Редакцию неоднократно просили проверить

«Перейдем к самым жарким новостям на сегодня. Из США к нам пришла информация о неких сдобных мусорщиках: несколько кондитерских магазинов и пекарен города жалуются, что неизвестные воруют у них производственные отходы! Значит ли это, что власти штата теряют контроль над числом бездомных и людей, находящихся в трудном финансовом положении? А может быть, это новая волна фриганства? Кому нужны подгоревшие коржи, переработанные фрукты и просроченное безе? Полиция пока медлит с поиском очевидцев. Правоохранители убеждены, что в уборке бытового мусора, кем бы она ни проводилась, в сущности, нет ничего плохого…»       Динамик несколько секунд немо шумел помехами. После зазвучал растерянный шелест бумаг.       — С вами снова был ведущий «Редакции, которую просили проверить», Константин Сатановский. Если честно, мне даже нечего добавить. Может быть, мой многоуважаемый коллега сможет прояснить, что в этой истории такого жаркого? А? Гоша? Или это случайно к нам попало?       — Может быть, у бездомных намечается жаркая вечеринка и понадобились угощения? А что, хорошая идея и безотходное производство. Чего они жалуются?       — Я вот тоже не понимаю, чего они жалуются. Но зато знаю, что наше радио уже оплатило тебе билеты в Америку! Оставайтесь на радио «Три шестерки»! Гоша Черт начинает собственное журналистское расследование…

***

      — Курицу терияки с овощами, пожалуйста. И откройте бутылку кьянти San Felice шестнадцатого года.       Что может быть лучше обеда в ресторане? Обед в будний день в самом конце ланча — когда пышный зал пустеет совершенно, и остаются лишь несколько бесконечно далеких соседей в отпаренных костюмах, занимающих столики на другом конце зала. Лоренс Филч точно мог собой гордиться: полгода назад он и помыслить не мог о подобной роскоши. Полгода назад — до момента получения должности финансового директора в N…&Co. Кто похвастается такой высотой в ранние тридцать?       Теперь-то Лоренс мог себя побаловать: новый «Мерседес», одежда класса люкс, связи, каким сам бы позавидовал на месте прошлого себя. Вообще-то он никогда слишком сильно на жизнь не жаловался, просто сейчас звание self-made man особенно грело душу. А как приятны были взгляды прохожих на улицах: этих голодных женщин, этих гневных мужчин! Даже официанты обслуживали Филча в лучших ресторанах города исключительно искренне — ну, впрочем, от их стараний и его благосклонности зависел размер чаевых.       — Представляешь, у нас после Нового года планируется расширение. Владельцы собираются открыть офис дочерней фирмы в Финиксе — и вполне вероятно, что я переберусь туда… Нужен будет человек, который грамотно реализует финансовую стратегию — да и не только. Мечу на должность заместителя, чуешь? Уже почти самостоятельная работа! — улыбался Лоренс, вертя на пальце золотую печатку с собственными инициалами, которую ему презентовало начальство за особые заслуги — в качестве подарка на повышение. Джон, лучший друг Филча, сидел напротив и тонко ухмылялся, запивая ядовитый прищур водой из помпезного бокала.       — Даже не могу себе представить, с чего тебе так крупно повезло. А в детстве ты был самым пресным, — пожал плечами Джон. — А если у тебя не получится?       — Ты что, завидуешь? — осклабился Лоренс. Он и без уточнения был в этом уверен: Джон уже пятнадцать лет бессменно служил сисадмином в средненькой конторе. А когда Филч пытался пригласить друга в свою компанию, тот попросту не оправдал написанных на него рекомендаций. Ну а чья в этом вина? — Брось, Джон. Конечно, справлюсь. Я к этому стремился. Готовился. Я соглашаюсь на любое обучение, которое предлагают нам в компании. Мне уже даже кажется, что если бы все наши боссы дружно слегли с какой-нибудь тропической лихорадкой, я без проблем поработал бы за них месяц. Глядишь, еще и улучшил бы ситуацию, ха…       — Какой самонадеянный, — фыркнул Джон, отвлекаясь на официантку с подносом, зависшую в выжидательной позе возле их столика. Она поставила перед гостями ресторана тарелки с поднимающимся от них пряным ароматом, бутылку вина и два пустых бокала.       — Открыть? — спросила женщина — и впору было обернуться, удивиться, потому что перед мужчинами стояла не обыкновенная поджарая официантка с приятным лицом, а самая простая обывательница. Она смешно морщилась из-под нелепых очков, сидящих на круглом красном носе, и поправляла потрепанную флисовую рубашку, закатывая ее до локтя.       — Да. Пожалуйста, — выдавил Лоренс, чувствуя, как начинает болеть собравшаяся складочками кожа на лбу — так высоко он поднял брови в удивлении. Даже острота в адрес Джона, которой можно было бы лишний раз подчеркнуть, кто платит за весь ланч, потерялась в замешательстве. В этот момент Филчу хотелось понять, куда делся менеджер зала или кто-то еще, кто мог объяснить, почему работники в заведении столь высокого уровня нарушают дресс-код.       «Да так даже дома люди не ходят!»       — Вам что, не выдали форму? — спросил в лоб Лоренс, так и не найдя иного быстрого способа выплеснуть недовольство. Джон метнул удивленный и вместе с тем осуждающий взгляд в сторону друга, шикнул и пнул того ногой под столом. Но официантка, реализовав свою функцию, просто развернулась и молча ушла.       — Нда, — выдавил Джон тогда, когда ее приплюснутый силуэт скрылся за дверцами кухни. — Надо будет пожаловаться, что ли…       У Лоренса на какое-то время даже пропал аппетит. В такие моменты он чувствовал себя обманутым — а еще испачканным. Руки сами потянулись к бутылочке с антисептиком в кармане.       Ее звали Аманда. Бывшая девушка босса, легко соскочившая с одного сочного кошелька на другой, яростно раскачивала монументальное спокойствие Лоренса точными тактильными атаками. У Аманды были пышные формы, выкроенное в лучших традициях социальных сетей лицо, самый правильный размер талии, красивые маленькие ладошки и ступни. Девушка ластилась ближе и ближе, забрасывала накачанные ноги в автозагаре на ноги Лоуренса, топила его в своей честной любви знающей себе цену женщины: поцелуй всегда чего-то да стоил. И вот матовая помада не оставила на щетинистой щеке следа, пальчики игриво задели ворот рубашки.       — Милый, хочется кушать, — скуксилась она, но лишь на мгновение, чтобы не приобрести мимических морщин. — Давай закажем суши, м?       — Суши — это разве не слишком просто? — фыркал Лоуренс, но улыбался, гладя Аманду по коленке. Она ведь тоже была его гордостью: мало кто не завидовал молодой паре, их новой квартире, божественным фотографиям в инстаграме. Филч уже пообещал девушке свадьбу и жизнь в частном доме — стоит только завоевать новую высоту и все же перебраться в Финикс. — К тому же они были вчера. А я недавно прочитал про новый корейский ресторан… Там тоже есть блюда из морепродуктов — и к ним ходят на ужин дипломаты из Азии. Мы могли бы добавить экзотики!       — Дипломаты из Азии, — Аманда надула губы и задумалась для приличия. — Если тебе не будет сложно…       — Ну, конечно, нет, сладкая.       Полчаса мучительных раздумий над меню, потом еще полчаса ожидания, которое Лоренс потратил на увлеченный рассказ о тех блюдах, что ему довелось попробовать в ходе последней командировки — это была поездка на экономический форум в Китай, — и наконец скорый ужин дал знать о себе звонком домофона. Филч, предвкушающе потирая ладони, двинулся в холл. Он нажал на кнопку для включения видеовызова, чтобы убедиться — это действительно курьер, а не какие-нибудь мошенники. На экране высветился приплюснутый силуэт. Сначала взгляд зацепился за красный нос, после за нелепые очки и, наконец, полная картина сложилась перед Лоренсом в виде невнятного, но знакомого, образа женщины. Кривой рот исказился в едкой презрительной ухмылке.       — Открывай! Доставка.       «Это ведь та официантка? Ага! Значит, ее уволили — и теперь она работает обыкновенным курьером!» — злорадно подумал Филч. Ему нравилось, когда во вселенной происходило нечто настолько справедливое. Это позволяло ощущать твердую почву под ногами.       Пискнуло устройство, знаменуя о том, что входная дверь открылась. Через минуту Лоренс встречал доставку уже у квартиры. Женщина тут же грубо сунула пакеты в холеные руки.       — Да, жри. Не подавись.       За спиной Лоренса всколыхнулось движение и затихло на его плече; Аманда улыбнулась пухлыми губами, вдохнула исходящие от пакетов с едой ароматы, блаженно прикрывая глаза.       — И вам приятного вечера! — пискнула она. Лоренс, однако, не был так рад. Даже больше — его трясло от гнева. Злоба и сомнения терзали Филча: что это, замарашка решила показать свое отношение к нему — догадалась, по чьей вине ее могли вышвырнуть с работы? А не боится ли она, что после сегодняшнего дня в службе доставки она тоже не проработает долго?       — Ты слышала, что она сказала?       — Она пожелала тебе приятного аппетита, дорогой. Только и всего, — Аманда выудила из пакета одну из коробок, открыла ее. До Лоренса донесся сладковатый душок. Между рыхлых накачанных губ, вымазанных темной бордовой помадой, Филчу на секунду показалось, он видел копошение личинок трупной мухи.       — Вкусно! — улыбнулась Аманда, облизав пальцы и затолкав белые извивающиеся тельца глубже в рот. Лоренса передернуло, холодок жути пробежал по спине, прополз в самое нутро и свернулся вокруг желудка. Но он ничего не ответил. Единственное, на что хватило духу — заглянуть в открытую коробку. Филч увидел там рис со свежими, аппетитно обжаренными морепродуктами.       Черный седан «Мерседес-Майбах» был поистине королем корпоративного паркинга. Единственный, с кем Лоренс не мог соревноваться в выборе автомобиля — это директор; но всем уже было совершенно ясно, что и это для Филча вопрос времени. Ведь скоро он станет флагманом — в новом городе, в новой столице. Пока приходилось наслаждаться нажитым. Униженным Лоренс себя в любом случае не чувствовал — ведь он как никто знал, что такое подниматься с самых низов. В этом деле нужно твердо ощущать под ногой каждую ступеньку.       От продолжительного ожидания брюки, пропитанные потом, немного липли к премиум-коже сидений. Лоренс устало вздыхал, поскрипывал задом в безупречном ортопедическом кресле и иногда смотрел в свое отражение в боковом зеркале. Настоящий бизнесмен за рулем — как ни крути. Не то что еще полгода назад.       К машине незаметно подобралась знакомая фигура. Лоренс сразу угадал в безразмерном пальто проходимца горячо любимого старшего бухгалтера. Мужчина открыл дверь машины и умостился на переднее сидение без приглашения войти.       — Лоренс, хорошо, что ты тут пока! Подвезешь домой? А я тебе подарок подарю, а? — улыбался коллега, покачивая в руке матовым пакетом темного цвета.       — Ничего себе, какие разговоры, Альберт! — воскликнул Лоренс. В иной ситуации можно было еще поломаться, но Альберта он считал в целом неплохим парнем и полезным сотрудником, которого даже взял бы в собственный штат. — Конечно, я подвез бы тебя и без подарка! Так что колись: по какому это случаю?       — Да просто так, без случая. За хороших людей! — отсалютовал бухгалтер и вручил Лоренсу пакетик. — Там так, мелочь, но тебе будет приятно. Ты же у нас при крутой тачке.       Зеленая тень зависти исчезла с лица Альберта тогда, когда Лоренс выудил из пакета небольшой ароматизированный флакон с деревянной крышкой. Пока он был заперт в производственной упаковке, запах кофе не распространялся активно по салону, а только едва щекотал вкусовые рецепторы. Но вот зашуршала под любопытными пальцами пленка — и вскоре бутылек повис на зеркале заднего вида. Филч толкнул его пальцем, чтобы убедиться: ароматизатор не будет раскачиваться во время езды слишком сильно и мешать следить за дорогой. Не хватало еще попасть из-за этого в аварию и повредить машину!       — Вкусно пахнет, — заметил Лоренс, довольно втянув сладковатый, но в целом ненавязчиво-бодрящий аромат. Они тронулись. Альберт о чем-то болтал без умолку все пятнадцать минут, пока «Мерседес» не вырулил на оживленную магистраль и Филч не попросил быть потише:       — А то въеду в кого-нибудь!       Попутчик повиновался, и в салоне повисла тишина, нарушаемая лишь приглушенным урчанием двигателя. Альберт жмурил глаза под чудное слияние звука и запаха, растворяющего все невзгоды и навязчивый душок офиса. И только Лоренсу вдруг стало неуютно. Замаскированный под кофе, к нему медленно подкрадывался гнилостный, затхлый душок. Он вынудил Филча морщиться, открыть окно, расстегнуть верхние пуговицы на рубашке, принюхаться еще активнее, чтобы после отчаянно побороться со рвотным рефлексом.       — Черт, Альберт! — выдавил Лоренс, покосившись на бухгалтера. — Что это за вонь? Мы что, проезжаем мимо свалки?!       — Нет, центр же! — встрепенулся тот и поводил носом. — Но я ничего не чувствую. Ты уверен? Может у тебя аллергия на ароматизатор?       «Ароматизатор, сука. Точно! Может быть, и на него!» — Лоренс, стиснув зубы и задержав дыхание, сбавил скорость, чтобы снять флакон и бросить в пакет: «Пускай Альберт засунет его обратно!» К ужасу Филча, стоило пальцам поймать болтающийся пузырек и заняться выпутыванием зеркала из объятий шнурка, как запах действительно усилился. Он проникал даже через рот, пускай Лоренс пытался не дышать носом. Пропитывал, казалось, и одежду, и даже кожу. А по ладони из-под деревянной крышечки вдруг потекло нечто густое и липкое.       Лоренса охватила истерика. Он пытался смотреть за дорогой, но ему казалось, что все прочие машины несутся то ужасающе быстро, то ужасающе медленно, перескакивают, дергаются, выныривают на полосу прямо перед капотом «мерса».       — Сука! Сука! Сука! Что это?! Что ты мне подсунул? — Филч дернул руль и едва не влетел в красную легковушку справа в попытке съехать на обочину. Отдернутая в отвращении рука, повинуясь инерции, мазнула Альберту по лицу. Тот вздрогнул, собрался обороняться, но тут же удивленно уставился на Филча, трогая пальцами щеку.       — Так ничего нет, Лоренс! Останови машину и посмотри внимательно на свою руку!       Взвизгнули тормоза. Лоренс совсем не помнил, как ему все же удалось съехать с дороги и встать на аварийку, зато хорошо помнил, как его горько рвало минуты две на обочину, стоило легким столкнуться с пыльным и дымным воздухом шоссе. Филч готов был поклясться, что все пальцы и щека Альберта были в какой-то красновато-бурой слизи. А она — стекала с ароматизатора в машине…       — Забери свою отраву и выметайся… — прохрипел Лоренс, нависнув над дверью водительского сидения. В салон он возвращаться не спешил, хотя изнутри вновь доносился, казалось, лишь аромат кофе. Альберта не пришлось просить дважды. Спешно собравшись и бросив в сторону Филча несколько низких ругательств, он исчез в пойманном такси. Но свой подарок так и не забрал. Лоренс некоторое время мялся на улице. С опозданием он понял, что на лице бухгалтера действительно не было никакой грязи. Как и на собственной руке.       — Вам помочь? С вами что-то случилось? — над Лоренсом склонилась женщина. Но не нужно было даже оборачиваться, чтобы узнать ее: перед глазами болтался низ флисовой кофты, короткие ноги были обуты в потрепанные дорогами кроссовки, а приплюснутое лицо все так же плохо воспринималось на фоне идеальной реальности Филча.       — Нет! — истошно бросил он. Уже без сомнений Лоренс забрался в машину, захлопнул дверь — и дал по газам.       Свои дни рождения Лоренс очень любил — особенно с тех пор как начался его стремительный восход по карьерной лестнице. В этом году праздник обещал стать особенным. Тридцать три — поистине волшебное число, сулящее настоящее духовное преобразование. После внушительного корпоратива Филч, само собой, решил организовать и небольшой праздник «для своих»: Аманда украсила квартиру, вместе они заказали богатый ужин, чтобы поразить всех гостей. Среди избранных, кого Лоренс решил допустить к особенному дню своей жизни, оказалась, собственно, «его ненаглядная», а также Джон, Альберт, мистер Сноу — новый начальник и причина всех повышений героя вечера, — и еще несколько старых друзей. Родители в список приглашенных последние лет семь не попадали: Лоренс искренне считал их опустившимися людьми и сумасшедшими стариками, которые никогда не желали сыну ничего хорошего, как бы он ни преуспевал. Впрочем, Филч уже и вспоминать их почти перестал. К чему держать в голове события и людей, одна мысль о которых тянет на дно?       — Что ж, друзья мои! — объявил Лоренс, стоя с бокалом. — В новом году своей жизни торжественно клянусь перед вами преодолевать лишь новые высоты. С вашей поддержкой, с поддержкой мистера Сноу — да, Уилл? — он подмигнул начальнику и рассмеялся, — этот процесс становится значительно легче. Потому что все для души — потому что у меня есть мои люди… Есть все это… Я богатый человек!       — Воу! Дуй свечи!       Подняли бокалы, дрогнули несколько десятков огоньков на сладкой горке, потек по крутому боку крем. Лоренс наклонился, чтобы набрать в легкие побольше воздуха и прикончить все огоньки разом. Щелкнул где-то затвор объектива под радостное «снято!». Аманда подсела к Филчу, подсовывая ему под нос экран фотоаппарата, но при одном взгляде на яркое окно по позвоночнику пополз липкий ужас: за столом никого не было, кроме Лоренса. Торт — несуразная горка из подгоревшего бисквита. Свечи — стекла. Пустые стены, с которых уныло клонится ошметками к земле старая краска, словно с яблока хаотично сняли шкурку, обнажая уставшую подгнившую плоть. Филч метнулся взглядом к Аманде, затем к остальным гостям. Все они были на месте — смеющиеся, счастливые люди, вполне разделившие дух праздника. Никакой грязи, никакой разрухи. Только игристое вино, сладкие ароматы…       «Хватит!» — дернулся Лоренс и выхватил у Аманды фотоаппарат, намереваясь удалить жуткий снимок. Но на дисплее застыла обыкновенная, привычная жизнь — и настоящий торт, друзья, украшения. Словно ничего не было.       «Кажется, я слишком устаю в последнее время».       — Что ты, душка, это же твой день, — сладко пропела Аманда на ухо Лоренса, вытягивая у него из рук фотоаппарат. Кто-то из гостей призвал резать торт, кто-то попросил вздрогнуть еще раз. Альберт, повалившись рядом с Лоренсом на диван, с тревогой заметил:       — Знаешь, кого-то не хватает.       А ведь приятель был прав! Филч нервно обвел взглядом гостей — одно место за столом все еще пустовало. Оно принадлежало давней приятельнице Лоренса — Стелле. Стелле Кроуфорд. Время от времени они встречались, хотя в последние месяцы — очень редко. Но чем день рождения — не повод?       — Семеро одного не ждут, конечно. Но торта на всех хватит! — Лоренс принял предложенный Амандой нож. Главное украшение стола мигом оказалось разрезано; своей девушке, несмотря на протесты, Филч выложил на тарелку самый большой кусок: «Ничего, ничего, у тебя же великолепная фигура — сегодня можно».       Застольное многоголосье сливалось в один монотонный шум из похвал, шуток, смеха. Лоренс блаженно откинулся на спинку дивана, отпивая шампанского из бокала. По правую руку увлеченно ковырял ложкой десерт мистер Сноу. Все ложилось в картину бытия ровно. И вдруг реальность дрогнула.       Кто-то постучал в дверь два раза. Аманда чрезмерно насторожилась, вздернув отточенный скальпелем хирурга нос в сторону двери.       — Я открою! — засуетился Лоренс. Ему показалось странным, что Стелла так быстро очутилась у квартиры — обычно в дом сложно было пройти, не позвонив в домофон, не показавшись на видео…       «Может быть, какие-то проблемы со входной дверью? Консьерж открыл?»       Пальцы Филча дрожали. Он сам себе не мог объяснить, чего так сильно боялся. Чудилось, что всего. Особенно всего, что чудилось.       Отвратительно туго, со скрипом и хрустом провернулся новенький смазанный замок. Лоренс приветливо разулыбался и открыл дверь. Приплюснутый силуэт смотрел на него сквозь очки заплывшими глазами человека с очень сложной работой.       — Ну что ты, Филч, — выдавила Стелла хриплым прокуренным голосом. — Штаны бы хоть новые надел.       Лоренс опустил взгляд; вместо шикарных брюк со стрелками его ноги облепило благоухающее рванье.       — Они новые! — запротестовал Филч. — Почему ты всегда грубишь мне?! А сегодня у меня день рождения…       — С рождением, — устало выдохнула женщина, отталкивая Лоренса в сторону. Она потащилась в шикарную квартиру с грузными пакетами, которые за собой оставляли неприятные коричневые полосы. Те разъезжались, расползались, лениво растекались по керамограниту под дерево.       — Смотри, что я тебе принесла, — женщина оставила пакеты, резко развернулась. В руках она держала маленькую плоскую коробку из местной дешевой пекарни. Крышку и дно стягивала лента. — С праздником!       — Спасибо, — тепло улыбался Лоренс. — Так, ну-ка, подвинулись все! Присаживайся!       Поставив коробку на стол, Филч потеснил соседей. Он был уверен, что угощение Стеллы еще поспорит с праздничным тортом — подруга ведь всегда была щедра. Однако именинника еще дожидалась его сладкая горка; бросив на последнюю пустующую тарелку щедрый ломоть для новоприбывшей, Лоренс вооружился приборами.       Сладкий, воздушный бисквит набил щеки. Аманда над ухом увлеченно щебетала о медовой пропитке и безукоризненной свежести, а также о том, что Лоренс все-таки негодяй — подсовывать ей что-то настолько аппетитное и калорийное. Сам Филч, размазывая главное блюдо по языку, уверенно ощущал липнущий к небу твердый комок — через секунду он с хрустом лопнул, растекся ягодным соком.       Стелла разочарованно охнула, когда обернулась. Лоренс отодвинул свежую выпечку в сторону, с чувством собственного достоинства забравшись на стол босыми грязными ногами. Единственная полуполированная ложка со сломом на хвосте погружалась в бесформенную жижу на тарелке, погребая под завалами белые извивающиеся тела червей и откапывая новые.       — Лоренс! — взмолилась женщина. — Ну зачем ты ешь это дерьмо?! Я же принесла тебе свежий пирог!       — Но этот торт тоже свежий! — воскликнул Филч и рассмеялся. — Почему ты называешь его дерьмом? Стелла, ну это совсем неприлично!       Женщина вздохнула, наблюдая, как Филч всерьез обернулся на гору грязного белья, облепленного мошками, и гордо называл его «Аманда». С другой стороны вальяжно развалился пузатый и дырявый от неосторожных пальцев мусорный пакет-«Сноу», которому Лоренс выделил особенную почти целую тарелку. Медленно клонились вниз лоскуты обоев, обнажая гнилую душу старого дома. Отваливался кусками под ногами паркет. Филч грозно смотрел на вешалку, забитую дурно пахнущими куртками с чужого плеча, и называл ее «Альберт». Ошметки краски лежали на вещах и голове Лоренса, жадно погружающего пальцы в бесформенную кучу, только издали напоминающую выпечку: с левого бока гордо поднимала миллионы грибных голов сизая плесень, с правого — бесновалась в рытвинах полускисшей дрожжевой плоти мокрица, сверху, помимо червей, понуро смотрели вниз мелкие «свечи» из старого пластилина или пережеванных жвачек.       Стелла не любила ходить к Лоренсу. Кроуфорд ненавидела будни соцработника, но гнилым тортом во главе стола профессиональной деятельности был он — человек с патологическим накопительством и какими-то столь едкими ментальными травмами, что они застилали напрочь глаза. Лоренс тянул в дом всю грязь мира, как жук-навозник. Он не чувствовал запаха и выглядел искренне счастливым, когда гнилостно мягкая жижа оказывалась у него во рту и беспрепятственно проходила по глотке. Стелла подавила рвотный рефлекс. Она часто молилась за душу несчастного, брошенного родными мужчины. И с искренним ужасом, со слезами, раз за разом задавала один и тот же вопрос:       — Лоренс, ну зачем ты это делаешь?       — Потому что это вкусно, Стелла! Попробуй! Вкусно!