Attraction

Наваждение. Наваждение имеет волосы цвета загустевшей смолы. Наваждение мечется будто лесной пожар, остается ярким бликом, выжженным на обратной стороне века, когда закрываешь глаза. Так близко, и так далеко одновременно. С самого начала она находится очень далеко — стоит, не шелохнется среди нестройных рядов кадетов, что радостно гомонят и переговариваются с товарищами. Девочка из семьи зажиточной, судя по привитой привычке стоять ровно, не отвлекаясь на болтовню, да блеску вишневого цвета на губах — косметика труднодоступная и недешевая. Весомым доказательством принадлежности к зажиточному классу так же являлась увесистая папка со всеми данными о кадетах, среди них и она. Вся информация собрана по крупицам и кратко изложена на чуть желтоватом листе бумаги, уголок которого Эрвин задумчиво загибает, рассматривая умелый портрет новоприбывшей с краю страницы. Поднимает глаза, смотрит с деревянного помоста на юных ребят, вылавливает рыжую головку слева на втором ряду — и сталкивается взглядами. Девочка, а если быть точнее, Сигрид Вагнер, таращится точно на командора, почти не мигая. Взгляд пронзительный, жутковатый, но заинтересованный. Интерес подтвержден еще и тем, что девчонка чуть склоняет голову набок, прислушиваясь, как только мужчина начал приветственную речь. Больше Эрвин на нее не смотрит. Потому что чувствует, что если взглянет еще раз — то точно начнет околесицу нести вместо тщательно подобранных слов для кадетов. А то и просто замолчит. Но Смит знает, что все время, пока он не ушел обратно вовнутрь здания, то находился под прицелом глаз этой маленькой снайперши, которая, проводив вглядом мужчину до самой темноты входа в корпус, одиноко побрела за остальными ребятами, что отправлялись на обед.

***

В следующие встречи она была гораздо ближе. Каждый раз, как Эрвин появлялся на тренировках кадетов, невольно выискивал взглядом знакомую высокую фигурку. Успехи у Сигрид шли попеременно — иногда она умудрялась переплюнуть в драке даже самых крепких мальчишек, отправляя их валяться в пыли и повизгивать от боли, а порой разбивала носик и коленки, не справившись с устройством пространственного маневрирования. В тот раз она особенно больно рухнула с четырехметровой высоты, неудачно приземлившись на ноги. Услыхав даже с приличного расстояния хруст, Смит внутренне содрогнулся, и неожиданно для себя остался удовлетворенным — через месяц планировался первый выход кадетов за Стену, а этот рыжик точно проваляется в госпитале с переломанными ногами и не успеет к тому времени достаточно оправиться, чтобы присоединиться к товарищам. А значит, будет в безопасности. Возможно, даже удастся посетить ее в отведенный час. Мужчина поспешно отгоняет эти мысли. Судя по всему, Сигрид еще не успела обзавестись если не друзьями, то хотя бы знакомыми, раз никто не спешит к ней на помощь — сцепив зубы, она под косыми взглядами товарищей пытается подняться без посторонней помощи, вновь шлепается в траву и жмурится. О, Эрвин не понаслышке знает, насколько болезненны переломы, в лихом детстве он насобирал их немало в уличных потасовках с хулиганами, которые словно просто так решили напасть на серьезного белокурого мальчишку. Сжалившись над копошащейся, словно майский жук в высокой траве, девочкой, командор уже собирается было подойти и отнести бедняжку в лазарет, да только его обгоняет один из кадетов. Жан Кирштайн хоть и находился от нее дальше всех, но прибежал первым, бережно сгребая почти плачущую Сигрид на руки. Вслед за ним остальные будто пробудились от краткого сна, перестав глазеть на травмированную — кто подобрал упавшую с шеи девушки подвеску, передавая ей в ладонь, кто пошел вслед за Жаном, неизвестно для чего, скорее чтобы просто отлынить от упражнений. А кто-то просто вернулся к тренировке как ни в чем не бывало. Маленькое недоразумение было устранено. Все вернулось на круги своя. Зачинщица минутного замешательства, унесенная крепким парнем, наклонила головку на его плечо, прикрыв глаза. Эрвин шумно выдыхает через ноздри, глядя на столь идеалистичную парочку и чувствует странный жгучий укол где-то в груди. Ему хочется немедленно это прекратить. — Отнесешь ее в лазарет и мигом возвращаешься обратно, — уж слишком холодно даже для него бросает командор Жану, как только тот оказывается в максимальной близости от него. — А вы что забыли? Марш на свои места. Последнее предназначалось Конни и Саше, которые как привязанные устремились за Жаном, видимо, питая слабые надежды увильнуть от трудной тренировки под таким палящим солнцем под предлогом помощи для рыжей калеки. Конни успел позубоскалить, бросив в спину Кирштайну «ну хоть эта девчонка от тебя не убежит», но, наткнувшись на ледяной взгляд командора, живо поперхнулся и, потянув Сашу за рукав рубашки, поспешно ретировался. Неприятное жжение в груди мужчины осталось на своем месте.