». Так беззаботно, словно они не братья-близнецы, а школьные приятели. Только Ричард не собирался оставаться в этой «школе». Он скучал по отцу, по Коннору и Колину, и все в той квартире с пестрыми обоями его раздражало, включая Рассела. – Он слишком любил ее, – первое что произнес Рич, спустя несколько минут затяжного молчания длинною в годы. Рука Коннора погладила его по щеке очень мягко, словно поощряла и просила говорить еще. Ричард вздохнул, закрыл глаза и продолжил чуть увереннее: – Сколько помню, Рас всегда вставал на сторону матери, защищал ее, оправдывал. Мне кажется, что отчасти он даже усугубил ее состояние, заставив поверить, что то, что с ней происходит это нормально. Ее постоянная смена настроения просто измотала меня, а Рассел будто и не замечал ничего. «Мама такая добрая. Мама такая красивая. Нет ничего теплее маминых рук». У нас не было с ним такой связи, как у меня с тобой или с Колином. Все то время, пока я жил вместе с ними, у меня было чувство, что я нахожусь в семье иностранцев, говорящих на другом языке, совершенно неизвестном мне. – Тебе было одиноко, – заключил Коннор и сел к брату поближе. Он не помнил, когда видел Ричарда более ущемленным, чем сейчас. Даже в наручниках он выглядел менее беспомощным и ранимым, а сейчас его словно обнажили, сорвали кожу, и любая часть тела была болезненно чувствительная. Кон даже не был уверен – стоит ли продолжать этот разговор и трогать Ричарда или лучше оставить его одного. В нерешительности он убрал руку с мягких темных волос, но его сразу же перехватили за запястье. – Не уходи. Побудь со мной еще немного. Младший брат приложил его ладонь к своему лбу, а потом к щеке, в надежде унять внутреннюю тревогу. Коннор чувствовал, какая стала горячая кожа. Но охладить ее не мог и только вежливо предложил воды. – Нет, спасибо, – отказался Ричард и поднял уставший взгляд, – Я пытался уснуть, но не смог. – Я буду с тобой, пока ты не уснешь, – пообещал Кон и наклонился, чтобы поцеловать румянец щек. Он гладил Ричарда по плечу и спине, аккуратно перебирал волосы, как делал бы это ветер, целовал его скулы и веки, как целовало бы тепло летнего солнца. И все это пока Рич не затих в спокойном сне под аккомпанемент черной грусти дождя за окном. Но даже после этого Коннор сидел рядом, размышлял над историей Ричарда и понимал, какой важный отрезок жизни затерялся в его биографии и как сильно эта история с разводом повлияла на самого Рича. Возможно, даже сильнее, чем ему казалось. Они никогда не говорили об этом с Колином и могли лишь догадываться о происходящем. Но точно не о Расселе, свидетельства существования которого словно уничтожил пожар. Их мать тщательно прятала своего самого младшего сына, не то оберегая его от чего-то, не то наоборот – скрывая для каких-то целей. Одно только было известно наверняка – Рассел сейчас в их доме и игнорировать его существование более невозможно. Коннор точно так не сможет. Чего не мог сказать о Ричарде. Накрыв брата пледом и закрыв в его спальню дверь снаружи, Кон в полутьме пробирался к лестнице на второй этаж. Он шел бесшумно, ногами в носках мягко ступая и избегая скрипучих половиц как скрытых мин на поле боя. Одна единственная лампа горела как раз над лестничным пролетом и небольшое мягкое освещение давал экран телевизора. Звук был приглушен чуть менее, чем полностью, а перед самим телевизором – на диване – ютился Рассел, в точно такой же позе эмбриона, поджав колени к себе поближе и обняв себя руками под флисовым одеялом, которое Коннор достал ему из шкафа. Замерз, устал и тоже одинок. Ричард не знал, что они с близнецом похожи намного больше, чем он думает. Коннор стоял над умиротворенно спящим братом, разглядывал его без стеснения и не удержался от желания погладить того по волосам. Еще немного влажные после душа, темные пряди были такие же мягкие на ощупь, как и у Рича, а щеки теплые и разрумяненные. – С днем рождения, Рассел. Телевизор был выключен, одеяло поправлено, а волосы заботливо приглажены братской рукой. Уже поднимаясь по темной лестнице, изученной настолько, что можно и с закрытыми глазами ее пройти, Коннор остановился и замер, прислушиваясь. Ему послышалось, что со стороны дивана раздалось «Спокойной ночи, Коннор». А может и не послышалось.