***
— Как прошёл твой день? — спросила мама Иккинга за ужином. Парень пожал плечами: — Довольно интересно. — Убирать за драконами не так весело, как бросать хлопушки? — спросил отец, густо намазывая паштет на хлеб. — Нет, — буркнул Иккинг. Он устал извиняться за это происшествие. Разве его принудительная работа не является признанием вины? — Зато я видел кое-что очень интересное. Вы знали, что на Арене есть Ночная Фурия? Валка и Стоик уставились на сына. Нет, они не знали. Фурии действительно были редкостью. Но странно, что отец не был в курсе, ведь драконы — важная часть экономики острова. Тем более, что сегодня было выступление с Фурией, пусть и не самое удачное. О нём наверняка завтра напишут в газетах. — Так вот, его дрессировщица, Астрид, разрешила мне помогать ей с драконами. Таким образом, я смогу набрать необходимый мне материал для написания работы в колледже, — с воодушевлением говорил Иккинг. Мечтами он уже унёсся далеко, представляя, как защитит свой диплом с отличием и сможет уйти в вольное плавание, изучать прекрасных животных, составить свой собственный справочник обо всех видах, которые обитают на Бёрке. Возможно, отправиться за границу и изучить тамошних драконов. Или откроет совершенно новый их вид. Валка с улыбкой смотрела на сына. Он был мечтатель, совсем как она. Вот только её мечтам не суждено было сбыться. Когда-то она хотела работать ветеринаром, помогать заболевшим и раненым драконам. Но она встретила Стоика и вышла замуж по большой любви, родила своего единственного мальчика, которому посвятила всё своё время и внимание. Стоик позволил ей заниматься благотворительностью — и это было её основным занятием помимо ведения хозяйства в большом доме, постоянных светских мероприятий, которые она была обязана посещать. Кроме того, она всегда помогала мужу в его предвыборных кампаниях. Это всё вымотало молодую женщину, к сорока годам она чувствовала себя такой уставшей, она не понимала, откуда только берётся энергия у её мужа. Сама она растратила все силы. Её мучили частые мигрени. И всё чаще она оставалась дома, а если посещала светские мероприятия, то только ненадолго, ради нескольких фотографий с официальной части, а затем ускользала, оставляя мужа в одиночестве заниматься своими делами. Её отдушиной был сын и приют для покалеченных и старых драконов — «Альвхейм»*. Валка сама его организовала, заручившись поддержкой мужа и одной крупной организации, заботящейся о природе и крылатых реатилиях. Они называли себя «Защитники Крыла», супруга мэра давно дружила с их руководительницей — Малой Кей. Сюда привозили драконов, найденных в лесах или горах, а также тех, что уже состарились и больше не могли нести службу на Аренах. В «Альвхейме» Валка отдыхала душой и телом, хотя забота о драконах требовала усилий с её стороны. Но ей нравилось приходить в приют, смотреть, как там поживают её питомцы. Их было не так уж и много — всего несколько десятков — но она знала каждого и них по именам. Подходила к каждому, осматривала. Казалось, что драконы любили её, многие приветствовали её радостным рыком. Потом Валка занималась бумагами и беседовала с назначенным ею директором, давала поручения своей личной помощнице — Атали. Раз в неделю она присутствовала на летучке. Валка всегда была в курсе того, что происходило в её приюте. Стоик задумчиво жевал свой ужин, сидя во главе стола. Ему не по душе было увлечение сына. Но, видимо, следовать по стопам отца тот не хотел. Хотя, учитывая, что у Стоика было полно связей, друзей, единомышленников, Иккинг мог бы многого достичь в политике. Но явно этого не хотел. И Стоик, скрепя сердце, принял это. Хотя ему и было обидно. Он был мэром Бёрка долгие и долгие годы. Ещё до рождения Иккинга. Просто потому, что он был хорошим руководителем. Его любили и уважали все жители. Почти не находилось тех, кто был бы недоволен его работой. Поэтому раз за разом его избирали на эту должность. Хотя выборы проходили, как положено, и у него находились оппоненты, но за ними почти никто не следовал. Ну что ж, драконовед, ладно. Лишь бы не балду гонял, как вчера ночью, с этими дураком Сморкалой. Тот-то вообще палец о палец не ударил, чтобы чего-то добиться. Всё через папашу. Иккинг всё рассуждал, забыв об ужине, о том, почему Беззубик ведёт себя именно так, а не иначе. Почему Громмелей так легко дрессировать. Но понятно, почему они и не пользовались особенным успехом. Это как показывать, что собака умеет подавать лапу и голос по команде. Никакой интриги. А вот то, что продемонстрировала Астрид на Змеевике — было впечатляюще. Такое увидеть — редкость. Хотя легенды гласят, что когда-то давно предки жителей острова Бёрк летали на драконах, те жили в их домах, помогали с хозяйством. Когда-то давно они были друзьями…***
После ужина Иккингу не сиделось дома, и он вышел сначала в сад, а потом, повинуясь странному влечению, выкатил из гаража свой мотоцикл. Папа не был в восторге от железного коня сына, справедливо полагая, что это опасно. Но сын обещал, что будет осторожен, и Стоик поверил. Иккинг привычным жестом завел мотор, надел шлем, яркая фара осветила подъездную дорожку к дому, и спустя час бесцельного катания по городу парень был уже возле «Мидгарда». Он тихонько пробрался внутрь, воспользовавшись служебными ключами, которые вручил ему Плевака. Он тихонько прошёл мимо клеток с драконами вглубь помещения. Иккинг остановился у той самой клетки, из-за решётки которой утром на него посмотрели светящиеся зелёные глаза. Драконы спали. В коридоре царил полумрак. То там, то тут раздавались шорохи и сопенье спящих животных. Иккинг замер у клетки, вглядываясь в темноту, пытаясь рассмотреть дракона, который в ней находился. Вдруг он услышал тихое ворчание и шорох, а потом внезапно прямо у самой двери оказался чёрный дракон. Иккинг отпрянул от неожиданности. Беззубик, настороженно принюхиваясь, смотрел прямо в глаза юноши. Когда первый испуг прошёл, Иккинг сделал шаг и положил руку на прутья клетки. Почему-то он знал, что дракон не обидит его. Дракон понюхал пальцы человека, посмотрел широко раскрытыми глазами в его лицо, а потом, равнодушно фыркнув, ушёл в дальний угол клетки. Иккинг какое-то время ещё смотрел на животное. Оно разжигало в нём любопытство, а ещё рождало жалость и желание утешить. Такой прекрасный зверь! Раненый и запертый в клетке! Да, для самого Иккинга — это манна небесная, но каково прекрасному зверю сидеть здесь? Может, у него есть семья, и он хочет быть с ними. А даже если и нет, разве не хочет он быть свободным и снова летать? Наверняка хочет. Странно, но раньше Иккинг никогда не думал, каково драконам в клетках, быть игрушками в руках людей. И только сейчас эта мысль посетила его. Ему стало жаль всех обитателей этих клеток. Это несправедливо! Так не должно быть! Почему это человек решил, что лучше этих рептилий? По какому праву лишает их свободы и своей жизни? Почему делает это ради своего удовольствия? Зачем коверкает природу, диктует ей свои условия? Иккинг устало прислонился к решетке клетки. Он вдруг подумал, что чувствует себя, как этот дракон. Такой же запертый в клетке, как будто ему обрезали крылья. Он задыхался на этом острове. Таком родном, но таком тесном, который не давал ему неба для полётов. Его постоянно контролировал отец, возлагал на него какие-то надежды. Он жил под беспрестанным давлением и ощущал вечное неудовольствие своего родителя. Шагу по городу нормально ступить было нельзя — сын мэра всегда на виду. Один раз за свои неполные девятнадцать лет он расслабился и захотел стать обычным человеком, и закончилось это всё тюрьмой и принудительными работами. А он так хотел бы улететь отсюда, исчезнуть и жить там, где никто не знает, кто он, где на него не будут вешать ярлыки, как сегодня эта Астрид. Иккинг тяжело вздохнул. — Мне жаль тебя, Беззубик. Я понимаю тебя, — заговорил он тихо. — Тебе, как и мне, хочется быть свободным и улететь отсюда. Но ты заперт. Как и я… Иккинг уселся на пол, прислонившись спиной к решётке. Он не понимал, как и почему, но чувствовал какую-то связь с этим драконом. Он вспоминал детские сказки о храбром мальчике, который приручил зверя, который помог ему спастись, который создал прекрасное королевство, в котором драконы и люди жили рядом друг с другом. Ему бы хотелось оказаться там, в этом далёком мире, от которого остались лишь легенды. Он верил всей душой, что это не просто сказки для детей, а часть истории его народа. Иккинг задумчиво достал из кармана губную гармошку и принялся наигрывать какую-то мелодию, которая была полна тоски по чему-то далёкому и невозможному. В гулкой пустоте коридоров музыка отражалась от каменных стен, уносясь куда-то и снова возвращаясь к исполнителю. Иккинг почувствовал за своей спиной тёплое дыхание. Но он не прекращал играть. Медленно он повернулся и встретился глазами с драконом. Тот смотрел с удивлением, слегка склонив голову набок. Его зрачки были расширены, он медленно закрывал и открывал глаза, водил ушами и, не отрываясь, смотрел на человека. Когда мелодия умолкла, Иккинг набрал в грудь побольше воздуха и снова положил руку на клетку. — Понравилось? — и всего на секунду тёплый сухой нос коснулся пальцев юноши, а потом дракон снова скрылся в темноте камеры, так что и не разглядеть его было больше. Иккинг постоял возле клетки ещё немного, стараясь запомнить и сохранить в сердце эту странную, но такую необходимую связь с чужим существом, которое отчего-то кажется таким родным. Интересно, мог он встретить родственную душу в драконе? Мог ли он понять это, всего лишь раз заглянув в его глаза. Говорят, когда-то давно драконы могли гипнотизировать людей. Нельзя было слишком долго смотреть в их глаза, от этого начинала болеть голова. К тому же они могли внушить любое чувство: любовь, ненависть, страх, тревогу, надежду… Но это всё легенды Старого Бёрка, которым были сотни и сотни лет. Погладив холодный металл решётки, Иккинг вздохнул и медленно побрёл на улицу. Не спеша перекинув ногу через сиденье мотоцикла, он подержал с минуту в руках шлем, всё думая о чём-то, а потом тряхнул головой, отгоняя мысли, быстро нацепил шлем и рванул с места, полетел по улицам ночного города. Он вспоминал легенды о всадниках на драконах, которые когда-то давно владели этим искусством — приручением драконов, они могли летать в небе. У них были крылья. И если бы Иккинг не боялся разбиться, то, возможно, закрыв глаза сейчас, сидя на своём мотоцикле, он мог бы представить каково это — лететь в вышине… Всю ночь он представлял себя бесстрашным воином, летающим на драконе. На Ночной Фурии. Тем самым Иккингом, Всадником, который первый сумел это сделать. Словно душа того юноши вселилась в него и нашла своего брата в этом чёрном драконе за решёткой. Он улыбался во сне. Всё это казалось таким естественным и настоящим. Намного более реальным, чем его собственная жизнь.