Исповедь

Фуго слепило солнце. Сколько он уже лежал здесь? Наверное, пару недель, а может, и месяц вовсе? Сложно осознавать время, когда оно отмеряется лишь приёмом таблеток (иронично, что то, что должно было убить его, призвано его спасти) и пищи. Он не был рад своему спасению. Опять. Тогда, на пристани, когда стало слишком светло от принятых таблеток, когда вдруг стало больно, казалось, вот она и настанет сейчас – пустота. Такая долгожданная, такая уютная. Но нет, снова пробивался свет. Жаль, что это был не райский луч, люминесцентные лампы больницы. Интересно, проводили ли на нём программу детокса? Наверное, да, и очень долго. Горсть таблеток была большая. А теперь Фуго оставалось лишь смотреть на небо, изрезанное железной решёткой на окне. Такое чистое и светлое... такое осточертевшее. Смотря на него, хотелось отвернуться, зарыться в одеяло и больше никогда не вылезать. Иногда Фуго так делал, ведь что ещё оставалось? Только темнее почти не становилось. Как жаль. Поток неприятных мыслей был прерван всего одним скрипом двери. Фуго дёрнулся. Было ещё не время для приёма лекарства. Немного напряжённо он обернулся. Там были все они. Каждый, кому он написал письмо. Сердце дрогнуло. Они нашли его, непонятно зачем, но нашли. Они выделили время, чтобы зайти к нему, нездоровому душевно человеку, которого они когда-то знали. Может, это значило, что всё же зачем-то он им нужен? Фуго не говорил ни слова, поджимал губы и часто моргал. Такая была его привычка – моргать, когда он начинает нервничать слишком сильно. Так непривычно было видеть, как пять человек стоят в палате, хотя раньше было максимум два. Обычно, это были медсёстры. – Всё-таки, – проговорил Джорно с мягкой улыбкой. – наши надежды оправдались. Мне кажется, нам всем есть что тебе сказать. Ты хочешь нас услышать? Фуго ничего не осталось кроме как кивнуть. В конце-концов, он ведь и правда хотел.