Песнь забытых времен

Необычайно яркая сегодня луна пробивается сквозь плотную пелену ночной тьмы, освещая покрытые мраком улицы, словно тот самый тонкий луч единственной надежды в пропасти чёрного отчаяния, ежегодно затягивающего в свои сети тысячи ни в чём не повинных людей. Лёгкий вечерний холодок присутствовал вместе с не более сильным ветром, чуть треплящим светлые волосы, но был едва ли ощутимым сквозь греющую его тёмно-синюю куртку. Туч на небе сегодня, к удивлению, не было — можно чётко увидеть бесконечные дорожки звёзд, точно сосчитать количество которых вряд ли когда-либо станет посильным человечеству, но чей красотой любовались с давних времен, несмотря на простоту их внешнего вида. Сейчас, смотря на многочисленные небесные светила, к нему отчего-то невольно приходят воспоминания. — I cursed my stars In bitter grief and woe That made my love so high And me, so low. — В то время, как разъярённый Голиаф проживает свои последние мгновения, из-за угла вдруг показывается знакомая фигура, свободно и в то же время столь изящно размахивающая тростью в руках, зачитывая очередной стих Уильяма Блейка, который был увековечен на одной из страниц позолоченой книги. Будто само воплощение ледяного спокойствия посреди пылающего хаоса. С тех пор, как их пути разошлись, его всё чаще навещают воспоминания, связанные именно с этой загадочной личностью. Казалось бы, чем вообще связан вид звёзд с этим воспоминанием, помимо обычного их упоминания в тексте стиха? Ломать голову над подобными вопросами было бессмысленно, это Неро понял ещё ранее — с тех пор как Ви бесследно скрылся, аргументируя тем, что ему нужно понять суть своего существования, оставив ему всего лишь одну-единственную книгу, которая внезапно стала едва ли не самым ценным, что у него когда-то имелось. Тяжелый, хоть и тихий вздох невольно срывается с губ, всколыхнув хрупкие стены тишины вокруг, непривычно громко отдавшись отлунием посреди ночной тиши. Тонкие пальцы почти инстинктивно сжимают достаточно плотную обложку той самой книги, прижимая ближе к груди, а взгляд сам устремляется к безоблачному небу, цепляясь чуть ли не за каждую тусклую звезду вдалеке, будто тщетно ища что-то. Воспоминания беспрерывно тянутся одно за вторым, не оставляя ни единого шанса обрести даже примерное спокойствие. — Хэй, не хочешь остаться с нами? — Девушка с тёмно-рыжими, вьющимися во все стороны волосами поворачивается полуоборотом к стоящему возле двери автобуса человеку. — Тебе, как я слышала, и так деваться некуда. На несколько секунд вокруг вновь воцаряется тишина, а возникнувшая на лице брюнета привычно-загадочная улыбка одним уголком губ — единственное, выказывающее, что вопрос был услышан. — Приношу свои извинения, — наконец-таки отзывается тот. — Но не в этот раз. — Что-то в груди сжимается, когда эти тёмные глаза смешанных оттенков устремляют свой взор на него, так и застыв на некоторое время, пока в руки ему не передают книгу. — Но, — внезапно продолжает Ви, когда мысль, казалось бы, доведена до конца и ответ достаточно лоялен, но понятен и ясен, — это вовсе не значит, что я не оставляю за собой право вернуться. А пока хочу разобраться в пути, который мне подготовила судьба. — В одарившей его усмешке, кажется, можно уловить тоску и сожаление, но они быстро скрываются за привычной загадочностью. — Зачем? — на выдохе спрашивает Неро, то ли недопонимающе, то ли удивленно смотря на собеседника, так и не решившись пошевелиться. Каждое слово отчего-то давалось с огромным усилием, что-то в груди сжималось при осознании, что, возможно, он видит этого человека с тремя необычными питомцами и загадочными татуировками, покрывающими большую часть его тела в последний раз. — Чтобы не забывали, — это стало последним произнесённым, перед тем, как брюнет покидает фургон, привычно негромко закрывая за собой дверь, словно этой осторожностью можно было как-то изменить ситуацию. — Я скучаю по тебе, Ви, — едва слышное признание невольно слетает с губ, почти что само, да и его всё равно никто не слышит. Легкий ветер по-прежнему взъерошивает светлые волосы, словно что-то неразборчиво шепча.