Самая тяжёлая утрата.

Тихий и уютный домик за городом. Вокруг маленький садик, наполненный разными красивыми цветами, кустарниками и большим могучим дубом, что раскинул во все стороны свои толстые ветви. На них дружно сидят и щебечут маленькие птички, а сквозь них гуляет тёплый летний ветерок, наполняя звук лёгким шелестом сочных ажурных листьев. Внутри у порога лежит большой ласковый лабрадор цвета крем-брюле, жутко уставший после беготни за маленьким карапузом, который теперь сидит довольно и разукрашивает тому когти любимым маминым лаком. С кухни по всему дому разносится приятный аромат облепихового чая с мелиссой и столь обожаемых всеми домочадцами блинчиков со сгущёнкой. — Ммм, как вкусно пахнет, — слышится мужской мелодичный голос где-то за спиной, пока крепкие руки нежно обвивают тонкую талию. — Садитесь, сейчас будем кушать, — отвечает девушка, переворачивая последний блинчик. — И позови Бон-бон. — Кажется, она покрасила нашему псу когти, — выглядывает он из-за стола, пытаясь рассмотреть, что же творит маленькая безобразница. — Это Марли уже переживал не раз, — усмехается она. — И, кажется, это был твой любимый вишнёвый лак, — договаривает юноша. — Ким Бонсун! Этот дом был действительно уютным: там обитали ласка и забота, поддержка и взаимопонимание. В том доме обитала любовь. Пёс души не чаял в хозяевах, Бонсун обожала своего верного скакуна без копыт и любимых родителей, а они, в свою очередь, уже не представляли и дня без хотя бы единого члена семьи. Но пришлось. — Простите, мы сделали всё, что смогли, — говорит доктор, снимая повязку с лица. Пусто. В один миг парой слов из груди вырвали всё, что делало её живой. Сначала шок и ступор, а потом медленное осознание. Оцепенение переходит в мелкую, но постепенно нарастающую дрожь, руки, исцарапанные и измученные в состоянии стресса всё это время, как в замедленной съёмке зарываются в волосы и рвут их. А ком в горле растворяется и перерастает в оглушительный крик, с нескончаемым потоком слёз и судорогой. Её нет. Её маленькой милой малышки Бонсун больше нет. Она не пойдёт в школу, не принесёт свою первую пятёрку в дневнике домой, не похвастается первым местом в соревновании по танцам, не приведёт домой жениха… Она столько всего уже не сделает. Потому что трёхлетняя Ким или Бон-бон, как её ласково звали мама и папа, … … умерла. День за днём девушка ломает себя по кусочкам. «Это я виновата, не уберегла свою дочку» — думает она. Мир для неё потерял все свои яркие краски, став полностью чёрно-белым. Она не ест и не пьёт, не выходит из комнаты, что прежде принадлежала малышке, но постоянно плачет, скучая по ней. Как бы маме хотелось вновь услышать этот звонкий голосок, увидеть эти губки бантиком, что точь в точь как у папы, почувствовать тепло её крохотных мягких ручек… Но она здесь, а Бон-бон где-то там, на небесах. А в это время отец переживает не меньше. Ему столько раз хотелось залить своё горе, забыться хоть на минуту, притупить эту ноющую рану… Но нет. Он — мужчина, и он должен быть сильным. Хотя бы ради любимой жены. Даже если она его не замечает больше. — Милая, я дома, — кричит он, закрывая входную дверь. Но начинает слышать звук струящейся воды, доносящийся из ванной. Слишком громкий поток воды. «Неужели она вышла?» — думается ему. И неожиданно приходит осознание, почему. — Стой, любимая, нет! — дверь в ванную выбивается с ноги тут же, а перед его глазами встаёт картина попытки самоубийства самого родного и близкого человека на свете. Хрупкое, почти ставшее прозрачным тело девушки делит в одежде в переполненной ванне, а рука дрожит, переминая лезвие тонкими пальцами. Но он успел. Она ещё только решается. — Стой, не надо, — причитает он, выхватывая лезвие из трясущихся исхудавших бледных ручек. — Я рядом, всё хорошо… — Это я виновата, это я! — осунувшееся лицо взрывается потоком новых эмоций, а голос уже хрипит от их переизбытка. — Я должна идти к ней! — Нет, не должна. Ты нужна мне, — большие и нежные ладони крепко прижимают к огромному мужскому плечу и трепетно гладят по волосам. — Бон-бон там счастлива, а я погибну без тебя… — Здравствуй, Бон-бон, — высокий юноша в светло-голубом костюме стоит с цветами в руках и не поднимает взгляда. — Прости, что я вновь без мамы. Обещаю, скоро она придёт и навестит тебя! Ты только не обижайся на неё… Она очень по тебе скучает… Мы оба по тебе скучаем. Спустя два года мама сможет навестить свою малышку на могиле. Но это будет лишь через два года. А пока что, спустя год, она вновь встречает своего любимого мужа горячим ужином, маленькой тенью полуулыбки и большой благодарностью в глазах. Пускай, сердце этих двоих всё ещё ноет от утраты, а разговоры лишь изредка упоминают кроху, но они есть у друг друга, а значит, они смогут пережить это. Они смогут жить снова счастливо вместе. Хотя бы ради их дочки.