Те, кто помнят о Шиноби

      Женщина-шиноби оглядывала местность. Кругом все казалось пустынным и заброшенным, навевая тоску по временам. Блики костра искажали силуэты теней, а воображение добавляло к ним деталей, превращая в пугающие, причудливые рожи. Они пришли сюда день назад, и никак не ожидали увидеть здесь Сараду.       Карин взглянула на поникшую Учиха и кошки заскребли на сердце. Она ненавидела печальные, разбитые лица прекрасных людей. Неужели судьба вычеркнула из своего списка счастливчиков этот клан? Или так они расплачиваются за грехи своих предков? Как бы то ни было, злость внутри Узумаки набирала обороты.       Орочимару молча сидел возле костра, с привычно идеальной осанкой. О чем этот ирод думал, Карин не знала. Могла только догадываться. А вот мысли Сарады читались сейчас, как в открытой книге. Саму Карин поразило то, что ее якобы убитый брат оказался жив. Да теперь был еще и приемным сыном главного врага.       Суйгецу тоже был непривычно молчалив. Возможно сказывалось долгое путешествие, а может он тоже переживает все случившееся, только по-своему? — Сарада, — разорвал тишину змеиный саннин. — Ничего не хочешь сказать нам?       Учиха никак не отреагировала, рассматривая песок под ногами. — Что именно? И так все известно.       Орочимару испепелял глазами свою ученицу. На его бледное лицо легли тени, добавляя и без того мрачному взгляду суровости. — Не хочешь это обсудить? — Нет.       Мужчина дернул бровью, после чего сложил руки на груди. Длинные рукава его кимоно зашуршали.       Котаро, который сейчас с аппетитом пил жидкий рисовый суп с деревянной плошки, наблюдал за всем со стороны. Ему было страшно от взгляда этого деда. Хотелось зашвырнуть ему в лицо недоеденным супом. Сарада-чан выглядела подавленной, и Котаро понимал, почему. Если бы вдруг его отец оказался в ряду плохих ребят, то он, наверное, чувствовал себя так же. От одной только мысли об этом по телу пробежали мурашки. Нет, его папа никогда бы не стал за одно с этими гадами. Скорее всего, он просто где-то прячется и ждет, чтобы сын нашел его. Котаро поджал влажные от бульона губы и тихо шмыгнул носом. Горло сжал спазм, поэтому мальчишка принялся хлебать еду очень быстро, скрывая свое состояние. — Если тебе будет интересно, то мы получили послание от Митсуки, — невзначай бросил Орочимару, вновь повернувшись лицом к костру.       Учиха медленно подняла голову, прожигая взглядом затылок учителя. Он был слишком гордый, и если она не спросит, тот и не подумает продолжать. Сейчас каждая новость об отце и седьмом была на вес золота. — И что там? — все же спросила Сарада, на что Орочимару скривил губы в змеиной ухмылке. — Они возвращаются. — Есть результаты? — тут же спросила брюнетка. — Да. Кажется, они нашли способ освободить Наруто и твоего отца. Так что нужно защищать сосуды до их прихода.       Новость была радостной. Была бы другая ситуация, то Сарада, возможно, даже расплакалась от счастья. Но сейчас же хотелось разрыдаться от стыда и сожаления. Как же она посмотрит в глаза отцу, который узнает, что его старшая дочь, которой он доверил свой меч, не смогла уберечь мать и младшего брата?       В голове танцевал ураган спутанных мыслей. Решения всплывающим у нее вопросам не находилось. Ее это злило, раздражало, бесило. Сарада чувствовала себя бесполезной. — Ты в смятении, — подметил сэнсэй. — В чем дело? — Я хочу спасти… Таро, — она с трудом выжала из себя это имя впервые за много лет. — Но и защитить сосуды тоже. Это нечестный выбор.       Карин с сожалением посмотрела на нее. Естественно, ее огрубевшее сердце будет метаться. Однако, она же здесь, Орочимару, Суйгецу. Они пришли сюда, чтобы защищать сосуды. Почему бы Сараде не отправиться спасать своего брата? Хотя… Возможно Орочимару на самом деле знает гораздо больше, как и всегда, просто не говорит об этом.       Тяжесть на душе переросла из сточившегося с годами камня, до огромной скалы. Казалось, даже дышать стало труднее. — Не бросайся с головой в увиденное, нужно выждать время, — обмолвился змей. — Сколько еще? — нервы, словно натянутые струны, дрожали и звенели, готовые вот-вот лопнуть. Брюнетка огрызнулась. — Сколько еще нужно ждать и терпеть все это? — Пока не будет уверенности в победе, — без тени сочувствия ответил ей сэнсэй. — Думай головой, а не сердцем. Сейчас только холодный расчет позволит нам выиграть, и сохранить множество жизней.       Ох, как же Сараду все это бесило. Невероятное раздражение разрывало ее изнутри. Много брани вертелось на языке в сторону этого скользкого деда. Тяжело было выбирать между семьей и остальными людьми. И если ее покойный дядя пожертвовал одним, Сарада же не желала жертвовать ничем. — Один мой друг тоже много думал, — неожиданно сказала шиноби. — В итоге вместо того, чтобы хоть что-то делать, он просчитывал варианты отступления. После чего погиб, от кунаев Шинко. — Ты не о Шикадае говоришь? — влезла в разговор Карин.       Сарада фыркнула. — Шикадай хоть был ленивым и умным, но в момент опасности столбом стоять не стал. Я говорю про Денки. — Каминаримон? — отозвался эхом Орочимару.       Он слышал про эту влиятельную семью. Не думал, что наследник умрет так скоро после войны.       Учиха не ответила, плотно сомкнув губы. Воспоминания о почившем друге не колыхнули в ее души абсолютно ничего. Возможно из-за того, что сейчас полно других переживаний, гораздо более свежих, и неестественно важных.       Нужно действовать быстро. На обдумывание оставалось мало времени. В конце концов, даже если это и был ее брат, то послание Шайто он наверняка отправил.       Учиха подняла взгляд на Карин. Та смотрела на нее, хмуря алые брови. Узумаки была молода, несмотря на свой возраст, сильна и мудра. Орочимару, подобно змее, всегда выпутывался из любых ситуаций, а Суйгецу оставался Суйгецу, так и не меняясь со временем. Решение как-то само собой пришло на ум. Бывший нукенин был прав, что обдумывать важные решение необходимо только на холодную голову.       Если сюда доберется Шайто со своим войском, будет много крови. Их слишком мало, чтобы противостоять ему. К тому же она не сможет защищать и одновременно атаковать.       Эти люди подарили ей второй шанс, так что, возможно, они дадут его и Таро, которого так несправедливо сбили с пути. Сарада прикрыла глаза, глубоко вздохнула и на выдохе озвучила свои мысли. — Вы оставайтесь здесь и ждите Боруто, Химавари и Митсуки. Я пойду на встречу Шайто. Скорее всего ему уже отправили письмо.       Карин ошарашенно моргнула, а затем взорвалась, вскочив с насиженного места. — Ты совсем потеряла последние мозги, Учиха?! — кричала она, сводя брови к переносице. — Решила умереть? Бросить своего брата и отца? Мы уже почти победили, а ты самопожертвованием решила заняться? Тебе что, давно взбучку не устраивали?!       Ирьенин тяжело дышала. Ее крик эхом отскакивал от развалин и камней, стоящих рядом, так что эту громкую женщину, наверное, слышала уже вся долина. Суйгецу заткнул мизинцем ухо, скривившись и отодвинулся от орущий женщины. Орочимару не пошевелился, сидя лицом к костру. Видимо, он ожидал подобного от дочери Саске.       Сарада молча поднялась, и подошла к запыхавшейся Карин. — Я не иду на смерть, и не собираюсь сложить там свою голову. Я хочу защитить то, что мне дорого, и, наконец, исполнить просьбу своего отца, — достаточно спокойно говорила шиноби, заглядывая в глаза аловолосой. — Прошу тебя, не делай такое лицо.       Карин поджала дрожащие губы и резко отвернула голову в сторону. Бордовые глаза заблестели, выдавая истинные чувства Узумаки. — Да как мне не делать такое лицо, идиотка, если ты такие вещи говоришь? — на высоких тонах ответила женщина, скрещивая руки на груди.       Губы Сарады тронула улыбка. Она достала из внутреннего кармана обгоревшего плаща непонятный кусок бумаги и протянула его Карин. Та неуверенно приняла его и когда развернула, ахнула. Это была старая фотография семьи Учих. На ней была счастливая Сакура с новорожденным сыном, юная Сарада и вечно спокойный Саске, со счастливым взглядом. Пальцы дрогнули. Давние воспоминания коснулись и ее, вызывая бурю позабытых ощущений. — Позаботьтесь о Таро. Эта фотография, возможно, поможет что-то вспомнить, — обмолвилась Учиха.       Шершавая и потрепанная временем фотография обжигала подушечки пальцев. Однако Карин бережно опустила ее в карман, кивнув дочери Саске. В ответ она получила еще одну благодарную улыбку.       Орочимару поднялся. — Если хочешь задержать Шайто, тебе потребуется много чакры. Ты ведь это понимаешь? — Хай. — Тогда я повторю еще раз. Разумно пользуйся мангекё. Не давай им вымотать себя. Используй техники только тогда, когда тайдзюцу ослабнет. — Хай.       Змеиный саннин замолкает, кивая с суровым выражением лица. Его вертикальные зрачки расширяются в темноте, смотря на свою ученицу. Будет обидно, если она погибнет. Шайто достаточно неизвестный противник. Даже он сам не смог разузнать о нем что-то конкретное, как бы настойчиво не пускал своих змей под закрытые двери. — Будь осторожна, Сарада. Если поймешь, что не справишься — отступай. — Этого не произойдет, — ответила она.       Теперь это напоминает прощание. Будто бы она уходит на смерть. Нет, Сарада там точно не умрет. Никто не заставит ее встать на колени перед тем ублюдком. Счастье маячило за горизонтом, оставалось только дождаться его и снова обрести семью. — Погодите! — выкрикнул пацан, о котором, кажется, опять все забыли. — Я пойду с тобой, Сарада-чан!       Учиха взглянула на мальчишку, неодобрительно нахмурившись. Нет, его она точно не возьмет. Пусть останется здесь со всеми, тут для него будет безопаснее. — Нет, ты… — Нет! — перебил он ее, отставляя деревянную плошку и подбегая к шиноби. — Я пойду с тобой! Буду прикрывать тебе спину, ведь я обучился технике катона! Мы столько времени путешествовали и мне будет стыдно, если в такой важный момент я тебя брошу, Сарада-чан!       Карин не выдержала и умилительно улыбнулась, глядя на серьезного мальчишку. Неужели он успел к ней так сильно привязаться? Она посмотрела на Сараду, которая, кажется, была счастлива, что пацаненок остался с ней. Ведь благодаря ему она не ушла с головой в свой мрак. — Там будет опасно. — Опасность — мое второе имя! — гордо вскинул подбородок сын Конохомару, заставив всех остальных расслабленно выдохнуть. Он развеял обстановку напряжения.       Кажется, вся ее жизнь превратилась в странствия. Сарада своего отца поняла уже давно, ведь он точно так же ходил по свету в полном одиночестве, не зная, что ждет его дальше. Возможно, в детстве, она и держала на него затаенную обиду, но сейчас он вызывал лишь восхищение. Его прошлое оставалось в прошлом. Из него не всегда выходил хороший отец, но он никогда не оставлял семью без защиты. Даже за многие километры он защищал их.       Учиха взглянула на огромные сосуды, задержалась на них взглядом, после чего прикрыла глаза и направилась прочь. Орочимару вместе с Карин и Суйгетсу остались у костра, постепенно исчезая из виду.       Путников вновь окутал мрак.

***

      Коноха изменилась. Наверное, на взгляд местного жителя это было не так заметно, а для детей и вовсе все оставалось таким, каким было, но вот люди, которые пережили пятую войну и истребление, все прекрасно помнили.       Людные улицы обеднели, яркие здания и крыши потускнели, выгорели на ярком солнце. Скрытый лист буквально потерял свою изюминку, свой секрет. Огромная арка, сведущая входом в деревню, стояла по сей день. Через нее проходило множество путников каждый день, и на ее памяти сменилось немало поколений.       Густой лес, окружающий когда-то преуспевающую деревню, стал еще зеленее. Пели птицы, перешептывался ветер в листве. Все шло своим чередом, стремясь неизвестно к чему. Люди, живущие в такой близости к нынешнему правителю трепетали от страха каждый раз, когда конвой проходил по улицам. Они брали понравившихся женщин, еду или отбирали деньги.       Юноша стремительно шел по улицам своего города размашистой походкой. Все люди уступали дорогу ему и его свите из небольшого войска. Жители опускали головы, не смея даже взглянуть на него.       Ничего плохого он им не сделал, как и хорошего. Сын главы деревни навевал страх только одним своим мрачным видом и тяжелым взглядом, который для ребенка его возраста был неестественен.       Ему не нравились вольности подчиненных его отца, поэтому частенько вступал с ними в открытый конфликт. Что-то внутри юноши переворачивалось, когда на его глазах буквально мирных людей разрывали на части за малейшую провинность. На вопросы отец обычно ничего не отвечал. Или отбрасывался словом о том, что это справедливость. Если ослабить силу, то народ поймет свою вольность и наступит хаос, какой был до него.       К сожалению, юноша не помнил этого хаоса, так что сравнивать ему было ничего и не с чем.       Даже выходя на патрули, он никогда не убивал пойманных шиноби. Почему-то ему казалось, что они были крайне похожи. О своих мыслях он никому не рассказывал, считая, что это абсурд. С пойманными шиноби разбирались наученные воины и подобные им. К собственному сожалению, с этим ничего не мог поделать. Отец внушал ему привитое уважение. И страх.       Он быстро пересек улицы, стараясь не обращать ни на кого внимания. В его голове сейчас царил шторм, причиной которого выступала удивительная и пугающая женщина шиноби.       Отступница смогла перехитрить его странной техникой, введя в некий транс. Кибусудзи поднялся в главный зал и открыл дверь кабинета отца. Огромное кресло и широкие окна за спиной открывали могущественный вид на деревню. Он велел стражникам остаться позади, сам же прошел дальше, опускаясь в кресло.       Его беспокоил проигрыш, и то, что враг остался у сосудов. Отец явно не обрадуется, что он смог оставить столь важный объект. Юноша откинулся к спинке кресла, прикрыв глаза и пытаясь сконцентрироваться на дыхании.       Ему нужно было все обдумать перед тем, как сообщать обо всем отцу. Листок бумаги на столе и чернильное перо мылило глаз. Отбросив все предубеждения, он начеркал пару строк и отправил сообщение орлом.       Ониксовые глаза наблюдали, как птица растворяется в небе невидимой точкой. Разбираться в себе у него не было времени, а вопросы хотелось получить прямо сейчас, поэтому юноша вышел из кабинета отца и направился в подвальные помещения.       Это была тюрьма для пойманных шиноби, которые представляли из себя некую ценность для Шайто. Их было не так много. Благодаря таинственным печатям отца, они не могли вырваться из заточения. — Господин, одному туда спускаться опасно, — послышалось за его спиной.       Кибусудзи обернулся. Хисаки мило улыбалась ему, привычно строя глазки. Он заметил ссадины на ее руке и порванную одежду. — Почему покинула пост? — холодно спросил он, отбрасывая вопросы о самочувствии. Судя по ее улыбке, она была в порядке.       Девушка сцепила руки в замок за спиной, поклонившись. — Господин, мою оборону прорвала отступница. Я поспешила к вам, чтобы доложить. — Я в курсе. — Уже? — удивилась она, приоткрыв пухленькие губки. — Ты слишком медленная. Возвращайся на пост, — бросил он, желая поскорее вернуться к своим делам. — Господин, вы сообщили об этом отцу? — вкрадчиво поинтересовалась белесая, склоняя голову на бок.       Брюнет подавил яростную вспышку гнева. Его бесило, что эта девица вечно сует нос не в свои дела и бывает чересчур назойливой. — Да, — сквозь зубы процедил он, не поворачиваясь к ней спиной. — Отлично, — кивнула она. — Нужно как можно скорее устранить ее. Предлагаю дождаться ответа отца и перейти к наступлению. Сосуды скоро будут уничтожены, и, по словам вашего батюшки, начнется новая эра.       Глаза Кибусудзи скрылись в тени волос. Он повернул голову, обращаясь к девушке через плечо. — Хисаки. — Да, господин? — учтиво ответила она.       Суровый взгляд черных глаз прожигал девицу. Тьма запульсировала, уступая место ярко-алому полотну. Одно томоэ отделилось от черного зрачка и совершив несколько оборотов, замерло на месте. Устрашающая техника в глазах заставила девушку убрать улыбку с лица и замереть. Она не боялась его, однако взгляд сотрясал все нутро, пробираясь буквально в саму душу. — Убирайся отсюда. Я тебя не звал.       Губы девушки задрожали. Хьюга моргнула и коротко поклонившись, исчезла в распахнутом окне, из которого появилась. Разозленный юноша закрыл глаза и переведя дыхание, направился вперед, стараясь усыпить странную злость и ярость внутри себя. Что его так вывело, было не ясно даже ему самому.       Он прошел мимо решеток и остановился возле одной. Тьма помещения разрывалась периодичными факелами на стенах. Камень сохранял прохладу даже в жаркие дни, так что здесь было достаточно зябко.       По ту сторону сидел мужчина. Он прислонился спиной к каменной стене, находясь в полудреме. Однако брюнет знал, что слух у этого шиноби был хорош. Кибусудзи продолжительно испепелял его взглядом, дожидаясь хоть какой-то реакции, но так ничего не добившись, заговорил первым. — У меня есть вопрос. — Так задавай, — послышалось хриплое из-за решетки. Тень колыхнулась.       Мальчишке показалось, что его прожигает пара глаз из темноты, только он этого не видит. Обычно, когда он спускался сюда и расспрашивал плененных шиноби, то надолго останавливался именно возле этой камеры. Уж больно интересные истории этот отступник умел рассказывать. — Сегодня я встретил двух шиноби, — начал он. — И что тебя удивило? — Отец говорил, что людей с такими глазами, как у меня, не осталось, — отстраненно говорил юноша, смотря в потолок. — Однако сегодня я встретил отступницу. У нее глаза были похожи на мой. С ней еще был ребенок с огненными техниками.       Послышалось шуршание. К решетке подошел мужчина и тяжелым взглядом темно-синих глаз уставился на юношу. Он был довольно высоким, в старом жилете шиноби и дырявым синим шарфом на шее. Кибусудзи поднял на него взгляд, но ничуть не испугался. Еще бы, он тут около трех лет, так что юноша успел привыкнуть к его внушающему виду. — Опиши эту женщину, — кивнул мужчина, присев на пол рядом с решеткой.       Мальчишка нахмурил тонкие брови, воссоздавая в голове образ отступницы. — У нее такие-же глаза, короткие, черные волосы. И еще есть катана.       Мужчина через минуту усмехнулся, почесав короткую, густую бороду. Сын Шайто среагировал сразу. — Ты знаешь, кто это? — Кажется знаю. — Кто?       Мужчина улыбнулся вновь. Его взгляд заблестел, а брови сурово скользнули к переносице. Он определенно знал, кто это мог быть. Смотря на мальчишку, он уже улавливал поразительные сходства. Ему оставалось только догадываться, что могло произойти.       Несколько выжидающих секунд спустя, шатен все же ответил, не убирая широкой улыбки с лица. — Должно быть, это моя ученица, пацан.