Мёртвые души

Жизнь продолжается. Эта фраза навязчиво всплывала в голове, только вот жить с ней становилось не легче. Римус чувствовал себя потерянным, словно его выбросили, увезли далеко за город и оставили выживать, щенок, который просто стал не нужен. В свое первое семикурсничное утро он просто открыл глаза и занялся привычными делами — будничные хлопоты в виде приготовления школьной формы к занятиям, книжек и учебников, даже предпринял неудачную попытку разбудить друзей, но все же в одиночестве спустился в Большой Зал на завтрак. Вот где кипела жизнь. Профессор Макгоннагал курсировала между рядами, раздавая расписания и стараясь ответить на вопросы каждого к ней обратившегося. В Зале гремели голоса, стучали о тарелки вилки, компании студентов то и дело взрывались смехом, Хогвартс продолжал жить как прежде, даже не смотря на то, что одна из его учениц боле никогда не переступит порог Большого Зала. И Римусу следовало поступить так же, но это было не просто, хотя заметно становилось легче. Он нес свой траур уже третий месяц, мирясь со сдавливающими тягостными его объятьями, с комом в горле и бессмысленными вопросами в голове о справедливости его бытия. Такой период уже однажды был, ликантропия не самая приятная и легкая ноша. Он всегда ощущал себя чужим, ненормальным, монстром… как он мечтал быть простым парнишкой, не знающим чем так опасно полнолуние. Он задавал себе вопросы, часто, ругался и ненавидел жизнь за то, что она вывалила на него столь жестокие испытания. Вечный вопрос — «Почему я?» — оставался без ответа. Он научился с этим жить, найдя мудрость и спокойствие исключительно в себе. Просто так сложилось. Вопрос «почему именно он?» был в корне неправилен, ведь Римус не смог бы никому пожелать подобной участи. Он нашел мудрость в том, что его окружало — судьба свела его с друзьями — лучшими людьми из всех, кого он когда-либо встречал, Дамблдор, храни его Мерлин, обустроил все таким образом, что Римус безопасен в периоды своего безумства, чудной старик, убедил Люпина, что он вовсе не монстр и имеет право быть нормальным. Он даже позволил себя полюбить, что всегда было для него невозможным. Мэри. Мэри всегда была для него чем-то недосягаемым. Он столько раз одёргивал себя, не позволяя даже заговорить с ней, боясь, что однажды попробовав, больше не сможет себя ограничивать. И он сломался, допустив один лишь промах. Не мог ей отказать, она стала его другом, и видит Мерлин, тянулась к нему, как ростки тянутся к весеннему солнцу. Сопротивляться он не мог, да и не хотел. Был ли он счастлив? — Безумно. Римус всегда умел довольствоваться малым, любовь была для него большей наградой, как доказательство того, что он в большей части своей человек. Но проснувшись без нее, вопрос снова повис — «Почему? Почему Мэри?» Думала ли она о нем перед смертью? Видела ли в глазах монстра Римуса? Не думала ли, что оборотень вонзающий клыки в ее родных и есть Римус? Вопросы сводили с ума, потому что он никогда не узнает на них ответы. Ему было больно, словно кто-то на живую вырвал сердце из груди и забыл заштопать рану. Он ел, дышал и спал лишь в сопровождении кошмаров и давящего ощущения в груди, словно кто-то бросил в него пудовую гирю, его существование становилось тягостным. Любовь к Мэри была его болезнью, намного сильнее той, что проявлялась лишь в полнолуние. Но как любая болезнь, она отступала. Дышать с каждым днем становилось легче, а ком в горле становился все менее ощутимым, он пытался найти силы для новой жизни в благодарности, в благодарности за то, что это все было в его жизни, уверить себя, что смерть — ничего не значит. Уверовать в то, что Мэри жива, пока он дышит и помнит. Она неотъемлемая его часть, она будет продолжаться в своем влиянии на него, в своей любви, что помогла ему стать человеком. Жизнь продолжалась, незаметно, но становилась легче. — Привет, не занято? — Лили опустилась прежде, чем Римус успел ответить. Она была жутко растрепанной и не выспавшейся. — Что случилось, ты выглядишь… — Ужасно? — тут же подметила она, — Еще бы, я не спала до двух, потому что дежурила, а твой друг, — она ткнула пальцем в грудь Римуса, — просто кинул меня! — Почему ты не пришла к нам? — изумился Римус. Раньше Эванс частенько влетала в их комнату без стука — назначить наказания за очередную шалость Поттера, или передать Римусу о внезапном собрании для старост, или о том, что он забыл о дежурстве. — Джеймс весь вечер просидел в спальне, рано лег спать, он, наверное, просто забыл о дежурстве… — Я не должна за ним бегать, он уже достаточно взрослый для того, чтобы вести свое расписание самостоятельно, ты так не считаешь? Римусу не оставалось ничего, кроме как согласиться. — Мисс Эванс, — профессор Макгоннагал протянула ей расписание. — Доброе утро, профессор, спасибо. — Мистер Люпин, — Римус принял свиток из ее рук, — а где ваши друзья? — Еще не проснулись, я могу передать. — Вот расписание Петтигрю, Поттера и… да где же, а и Блэк, — известила она и переключилась на другого студента. Эванс что-то пробормотала про новое расписание, после спросила разрешение у Люпина и заглянула в его свиток. — Защита от темных искусств, Руны… ты не взял Зелья? — Я не так в них хорош, — ответил Люпин. — Разве ты не хочешь стать мракоборцем? — Сомневаюсь, что подхожу для них, — буркнул Римус. — Прости я… — Лили потупила взгляд, легонько коснувшись его плеча. — Ничего, а у тебя? О, ты взяла Алхимию? — Да, думаю, это будет интересно, — улыбнулась она, — профессор Макгоннагал сказала, что вряд ли найдутся желающие на этот курс, но мне повезло… Обязательная программа в Хогвартсе включала в себя пять лет обучения — Зелья, Защита от темных искусств, История магии, Заклинания, Астрономия, Травология, Полеты на метлах, Арифметика, Английский язык и Иностранный на выбор — все это было в расписании каждого студента первые пять лет. К третьему курсу можно было добавить еще пару новых — Уход за магическими существами, Магловедение, Древние руны, Прорицания или Нумерологию. Обязательная программа продолжалась ровно до сдачи С.О.В., после каждый ученик был вправе остановить свой выбор на тех предметах, что, по его мнению, помогли бы при дальнейшем трудоустройстве, стажировки или продолжения обучения. Так же в расписание часто включались дополнительные курсы — Алхимия, Искусство, Знахарство, Ворожба и прочие, помогавшие получить дополнительные баллы при поступлении в академии и училища. Алхимия была наиболее сложным курсом из всех, что преподавался в Хогвартсе, тесно связанное с Зельями искусство, преподавал приглашенный профессор — Николас Фламель. Мало кто хотел дополнительной нагрузки перед Ж.А.Б.А., но к большому счастью Эванс, такие все же нашлись. Расписание Римуса было более скудным, Люпин прекрасно понимал, что желающих взять на работу оборотня будет немного, надеялся найти в будущем такую должность, что подразумевала за собой свободный график. Он даже подумывал стать ученым-зельеваром, изобрести противоядие от ликантропии, да только с Зельями у него никак не вязалось. Для последних двух лет он выбрал — ЗОТИ, Древние руны, Нумерологию, Заклинания, Трансфигурацию и Иностранный (Римус изучал язык гоблинов и эльфов). Он не совсем понимал, куда может прийти с таким набором, но надеялся, что все это пригодится. Лили протянула Римусу тарелку с жаренными колбасками, от которых Люпин любезно отказался. На самом деле, его давно мучал вопрос, но только задать его не было возможности, этим летом он вел затворнический образ жизни, а писать в письме о таком не хотелось. — Лилс, — она тут же полностью обратилась к нему, отложив вилку, — помнишь, на похоронах Снейп сказал… думаешь… это могло быть правдой? Лили опустила взгляд, словно боясь смотреть ему в глаза. — Я никогда ничего подобного не слышала, я думаю, что это ложь. Эванс поджала губы и как-то странно, показалось Римусу, увела взгляд в сторону. — Лилс? — Я знаю, что они общались некоторое время… после того как я и Северус поругались, он передавал мне записки через нее, она… она устроила даже встречу нам. Но не думаю, что она его любила, Римус, у нее был ты. Доводы Эванс его не особо убедили. Сам факт того, что Мэри имела какую-то связь с таким как Снейп его омрачняла. — Это ведь Снейп… Мэри не могла… — Я думала, что знаю Сева, — аккуратно и как-то тоскливо начала Эванс, — мы познакомились с ним задолго до Хогвартса, и то каким он является сейчас, не имеет ничего общего с тем, каким он был раньше. Я всегда старалась увидеть в нем больше света, чем тьмы, но у меня не получилось, возможно, это удалось Мэри чуть лучше… — То есть она могла? — Нет, — Лили вымученно улыбнулась, — Мы много о тебе разговаривали, и она действительно любила тебя, она заглядывала далеко в будущее, строила планы на вашу дальнейшую жизнь, разве этого мало? — Снейп сказал… — Я не знаю, что это было, — пожала плечами Эванс, — я бы хотела тебе помочь, но наши дороги с Северусом разошлись и я… — Нет, что ты, я и не хотел тебя об этом просить, — путаясь в словах, вымолвил Римус, — я сам поговорю с ним… Повисло неловкое молчание. Лили видела, как окаменело лицо Римуса, а взгляд блуждал по залу, но не видел ничего — он полностью был погружен в свои мысли, и они был не самыми обнадеживающими. В голове вдруг сложилась цепочка событий, странная, где-то даже глупая и абсолютно неправдоподобная.Что если, Снейп втерся к Мэри в доверие, приведя к ней домой оборотня и Пожирателей, тем самым поднявшись в глазах Волан-де-Морта, показав свою преданность? Ходили слухи, что темный волшебник производит отбор среди тех, кто хочет к нему присоединиться, что жертва в виде магглорожденной является пропуском. Снейп всегда так этого хотел оказаться в числе приближенных Волан-де-Морту… Римус тряхнул головой, прогоняя прочь такую нелепицы. Римус вновь прогнал навязчивые глупые, даже постыдные мысли. К завтраку присоединились заспанные друзья Римуса, Блэк не мог пропустить весьма удрученного, даже обозленного вида своего друга. — Признайся Эванс, ты, что, его укусила? — ухмыльнувшись, спросил Сириус, присаживаясь рядом с ней. Лили зло зыркнула на Поттера, что попытался ее поприветствовать, но наткнувшись на суровый взгляд передумал. — Ничего подобного, — ответила Лили, начав кровожадно разрывать круассан на кусочки поменьше. — Кто-то сегодня не в духе? Римус даже не обращал внимания на беседу, не видел, что Лили ждала, как он упрекнет своего друга в помощь ей, но Люпин сейчас думал о своем. — Удивительно почему, правда? — она вновь посмотрела на Джеймса. — Да, что я такого сделал? Я же только проснулся. — Подарил мне бессонную ночь. Сириус пошло присвистнул, Питер усмехнулся в кулак, чтобы не спровоцировать в свою сторону порцию агрессии. — Не в том смысле, Сириус, — бросила она, даже не взглянув на Блэка, а затем обратилась к Джеймсу, — думаешь, твоя очередная шутка удалась? — Шутка? Да, о чем ты говоришь? — Дежурство, ты не пришел на дежурство, свалив на меня пьяных старшекурсников и Пивза с его говнистыми бомбами! — Лили, я… — Минус пятнадцать очков с Гриффиндора. — Ты не можешь, — ошарашенно пробормотал Поттер, — их даже там нет! Лили взглянула на часы с красными рубинами, но чаша к ее большому разочарованию действительно была пуста. Она вылетела из-за стола, недоеденный завтрак в ее тарелке тут же исчез, будто ее и не было за столом. Джеймс вымученно вздохнул. — Я забыл, да я даже не знал про дежурства! — ЗОТИ первое по списку, — не обращая внимания на нытье друга, провозгласил Сириус. — Травология, — включился Римус. — Уход за магическими существами в десять. — Не может быть, — Сириус, нахмурившись, взял расписание Джеймса в свои руки, — это точно дело рук МакГи! — О чем это ты? — Она подстроила все таким образом, что наши расписания не пересекаются, — изумился Сириус, — твою мать! — Ну… — начал Питер, — похоже, она сделала это только с вами, потому что мы с Римусом вместе ходим на Травологию, а на ЗОТИ я с Джеймсом… Питер водил пальцами по свитку, каждый раз испытывая немного радости от того, что его расписание полностью отличается от расписания Блэка. — Они решили превратить мою жизнь в ад? — спросил Джеймс, возведя глаза к зачарованному потолку. — Мало того, что Эванс ненавидит меня, кажется, еще сильнее, они сделали меня старостой, а еще… еще и вот это! Джеймс поднялся с места и тут же пошел к заместителю директора, что сейчас стояла напротив стола Слизерина, раздавая свитки с расписанием. — Профессор? — Да, мистер Поттер? Крауч, передайте Лонгу и Милесту, — она отдала парнишке свитки с расписаниями и обратилась к Джеймсу. — Мы с Сириусом посмотрели наше расписание, и заметили кое-какую странность, ни один предмет из нами выбранных не пересекается, хотя в прошлом году… — Я учла печальный опыт, — деловито известила она, — Желающих изучать те же предметы, что выбрали вы — большое количество, пришлось разделять студентов по группам, сожалею, но получилось так, что мистер Блэк будет заниматься с другими ребятами по своему расписанию. — Но разве расписание не распределяются по факультетам? — Нет, мы решили, что иногда надо выходить за рамки своих домов, это поможет вам подружиться с кем-то еще, кроме гриффиндорцев, наладить межфакультетские связи… — Макгоннагал вновь взглянула на списки и обратилась к Слизеринцам, — мисс Боули? Джеймс глянул на девушку с копной черных волос, что поднялась со своего места, и вновь обратился к ней, но Минерва была непреклонна. — Решение не обсуждается, мистер Поттер, так будет лучше, на мой взгляд, и вам, и мистеру Блэку необходимо больше самостоятельности, не всю же жизнь идти рука об руку. Мисс Боули, — она вручила подоспевшей девушке расписание, — не знаю, как было принято в Дурмстранге, но в Хогвартсе студенты славятся своим прилежным видом, я буду благодарна, если вы приведете себя в порядок. Джиллиан нахмурилась, ее лицо отражало непонимание. — Прическа и ваш макияж, — указала Минерва. Джиллиан улыбнулась наигранно и расслабилась. — Я ознакомилась, с перечнем правил школы и касательно внешнего вида не было ничего сказано, кроме ношения знаков отличия во время учебного процесса. И я что-то не заметила особой опрятности среди студентов, — она показательно глянула на Джеймса, что едва сдерживал улыбку, его волосы торчали во все стороны, а рубашка была чуть мятой, с тремя расстёгнутыми верхними пуговицами. — Не стоит мне дерзить, мисс Боули. — Профессор? — окликнул Макгоннагал кто-то позади, и она была вынуждена оставить новенькую. — Значит Дурмстранг? Думал, это школа для парней. — Значит, ты ошибался, — безразлично бросила Джи. — Меня Джеймс зовут, Джеймс Поттер, — он протянул ей руку, но девушка даже не думала ответить на рукопожатие. Она чувствовала липкие взгляды слизеринцев, что не принимали никакого диалога с Гриффиндором. — Увидимся, Джеймс Поттер, — бросила она, развернувшись, она уткнулась в свиток со своим расписанием и направилась к выходу. Джеймс же вернулся к друзьям, известив, что расписание не подлежит пересмотру, а так же во всех подробностях, рассказав о новенькой. — МакГи придется приложить усилий, что бы ее «причесать», — заключил Римус, внимательно следя за тем, как Снейп поднимается из-за стола и направляется к выходу в полном одиночестве. Внутри что-то щелкнуло, он быстро выскочил из-за стола, — Я забыл тетрадь, увидимся в теплицах, Пит! Северус казался Римусу меньшим злом из всего Слизерина. Он иногда даже понимал, почему его травили Джеймс и Сириус, но никогда этого не поддерживал, но и не мог слова поперек сказать. Снейпа ему было жалко, потому что видел, что нет его вины в том, что происходит. Северус нашел выход в Темной магии, она помогала ему отбиваться от Джеймса и Сириуса, она же дала ему уважение в кругу чистокровных отпрысков. Снейп любил Лили, а способность любить, по мнению Люпина, дорогого стоила. Римус даже четко видел в своих мыслях, что Снейп способен поступать по чести, если бы не сложившиеся вокруг него обстоятельства. И раньше Римус чувствовал себя виноватым за то, что ничего не предпринимает ради спасения слизеринца, ведь остановить Джеймса или Сириуса у него было великое множество шансов, но он их не использовал, спуская все по течению. Возможно, одна из причин столь скверного характера Северуса — это даже сам Римус. Но после случившегося с Мэри, Люпин напрочь забыл о всяком сочувствии, он хотел знать правду. Он нагнал Северуса на улице, где проходил урок Гербологии, на лавочке рядом со входом в теплицы сидела девушка, уткнувшись в книгу, более никого не было. Словно предчувствуя опасность Снейп, резко развернулся, направив палочку на Римуса, увидев свою цель, его рука дрогнула в сомнениях. — Ты меня преследуешь? — прошипел он, все же оставив палочку наставленной на Люпина. Римус кивнул, пытаясь незаметно пробраться рукой в карман мантии, чтобы приготовить палочку. — Между тобой и Мэри что-то было? — Не твое дело, Люпин, — бросил Снейп, — проваливай, пока я не припомнил тебе то, что ты разбил мне нос. — Отвечай, — почти порычал Римус, чувствуя, что теряет контроль, совсем как в прошлый раз. — А если и так? — Нет, ты лжешь, — больше себе ответил Римус. Девушка, что сидела на лавочке, убрала книгу, с интересом наблюдая за происходящим, к теплицам подтягивались и прочие семикурсники. — Ты ревнуешь? — с едва уловимой слуху усмешкой спросил Снейп, — Хочешь дам почитать тебе одну из записок, что Макдональд писала мне? Щелчок в сознании. Римус молниеносным движением выудил палочку из кармана, вырвалось первое проклятье. Кто-то закричал, и студенты начали быстрее подтягиваться к месту событий, окружая дуэлянтов. Впервые на памяти школы, Римус Люпин выступал нападающим. Все закончилось лишь тогда, когда к теплицам подоспела профессор Стебль, услышав, как взорвалось стекло, осыпавшись на каменный пол с громким звоном. Римус получил пятнадцать часов отработки, двадцать штрафных очков и жгучее желание раздобыть те самые записки, о которых упомянул Снейп.