Те, кто помнят о Шиноби

      Тело глухо грохнулось об землю, выбивая дух из легких, наверное, в миллионный раз за недолгое время. Отчего-то родная планета принимала в свои объятия гораздо больнее, чем поверхность чужого мира. Учиха приложилась об валун плашмя, кубарем пролетев несколько метров. Сарада зажмурилась: кажется, у нее были сломаны ребра. Раненый в прошлом бою бок кровил.       В какую-то секунду внутри что-то задергалось, задрожало. Усталость заполняла собой иссушённый сосуд в виде тела Сарады, и, видит Ками, ей хотелось так и остаться лежать без движения. Жизнь вновь и вновь швыряет её, словно куклу, что даже не оставалось сил на подъем. Захотелось позволить мышцам расслабиться, превратится в безвольную тряпку. Мягкую и податливую. Проще умереть прямо сейчас. В этот момент, на этих мыслях, когда тело Сарады обмякло, импульс боли заставил ее широко распахнуть глаза и подорваться с земли.       Урон от полученных ранений прояснил увядающий рассудок. Картинка стала чётче. Белые твари снующие туда-сюда. Орочимару, управляющий своим змеем. Вместе с ним Нанадайме, зажимающий рану на животе.       Боруто не было рядом. Сарада суетливо огляделась, пытаясь высмотреть в пылу боя своего товарища, и обнаружила его далеко впереди. Он боролся с чем-то, или с кем-то, пятясь назад и хватаясь за голову. Видимо, Момошики внутри не хотел сдаваться так просто.       По глазу резануло ярким бликом. Сарада на секунду зажмурилась, а затем всмотрелась: — Кусанаги!       Опрометью она бросилась к своей катане. Ловкой рысью шиноби преодолела несколько метров, на ходу подхватывая пальцами рукоять оружия. Фиолетовые бубенцы звонко колыхнулись приятной мелодией.       Сарада остановилась на мгновение, с трепетом всматриваясь в утерянную катану. Затем расправила плечи не взирая на боль. Нельзя сдаваться на финишной прямой. Победа так близка, что её дыхание колышет волосы.       Кеккей генкай горел в правом глазу, резонируя и пожирая жизненную энергию шиноби. Чакры в ее теле все еще было недостаточно, чтобы поддерживать столь сильную технику продолжительное время. Ничего. Учиха дернула катаной, принимая своего подоспевшего врага как положено. Она помнила, кто такие — белые Зецу, да и видела их всего однажды, в далекой юности, когда войной еще не пахло. — Аматерасу!       Черное пламя стрелой пронзило тело монстра, растекаясь по поверхности тела. Сарада цыкнула от напряжения в правом глазу и наотмашь стерла кровавую дорожку со щеки. Одним глазом контролировать технику было сложнее. Левый же — потух совсем. Непроглядная пелена захватила его, не давая активировать технику.       Особо не отвлекаясь на свои проблемы, шиноби пригнулась к земле, переходя на спринт. На скорости распорола брюхо очередному Зецу, обоими руками ведя лезвие за рукоять и рассекая воздух.       Неожиданно Ооцуцуки, витавшая где-то в небе, рухнула камнем вниз, прямо перед Сарадой. Учиха не могла пропустить такой шанс и тут же среагировала, целясь пронзить катаной глотку доселе неизвестной ей. Но и та довольно быстро оклемалась, перехватив оружие одной рукой. — Убийца моих братьев. Детей моих… — шипела она, дрожащими от ярости ногами упираясь в землю. — Ты тоже умрешь от моей руки.       Крупные, бордовые капли стекали по ее лбу. Белые волосы напитались кровью. Шиноби смотрела в глаза последней из Ооцуцуки и видела там только гнев, боль и ненависть. Учиха словно на мгновение посмотрела в зеркало. — Сарада, не медли!       Саске возник из ниоткуда, ярким ударом техники сусаноо выбивая вновь дух из врага. «Божество» отлетело на несколько метров с вывернутой на сто восемьдесят градусов шеей. Учиха старший, сурово хмуря брови, остановился рядом. Его дыхание сбилось, так что бывший нукенин шумно втягивал носом воздух. Через мгновение ониксовые глаза встретились друг с другом.       Сарада замерла, отчетливо представляя, какой у нее видок: левый глаз почти слеп, вся в ссадинах, рваной одежде и крови. На мгновение пристыдилась, захотелось убежать от этого пытливого взгляда. Как мама выдерживала его, как понимала по нему мысли?       На поле боя нет места мягкости. И кому как не Саске известно об этом, однако видя свою дочь такой взрослой, израненой, все остальное переставало быть важным. Большие глаза, в которых плескалась печаль и надежда. Та звезда, которая еще продолжает гореть на огромном черном небе, и зажгла другую. Порывом, совершенно ему несвойственным, Саске подступил к дочери.       Сарада невольно дернулась. В нос ударил запах пыли, пота и… папы. Его пальцы на затылке и судорожное, сбитое дыхание над ухом. Словно в детстве, он ведь не сильно изменился. Сразу захотелось разрыдаться, позабыв о том, что они посреди боя. Что кругом еще кипит война. Ей было стыдно, больно, отвратительно. Сколько раз она прокручивала диалог с ним? Сколько раз мысленно пыталась попросить прощения за все? Сколько раз боялась осуждения, отторжения? — Ты жива.       Саске не моргал. Он уставился в пустоту, обнимая дочь и прижимая ее к себе так, словно сокровище. Пыл сражения не отпускал его. В груди ухало сердце быстро, четко. Больше медлить нельзя. Звуки боя вернули их из звенящей тишины. — Что происходит? — спросила Учиха, тут же переключаясь на окружение. — Нужно остановить их, пока они не добрались до Конохи и жителей, — начал говорить Саске, поворачиваясь к Сараде спиной.       Минутный порыв был окончен. Теперь нукенин концентрировался на противниках, ловким движением руки извлекая катану из ножен. — Уходи в деревню и жди там. — Нет, я… — вспыхнула Сарада. — Ты не сможешь нормально сражаться, — Саске вновь взглянул на дочь. Строго, по отечески. — Не мучай больше себя, уходи. Будь с братом.       Сарада мгновение подождала, а затем сжала кулак, вновь преобразовывая жизненную энергию в чакру. Она привыкла сама решать, что ей делать. Командный тон только что показавшего мягкость отца вызывал диссонанс в голове. — Он прав, Сарада-сан, — послышался голос из-за спины.       Ох… Таро. Шиноби обернулась. Он тоже здесь? Почему не в безопасном месте? — Таро, отведи ее в деревню. Постарайтесь отвести жителей как можно дальше от Конохи, — Сказал Саске перед тем, как исчезнуть в портале.       Через мгновение он оказался над головой Ооцуцуки, уже парящей высоко над землей и обрушил на нее дождь из атак. Сарада не успела сказать и слова. К горлу подступила тошнота. Не нужно списывать ее со счетов! Пусть сил почти нет, она еще может сражаться. — Он знает, что делает.       Таро подошел к ней, быстро ныряя ей под руку и перекидывая ее через плечо. — Они справятся. Ты не представляешь, что тут происходило, но ни один из твоих товарищей не сдался.       В голосе юноши слышалось восхищение. Ее брат стал таким взрослым. Даже не верится. Шиноби взглянула на его профиль: вот он, живой, ведет ее прочь от битвы, к которой Сарада так стремительно рвалась. Битва ее мести, которую она не проиграла, но и не выиграла. Осталась бесполезным звеном?       Они шли быстро. Таро то и дело оглядывался по сторонам, крепко держа Сараду за талию. Через пару минут Учиха поняла, сколь плохо оказалось дело на самом деле. Видимо, отец увидел ее травмы и оценил силы. Ее левый глаз полностью ослеп. Видела она только правым, а значит, у нее осталось только один мангёке.       Мысли вихрем неслись в голове, придумывая варианты. Это было ожидаемо. Она много знала, кровь ее предков кипела в жилах, ровно как и знания, полученные из-за странного ритуала Ооцуцуки. Почему же ее тело не справлялось? Последнее время она то и дело, что сражалась… Неужто износила себя?       С каждым выдохом слышались тяжелые хрипы. Таро поджал губы, пытаясь идти быстро и не сильно нагружать шиноби. Это была его сестра. Старшая сестра, которая пошла на многое, чтобы вернуть его. Чтобы открыть глаза на все. Если бы не она… Если бы она смирилась со всем тогда? Смирилась с властью отца и его смертью?       Горечь сожаления застелило взор юноше. Понимая, сколько боли она перенесла, становилось плохо на душе. Хотелось как-то помочь, тому мужчине с одной рукой, его странным товарищам, этой странной женщине. Черт возьми, да даже тот резвый пацаненок приносил больше пользы, чем он! Глаза зажгло странной болью, но Таро напрочь игнорировал ее. Всем было больнее, чем ему. — Осторожнее! — Воскликнула Сарада.       Взяв за ворот своего брата, дернула его в сторону. Очередной зецу пронесся вплотную, но все же мимо. Учиха успела вовремя среагировать, несмотря на свое положение. — Черт, — процедил Таро, натягивая тетиву и отправляя стрелы, наделенные чакрой прямо во врага.       Сарада прислонилась плечом к дереву тяжело дыша. Зажмурив один глаза, она судорожно пыталась придумать хоть что-то. Этот зецу один, однако Таро с ним не справится. У него нет должного опыта в обращении с чакрой, хотя тот был достаточно ловким и проворным.       Шиноби сцепила зубы от нарастающей злобы. Да как, сука, она может стоять и смотреть? — Таро, в сторону! — гаркнула громко, припав к земле и нанесла прицельный удар по сопернику.       Ей все равно, если придется каждый раз использовать свою жизненную силу вместо чакры. Она сделает все ради защиты своей семьи. — В конце-концов я Учиха — буду делать то, что умею лучше всего!       Яростно закричала женщина, нанося очередной удар в брюхо существу, отправляя его в долгий полет, прочь на несколько сотен метров вдоль по лесу. — Убивать своих врагов.       Закончила она вслед улетевшему. Слабость охватывала сильными путами, наливая конечности свинцом. — Не используй техники!       Воскликнул младший Учиха, тут же подбегая к шиноби. Его растерянный взгляд суетливо бегал по измотанной сестре. Было видно, как он пытался помочь, защитить. Он стал другим с их последней встречи. Они с отцом успели поговорить? Он все знает? — Все в порядке. Я должна… — Ничего ты не должна!       Ох ты. Вздорный голос она узнала тут же. Котаро, весь покрытый сажей и копотью бежал к ней со всех ног. — Сарада-чан!       Пропищал пацаненок, врезаясь в нее на всем ходу, заставляя ее пошатнуться. — Сарада-чан, ты жива! Жива! — голос резался, находясь на грани рыданий.       Мальчонка сжимал в кулаки одежду на спине шиноби, утыкаясь мокрым от слез лицом ей в живот. Глухие рыдания.       Учиха ошарашено смотрела на взлохмаченную макушку ребенка. Он тоже переживал? Они не виделись с того момента, как она остановила войско Шайто. Естественно. — Глупый Хайсо, — тихо проговорила шиноби, опуская жесткую ладонь на голову ребетенка. — Конечно я жива.       Таро стоял рядом. Ему не было завидно. Он понимал, что эти двое нашли друг в друге то, что когда-то оба потеряли. Это было справедливо. — Сарада-чан, ты сделала достаточно, -прогундосил Котаро, резко отскочив от шиноби, словно этой слабой минуты и не было. — Все сражаются только потому, что ты дала всем пинок. Заставила всех драться, несмотря на всех врагов — победила! Сарада-чан, я нашел своего папу! Это все благодаря тебе!       Он уже кричал, вскидывая руку вверх. Его лицо раскраснелось от напряжения. — Дай другим тоже защитить себя!       Таро не зло усмехнулся, удивляясь, сколько в этом пацане энергии. И все же, они находились рядом с полем боя. Нужно отходить дальше. — Прошу вас, давайте поспешим, — все же юноша решился прервать сумасшедший монолог пацана. — Нам нужно в Коноху.       Учиха сглотнула, но все же согласно кивнула. Возможно, ей действительно нужно было перевести дух. В конце концов, там был отец, Нанадайме и Боруто. Не говоря уже об остальных. Они поспешили в деревню, поддерживая шиноби с двух сторон.

***

      Боруто хреновило. Момошики, гад, проедал мозги. Выкручивал суставы, заставлял сжаться и бесконечно шумел в голове. Он решил серьезно взяться за то, чтобы заткнуть Узумаки за пояс в его собственном теле. Блондин отошел в лес и спрятался за дерево. Его тошнило. Мужчина сплюнул горькую слюну на землю, согнувшись пополам. Шрам на глазу не вовремя заныл. Да что ж это такое. — Слышь, хрен белый, угомонись, — с тяжелой одышкой проговорил шиноби. — Тебе все равно не быть капитаном на этом корабле, даттебаса. — Даже не надейся, что убийство моих собратьев сойдет тебе с рук!       Голос Ооцуцуки гремел в ушах Боруто, заставляя его хмуриться. — Вас уже почти не осталось. Осталось добить одну бабу, и дело в шляпе, — сквозь боль хохотнул Узумаки. — А теперь заткнись и не мешай мне сражаться.       Шиноби с силой ударил кулаком по стволу дерева и оно треснуло. Глаза прикрыла тень волос, когда он опустил голову. Спустя несколько секунд Боруто выпрямился, расправив плечи. Он смог подавить волю Ооцуцуки. А еще, он смог убить двоих таких, не без помощи Сарады, естественно. Она их знатно измотала, так что, как они покончат со всем этим, все лавры нужно отдать ей.       Тем временем, бой кипел. Белые Зецу пытались прорваться сквозь технику множественного теневого клонирования Седьмого. Однако его силы хватало на то, чтобы охватить большую часть врагов и взять их на себя. Настоящий же Наруто усердно атаковал Ооцуцуки, чередуясь с атаками Саске. Его сын с Сарадой вернулись. А значит, Шайто мертв. Они почти у цели. Почти смогли. Осталось немного.       Ооцуцуки, чье имя было неизвестно, сражалась все более остервенело. Словно понимала, что бой в скором времени приведёт к логическому завершению. Ее карма не ощущала больше кармы братьев. Их нити были разорваны, а родной дом — разрушен. Подпитки больше не было, как и места, куда можно было вернуться.       Она понимала, парируя жалящий удар брюнета с риннеганом, что скоро умрет. Принимала это с неестественным хладнокровием. Те двое… Они вернулись живыми. Неужели были такими сильными? Один — убийца богов с кармой, а другая? Другая… Та, что заварила эту кашу с отмщением за свой народ. Ярость кипела в каждой клетке тела. Неужели люди, могли победить таких великих существ. Богов. Ооцуцуки? Блондин с огненной, обжигающей чакрой не прекращал генерировать техники футона, нанося удары один за другим. Силы медленно таяли.       Женщина дрогнула и пропустила одну атаку, вновь рухнув на землю. Она сплюнула в сторону кровавый сгусток, медленно поднимаясь с земли. Шаткая поступь выдавала в ней постепенное ослабление. — Вам меня…не…победить, — тихо произнесла Ооцуцуки, глядя на шиноби сквозь пальцы. — Я заберу вас всех с собой.       Она не человек. Ей не свойственны чрезмерные эмоции, и в итоге, все же поддалась пылающей в груди злобе. Жар ненависти и скорби за свой мир пожирали ее без остатка. Все это было только ради выживания. Они — такой же народ. Если… Если сражаться больше не за кого, то в чем смысл?       Да, она заберет их с собой. Этот мир был полем нескончаемого урожая. Если бы брат слушал ее хоть иногда, то план не пошел бы ко дну. Дерево чакры цвело, порождая плоды. И так, целыми веками, взращивая людей как цветы, они имели бы нескончаемый источник чакры. Вечной жизни. Не существует вселенной, мира, планеты, способной победить их, Ооцуцуки. И все же… Люди. Их легко подавить, взять под контроль, манипулировать. Тогда почему они, рискуя жизнью, бросились мстить? Отвоевать мир, который уже не сможет жить, как прежде? Наивные глупцы.       Если не нам, то никому.       Богиня развела руки в стороны. Концентрация кармы усилилась внутри ее тела и начала нагнетается, скапливаясь в одном месте. Риннеган Саске успел уловить атомные колебания ее чакры. Она хотела взорвать себя, и их вместе с собой. Сусаноо не хватит. Всех не собрать, не подтянуть к себе. — Бегите! — Прокричал что есть сил Саске. Он сцепил зубы, поспешно открывая портал и схватив Наруто за рукав, буквально швыранул его в черную дыру. Затем прыгнул сам.       За секунду до взрыва, Ооцуцуки не думала ни о чем.

***

      Яркая вспышка поглотила округу. Мир тряхнуло с чудовищной силой. Убийственная ударная волна прокатывалась по округе во все стороны. Сарада поняла, что это нечто ужасное. Она оглянулась, затаив дыхание. Сердце на мгновение перестало биться, и вся вселенная будто замедлила свое движение.       Учиха почувствовала жар на коже, а затем увидела, как огненная стена буквально скашивает все на своем пути, не оставляя ничего живого. В глазу цвета оникса отразились блики атомного пламени, что стремительно приближалась к ней и детям. Не было времени подумать. Мысли не пролетают с такой скоростью, с какой мчалась эта адская карусель.       Сарада активировала мангёке в правом глазу. Алый узор расцвел на черной пелене. Она сгруппировалась и развернула мальчишек лицом к себе. Шиноби прижала их друг к другу и закрыла своим телом. — Сусаноо! — надрывисто покричала Учиха, активируя технику щита.       Купол окружил их в один момент с огненной волной.

***

      Люди попрятались, как только услышали ужасный грохот. Даже не грохот, а взрыв. Вскоре почувствовали жар, а затем запах гари. С потемневшего неба полетел черный пепел. Складывалось впечатление наступающего конца света, и взорвавшегося поблизости древнего вулкана. Конохомару, которого сын отвел в деревню, стоял не шелохнувшись на краю деревни. Он чувствовал невероятной силы взрывную волну.       Ощущал свистящий в ушах ужас, мчащий прямо на него. Страх сковывал ослабшее, исхудалое тело. Волна пронеслась в радиусе на километры от центра взрыва, однако, до деревни не дошла. Только ветер достиг их, повыбивав двери, и на некоторых домах снеся крышу.       Сердце опустилось в ноги, а разум заледенел от понимания, что все его товарищи, а также сын, был там. Рядом с этим ужасом.       Жителям деревни повезло. Их не коснулся ужас колоссального взрыва.       Химавари застонала от боли. Она выдернула ее из забвения, в которое внезапно провалилась Узумаки. Тело горело. Во рту пересохло. Казалось, что внутренности сварились, было нечем дышать. Девушка с трудом разлепила глаза, и сразу же наткнулась на Митсуки. Он лежал на ней, крепко обнимая и закрывая собой. \Узумаки младшая захрипела, пытаясь выдавить из себя хоть один звук и позвать друга. На высохших глазах выступили слезы. Белое лицо змея наполовину обгорело. Кожа ссохлась, обуглилась. Багровые раны занимали большую часть спины, одежда, соответственно, отсутствовала. — Ми… — хрипела шиноби. — Митсуки?       Голоса нет. Язык отказывается двигаться. Все тело отдает пульсирующей, жалящей болью. Слезы высыхали на огненных щеках. — Он жив, — послышалось сбоку.       Змеиный саннин еле двигался. Его тело было полностью сожжено. Химавари посмотрела на него, находясь в молчаливой истерике. Орочимару был перед ними, а значит, они выжили лишь благодаря ему. Он закрыл их собой и своими техниками. — Орочимару-сама, — захлебываясь в бесслезных рыданиях, Химавари цеплялась за плечи своего близкого друга.       Он закрыл ее собой. Он пошел на верную смерть ради нее. А его отец… — Я не смогу сказать прощальных слов ни ему, ни Сараде, ни кому либо еще, — Змеиного саннина почти не было слышно.       Он стоял на коленях, опустив голову вниз. Часть оставшихся волос трепались на ветру. Большую часть головы занимал обгоревший скальп. Лица не было, губ тоже. — Живите… достойно.       Это было последнее, что произнес великий саннин. Химавари затряслась в беззвучных рыданиях, не в силах даже встать. Ужас, охвативший ее, парализовал. Ей было страшно думать о других, страшно представить, что случилось с ними. — Кто-нибудь… Помогите, -шепотом кричала шиноби, цепляясь пальцами за Митсуки.       Застывший Орочимару напоминал каменное изваяние.       В это время Карин пришла в себя. Шумно втянула носом раскаленный воздух и тут же закашлялась. Она выключалась пару раз во время того, как Суйгетсу лечил ее. Видимо, эта отключка была гораздо дольше. — Эй, почему так жарко? Суйгетсу? — прохрипела ирьёнин, сжимая пальцами горло.       Жутко хотелось пить. — Суйгетсу? — повторила она имя товарища.       Ответа не было. Лишь слышалось странное шипение. Карин завертела головой и только сейчас обратила внимание на то, что все кругом обуглено. Только вокруг нее осталось зеленая трава. — Какого…? — женщина широко распахнула алые глаза. — Что. Что? Суйгетсу? — судорожно проговорила она, пытаясь подняться. — Суйгетсу, мать твою, где ты? Суйгетсу?!       Узумаки крутила головой, в панике вглядываясь в почерневший пейзаж. Никого не было видно. Что произошло? Что, черт возьми, здесь произошло? Почему кругом так тихо? — Суйгетсу! — в который раз она хрипло закричала, пытаясь подняться на ноги. — О, Ками! Ками!       Женщина металась из стороны в сторону, не замечая ничего под ногами. А когда невольно опустила взгляд, то пронзительно завизжала, падая назад. Одежда… Одежда Суйгетсу в черной, сальной копоти. Дикий ужас обнял Карин, когда она поняла, что этот балбес сделал. Превратил себя в неисчерпаемый источник влаги, защищая ее. Именно поэтому вокруг Карин сохранилась зеленая трава.       Женщина рухнула на колени перед тем, что осталось от ее друга и зарыдала, утыкаясь лбом в рубаху на земле. Она комкала одежду и прижимала ее к груди. От него ничего не осталось, только мокрая одежда. Ками! Ками! Очки валялись рядом с выбитой линзой. В них отражалась сгорбившаяся Узумаки, навзрыд рыдающая над останками своего товарища. Товарища ли? Она ведь хотела сказать ему. Хотела сказать! Карин не помнила себя, заходясь в истеричном вое. Почти всю жизнь он был рядом. А что теперь?       Над выжженной пустошью, где обваливались трухлявые, обугленные деревья, слышался громкий плачь. Он разносился раскаленным ветром. Блондин дернул бровью и разлепил глаза. Он лежал в глубоком овраге. В сером небе клубился черный, едкий дым. Боруто закашлялся, поднимаясь на локтях. Он помнил громкий взрыв, а затем жар, быстро приближающийся к нему. И потом… Потом он телепортировался. Открыл портал и.? И, по всей видимости, очутился здесь. Жар прошел над головой, не задев дно глубокого оврага. Он схватился за затуманенную голову, пытаясь привести мысли в порядок. Все спуталось. — Хима! Хима, держись, малыш! Слышишь меня?       Боруто повернул голову в сторону звука и вскочил на ноги, опрометчиво решив, что не имеет травм. Его повело в сторону. Импульс боли в ноге освежил воспоминания о неудачном падении. Скорее всего, она была сломана. Узумаки облокотился на рыхлую стену оврага и задрав голову громко прокричал: — Отец?! Химавари?!       Послышалась возня. — Боруто? — над обрывом замаячила желтая макушка.       Лицо обеспокоенного отца вызвало выдох облегчения, но лишь на секунду. Следом появился Саске с Митсуки на спине. Боруто увидел лицо товарища и обомлел. — Что… что случилось? — ошарашено произнес он.       Сенсей протянул ему руку, припав грудью к земле. — Хватайся.       Митсуки лежал на земле, лицом вниз. Спина обезображена ужасными ожогами. Химавари отделалась гораздо легче, но это не делает ее травмы несерьезными. Наруто посылал в них свою чакру, поднеся ближе руки. — Она взорвала себя, — произнес Саске, как только помог выбраться Боруто. — Взрыв был слишком мощный, а мы все далеко друг от друга, чтобы успеть всех укрыть под куполом.       Шиноби сжал кулаки до противного скрипа, мысленно изнывая от собственной беспомощности. — Им нужна медицинская помощь. Моей чакры недостаточно, чтобы залечить раны. Надо найти остальных, — Седьмой был в какой-то прострации, словно у него потухло что-то внутри. — Где Орочимару? — спросил Боруто. — Мертв.       Карин нашли следом. Она была на грани истерии, сгорбившись над лохмотьями одежды Суйгетсу. Боруто крепко держал на руках Химавари, поджимая губы. Рыдания аловолосой женщины рвали душу. Тяжелый ком в горле не проглатывался.Он не волновался за Сараду. Ее отправили в деревню, а до деревни взрыв не должен был дойти. Она была в безопасности.       Саске взял Карин за плечо и поднял с земли. Наруто бережно нес Митцуки. Ирьёнин содрогалась, идя рядом с Учиха, и совершенно не видя ничего перед собой. Эта битва была последней. И в ней случились тяжелые потери.

***

      Ведомый странным шумом, или сном, Таро испугался, подскочив. Через секунду понял, что находился без сознания. Он сделал глубокий вдох. За грудиной стало тяжело, будто вовсе не дышал до этого. Ему потребовалось какое-то время для осознания происходящего. Юноша лежал на земле. Над головой кружили черные хлопья, пахло паленым, копотью и чем-то еще, явно неприятным. Что-то мешало ему вздохнуть полной грудью, странная тяжесть давила сверху. Игнорируя головокружение, парнишка приподнял голову. Взгляд тут же уперся в черную макушку.       На нем лежала Сарада. Точнее, ее правое плечо, левым она прижала к земле мальчишку рядом. Тот еще не пришел в себя. — Ты в порядке? — обеспокоенно произнес юноша, с кряхтением приподнимаясь на локтях.       Она не ответила. Что произошло? Таро нахмурился, судорожно вспоминая последние события. Они бежали по лесу, как вдруг услышали громкий взрыв. Жар… А потом? Что потом?       Обугленные деревья рассыпались от легкого дуновения ветерка. Под ними была нетронутая взрывом земля, и деревья выглядели странно. Не обугленные, точнее, часть из них. Корни были в порядке, а вот от крон не осталось и следа.       Таро с усилием вылез из-под женщины. Скомкав свою накидку, он положил ей под голову. Правая часть лица шиноби была покрыта запекшейся кровью. Котаро заерзал и очнулся следом, потирая ушибленный затылок. — Ай-та-та, — на выдохе произнес мальчишка, болезненно морщась. — Приложился… А? Сарада-чан? Сарада-чан, что с тобой?       Он подорвался. — Тише, — шикнул на него Учиха младший. — Вдруг мы здесь не одни.       Котаро притих, поджав губы. Он заерзал рядом с женщиной, после перевернув ее на спину. Губы чуть приоткрыты. Ни намека на то, что придет в сознание. — Что за технику она использовала? — спросил юноша, плеснув на кусок тряпки водой из набедренной фляжки.- Не могу даже предположить.       Пацаненок суетливо сбрасывал с лица своей спутницы прядки волос, чтоб ее брат спокойно промокнул лоб. — Техника? А, ты про красного воина? — Воина? — переспросил Таро.- Нет, там был купол. — Так это и есть красный дядька. Сарада-чан умеет призывать его. В виде щита тоже. Его зовут, э-э-э, — пацан замялся, пытаясь вспомнить странное название.- Сунсана что ли. — Сусаноо.       Саске исправил сына Сарутоби. Машинально. Не то чтобы это было важно сейчас. Придерживая одной рукой Карин, взгляд нукенина прошелся по сыну и дочери. Просчет. Его просчет. Не думалось, что их враг решит самоуничтожится и забрать с собой их всех. Место для скорби сейчас не было. Однако, большая часть живы. Сарада оказалось сильнее их всех, продолжая сражаться и защищать даже в таком состоянии.       Конечно он всё видел. Да все видели. Спрятавшись за собственной суровостью и черствостью, не всегда мог говорить то, что было на сердце. Боруто опустился на колени рядом с шиноби и осторожно поднял на руки.       Он смотрел на нее из-под опущенных век. Шрам на глазу пульсировал болью, словно от одного вида своего товарища ему делалось хуже. Орочимару и Суйгетсу… Их проводят с почестями, обязательно.       Таро, до этого молча стоявший в стороне, пересёкся взглядом с великими шиноби. По их усталому виду было понятно, что все, наконец, было закончено.       Все были в странном смятении. Обстоятельства победы были трагичны, больны, но так долгожданны. С неба вместе с черным пеплом полетел снег. Он таял в воздухе, падая на разгоряченную, опаленную землю мелкими каплями. Все продолжили путь к Конохе.       Химавари плелась позади, придерживая за спину так и не пришедшего в себя Митсуки. Слезы, не прекращаясь, лились у нее по щекам. Никто кроме нее не плакал. Так что, скорее всего, она плакала за всех.