Исповедь

Последняя запись. Самые последние слова, которые посвящены ему – человеку, которого он знал всего-то пару дней. Джорно видел в Фуго что-то загадочное, что-то, что хотелось бы узнать. Этой загадкой была боль, которую он долго хранил в себе. Джорно хотел бы его узнать поближе, только... только не так. Не этими прощальными письмами он хотел бы узнать его жизнь. И всё же, оставалось только это. Вздох. Последний рывок в рукописные строчки, полные скорби: «Джорно, Джорно, Джорно... у тебя интересное имя, знаешь. Да ты и сам интересный, чего греха таить. Твои выходки поражали меня из раза в раз, хотя я даже ожидал, что ты будешь удивлять. Я смотрел на тебя, всматривался, может, ты это замечал, я хотел понять, что с тобой не так. Что в тебе привлекло Буччеллати, что он увидел в тебе, чего понять не мог я? Я ведь тоже видел, только не понимал, в чём же твой потенциал. Ты куда умнее и хитрее меня, ты более изобретателен. Мы с тобой такие разные, не находишь? Ты даёшь жизнь, а я приношу лишь разрушения. Может, я даже рад, что ты занял мой место? Наверное. Им это нужно было. Я осознал это не так давно. Когда я узнал, что ты смог стать боссом мафии, я, почему-то, не смог сдержать какой-то неприятной, горькой на вкус усмешки. Впрочем, наверное, на языке просто стоял привкус сигарет. Это был мой способ занять себя, хоть и затягивает он куда меньше, чем я ожидал. Но зачем же тебе знать привкус сигарет? Я не могу представить тебя курящим, нет, это просто невозможно. Ты слишком идеален для этого. Я это начал к тому, что вдруг я осознал, что в общем-то, в этом путешествии я был не нужен. Наверное, ты понимаешь, почему. Нет? Просто... я бы сорвался. Я уверен в этом, в один момент я бы просто не выдержал напора страстей, я бы сдался, потому что я слаб. Так бы и произошло, поверь мне. Вы ведь все задумывались об этом, хоть раз? Я видел этот сюжет в своих ночных кошмарах, которые не прекращаются, сколько я себя помню. Раз за разом, с тех пор, как меня для вас не стало. Сейчас я решил, что будет лучше, если я исчезну вообще из жизни. В зубах дешёвая сигарета, вкус которой я терпеть не могу. Наверное, на уровне рефлексов я пытаюсь сделать ещё хуже, чтобы у меня не было причин отступать от своего решения. На столе стоят антидепрессанты. Оказывается, подделывать рецепт не так уж сложно. Особенно, если знаешь, как он должен выглядеть. Я когда-то пил именно эти таблетки. Флуоксетин. Я могу много рассказать об этих таблетках, но не стану. Это уже ни к чему. Я дописываю это, прикуриваю и собираюсь ехать туда, где не стало вас. Я закончу жизнь там, где она пошла под откос. Спасибо, что выслушали это. Теперь мне точно нечего терять.» Джорно читал это не прерываясь, стараясь закончить всё побыстрее. Словно кадрами из фильма, он видел Фуго таким, каким он его запомнил, видел, как он курит и берёт пачку таблеток, как закрывает квартиру, оставив её в полной темноте и тишине уже навсегда. Он словно помнил это, но никогда не видел эту сцену. Наверное. И не хотел бы видеть. Он почти почувствовал, как глаза защипало. Наверное, из-за того, что он слишком долго не моргал. Он посмотрел на своих товарищей, среди них почти не было пустого места, и всё же, пустое место было в его сердце. Фуго мог бы быть здесь. Что бы он делал, будь он с ними сейчас? Если бы не было всех этих писем? Наверное, он бы пытался опять научить Наранчу азам арифметики, а может, читал бы что-нибудь по типу Данте или Уильяма Блейка? Как-то раз он говорил о том, что часто любит читать «Божественную комедию» и «Бракосочетание Рая и Ада». Его привлекала божественная тематика, хотя сам он не был верующим. Он просто был немного своеобразным, и этого, почему-то, именно сейчас не хватало. Записи окончены. Остались лишь те листы в файлике, только Джорно уверен в том, что прочитает их позже, может, через много лет. Он точно не хочет знать, что они содержат. Может, полную историю жизни Фуго? Возможно. Не сейчас. – Он ведь сказал, что может жив, -- с надеждой отозвался Наранча. – А станем ли мы его искать? – вопросил Абаккио, на что получил взгляд от Джорно, полный странной отчаянной решимости. – Станем. – лаконично сказал он и встал с дивана. Он был намерен убедиться.