You're Paranoid

      Когда мне было шесть, отец сказал мне кое-что действительно верное: У каждого человека должен быть список важных дел. У меня ушло одиннадцать лет, чтобы составить хотя бы один, но теперь он закончен, и всё благодаря одной сучке:       1. Не говорить о любви.       2. Не думать о любви.       3. Мысли и разговоры о любви приводят к любви, которая является врагом.       4.Не общайся с врагом. Даже если в фильмах её изображают приятной, милой и соблазнительной, не поддавайся ей.       Сейчас каждый на вечеринке Вероники Лодж имеет собственный список дел, и практически каждый похож на этот:       1. Напиться.       2. Напиться ещё больше.       3. Попытаться не наблевать на кого-то симпатичного.       4. Попытаться его закадрить, а потом не наблевать.       Это основное руководство для ребят, которые слишком много смотрят MTV, и думают, что веселиться значит напиться в стельку и переспать с кем-то, кого они не вспомнят. Список делает всех здесь невыносимыми. Особенно парней. Один из них, с тупым лицом, обнимает меня за плечи и намекает на уединение. Я сжимаю кулаки и отталкиваю его, сбегая сразу на кухню. Народ здесь слишком занят выпивкой, чтобы приставать к девчонкам. Не то, чтобы ко мне много приставали. Флирт не является чем-то новым для меня, но здесь он странный, потому что обычно парни не флиртуют с девчонками, предпочитающих девчонок. А именно такой я и была.       Я оттянула свою футболку с группой Florence and the Machine, чтобы убедиться, что она не сильно облегает мои сиськи. Выставлять на показ свой третий размер крутой северной молодежи, не самый лучший способ завести влиятельных друзей. Или друзей на время. Я бы согласилась и на такую дружбу. Блин, в таких условиях жизни я бы согласилась и на врага. Без якоря плавать в море под названием Старшая школа Ривердэйла — хреново.       — Тониии! — ко мне плетётся пьяная девушка, и её афрокудри прилипли к потному лбу. — Прииивет! Как… Что… Ты здесь делаешь?       — Эмм, да? — я пытаюсь вспомнить её.       Она тем временем хихикает.       — Я Джози. Мы встречались на истории… планеты?       — Всемирная история, — исправляю её я.       — Точно! — она хлопает в ладоши и указывает на меня. — Слушай, ты действительно умная.       — Я действительно намокну, если ты это не прекратишь, — я осторожно перемещаю руку Джози в вертикальное положение, чтобы пиво из красного стаканчика не капало на пол и мои джинсы.       — Ох, ты намокнешь? — она зажмуривает глаза и улыбается.       Когда я не реагирую, она делает это снова.       — Что ты делаешь? — спрашиваю я.       — Подмигиваю!       — Там, откуда я, это называется напилась.                    — Напилась? — она снова начинает смеяться. — Да я трезвая!       — Слушай, ты... — я делаю паузу, пока Джози пошатывается. — Хорошая и спасибо, что заговорила со странной новенькой, но я думаю, тебе стоит прилечь. Или, возможно, вернуться в прошлое. До изобретения алкоголя.       — А ты смешная! Кто тебя пригласил?       — Вероника.       — Оо, она снова так делает, — смеется Джози. — Не пей пунш!       — Что делает?       — Приглашает всех новеньких на вечеринку. Если они проводят всю ночь без слез и остаются сухими, то они становятся крутыми для нашей компании.       Охренительно! Семь часов попойки с дерьмовым пивом, которое купил чей-то старший брат, являются испытательным полигоном для того, чтобы решить, кто крутой для северных, а кто нет. Я должна была ожидать такое от скучного, маленького Ривердэйла.       — Что в пунше? — спрашиваю я, смотря через плечо на огромную пластиковую чашу, наполненную рубиновой жидкостью.       — Джингл-джангл. Только тсссс, — хихикает Джози.       Несколько парней кружат вокруг неё, как акулы, выжидая момент, когда она дойдет от стадии пьяна до стадии слишком-пьяна-чтобы-сопротивляться. Я сердито смотрю на них через плечо Джози, беру её за руку и тащу в другую сторону, где нет сексуально-озабоченных самцов.       — Так ты перевелась к нам с Саутсайда? — спрашивает Джози.       Теперь, когда она уже не раскачивается как безумная, я могу хорошо рассмотреть её. Джози одна из немногих афроамериканцев, как и я, в Старшей школе Ривердэйла. Она действительно хорошенькая. Лучше, чем большинство, присутствующих здесь девчонок.       — Ага. Скучное место. Куча комаров, наркоманов и парней-качков.       — Прям как здесь, — хихикает она, допивая пиво.       Кто-то на кухне открывает банку консервированных сосисок, и начинает их разбрасывать по всем комнатам. Девчонки визжат, уворачиваются и вытаскивают их из волос. Парни бросаются ими друг в друга, пытаются засунуть девчонкам под кофты. Одна из сосисок летит вверх, и застревает в хрустальной люстре.       — Маме Вероники это не понравится, — говорит Джози.       — Вероятно её родители богатенькие снобы.                    — Откуда ты знаешь? Они бизнесмены или что-то в этом роде.       — А ты нечто. Нечто очень пьяное.       Джози улыбается мне, и дотрагивается до прядей моих волос.       — Мне нравится этот цвет.       — Розовое Безумие, — говорю я. — Так было написано на коробке.       — Ох, ты сама красилась? Круто!       Год назад это было частью моего соглашения с собой: заняться спортом, покрасить волосы, сменить стиль в одежде. Стать лучше. Стать круче. Но я не говорю Джози этого, чтобы не раскрыть всю себя. Я та, кто ходила в непристойные бары, чтобы выпить, покурить и позависать с друзьями. Но той Тони больше нет. Это уже не Саутсайд, бар Белый Змей. Это север Ривердэйла, апартаменты Пембрук. Здесь никто не знает старую Тони, и я не покажу её им, иначе это погубит новую меня. Я нуждаюсь в друзьях, а не в социальном самоубийстве.       — Вот это поворот, — внезапно шипит Джози. — Я не знала, что она здесь будет.       Я посмотрела туда, куда устремился её взгляд. И безошибочно узнаю, о ком мне говорит Джози. Та девушка единственная по-прежнему невозмутима, словно остров спокойствия, среди всего этого пьяного хаоса с метанием сосисок и нескончаемыми танцами под Billy Eilish. Выбеленная кожа, идеальная осанка, узкая талия, стройные ноги и голливудская укладка на медно-рыжих волосах. Кажется, Джози уже готова приклониться перед ней и упасть к её ногам. Парни замирают, когда она заходит, а девчонки кидают на неё презрительный взгляд. Кто бы она ни была, я уже могу сказать, эта девушка одна из тех популярных детишек, которая выбрала неправильный путь, прийдя сюда.       Она проходит дальше, приковывая к себе всё внимание. Обычно, когда заходишь, киваешь людям или ищешь в толпе того, кого знаешь. Но только не эта девушка. Она просто идет. Ей не требуется проталкиваться через толпу — люди сами расходятся. Как в фильмах про крутых девчонок. На лице неизменное скучающее выражение, словно всё, происходящее вокруг, ей абсолютно не интересно.       — Это Шерил. Шерил Блоссом, — шепчет Джози. — Обычно она никогда не приходит на такие вечеринки. Они ниже её уровня.       — Ниже её уровня? Она в старшей школе, Джози, а не в треклятом королевском дворце.       — У неё есть прозвище — Кленовая Принцесса. Три поколения её семьи владеют Кленовой фермой.       Я смеюсь, но когда лицо Джози остается серьезным, подавляю улыбку.       — Подожди, ты не шутишь? Вы серьезно её так называете?       — Ну да! Так же, как все называют Арчи Эндрюса, квотербека Ривердэйлских Бульдогов — Рыжим Иудой, а зубрилку Бетти Купер, которая постоянно в поисках новой темы для газетной статьи — Нюнси Дрю. Шерил — Кленовая Принцесса, потому что это то, кем она является!       У меня снова вырывается смех, и в этот раз настолько громкий, что Шерил Блоссом смотрит на нас. Сейчас, когда она стоит ближе, я могу разглядеть её лицо. Скучающее выражение, совсем её не портит. Она красивая, статная с львиными глазами, задорным носиком и широкими красными губами. Красотка, которую можно увидеть в рекламе известных Модных Домов. Теперь, я понимаю, почему её называют Кленовой Принцессой. Помимо, плотной завесы претенциозности, которая следует за ней, её глаза, цвета замерзшего кленового сиропа — настолько темные, что они кажутся бездонными. И смотрят прямо на меня.       Джози издает звук, похожий на крик маленькой обезьянки, и прячется за моё плечо.       — Она смотрит на нас, — шипит она. — Шерил Блоссом смотрит сюда.       — Почему ты прячешься?       Джози что-то бормочет в мою спину, и я закатываю глаза.       — Ты ей что-то сделала?       — Не так громко, — она сжимает моё плечо и тянет. — Не привлекай внимание.       — Воу, воу! Ты не можешь сломать мой позвоночник, подруга, он мне ещё нужен!       — Тогда заткнись и не говори это так громко.       Джози надавливает на мою шею, и я вскрикиваю. Наш шум не остается незамеченным для Шерил, или кого-либо другого. Мне удается оторвать её пальцы от части моей нервной системы, и убедившись, что я могу дышать, я исчезаю в ванную комнату, чтобы пописать. В туалете беспорядок, унитаз грязный и прежде чем выйти, я похлопываю его в знак сочувствия.       — Будь сильным, приятель. Так или иначе, это всё скоро закончится.       Когда я заканчиваю говорить с туалетом, совершенно безумным способом, я выхожу и вижу то, что мне не нравится — Джози снова в гостиной. И все оставили её в покое. Все, кроме одной.       — Обычно я не вижу тебя на таких вечеринках, — Джози дышит перегаром на саму Шерил Блоссом.       Та даже позволяет себе посмеиваться.       — Нет. Мне не нравится крутиться в грязи. Но сегодня исключение, — красногубая осматривает толпу, её бровь скептически изгибается. — А тебе, смотрю, нравится.       — Что? Нет, я имею в виду, я просто подруга Вероники. Она заставила меня придти. Мне даже не нравятся эти вечеринки…       — У тебя невнятная речь и ты запинаешься. Ты едва контролируешь своё тело. Если тебе приходится так напиваться, чтобы получить удовольствие от вечеринки, на которую тебя заставили придти подружки, то ты идиотка, которая неправильно выбирает друзей.       Выражение лица Джози становится напряженным, словно Блоссом её укусила, а затем начинают бежать слезы. Моя кровь начинает закипать.       Что эта рыжая, чёрт побери, о себе возомнила?!       — Это не то, что я имела в виду, — начинает оправдываться Джози.       Шерил протяжно вздыхает:       — Ты всегда такая слабохарактерная и плачешь, когда тебе кто-то говорит правду?       Моё сердце бешено бьется в груди. Мои кулаки сжимаются так сильно, что я не чувствую пальцев. Я отпихиваю какого-то парня, и пробираюсь через толпу. Джози мне не подруга. Здесь у меня нет друзей. Но она, в течение четырех секунд, была очень мила со мной — правда мила, не то, что сладкий яд меня-пригласили-на-крутую-вечеринку Вероники Лодж.       Губы а-ля Графа Дакулы изогнулись в насмешке:       — Ты жалкая.       Мда. Вообщем, она сама напросилась. Так я впервые и ударила Шерил Блоссом.       Когда моя ладонь соединилась с её мертвенно-бледным лицом, она отшатнулась назад. Как только я вижу в ледяных черных глазах назревающую бурю, у меня появляется чувство, что это мой последний раз, когда меня вообще видят в Ривердэйле. Но в агрессии Тони Топаз даже это не останавливает.       — Проси прощения у Джози, — требую я, и вся толпа затихает.       Похоже, вся вечеринка остановилась, замедлилась только, чтобы посмотреть, что сделает Шерил Блоссом. Они хотят шоу. Они похожи на стаю безжалостных маленьких гиен, а я только что укусила их львицу. Возможно, рыжая тоже чувствует эту атмосферу, потому что когда отходит от шока, она внимательно осматривается, как будто просчитывает следующий шаг, а затем фокусирует на мне такой холодный взгляд, что он, возможно, смог бы заморозить лаву.       — Судя по выражению твоего лица, — я скрещиваю руки и пристально смотрю на Блоссом. — Для тебя в новинку, получить из-за того, что ты сука.       Лицо Шерил бледное и застывшее, как у манекена. Глухой рев музыки и басовые удары единственное, что осмеливается прервать тишину ожидания. Она не говорит. Так что это делаю я.       — Позволь мне выразиться проще, чтобы ты поняла, — произношу я чрезвычайно медленно. — Извинись перед Джози за то, что сказала.       Кто-то в толпе хихикает. Люди начинают перешептываться. Мне наплевать, что они думают и что я провалила этот дурацкий тест вечеринки — мне важно только, чтобы Блоссом извинилась перед этой девушкой. Она ранила её сильнее, чем думает.       — Почему ты сильно желаешь защитить того, кого даже не знаешь? — наконец спрашивает Шерил, придав своему голосу мрачный смертельный тембр. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты не новенькая? Тогда это бы объяснило твоё поведение. В Саутсайде вообще была школа? Или ты училась у бешеных дворняг и бездомных?       По гостиной проносится коллективный шёпот. Я слышала оскорбления и похуже. Это ничто. Я насмехаюсь.       — Я не могу стоять и наблюдать, как высокомерная стерва унижает людей. Это не в моём стиле.       Теперь толпа шипит намного громче. Я не позволю ей победить. Я не отступлю. В Старшей школе Саутсайда, я имела дело с полными отморозками, надирая задницы ребятам и похуже. Но с Блоссом другая ситуация. Сначала она молчит, а потом наклоняется через моё плечо для "нокаута", её зловещие губы так близко, что я чувствую приближение адского пламени к мочке своего уха.       — Потому что это произошло с тобой тоже, не так ли?       Моё дыхание сбивается. Я пытаюсь скрыть это, но отступаю, и когда Шерил видит это, она смеется. Её смех недружелюбный и холодный, как будто замороженная вещь ломается на две части. Она поднимает руку вверх, театрально прощаясь с вечеринкой, и уходит той же, в свойственной ей манере, королевской походкой, которой здесь и появилась.       Среди толпы снова начинаются разговоры. Все смеются, танцуют и снова пьют, целуясь взасос у стен. Жар и лед одновременно переливаются по моим венам, вперед и назад. Моё сердце сжимается, словно налитое свинцом, и я не могу дышать. Джози кладет руку на моё плечо.       — Ты в порядке, Тони?       Как Блоссом это узнала? Неужели смогла так легко прочитать меня?       Все смотрят. Я не могу сейчас сбежать через эту же дверь, она ушла через неё. Я не могу пойти и запереться в одной из комнат, чтобы остаться одной, иначе они решат, что их Принцесса выиграла. Но выиграла что? Я не знаю.       Но сопротивление, которое произошло между нами, похоже на лихорадку — неприятный жар, который невозможно проигнорировать.       Ребята, может быть, и вернулись к вечеринке, но также продолжают наблюдать за мной. Они хотят подтверждения того, что именно произошло, так что, мой следующий шаг будет определяющим. Блоссом использовала как оружие самое личное.       — Она поцеловала меня! — сообщаю я громко Джози. — Знаешь, это было отвратительно! Ваша Кленовая Принцесса лесбиянка!       Глаза Джози с ужасом расширяются. Мои слова возвращаются ко мне эхом, через музыку, отрывками голосов: Поцеловала. Новенькая. Блоссом. Лесбиянка. Пока все перешептываются, я хватаю Джози за руку и тяну на кухню. Она дрожит. Я кладу свои руки ей на плечи, и смотрю в глаза.       — Ты… Шерил и ты, — начинает она.       — Ничего не было, — бормочу я. — Я это сказала, чтобы сучка выглядела плохо.       Глаза Джози моментально вспыхивают, затем тускнеют, и от этого мне очень грустно, злость утихает. Она всё равно восхищается Блоссом, даже после того, как она назвал её жалкой перед всеми.       — Не могу поверить, что ты действительно ударила её! — говорит Джози. — Ты действительно сумасшедшая!       — Это ты сумасшедшая, если тебе хочется прислуживать таким, как она, — вздыхаю я.       — Уходи.       — Эй, да ладно. Я не жалею. Блоссом заслужила это, понятно?       — Я хотела дружить с ней с четвертого класса! — огорчается Джози. — Я впервые разговаривала с ней! А ты… Ты подошла и всё испортила, Тони! Всё кончено! Моя жизнь в старшей школе кончена!       — Тогда ты хорошо прожила эту жизнь, — ухмыляюсь я.       — Вообще-то не смешно! — она агрессивно размахивает руками. — Мне ещё целый год с ней учиться!       — О, но ты ведь собиралась умереть. Сейчас ты выглядишь очень даже живой, и очень пьяной, так что, думаю, я отвезу тебя домой.       — Нет! Я могу вести сама! — Джози разворачивается и поскальзывается на пивной луже.       Я ловлю её, поднимаю и вместе мы покидаем вечеринку.       — Да, ты сейчас вполне можешь въехать в фонарный столб.       — Ещё как могу! — стонет Джози. — Шерил теперь меня ненавидит!       — О, шикарно. Я уверена, она будет вспоминать тебя с нежностью, как шестьсот шестьдесят шестую студентку, которую довела до слез.       Джози начинает ворчать, и я наполовину волочу, наполовину тяну её к лифту.       — Тони!       Кто-то зовет меня. Джози пытается сбежать, но она настолько пьяна, что просто качается из стороны в сторону на месте. Я запихиваю её в лифт и поворачиваюсь к тому, кто меня звал. Вероника Лодж идет ко мне, её смоляные кудри подпрыгивают, а карие глаза блестят.       — Ты похищаешь Джози? — спрашивает она, с задорной улыбкой.       — Теоретически, я не похожа на человека, способного на это, но если бы я знала, как похищать людей, поискав в Гугл, тогда здесь бы потребовался хлороформ и много изоленты.       — Да, хорошо, это очень интересно, но я собираюсь вернуть её обратно. Она нужна мне тут.       — Она, вроде как, не в состоянии, Вероника. И она действительно расстроена из-за некоторых вещей, не знаю, видела ты или нет, что произошло?       — Я видела. Было интересно. Возможно, это было самое интересное событие в Ривердэйле за последний год, помимо убийства Джейсона Блоссома, — размышляет Лодж. — Но Джози нужна мне здесь.       — Не думаю, что она твоя собственность, а ей нужно полежать и охладиться, поэтому я отвезу её домой, о’кей?       Я захожу в лифт, когда Вероника обращается ко мне с претензией:       — Почему ты разговариваешь вопросами?       Сейчас она похожа на медведя. Очень большого и богатого медведя. Я не могу нажать кнопку закрытия, иначе Лодж ворвётся и убьет меня, используя мои внутренности для новой сумочки Louis Vuitton.       — Если ты сейчас уедешь, я не приглашу тебя на следующую вечеринку.       — Хорошо. Это правда хорошо, потому что я не думаю, что хочу общаться с людьми, которые называют убийство интересным событием. И которые делают сок с джингл-джанглом и притворяются, что это пунш. Это так же плохо, как играющая Billy Eilish, по кругу.       Вероника всё ещё смотрит на меня невозмутимо, но её идеальные брови от раздражения дергаются.       — Ты, типа, популярная, поэтому я должна поблагодарить тебя за приглашение? И за угрозу? Типа: Вау, твоя вечеринка была отстойной, но угроза действительно хороша? Даю тебе две звезды за попытку, Лодж.       — Ты ходишь в нашу школу, идиотка.       Она сделала это. Вероника Лодж обозвала меня. Вторая по популярности девочка Старшей школы Ривердэйла только что меня обозвала. Теперь я должна или убить себя, или вернуться в школу Саутсайда, или нажать на кнопку и спуститься вниз, чтоб не нагрубить.       Жму на кнопку первого этажа, оставляя там, в апартаментах Пембрука, огромное количество новых врагов, и везу домой может-быть-подружку, которая думает, что я разрушила её жизнь в чёртовой школе Ривердэйла.