***
— Леди Люмиана, вернитесь, мы не закончили, — строго сказала женщина, смотря в спину убегающей девочке. Закатив изумрудные глаза, я быстро побежала к лестнице, ведущей в башню, и резко завернула за угол, взбираясь по ней на самый верх. Влетев в комнату Мейстера, я, послав ему умоляющий взгляд, спряталась за спинкой кровати. — Ох, леди Люмиана, опять вы сбежали с уроков. Я, конечно, понимаю, что служительница Всесветлого очень требовательна, но имейте терпение. Тем более у вас сильно страдает произношение, что вовсе непростительно в высшем свете, — старик тихо, по-доброму, рассмеялся. — Но это не справедливо! Почему я не могу учить то, что мне нравится?! — по-детски возмутилась я, скрестив руки на груди. — Знаешь... — не успел лекарь закончить речь, как услышал быстрые шаги. В дверь постучали. Мейстер поднялся со стула и направился к двери. — Просу вас, дядя Нул, не говолите, сто я тут, — послышалось из-за кровати. Мейстер повернул голову в сторону девочки и улыбнулся краешками губ, после чего, сделав ничего не выражающее лицо, открыл дверь. — Мать Клена, что вас привело в мою обитель? Обычно люди не приходят сюда, боясь, что подхватят какую-то болячку, а некоторые поговаривают, что даже могут схлопотать страшное проклятие, — начал разговор Мейстер спокойным голосом. — Что за вздор, Нур? Чернь боится подходить к этой башне просто из-за указа нашего Лорда, — парировала Монахиня, — Вы ведь знаете, что после смерти жены он стал слишком строгим. — Не могу не согласиться с вами, мать Клена. Но все же вы не слышали, о чем говорят слуги, — сказал Нур, выразительно смотря монахине в глаза. — Хватит пустых разговоров, Мейстер! — строгим голосом проговорила Клена, — Стражники донесли, что Леди Люмиана спряталась у тебя, — тыча пальцем в грудь, грозно сказала учительница. — Мать Клена, будьте более снисходительны к Люмии, и тогда, возможно, она не будет сбегать с ваших уроков, — холодно бросил лекарь. — Ах! — лицо Монахини побагровело. — Не лезьте не в свое дело, Мейстер. В отличии от вас, я из знатного рода Серебряков. И мне лучше знать о методах обучения, — злобно рыча, проговорила Клена. — Ох, увольте. От ваших нравоучений мне уже не будет никого проку, — посмеиваясь, проговорил Мейстер. — Ну уж знаете… — гневную тираду Служительницы церкви прервал неожиданно появившийся из-за угла Хармон. Мать Клена попятилась и отошла к стене, склонившись в низком поклоне. Хармон, гневно рыча и сжимая кулаки, направлялся прямиком к Мейстеру. Кровь стекала с его правой рассеченной брови. Капли медленно текли по его лицу, придавая мальчику еще более устрашающий вид. Мейстер отошел внутрь комнаты и облокотился на спинку кровати, прикрыв собой маленькую леди. А монахиня быстро удалилась. — Мейстер, твоя настойка не помогает! — крича, ворвался в комнату Хармон. — Этот огонь внутри просто сжигает меня. — Милорд Хармон, вы не можете больше пить: от настойки хладолиста у вас может развиться привыкание. А это единственное лекарство, что сдерживает вашу болезнь. — Мне плевать, мне нужно больше! Или ты решил отправиться к праотцам раньше времени, старик? — гневно взглянув на него, проговорил старший из сыновей Лорда и потянулся за кинжалом. — Хорошо, на столе стоит пузырек, возьмите его, милорд. И ваша рана, что произошло? — Это лишь царапина, тебя не касается, — сказал спокойно Хармон. Взяв пузырек и утерев кровь платком, что лежал на столе, Хармон удалился, хлопнув дверью. Нур тревожно выдохнул, а по лбу его стекла струйка пота. С подрагивающими руками он присел на кровать. Мейстер даже не сказал ни слова, когда у девочки сдали нервы и она тихо заплакала от пережитого напряжения. Когда же страхи ушли на второй план, а тело перестало подрагивать, Люмия вылезла из своего укрытия. — Дядя Нул, а сто с моим блатиком? — с тревогой смотря на Мейстера, проговорила девочка. Лекарь имел весьма болезненный вид. — Все хорошо, просто он немного приболел. — Ответил мужчина немного дрожащим голосом. — Я усе больсая и много снаю, поэтому хосю помось, — уверенно сказала девочка. — Хорошо, поверю тебе на слово, — смахнув пот, проговорил Нур теплым голосом. — Уже долгое время Ваш брат плохо спит по ночам, и у него страшный жар и мигрени, настойка из корня хладолиста ненадолго снимает его недуг, но, боюсь, что этого недостаточно, — вздыхая, грустно проговорил человек. — Я знаю, сто мосет помось, — радостно проговорила девочка. Она подбежала к столу с лекарственными травами и потянула со стола тяжелую книгу. Крякнув от натуги, когда книга оказалась в руках, девочка поспешила к Мейстеру. Но добрый лекарь перехватил из ее рук книгу и присел обратно на кровать. — Вам еще слишком рано, юная леди, носить такие тяжести, — проговорил Нур поучительно. Добравшись до кровати, Люмия присела рядом. Нур открыл книгу на первой странице, на которой было написано "Травы и цветы Рапфии". — Ну и? Что ты хотела мне здесь показать? — вопросительно посмотрев на Люмию, спросил Нур. — Вот, — сказала и показала на картинку девочка, перевернув сотню страниц и открыв книгу на разделе "Неизвестные растения". — Ну и что это? — непонимающе спросил лекарь. — Это долсно помось, — тыкнув еще раз в картинку, проговорила девочка и взглянула на лекаря, который все ещё непонимающе смотрел на неё. — И что, ты думаешь, это неизвестное растение поможет? А если ты ошиблась, и твой брат умрет? — спросил безэмоционально Мейстер. — Неть, мелисса помосет, — сказала и тут же ойкнула и приложила руки ко рту девочка.***
— Ой, — проговорила я и зажала рот ладошкой. Мейстер строго посмотрел на меня, в его глазах читался немой вопрос, откуда я все это знаю. Потирая ножкой старые доски, я смотрела в пол и молчала. — А знаешь, не важно, откуда ты знаешь свойства этого растения. Если оно поможет, хорошо, а если убьет его — ну что же, хоть на одного говнюка в мире станет меньше, — с какой-то отрешенностью и холодом в голосе произнёс Нур. Я смутилась от слов своего защитника, но в какой-то степени была с ним согласна, ведь, если у меня не получится подружиться с братом, то, скорее всего, меня ждет смерть. И этого я боялась больше всего. Мои мысли прервал голос Мейстера. — Ладно, ступай вниз на обед, а я распоряжусь, чтобы растение доставили ко мне в кратчайшие сроки, и я начну исследование его свойств. Пойду, приготовлю лабораторию к опытам, — воодушевленно сказал он. — А после вам нужно вернуться к матери Клене, она и так сильно напугана вашим исчезновением. Я побежала вниз из башни в столовую.***
На обеде снова не было Хармона, и это было обидно. Лишь отец прибыл пообедать на короткое время и снова ушел по каким-то делам. Он успел только поинтересоваться, чем мы были заняты, и ушел, когда слуга прибыл в обеденную залу. Когда отец покинул нас, я спросила брата: — Малик, ты не знаес, сто случилось с блатом? Он сегодня плишел к Мейстелу в ланах. — Тебе еще рано знать об этом, Люмия, извини, но я не могу сказать, — грустно ответил Марик. — Ну и лядно, — обиженно сказала я и надула губки. — Знаешь, твое милое надутое личико на меня не действует, — сказал Марик и звонко рассмеялся. В ответ засмеялась и я, даже не поняв, куда делась вся обида. До самого конца обеда мы разговаривали с братом, больше не трогая эту тему. Ну, всему хорошему когда-то приходит конец, и обед тоже закончился. Мне снова пришлось идти на учебу. Я с удовольствием читала бы другие книги, а не средневековые учебники, но, увы, доступ в библиотеку был закрыт. Я была всегда под жестким надзором, как в какой-то тюрьме, единственной отдушиной были только обед и ужин, когда меня с братом оставляли наедине. И вот снова скучные уроки чтения злой монашки. Опять книжки про благородного рыцаря и страдающую даму. Брр, как бесит, лучше сидеть у Мейстера и слушать о лечебных травах. Каждый раз, когда я сбегаю с ее скучных уроков, она всегда строго меня отчитывает, мол, благородная леди не должна так поступать, иначе ее никто не возьмет замуж. А потом еще ставит в угол и приставляет служанку следить за мной, потому что однажды я сбежала в башню к Мейстеру и, спрятавшись в сундуках, сидела там до ночи, пока меня, сонную, не вынесли оттуда. Ладно, хорошо еще она не ставит меня коленками на горох, а то, наверное, я вообще убила бы ее за это. А так хоть есть время вспомнить, как докатилась до такой жизни. За четыре года мои старые воспоминания стали слишком туманны, и я начала забывать, кем была до смерти. А в эти минуты хоть есть возможность что-то вспомнить. С тех пор, как я познакомилась с братом, тревожные сны перестали приходить ко мне, и мне снится теперь только хорошее. Пусть я еще многого не знаю о мире, где оказалась, но мне здесь нравится. Наконец-то можно нормально провести детство без тягот бедности и суровых испытаний, снова ощутить себя нужной и любимой. А еще я счастлива: сегодня прибудет учитель истории и географии, и я наконец-то узнаю что-то об этом месте. А то слуги рассказывают только байки да сплетни, даже моя кормилица и то говорила только о моем отце, не более. Один лишь брат рассказывал о нашем доме, но я многое не поняла из-за незнания языка. Теперь моя кормилица стала мне нянькой и следит, чтобы я никуда не убежала. И да, я, наконец, познакомилась с ее дочерью, моей будущей служанкой Ланией. Моя нянюшка была очень доброй женщиной и всегда позволяла мне многие вещи. К примеру, играть с детьми слуг, и за это я ей благодарна. А с Ланией мы подружились в первый же день, и я взяла над ней шефство. Другие ребята, напротив, считали меня выше их по статусу и не хотели играть, потому что боялись моего отца. Но, видя, как мы изо дня в день играем с Ланией, они успокоились и стали звать нас в свою игру. Благодаря этому я познакомилась с внутренней территорией замка. За последующие три года моей жизни я многое узнала и многому научилась. Мир, где я оказалась, как сказал мой учитель, называется Терра. Да, абсолютно также, как и Земля на английском. Зато материки имеют другие названия: вот, допустим, земля, на которой расположено наше королевство, зовется Алистракией. Она состоит из двух частей: Алистры — средней части континента и Кипафы — северной части. Есть еще третья часть, но ее просто называют дикими землями. Третью часть от двух других отделяет Хадринский хребет. Это огромные горные хребты, расположенные поперек континента, отделяя его треть. Раньше была еще южная часть континента, как описывают хроники, но она затонула в результате катаклизма несколько тысяч лет назад. Есть еще другие материки: Рапфия, Ледяные острова, Силастия. Ну и, конечно, множество еще не исследованных земель. Сама же я живу в замке "серой мыши", как прозвали моего отца за отступничество от знати ради любви. Как я узнала позже, отец женился на простолюдинке, чем нарушил надежды своего отца на благополучие дома. Я хотела расспросить подробности у отца, но он все время занят, и у меня не получается его подловить. Наш замок окружен с трех сторон красными горами, а с юга идет напрямую через лес тракт, заворачивающий в наш замок, но есть и вторая дорога — через горы. Туннель прорыт насквозь и дорога, проходящая через него, ведет напрямую к порту. Раньше по этой дороге наше имение обеспечивало медью все близлежащие поселения и даже сам королевский замок. Но после смены династии поставки меди стали снижаться, а медные монеты начали изымать из обихода, заменяя их на деревянные кругляши, тем самым разорив многих зажиточных крестьян и ремесленников. Кроме меди наш дом постоянно поставлял лучшее яблочное вино. А также редкие растения и металлы, используемые в медицине и алхимии. Но из-за дешевых товаров, которые потоком шли из Рапфии, наши дорогие изделия стали не нужны, а наше вино выдавило с прилавков дорогое фарадрисовое вино из Силастии. Фарадрис — это такой фрукт, растущий только в тропическом климате. О необычном фрукте я узнала совершенно случайно, в очередной раз спрятавшись от злой учительницы в башне Мейстера. Я наткнулась на книгу "Экзотические фрукты" и успела просмотреть несколько страниц, прежде чем ее хозяин вернулся. Правда я получила за то, что взяла книгу без спроса, но оно того стоило. В дополнение ко всему этому Король поднял налог на четверть от прежней суммы, и наш дом медленно начал беднеть. Когда мой дед потерял веру в благополучие сына, он запил, а через несколько лет, когда запасы яблочного вина иссякли, он повесился. Так мой отец стал полноправным владельцем замка, и через пару лет родилась я. Сейчас состояние дома вообще преобладает в весьма скверном состоянии, и отец уже подыскивает мне выгодную партию, побогаче. Знамя нашего дома весьма интересно в плане геральдики. На нем изображены красные горы, на заднем плане, прямо над ними, возвышается солнце, в центре, на равнине, расположены медведь и всадник с копьем. В левом верхнем углу находятся кузнечные инструменты, а в правом — яблоневое дерево. В левом нижнем — меч, а в правом нижнем — какие-то закорючки, обозначающие редкие растения и металлы. Цвета самого дома подобраны идеально: не вычурны и не броски. Всю местность, где находится замок, называют горным колодцем. Красиво звучит и как нельзя кстати подходит под описание местности. В самом замке за три года в принципе ничего не поменялось. Мы все также с братом Мариком ведем беседы за столом, веселимся, играя в разные игры. Например, он называет какие-то слова, а я подбираю подходящее под эти слова существо и пытаюсь изобразить. У меня никогда не получается, и мы вдвоем умираем со смеху от моих попыток. Отец все также постоянно пропадает в делах и лишь изредка напоминает о своем существовании, иногда приходя под конец обеда. Второй мой брат, напротив, вообще старался избегать со мной встречи и при виде меня скрывался за дверью первого же попавшегося помещения. Мой брат Хармон теперь был более спокоен. По крайней мере, слуги перестали его так бояться и убегать как увидят. Приступы гнева стали редкими, а лихорадка, которая мучила брата, сошла на нет. Да и к лекарю он приходил редко, в минуты, когда становилось совсем худо. Растение, на которое я указала Мейстеру, в этом мире имело прямо какие-то фантастические свойства. Теперь Мейстер лечит практически все болячки мелиссой, делая смеси с другими травами. Сейчас слуги не сторонятся его башни как раньше, а выстраиваются в очереди. Все произошло неожиданно, когда Мейстер проводил опыты над растением, изучая его лечебные свойства. К нему ворвались стражники и срочно попросили спасти их товарища, подцепившего смертельную лихорадку. Когда Мейстер пришел, стражник был уже на последнем издыхании, но держался чисто на упрямстве. Лекарь уже не мог помочь ему и решил испытать эликсир из мелиссы. Неожиданно на следующий день ему стало лучше, а через неделю он вовсе встал на ноги. Встреча с моим братом Харманом все же произошла, как я и хотела, когда мне было пять. Я вместе со своей подругой бегала по тренировочной площадке, где братья занимались фехтованием перед обедом, когда это место было свободно. Мы играли в игру из моего мира — салочки, и так как другим детям вход на площадку был заказан, то мы играли вдвоем. И вот наступила моя очередь убегать от Лании, пробегая мимо очередного препятствия в виде колонны я налетела на брата, вышедшего из-за угла. Я почувствовала волны раздражения, исходившие от него, не такие сильные, как раньше, и поняла ,что это Хармон. В руке он держал отвар мелиссы — я определила это по характерному запаху. Я напряглась, готовая рвануть со всех ног, но держала себя в руках. Брат даже удивился, что я не убегаю от него. — Что ты здесь делаешь? — услышала я до боли знакомый грубый голос, по всему телу пробежались холодные мурашки. — Привет братик, — сказала я спокойным голосом, хотя внутри я была в панике. — Тебе нельзя сюда, холодно, — бросил брат злобно и залпом осушил кружку. — Я играла с подругой, — как можно более наивно произнесла я, заставляя себя мило улыбнуться. — Ты боишься меня? — спросил он абсолютно холодным голосом, не отрывая от меня взгляд. От этого голоса и взгляда мне безумно захотелось вжаться в стенку позади себя и слиться с ней воедино, только бы он перестал так на меня смотреть. Его правая рука, в которой была зажата кружка, поднялась и стала медленно приближаться к моему лицу, я зажмурилась, ожидая, что сейчас он меня ударит. Голоса слуг прозвучали как спасительные колокола, я тут же распахнула глаза, нашла взглядом двух дюжих молодцов, которые о чем-то говорили, и сорвалась с места. Обернувшись на секунду, я увидела, как Хармон ухмыляется. Позже, после этого случая, на следующий день я осмелилась прийти на тренировочное поле и, прячась в сарае для хранения чучел, смотреть, как Марик и телохранители моего отца тренируются. Марика учил забавный человек, у которого была кличка Сквернослов: он постоянно матерился и на всех и на все подряд. Иногда он ругался так, что просто невозможно было не засмеяться. При мне Сквернослов всегда сдерживался. Но поначалу я подсматривала за тренировками тайком. И вот однажды Сквернослов выдал такую хитроделанную тираду, что я просто, надрывая от смеха живот, вывалилась из сарая, откуда я подсматривала за ними. Тогда, когда я отсмеялась, на меня смотрело восемь недовольных пар глаз. Под их взглядами я стушевалась. — Леди Люмиана, а разве вы не должны быть на занятиях? — грозно поинтересовался сквернослов. — Да. Но мать Клена преподает слишком скучно, — грустно проговорила я. — Люмия, — послышался взволнованный крик отца. — Люмия. — Леди Люмия, вы где? — присоединился к отцу взволнованный голос моей надзирательницы. — Она здесь, милорд, — прокричал один из рыцарей. Лорд быстрым шагом побежал на голос. — Слава Всесветлому, я тебя нашел, малышка. — Присев на корточки, лорд заключил в крепкие объятия свою дочь. — Не делай так больше, прошу. Я испугался, когда ты не пришла на урок богословия. А мать Клена не могла найти себе места, — с еще не утихшим волнением в голосе сказал мужчина. — Я хотела посмотреть только, как тренируются мои братья, это важно для меня, отец! — эмоционально сказала Люмия. — Хорошо, я поговорю с твоей наставницей, чтобы тебе дали больше свободного времени. Только больше не убегай, — сказал Андор теплым голосом, поглаживая дочь правой рукой по голове. Хармон, ставший свидетелем этой нежной сцены, взбесился и, швырнув свой клинок на землю, громко шипя что-то под нос, скрылся в замке, ударив со всей силы дверью. Когда я получила у отца разрешение у отца смотреть за тренировками братьев. Я не прячась смотрела на них, сидя на скамейке, и он, видя меня, пытался заниматься упорнее и красовался передо мной, показывая, какой он сильный, и меня это забавляло. Хармон же напротив показывал безразличие и иногда, когда он считал, что я не видела, он о чем-то размышлял, скаля лицо, смотря на мою украденную игрушку. Я начала его по-настоящему бояться, и по вечерам, перед сном, я стала повторять движения, которые видела днем, чтобы развить ловкость и быть всегда готовой спастись от брата. Еще я хотела научиться фехтованию, но отец строго настрого запретил, и поэтому я стала чаще бегать и прыгать на полосе препятствий, сделанной детворой под моим руководством, отец специально выделил под это дело целое поле за замком. И в свое свободное время я занималась там. Хотя поначалу он был против полосы и постоянно отговаривал меня, но с большим трудом, с уверениями, что все будет в порядке, получилось выбить целое поле. Там вместе с детьми прислуги и моей подругой мы веселились. Так весело летели день за днем, пока к нам не начали поступать тревожные вести.