You're Paranoid

      Приблизительно две недели я обдумывала обоснованность разрушения жизни Шерил Блоссом и всех её будущих перспектив с парнями. Или девушками. В общем, любви в целом. Такие люди как она не должны быть счастливы. Она разрушает счастье окружающих, по крайней мере, раз в час.       В среду кто-то оставил под дворниками её Красной Акулы любовное письмо. Блоссом достала листок, и даже ни на секунду не взглянув, порвала на две части. Можно было услышать отдаленный вопль от хорошо одетого парня из драматического кружка Келлера, когда его сердце разбилось вдребезги и рассыпалось по тротуару. Он наблюдал за реакцией Блоссом, а потом ему приходилось смотреть на кусочки аккуратно составленного любовного письма, раскиданные по парковке Старшей школы Ривердэйла. Позже, я бегала и собирала те кусочки, которые только смогла, после чего сложила их воедино. В нём было много сносок на Шекспира, в котором парень сравнивал Шерил с Джульеттой.       За две недели тайного преследования Бомбочки по школе, я насчитала три любовных признания, каждое последующее креативнее предыдущего. Парень из художественного кружка работает над её мраморной статуей. Это точно Шерил, и все это знают. С великолепной королевской осанкой и идеально воспроизведенным лицом. Парень усердно обтесывает камень с первого года учебы, а сейчас он уже в выпускном классе. Другой пишет Блоссом стихи и подкладывает их в её шкафчик, а ещё один парень, который по утрам делает объявления, говорит, что Шерил выиграла приз от школьного комитета, и должна подойти после занятий в студию громкой связи для его получения. Он делает это постоянно. Каждый день. Но Блоссом никогда не приходит. Она даже не ходит по тому же коридору. Всегда прокладывая свой путь окольными путями, из-за чего практически опаздывает на четвертый урок.       Несмотря на всё это, Кленовая Принцесса непроницаема. Как говорят, она даже бросила художественный кружок, чтобы не пришлось смотреть на статую в кабинете. С абсолютным безразличием очищает свой шкафчик каждый день от дюжин новых записок со стихами. Шерил как будто не видит поступков всех парней школы, направленные на завоевание её внимания. Никто из них даже не осмеливается громко произнести её имя в коридоре. И да, парней среди друзей у этой девушки тоже нет.       Сначала я держалась подальше от Блоссом, чтобы ослабить слухи и, надеясь заставить всех забыть тот факт, что Шерил сама меня поцеловала. Но сейчас появилось очень много сплетен, и всё это одна раздражающая грязь, напоминающая мне о моей ориентации. От обычного: Они встречаются, и самого нелепого: Шерил моя сутенерша.       Ни одна из этих сплетен не помогает мне с Джози, но сегодня она сидела со мной во время ланча, и мы ели вместе. В полной тишине. Что не означает шаг в правильном направлении, но, тем не менее, это шаг. Она сразу подсела ко мне, после передачи Блоссом её кошелька, за которой я наблюдала. Всё прошло гораздо ровнее, чем их первое столкновение. Джози протянула ей кошелек, а та кивнула ей в ответ. Хороший знак. Также я заметила, что слова: Извини меня так и не сорвались с вишневых губ, значит, технически Шерил ещё не проглотила свою гордость, поэтому технически я не сожалею, что всё ещё веду с этой девушкой войну. Улыбка не сходила с лица Джози в течение четырех часов после обмена.       Просто невероятно, сколько контроля Блоссом имеет над эмоциями всех студентов школы и как мало её это заботит.       Я открываю дверь в библиотеку. Меня встречает холодный воздух вперемешку с мягким запахом старых книг. Библиотекарь рассматривает мои розовые пряди, но ничего не говорит. Она видела и похуже? Слоняюсь по проходам, осматриваясь в поисках Шерил. Наконец, нахожу Рыжую Диту фон Тиз в секции романтической литературы, перелистывающую книгу с утонченной дамой на обложке.       — Можешь сделать всем парням школы одолжение и окончательно заявить в рупор, что ты только по девочкам? — говорю я.       — Ты не прочитала табличку? — спрашивает она холодно, даже не взглянув на меня. — Никаких гарпий в библиотеке.       — Если бы я была каким-нибудь животным из фэнтези, то выбрала бы розового единорога, но чтобы отличить гарпию от единорога нужно острое зрение. А также здравый смысл.       Шерил поднимает карие раздраженные глаза:       — Прямо сейчас, Свинка Пеппа у меня нет на тебя времени.       — Послушай себя! У меня нет на тебя времени, — передразниваю я. — Ты говоришь как долбаный родитель! Как очень старая дряхлая тетка. Сколько тебе, семнадцать? Так и веди себя на свой возраст!       — Насчет нас распространяют слухи. Для тебя же лучше держать дистанцию.       — Ага. Уже думала об этом. Но давай будем реалистками — это старшая школа. Наличие пространства между нами не остановит сплетни о том, что мы лесбиянки.       — Твой выбор метафор становится нелепым. Если хочешь меня, просто подойти и скажи это. Покончи с этим, чтобы я смогла наконец победить.       — О, тебе бы этого хотелось, не так ли? Неа. Не получится. Ты не в моём вкусе, во-перв…       — Я во вкусе всех, — утомленно говорит Блоссом.       — А во-вторых: ты видела мраморную статую? Она же невероятна!       Шерил резко захлопывает книгу и берет другую:       — Нет.       — Ты должна согласиться, что это произведение искусства, несмотря на то, присуще ему или нет жуткие сталкерские качества.       — Ты здесь единственный сталкер, которого я вижу, — вздыхает она.       — А что насчет парня, который делает объявления? Может он не такой привлекательный как парень из драматического кружка…       — Кто?       — Парень, который оставил любовное письмо на лобовом стекле твоей импалы.       — А.       — Но он милый. И высокого роста. И у него есть бицепсы. И он настойчив. А если парень настойчив, то сможет даже справиться с твоим высокомерным дерьмом. Потрясающее сочетание.       Блоссом фыркает:       — Ты ничего обо мне не знаешь, так что прекрати заниматься сводничеством, предлагая каких-то жалких недоносков.       — Не говори, что все они жалкие. Они хорошие, о’кей? Ты просто не дала никому шанса…       Шерил двигается так быстро, что я едва успела моргнуть, а она уже возле меня. Руки расставлены по обе стороны от моей головы, а смотрит тем же самым смертельным взглядом. Странное давление между нами угрожает разрушить мои легкие, но я остаюсь сильной. Во имя войны. Я очень сильная и не позволю себе сдаться.       — Они только унижаются. Для них я только красивая вещь, а не человек. Они боготворят меня, потому что совсем не знают.       — Да, но ты это так и оставила. Все думают, что ты высокомерная сука и к тебе сложно приблизиться. Всё как тебе нравится. Ты не пытаешься быть хорошей или завести друзей. Намного легче, чтобы люди тебе поклонялись, нежели дружить с ними.       — Что, чёрт возьми, может знать Саутсайдовская неформалка, которая до сих пор красит волосы розовым тоником и заливает их лаком?!       — Я ничего не знаю, кроме того, что ты стоишь в школьной библиотеке и читаешь сопливые романы, — я обвела рукой вокруг.       Блоссом удерживает мой пристальный взгляд, как будто что-то ищет внутри меня, а затем отступает. Она кладет книгу обратно и достает несколько других, складывая их на своей руке.       — Они не для меня.       — Я где-то слышала это прежде.       — У меня есть кузина, которая любит их читать, — говорит Шерил. — Но ей нельзя выходить. Поэтому я приношу их.       — Ох. Это хорошо. Мило с твоей стороны. Но также немного странно, поскольку ты, кажется, очень не любишь людей.       — Я не не люблю их. Я устала от них. Есть разница.       — Устала от них? Господи, тебе семнадцать. Почему мне постоянно приходится напоминать тебе об этом?       Шерил бросает на меня испепеляющий взгляд, но на долю секунды, клянусь, я слышу, как она наполовину посмеивается.       — Ты странная. И слабоумная. Но предполагаю, в Саутсайде может быть и хуже. Но ты могла бы быть нормальной.       — Я могла бы быть нормальной, — соглашаюсь я. — Могло быть даже хуже. Ты могла бы мне понравиться.       — Верно. Ты мне тоже не нравишься. Фактически, я тебя призираю.       — Мы можем хотя бы не говорить о твоих грубых незначительных чувствах ко мне?       — Поверь мне, они всякие, но точно не незначительные. А грубые ещё мягко сказано, они вызывают мгновенную рвоту.       — О’кей, хорошо! Теперь нас таких две. Меня вырвало четыре раза по дороге в библиотеку, чтобы спросить тебя об этом.       Я перекидываю между пальцами черно-красную карточку. Выражение лица Шерил не меняется, оставаясь абсолютно безразличным. Машу карточкой перед её лицом, вперед-назад несколько раз для лучшего восприятия.       — Тебе хоть немного интересно, откуда она у меня?       — Я знаю, что она у тебя. Пересчитала карточки, когда твоя подруга вернула мой кошелек.       — Почему ты решила, что его взяла я?       — Как ещё Джози Маккой могла его получить? — усмехается красногубая. — Она не та девушка, которая будет воровать. А ты да.       — Я бы оскорбилась, если бы не пять кубических тонн уверенности в себе.       — У меня было двадцать две карточки, а осталась двадцать одна, когда она вернула кошелек, — говорит Блоссом, игнорируя меня.       — У тебя что ОКР или вроде того? И ты считаешь, сколько визиток у тебя осталось в кошельке?       — Ты можешь просто исчезнуть отсюда? — она незаинтересованно вздыхает.       Я бросаю на неё сердитый взгляд:       — Я не звонила по номеру на карточке. Пока не звонила.       — Но ты запомнила этот номер.       — Конечно, — я втягиваю воздух. — И если в твоей рыжей голове есть хоть капля мозгов, ты извинишься перед Джози до того, как я позвоню по нему и сообщу шерифу, что ты… Что ты распространяешь в Старшей школе Ривердэйла наркотики.       Блоссом смеется:       — Наркотики. Серьезно? Я что, настолько предсказуема? Знаешь, я даже оскорблена.       — Девочки в колонии для несовершеннолетних точно будут оскорблены твоим Я-Лучше-Всех отношением. Достаточно оскорблены, чтобы избивать тебя каждый день.       — Бедняжка. Хвастаешься, какая ты умная и как отличаешься от них. Но в конце дня ты такая же незаметная, как и остальные.       — Если не извинишься перед Джози…       — Что ты сделаешь? Разоблачишь меня? Вперед. Позвони по номеру, — Шерил наклоняется ближе. — Я бросаю тебе вызов, Топаз.       — Отвали, — шиплю я ей в лицо.       Она сужает свои каменные глаза, но не отстраняется:       — Сделай это, — Блоссом достает свой телефон.       Это ловушка. Я попаду в самую большую в Ривердэйле ловушку.       Шерил смотрит на меня с сильным, практически голодным, вызовом. Она хочет, чтобы я выяснила значение этой визитки. К тому времени, как я это сделаю, ловушка захлопнется. Но я очень хочу узнать. Медленно набираю номер и подношу телефон к уху. Гудок. Ещё гудок. Блоссом не двигается. Её кукольные ресницы едва моргают. Я почти не дышу. У меня очень плохое предчувствие.       — Говорит Пенелопа, — раздаётся взрослый женский голос.       — Ээ, привет, я…       — Ищу Роуз, — медленно говорит рыжая.       — Ищу Роуз, — повторяю за ней.       *Короткая пауза.*       — Могу я узнать ваше имя?       Снова смотрю на Блоссом, но она только качает головой.       — Ант… Тони.       — От кого вы звоните, Тони?       — Эмм…       — Имя на карточке, которую вам дали?       — Ох. Шерил.       Если это линия заказа наркотиков или типа того, то это самая странная вещь в этом чёртовом городе. Глаза Блоссом сканируют библиотеку через моё плечо, наблюдая за проходящими, но могу сказать точно, она по-прежнему слушает разговор, который я веду.       — Вы первый раз в Клубе Роуз, Тони?       Клуб? Какой ещё Клуб?       — Да…? Да.       — Хорошо, благодарю, что выбрали нас, Тони. Шерил является самой лучшей эскортницей, поэтому боюсь, придется немного подождать. Ближайшее вакантное место: 11 ноября, 21:30, Ривердэйл. Кроме того, я всегда предупреждаю всех клиентов, что её расценки намного выше, чем у остальных…       Нажимаю кнопку отмены вызова и роняю телефон на пол. Он закатывается куда-то под книжную полку и пропадает из виду. До того, как я наклоняюсь, чтобы поднять его, Блоссом опережает меня и хватает мобильный одним махом.       — Я установила запись на телефоне. Теперь у меня записан разговор. Если расскажешь кому-либо об этой визитке, я противопоставлю эту запись и скажу, что ты была клиенткой. Это понятно?       Я сглатываю так тяжело, что, клянусь, слышу, как трещит моё горло. Мне ужасно плохо.       — Я сказала тебе понятно? — её голос становится тверже.       Я не удостаиваю Шерил кивком. Просто ухожу, прежде чем у неё появится шанс составить другое высокомерное предложение.       Это была ловушка. И я в неё попалась.