1.
27 июля 2019 г. в 23:29
» У вас сломана ключица и два ребра, поймите, вы никак не сможете вернуться на подиум в ближайшие два или больше месяцев. У вас постельный режим, отсиживайтесь дома. Рекомендую поменьше двигаться» — это были те самые слова, после которых Хизер поняла, что угодила в яму со своей модельной карьерой. Она знала себя, знала, что любит поесть, но постоянные тренировки и диета спасали ее от потери прекрасной фигуры. В последнее время она метила на место ангела Виктории Сикрет, но после полученной травмы это место достанется другой.
Она будет сидеть дома и никуда не выходить, ей противопоказано делать какие-либо упражнения и нагрузки. Слава Господи, что она хоть можем питаться как положено, доктор не выписывал ничего подозрительного из еды. Хизер помнила, как этим утром на пробежке в нее въехала машина. Хоть ее гороскоп и говорил ей остерегаться машин, она не восприняла это всерьез. Результат — переломы костей. Ах, да, плюс к переломам частичная потеря памяти с легким сотрясением. А важно ли это еще? Результат уже получен, оставалось только смириться.
Дом встретил ее тишиной. Красивая милая квартирка выглядела сейчас грустной и ненавистной. Хотелось орать от отчаяния, ведь ее работа модели была всей ее жизнью, начиная с тринадцати лет, когда она еще снималась для детского нижнего белья. Многие завидовали ее фигуре и внешности. Хизер быстро прошла на кухню и заварила себе ромашку, она надеялась поскорее лечь спать и забыть весь этот ужас, произошедший с ней. С левой стороны больно отдавало от перелома, а ссадины под пластырями щипало. Она долго не могла уснуть, ее мучили мысли о будущем, о карьере.
Модель хотела проклясть весь мир, когда ранним утром с кухни послышался скрежет тарелок и другие посторонние шумы. Сначала она сидела полусонная на кровати, обрабатывая информацию, но боль в груди и ключице заставила ее быстро вспомнить вчерашний вечер с посещением врача. Хизер прорычала от отчаяния. С кухни снова послышался шум, и девушка насторожилась. Она же была в дома абсолютно одна, значит, кто-то пробрался к ней в квартиру. Ключ она давала только одному человеку, но он никак не мог приехать, так как находился за тридевять земель отсюда.
Хизер напряглась, слезла с кровати и стала медленно перемещаться к двери, а потом уже по коридору, прислушиваясь к тому, что происходило на кухне. Она подошла к краю стены и медленно заглянула на кухню.
— Мама-а, что ты здесь делаешь? — Хизер вошла, сразу начиная допытываться до женщины, почему та бросила своего нового любовника и решила вдруг приехать к дочери.
— Зай, я твоя мать, я не могла не приехать, когда с дочерью случилось такое несчастье, — она радушно посмотрела на девушку и улыбнулась, а затем повернулась к плите.
— И скоро ты уедешь, мама? — спросила блондинка, присаживаясь к барной стойке, что разделяла гостиную от кухни.
— Я буду с тобой, пока ты будешь на больничном, буду тебе готовить, помогать, тебе же нельзя много двигаться, — она продолжала что-то делать у плиты.
— Мам, не стоит.
— Стоит, стоит, — ответила мать. Хизер не в коем случае не хотела прогонять мать, наоборот, она была безгранично рада, что мама, наконец, нашла время посидеть с дочерью. Может стоит чаще ломать кости? Просто девушка не хотела быть ей обузой. — Прошу, — женщина поворачивается, держа в руках тарелку с блинами и уже поливая их новеньким клиновым сиропом.
— Ма-ам, не-ет, мне же нельзя, — девушка очень желала это съесть. Вчера она ничего не ела и так и легла спать, поэтому с утра в ней проснулся зверский голод. Но она же модель, ей положено не есть калорийную пищу.
— Садись и ешь. Для кого старалась? — мать поставила тарелку на барную стойку прямо перед девушкой. Хизер очень хотела эти свежие блинчики, и ее желудок предательски заурчал. — Не мучай себя, у тебя же постоянно эти, как их там, твои диеты. Если и наберешь килограммчик, сможешь запросто скинуть.
— Килограммчик, ма-ам? — возразила дочь, однако поднесла первый кусок ко рту.
Мама смотрела, как девушка быстро съедала один блин за другим. Она помнила времена, когда ее доченька была маленьким пухленьким ангелочком, а к двенадцати лет вдруг резко похудела. С того времени она совсем перестала есть мамину стряпню, только салатики, только диета. У женщины складывалось ощущение, что дочь перестала любить ее еду, но теперь она поняла, что всему виной были фотосессии и подиумы с этими паршивыми диетами.
— Наелась, милая? — спросила мама, забирая пустую тарелку. Хизер молчала, должно быть, гнобила себя за съеденные блины. — Хочешь кофе заварю?
— Нет, мама, не надо, — сказала блондинка и попыталась встать из-за стола, но потеряла равновесие. Мать оказалась рядом. — Ай, — с левой стороны очень больно отдалось, что девушка схватилась за ребра, от чего стало еще больнее. — Мам, я лучше пойду полежу, мне действительно больно.
— Хорошо, конечно, Хизер, — и женщина проследовала с ней до спальни. Она наблюдала, как блондинка с трудом забиралась на кровать, морща лицо от боли. — Милая, Джейкоб звонил. Он, к сожалению, не сможет приехать, но попытается, когда будет время.
— Хорошо, — хрипло и безразлично произнесла девушка. Ее с братом не связывали никакие семейные узы, они не были близки, поэтому ей было все равно, есть он тут или нет.
Шли дни, тело все еще болело. Кажется, Хизер правда думала, что поболит и пройдет, но не тут-то было. Матери постоянно названивал любовник из Флориды, постоянно повторяя ее имя, уговаривая вернуться к нему, но женщина уперто стояла на своем, что нужна дочери. Хизер следила за событиями в мире, она знала, где какой показ мод прошел, кто побывал на красной дорожке одного мероприятия, второго, третьего. Ей было скучно, откровенно скучно. Дженнифер каждое утро приносила дочке черный чай с медом. Женщина вычитала множество решений, как быстрее залечить кости, только не все они нравились девушке.
Прошла третья неделя, и модель стала замечать некие изменения в себе, что ее не очень радовали, скорее даже пугали. Ее мать продолжала ухаживать за дочерью: она гладила белье, стелила кровать, готовила всю еду, даже мыла девушке голову. Хизер вдруг поняла, что невероятно обленилась. Она теперь только ходила по квартире, а там с ней уже что-то делала мать; она ждала, пока Дженнифер перестелит ей кровать, чтобы снова завалиться туда; она шла каждый раз на кухню, зная, что там уже приготовлена еда.
Сознание пришло в норму, когда девушка поняла, что некоторые вещи ей стали маловаты, что немало разозлило и испугало ее. Она час стояла перед зеркалом, пытаясь найти различия, но все было тщестно. Однако вещи, действительно, стали тесноваты, значит, она правда набрала в весе. Встав на весы, она сначала ужаснулась, что поправилась на целых четыре кило, но потом, глубоко дыша, пришла в норму. Что ей эти четыре килограмма? Да она их сбросит сразу же, как только выздоровеет.
А бок все болел. Врач по телефону сказал, что если болит, то точно еще не зажило, при этом прошло всего три недели, за которые кости никак сами не могли срастись. Значит, большую часть времени девушке еще придется отсидеть дома. Она решила взять себя в руки, вновь отказавшись от маминой еды и снова начав делать все сама, но боль дала о себе знать, и блондинка сдалась. За эти три недели она привыкла кушать готовую пищу и ничего не делать, ее такая жизнь устраивала. Боже, она же опытная модель, ну наберет еще парочку кило, ну и сбросит их потом.
А тем временем ее стройное тело покрылось тонким слоем жира, что быстро заметила мать, но ничего не сказала дочери. Женщина наоборот радовалась, наконец ее дочь стала вновь питаться, как прежде. Девушка забила тревогу к концу первого месяца, когда ее узкие любимые трусики не налезли на ее попку. Действительно, теперь в зеркале можно было заметить изменения. Ее попа увеличилась, но все еще была довольно спортивной, ляшки обрели более пышную форму, девушке показалось, что даже ее грудь стала чуть больше. Но животик оставался плоским. Изменилось и лицо, оно все еще было красивым и худеньким, однако щечки заметно набухли. Все, конец ее карьере.
Она встала в ванной на весы и не поверила, что набрала еще четыре килограмма, то есть с начала постельного режима она уже набрала около десятки. С этим однозначно нужно было что-то делать.