***
А в это время в другой части города другой молодой человек бесшумно крался в свою комнату. В темноте он наткнулся на какую-то тумбу и с неё с грохотом рухнула ваза. «Проклятье! Всё никак к ней не привыкну!» Прятаться больше не было смысла, и действительно, через минуту зажёгся свет, и перед Сморкалой предстал его отец в шелковом халате, сонно и сердито глядевший на отпрыска. — Явился? — Как видишь… — Нашлялся? — А то! — За ум когда возьмешься? — А зачем мне? У меня ведь есть ты. Слюнявый взъярился. — Сморкала! Я дал тебе всё, чтобы ты был успешным! У тебя есть дом, ты учишься в лучшем колледже страны. У тебя есть деньги, машина, подружки и доступ в лучшие дома города. Потому что твой отец — член Совета и будущий мэр. И у меня, между прочим, не было никого, кто помогал бы мне. Я всего добился сам. Так что соберись! — Будет сделано! — скривился Сморкала. — Я устал. Спокойной ночи. Молодой человек поднялся к себе, рухнул на кровать и тут же провалился в сон, не удосужившись даже раздеться.***
Наутро Иккинг явился в участок и предстал перед шефом полиции. Тот и поругался, и посмеялся, а потом вынес вердикт — общественные работы: уборка помещений Арены. С одной стороны, Иккинг расстроился. Кому захочется проводить лето в тесных закутках Арены, вычищая драконий навоз. С другой стороны — это давало просто невероятную возможность собрать необходимый материал для его работы. Возможно, без этого наказания, ему не удалось бы подобраться к драконам так близко, отец не позволил бы. Сказал что-нибудь вроде, что сыну мэра не подобает подобное или что-то в этом духе. Непосредственным надзирателем Иккинга был Плевака — старый служитель Арены. Правда, не этой, эта — «Мидгард»* — была построена всего несколько лет назад, а другой — центральной — «Асгард»**. Он работал на ней так долго, перевидал стольких драконов, что был сам словно ходячая энциклопедия. Руководство назначило его управляющим второй Арены, им нужен был толковый человек. Плевака был весьма разносторонним. Он владел древним искусством ковки металла. У него была своя небольшая кузница, где он мастерил разные штуковины. Он любил книги о драконах, и половина его дома была заставлена ими до самого потолка. Причём он приобретал не только полезные книги, но и художественную литературу, фэнтези, сказки и любил почитать вечерком что-нибудь лёгкое и ненавязчивое, сидя в кресле-качалке. Плевака знал множество легенд, которые относились к давним временам их народности. Они считались сказками, но сам пожилой управляюший верил, что легенды не появляются на пустом месте и что часть их правдива и имеет под собой события, которые действительно случились в древности. Плевака был не в восторге от Иккинга и его выходки. Сам парень даже не пытался оправдываться. Он сам себя уже возненавидел за прошлую ночь. Они никогда не дружили со Сморкалой, тот всегда его принижал и задевал. И Иккингу как-то удавалось прожить восемнадцать лет, не обращая на него внимания. Но вчера что-то в нём словно щёлкнуло, ему захотелось показать, что он вырос. Да, хлопушка, это так по-взрослому, усмехался он сам про себя. Правда, идея была Задираки, а он парень со странностями — это всем известно. Шанс, что ему удастся попасть в то крохотное слуховое окошко, которое по чистой случайности оставили открытым, был очень мал, но тем не менее, это случилось. Иккинг знал, что виноват. Ему было стыдно. Но какое-то внутреннее чувство противоречия не позволило ему признать это вслух. Он хмуро прогуливался по арене и внутренним помещениям, подходил к клеткам драконов, рассматривал зверей. Драконы шипели и рычали, завидя человека. Змеевик злобно топорщил шипы на макушке, крошечные Жуткие Жути недоверчиво шипели и дико вращали своими круглыми глазками, Громмель устало отвернулся, тяжело сопя, жара стояла невыносимая в это лето. Иккинг замер у клетки, в глубине которой кто-то был, но кого рассмотреть не получалось. Внезапно зверь открыл глаза. Ярко-зелёные, прямо как у юноши, стоявшего напротив. И эти глаза осветили бледным свечением чёрную гладкую морду, усеянную разного размера чешуйками. Зрачки животного сузились. Он смотрел на человека настороженно, не зная, чего ожидать от него. Иккинг же не мог отвести глаз от зверя в углу. Неужели это?.. Но это невозможно!.. Юноша, словно под гипнозом, подошёл к клетке ближе и дотронулся до неё рукой. Дракон фыркнул, оценивающе осмотрел человека и, видимо, решив, что тот для него не опасен, закрыл морду хвостом. Клетка снова погрузилась во тьму. — Эй! — услышал за своей спиной Иккинг. К нему подошёл Плевака, неся ведро и лопату, от которых так жутко несло навозом, что парня чуть не вывернуло наизнанку. — Привыкай — это теперь часть твоей жизни, — сквозь усы хмыкнул Плевака. Иккинг умоляюще посмотрел на своего надзирателя, и тот, растянув губы в улыбке, протянул тому респиратор: — На, так дышать будет легче. Давай, пошевеливайся. Ты должен управиться до начала выступления. Иккинг, вздохнув, принялся за работу. Вместе с Плевакой, который следил, чтобы драконы не тронули парня, он заходил в клетки, чистил их. Боязливо, но с любопытством юноша посматривал на чудовищ, которые злобно шипели, но трогать не смели — у Плеваки в руке был электрошокер. И драконы знали, что это такое. Они не посмели бы тронуть человека. Им не нравилось сидеть в клетках, они хотели летать в небе, вернуться в свои леса и горы, хотели бы создать пару, завести семью, растить детенышей, но всё это у них отняли ловцы на драконов. И теперь всё, что им остаётся, это за еду и хорошее обращение радовать детей и их родителей захватывающими зрелищами. Этим драконам ещё повезло. На Арене «Мидгард» с ними хорошо обращались. Плевака любил животных, был хотя и строг с ними, но ласков. Он всегда находил лишний лакомый кусочек для каждого. Да, им повезло. Вот если бы эти ловцы были охотниками, то тогда их прекрасные шкуры пошли бы на плащи, сумки и сапоги для богатеньких дамочек и их мужей. Машина с отделкой из шипов Змеевика, сиденье которой было обтянуто его же кожей, считалась роскошью. Ведь для этого животных выращивали на специальных фермах. А это процесс и долгий, и трудозатратный, не говоря уж о его дороговизне. Но, тем не менее, покупатели всегда находились. А ещё можно было угодить на подпольную арену, где проходили драконьи бои. Там вообще жизнь не сахар. Мало того, что можно погибнуть от когтей и зубов собрата, так ещё и содержание было хуже не придумаешь. Пищу давали в ограниченном количестве, раны не залечивали. Разве что повезёт и над тобой возьмёт шефство один из людей, который делает на тебя ставку. Но это случалось редко и не со всеми, а только с особенными драконами. А таких было немного. Правительство старалось оберегать исчезающие виды, создавало для них заповедники. Но чёрный рынок был и есть, и, наверно, всегда будет, ведь всегда найдутся люди, стремящиеся к быстрой наживе. Если ты был крошечным дракончиком, размером не больше лабрадора, то тебя могли поселить в доме. Но опять-таки далеко не все семьи могли себе это позволить, а только обеспеченные. Требовалось получить специальные разрешения, предоставить доказательства особой комиссии, что в доме есть условия для содержания опасного животного. А ещё будущим домашним драконам проводили специальную дорогостоящую операцию в клинике, где животное навсегда лишали способности извергать пламя. Не всем потенциальным хозяевам хотелось проходить через долгие процедуры, но находились и любители таких редких домашних зверушек. К тому же люди из обеспеченных семей были далеко не всегда добрыми по отношению к драконам. Кто знает, что у них на уме. Они могли быть жестоки, могли морить голодом, могли продать. А их дети таскали тебя за хвост, дёргали за крылья и лапы и, хвастаясь тобой перед друзьями, могли вынудить сделать что-нибудь, что не понравится их родителям, а виноват будешь ты, а не их сын или дочь. Дракон был просто вещью без права на собственную жизнь, чувства и желания. Такова была реальность острова Бёрк. Драконами здесь было никого не удивить, они давно стали частью жизни этого места. Легенды гласили, что они появились здесь даже раньше, чем люди, были могущественной цивилизацией. Но в это почти никто не верил. Для большинства они были просто дикими зверьми вроде льва или обезьян. Диковинками, на которые хотелось посмотреть. Драконы стали центром экономики этого островка. Ведь нигде больше во всей стране не было такого разнообразия видов, как здесь. Туристы валом валили полюбоваться на диких тварей, которых выставляли в специальных Драконопарках или Цирковых Аренах. В летний сезон городок с одноимённым названием — Бёрк — становился центром жизни на Архипелаге. Кто только не являлся сюда: учёные, биологи и зоологи для наблюдения за животными, жители соседних островов приезжали ради развлечений. Охотники, ловцы, торговцы — разнообразный люд кишмя кишел на острове Бёрк в летний сезон, до того, как наступала осень, неся с собой бури, ураганы и бесконечные дожди. А зимой нечего и думать было о том, чтобы заявиться сюда. Погода слишком непредсказуемая, слишком опасное море для плавания, не говоря уже о самолётах, которые исчезали с радаров и никогда больше не появлялись. Зимой любые перемещения в Архипелаге были бессмысленны. И каждый сидел у себя дома и ждал наступления тепла и весны.***
Иккинг проработал на Арене несколько часов и закончил только перед самим представлением. На трибуне собралось не так уж много народу. Дети шумели и тыкали пальцами на Арену, с нетерпением ожидая, когда же появятся драконы. Родители устало обмахивались газетами, жара стояла просто невыносимая для начала июня. Иккинг в подсобке стянул с себя рабочий одноразовый халат, перчатки, в уборной с остервенением оттирал руки, молясь, чтобы запахи Арены не впитались в его кожу. До его слуха донёсся свист и громкие крики — публика гудела в предвкушении представления. Сезон только начался. И новая программа только набирала обороты. Юноша не спеша вышел к Арене по служебному проходу. Яркое солнце на мгновение ослепило его. Он зажмурился, а когда открыл глаза, смог рассмотреть трибуны и первых «артистов». Сама Арена представляла из себя огромный забетонированный круг. Зрительские места находились выше. Всё сооружение покрывал огромный решётчатый купол, сделанный из специального огнеупорного металла. Всё представление шло под открытым небом. Но в случае непогоды Арену накрывали дополнительным куполом, а в помещении загорались сотни факелов. Искусственных, конечно, но они придавали неописуемый антураж месту. Как будто ты оказался в пещере в диких, непролазных лесах. Толстый и неповоротливый Громмель перепрыгивал с тумбы на тумбу под звонкие удары хлыста. За каждый правильно выполненный прыжок дракон получал угощение — какие-то камни, которые стояли в корзине рядом с дрессировщиком. М-да, подумал Иккинг, так они растеряют остатки публики. Он рассеянно облокотился левым плечом о холодную стену и, скрестив на груди руки, наблюдал, как один за другим драконы сменяют друг друга, выполняя на сцене какие-то трюки. Наибольший восторг у публики вызвал номер, когда дрессировщица, оседлав Змеевика, приказала тому выпустить шипы по мишеням и попала во все, не промазав ни разу. Да, это было впечатляюще. Девушка соскочила с дракона, её щёки раскраснелись, глаза сияли. Иккинг подошёл поближе, чтобы рассмотреть её. Дрессировщица махала публике и кланялась. По её команде точно также кланялся и дракон, расправляя крылья и по-птичьи вертя головой. Зрители были в восторге от животного. А Иккинг не мог оторвать взгляда от дрессировщицы. Её движения были легки и проворны, лицо излучало уверенность, во взгляде не было никакого презрительного снисхождения к дракону, с которым она выступала, что редкость в этих краях. Она ласково потрепала по загривку Змеевика и удалилась с Арены под восторженные возгласы толпы, короткая блестящая юбка раскачивалась в такт её шагам, как и длинная коса, лежавшая вдоль спины. Иккинга так и потянуло пойти за ней. Но тут ведущий объявил о следующем, последнем выступающем на сегодня — редчайший дракон во всём мире, особей которых можно пересчитать по пальцам одной руки — Ночная Фурия. И всё внимание Иккинга тут же метнулось на Арену. Ночная Фурия? О! Это была его тайная страсть. Он изучил тонну литературы об этом драконе. Знал в мельчайших деталях его историю, включая научные факты, которых было мало, и легенды, которых было множество. Если можно назвать льва царём зверей, то Ночная Фурия по праву считалась королём драконов. Иккинг мечтал когда-нибудь увидеть одного в живую. И вот, совершенно неожиданно мечта готова была сбыться. Рабочий лёгким нажатием на рычаг закрыл Арену дополнительной металлической сетью. На трибуне воцарилась тишина. Наверно, даже младенцы знали легенду о Ночной Фурии и её наезднике, который первым научился приручать драконов. Говорят, в те давние времена, драконы и люди дружили. Но потом что-то случилось, то ли война, то ли восстание, и люди подавили волю драконов, сделав их частью животного мира, лишив их собственного мира и цивилизации. Почти не осталось памятников о тех временах, следов того, что драконы когда-то были могущественным народом, который жил в Архипелаге по своим законам. Любимая часть Иккинга из этой легенды была в том, что приручил могущественного дракона мальчик с именем, как у него, — Иккинг. Как знать, возможно, поэтому он обожал истории о Ночной Фурии. Он помнит, как мама читала ему сказки перед сном, и он всё удивлялся, что его тёзка был столь величественен, что смог приручить непокорного дракона, стать ему другом и создать целую цивилизацию, в которой люди и драконы были братьями и сёстрами. Вся публика замерла, из огромных ворот, резко со скрипом поднявшихся вверх, выскочил чёрный, как уголь, дракон. Толпа ахнула в изумлении. Дракон пригибаясь, почти стелясь по земле, медленно, словно кошка, шагал по Арене, глядя на зрителей своими зелёными огромными глазами. Его зрачки сузились, уши прижались, он тревожно принюхивался. Следом за ним шла та самая девушка, дрессировщица. Фурии были настолько редки, что мало кто отважился бы разгуливать рядом с ним. Никто не знал, что от него ожидать. На шее у дракона мигал специальный ошейник. Если дракон вздумает выпустить заряд плазмы, редкий вид огня, свойственный только данному виду, то датчик уловит вибрации в его горле и впрыснет под кожу лекарство, которое успокоит дракона, а лёгкий разряд тока пронзит его, дав понять зверю, что так вести себя не стоит. Девушка изо всех сил старалась показать, что она ведущая в этом шоу. Она улыбалась, размахивала руками и кричала в крошечный микрофон, закрепленный на её ухе: — Дамы и господа, поприветствуйте редчайшего, прекраснейшего, опаснейшего и великолепнейшего дракона — Ночную Фурию! Не скупитесь на аплодисменты, он любит быть в центре внимания! Мы зовём его… Бе-е-ез-зу-убик!!! Малыш, покажи-ка свои зубки, — обратилась она к дракону, который до этого совсем не обращал на неё внимания. Он проигнорировал её просьбу, тогда девушка, чтобы спасти положение, проворно забежала перед драконом, встав чуть ли не у самого его носа. Она протянула ему огромную рыбину. — Ну же, малыш, где твои зубки? — она вытянула руку с рыбиной, дракон принюхался и раскрыл широкую и абсолютно беззубую пасть. Дрессировщица довольно улыбнулась и посмотрела на публику, которая замерла в ожидании. И тут Фурия выпустила множество мелких и острых зубов и проворным быстрым движением схватила рыбину с руки девушки. Толпа разом вскрикнула. Но дрессировщица, радостно улыбнувшись публике, помахала своей абсолютно целой рукой. — Не надо волноваться, наш Беззубик меня не обидит. Правда, приятель? Но дракон жевал рыбину и не обращал внимания на говорившую. Он облизнулся и направился обратно к воротам, всем своим видом показывая, что он хочет уйти. Дрессировщица ещё пыталась заставить его что-нибудь сделать, хоть как-то показать себя. Пробежаться или подпрыгнуть, взмахнуть крыльями, расправить их в полную силу. Но дракон был непреклонен. Он тыкался носом в ворота и скреб их когтями, рыча и требуя, чтобы его пустили в помещение. Так что девушке пришлось, отшучиваясь и стараясь из последних сил не ударить в грязь лицом, подать знак рабочему, чтобы он открыл ворота, куда тут же с проворством ящерицы шмыгнул дракон. Дрессировщица, натянув самую очаровательную улыбку из возможных повернулась к публике. — Что ж, похоже, у Беззубика сегодня нет настроения, — она игриво пожала плечами. — Приходите завтра! Уверена, он ещё покажет себя! — и, раздавая воздушные поцелуи публике, она спиной удалилась и скрылась от глаз за каменным выступом служившим кулисами. Там она оперлась спиной на стену и испустила вздох облегчения, предварительно сняв микрофон. К ней тут же подошёл Плевака. — Что, девочка, ничего не выходит? — Нет, совсем, — устало покачала она головой. — Не переживай, Астрид, Фурии мало изучены. Ведь их остались единицы. Никто не знает, где они живут и чем. Где скрываются. Те научные труды, что хранятся в библиотеках, давно пылью поросли, в них может не наскрестись и пригоршни правды. Но я уверен, ты найдёшь к нему подход, — успокаивал девушку пожилой мужчина. Он ласково похлопал её по руке. — А это ещё кто? — спросила девушка, подняв глаза и увидев перед собой Иккинга, который неожиданно возник за плечом Плеваки. — А, это наш провинившийся. Это он с дружками устроил вчера переполох посреди ночи. Так что он и отдувается. Иккинг, а это наша звёздочка — Астрид. Не смотри на её юный возраст, она самый толковый дрессировщик из всех, кого я знаю. — Постой, твоё лицо мне кажется знакомым… — пробормотала Астрид. — Мы вместе учились? — Н-н-не думаю… — заикаясь ответил Иккинг. — Он сынишка мэра, девочка, — пояснил Плевака. «Ну спасибо тебе, старик», — горестно подумал Иккинг. — Ах вот оно что! Думаешь, что теперь тебе всё можно? — её глаза недовольно сверкнули. — Н-нет, — тихо произнёс Иккинг. — Я же здесь, а мог бы быть где-нибудь далеко, отдыхать на Багамах и тусоваться на вечеринках. Как любой другой сын мэра. Девушка поджала недовольно губы, но ничего не сказала. — Послушай, Ас… Астрид, верно? — начал Иккинг. — Я изучаю драконоведение в колледже. Можно я понаблюдаю, как ты работаешь с драконами? Это бы очень помогло мне в… Астрид жестом остановила его. — Ты мне уже не нравишься. Ты напугал драконов, ты сын мэра, а значит, ты богатенький избалованный мальчишка, который получает всё, что захочет. С чего это я буду тебя подпускать к нашим питомцам? Это запрещено. Иккинга задели её слова. Она ничего о нём не знала, видела впервые в жизни, но уже навешала ярлыков. Но он решил не отступать. — С того, что с одним из них у тебя явно ничего не клеится. А я, пожалуй, единственный, кто знает о Фуриях всё. — Знаешь всё, говоришь?.. — задумалась Астрид. — Что, даже больше, чем наш многоуважаемый управляющий — Плевака? Ладно, посмотрим, что ты можешь. Приходи завтра утром. И сразу после навоза поможешь мне с Беззубиком, — с этими словами она удалилась, ни разу не взглянув на него.