Я не Молли

Вечером её ждало очередное знакомство. Оказалось, что спальня не принадлежит ей одной. Соседки Рэйчел Поттер и Теодора Чейз были не слишком рады её появлению, хоть и попытались это скрыть. Хельга прекрасно их понимала: несмотря на размер спальни, делить её было неудобно. В Дурмстранге у неё была крошечная, но своя комнатка, в которую едва помещались стол и кровать. В этом же помещении, несмотря на то, что оно было достаточно просторным, не было даже стола. Посреди комнаты стояла даже буржуйка, хотя, казалось бы, кому она нужна, если её можно заменить парочкой рун? А вот стола ни одного. Это немало расстроило Хельгу. К учебе она всегда подходила серьезно, а в Хогвартсе для этого явно не было условий. Не в гостиной же заниматься! Она успела через неё пройти. Красное помещение её совершенно не впечатлило: толпы народу, шум, всюду летают самолётики, грохот от взрывающихся карт... Какая уж тут учеба? – Молли, ты чего такая задумчивая? – вывел её из раздумий голос мисс Чейз. Хельга встрепенулась и удивленно отметила, что она уже довольно долго сидит, обняв резную подпорку кровати и глядя в никуда. – Да вот, пытаюсь понять, как здесь можно учиться, – невесело ответила она. – Кто о чём, а Молли об учебе, – рассмеявшись, переглянулись девочки. Атмосфера немного разрядилась. – Не бойся, мы в курсе, что произошло, – заговорщически произнесла Теодора. Мисс Чейз была высокой девушкой, с длинными русыми волосами, которые вились на концах. Когда она улыбалась, у неё появлялись ямочки на щеках, а улыбалась она постоянно. Хельга даже невольно залюбовалась ею: Теодора была красавицей, но её красота была не изящна и не холодна. Напротив, она словно светилась изнутри и распространяла вокруг тепло. – Мы тебе со всем поможем. Мы же гриффиндорцы, в конце концов. Все за одного и один за всех! – А насчет учебы – не волнуйся, – заявила Поттер. Она была полной противоположностью своей подруги: невысокая, с ломкими волосами, собранными в тонкую косу, и бледным, болезненным лицом, на котором контрастно выделялись темные круги под глазами. – В Большом зале между обедом и ужином всегда можно позаниматься. Да и в библиотеке удобно. Я тебе завтра покажу твой любимый стол. После того, как ты... – она запнулась и отвела взгляд. – В общем, стол никто не занял, так что он по-прежнему твой. – Что бы я без вас делала, девчонки, – практически счастливо протянула Хельга. Этот мир и это тело нравились ей все больше и больше. В её прошлом у неё не было ни одной подруги. Только пара друзей и то не особо близких. Сейчас же она ощущала себя, словно попала в собственные мечты о том, как всё могло сложиться иначе. Уже засыпая за задернутым пологом, Хельга сонно подумала о том, что Геллерта с его дружком стоило поблагодарить... И тут её словно огнем обожгло. Хельга резко села на кровати, отчаянно пытаясь успокоиться. Стучащее сердце словно собиралось пробить грудную клетку и вырваться наружу. Что за бред? “Поблагодарить своего убийцу? Черта с два!” – зло подумала Хельга, вглядываясь в тьму под пологом. Интересно, откуда же взялись такие мысли? То, что они были не её, это уж точно. Хельга не была склонна к таким эмоциям. Злость, ярость, желание отомстить – это было её. А вот оптимизм, благодарность, слащавое умиление из-за наличия друзей – это уже было чужое, старательно пробивавшееся в сознание извне. Оставалось лишь гадать, откуда это взялось. Были ли это эмоции Молли, если она ещё где-то была в глубине этого тела, или же кто-то старательно их навязывал? – Сonscientia pura, – прошептала Хельга и провернула руку с палочкой. В голове стало кристально чисто, будто там провели хорошую уборку. Завтра, конечно, головная боль ей житья не даст, но сейчас она сможет подумать без лишних эмоций. – Accio тетрадь, Accio перо, Accio чернильница. Lumos. Девушка засунула светящуюся палочку за ухо и взялась за перо. Главное, не перевернуть чернила на кровать, иначе будет очень неприятно. А вот размышления стоило записать. Заклинание, очищающее сознание, отлично стимулировало работу мозга, зато действовало мало и имело массу неприятных побочек, одной из которых была невозможность нормально вспомнить, что же ты под его действием надумал. “Итак, что же у нас есть. Шестьдесят пять лет назад меня заманили на кладбище, чтобы прикончить. В этом точно участвовали три ублюдка – Геллерт, Вацлав и тип, который сейчас директор школы” быстро написала в тетради Хельга. Она неожиданно замерла, точно гончая, почуявшая запах дичи. Школы. Вот, что было странным. Тело, в которое она вселилась, попало в какую-то неприятность. И что же происходит дальше? После больницы это тело, а точнее сама Молли, отправляется сразу в школу, в которой она, судя по всему, в эти проблемы и вляпалась. Почему не домой? Дьявол бы побрал этот Хогвартс, действительно, почему не домой? Любой нормальный родитель бы отправил её к семье восстанавливать память и отношения. “Всё дело в школе.       1. Я кому-то зачем-то здесь нужна.       2. Этот кто-то смог убедить отца вернуть меня сюда. Оуэн был в ярости. И он не выглядит тем, кого можно просто так заставить. Тогда что произошло?       3. На мое сознание кто-то пытался воздействовать. Явно подогревал любовь к местным” Хельга внимательно посмотрела на записи. В голове медленно рождалась мысль о том, что все написанное, — компромат на неё. Если кто-то найдёт тетрадь, у неё будут огромные проблемы. Особенно, если найдет её местный директор. У него было достаточно власти и возможностей, чтобы обыскать её сундук от и до. Глупо было надеяться на то, что какая-то рыжая девчонка слишком мелкая сошка для того, чтобы переворошить всё её вещи. Нет, он зачем-то вернул её в замок. И неизвестно ещё, какие рычаги для этого использовал. На собственную защиту Хельга не надеялась. Она могла заколдовать тетрадь так, что даже местные выпускники ничего не могли с ней сделать. Но что она против старого мага? За эти годы он наверняка успел обучиться множеству приемов. “А я была мертва. Всё это время,” – отстраненно подумала Хельга. “Пока он рос как маг – меня не существовало. Он просто выкинул меня из этого мира” Где-то в глубине появилось растущее чувство злобы. Действие заклинания явно кончалось. Хельга вырвала из тетради лист со своими выводами и одним взмахом палочки обратила его в пепел. Затем она поспешно схватилась за перо.

***

Наутро Хельга удивленно смотрела в тетрадь, обнаруженную под подушкой. Головная боль дико мешала сосредоточиться на корявом почерке. Черепушку словно набили огромным количеством ваты, которая давила изнутри на каждый сантиметр черепа. Но Хельга всё-таки смогла сосредоточиться и прочитать: “Список дел: 1. Послать письмо папе. Как дела дома? 2. Алекс назначил свидание. Встретиться с ним в Хогсмиде. 3. Проверять все напитки. Руди подлил приворотное Рэйчел” “Мерлин, что это такое? Какое свидание?” – пораженно подумала Хельга. Мозг болезненно пульсировал и мешал думать. Хельга откинула полог и наткнулась взглядом на Рэйчел. Та со страдальческим видом натягивала мантию. – “Руди подлил приворотное Рэйчел...” – мысленно повторила Хельга, разглядывая соседку. – “Бред какой-то” Впрочем, список она в карман сунула. Не просто так же он лежал на её кровати. Сама написала. На завтрак пошли дружной компанией. Кроме Рэйчел и Теодоры к ним присоединились Артур и Чарльз. Мальчики были сонны и удивительно молчаливы. Просто шли сзади, словно немая стража. Зато Теодора трещала без умолку. Впрочем, её слова особо не доходили до Хельги, которая всё ещё боролась с последствиями ночного колдовства. Завтрак она уныло поковыряла, но так и не смогла притронуться к овсянке. Только она собиралась поднести ложку ко рту, как вспоминалась собственная запись про приворотное зелье. Но Поттер ей ничего такого не рассказывала. Первые уроки были как в тумане. Хельга сидела на первой парте с Рэйчел и вяло конспектировала историю гоблинских восстаний. К её огромному везению, урок был сдвоенный, а призраку было глубоко плевать на своих студентов. К третьему уроку головная боль немного рассеялась, так что пред очи профессора Слагхорна она предстала во вменяемом состоянии. Впрочем, все профессора были в курсе её ситуации, поэтому так и излучали лояльность. Слагхорн помог ей с зельем, в которое Артур случайно сыпанул на полунции больше лягушачьих глаз. Профессор Спраут, которая выглядела так, будто сама едва закончила школу, помогла успокоить особенно активный бешеный огурец и даже наградила пятью баллами за собранные семена. А после занятий она столкнулась в коридоре с братьями. Не узнать их было сложно, они словно сошли с колдографии: худощавые, рыжеволосые с острыми подбородками и ярко-зелёными глазами. Они были похожи друг на друга, как две капли воды. Только вот выражения лиц у обоих были такие, словно они вот-вот разрыдаются. – Фабиан, Гидеон! – с плохим предчувствием Хельга ухватила их за локти. Пусть эти мальчишки и не были её настоящими братьями, но у них явно что-то случилось и она не могла оставаться в стороне. – Ребята, нужно поговорить. Самым тяжёлым было отвязаться от Артура. Если девчонки и Корнер тактично отстали, то рыжий все никак не хотел оставлять её наедине со слизеринцами. Пусть даже и братьями. – Это семейные дела, Уизли, – сквозь зубы процедил один из мальчишек и, о чудо, Артур наконец-то развернулся и пошёл в зал. – Идём... Мальчишки повели её в подземелья. В отличие от Хельги, они прекрасно ориентировались в многочисленных переходах и каких-то тайных ходах. Наконец они нашли какой-то заброшенный класс, в котором кучей были свалены оплетённые паутиной котлы. Мальчишки заперли дверь и в четыре руки сотворили несколько заклинаний от прослушки. Хельга молча поддержала их решения и наложила парочку особо заковыристых заклятий от себя. – Так что произошло? – на братьев приходилось смотреть снизу вверх. В свои четырнадцать они успели вымахать выше неё. – Гидеон, Ланселот велел не говорить... – подал голос более молчаливый мальчишка. – Не говорить что? – Папу отравили, – произнёс Гидеон, сильно нахмурившись. – Он сейчас в Мунго, но там никак не могут подобрать противоядие. – Давно? – Хельга ощутила, как земля уходит из-под ног. – Сегодня четвёртый день. Ланселот сказал, что если ты узнаешь, то это может... Плохо отразиться на тебе. Но, Молли, – мальчик посмотрел на неё с мольбой, – что нам делать? Папа в больнице, мама исчезла, и авроры считают, что это она... Дома заправляет дядя Игнатиус. Я ему писал, но ты же его знаешь... – он безнадежно махнул рукой с выражением крайнего отчаяния на лице. – Не знает, – подсказал Фабиан. – А, ну да, – болезненно сморщился Гидеон. – Сказал сидеть в Хогвартсе и не высовываться. Детям, мол, в такое нечего лезть... В какое такое? Молли, я не верю! Мама бы никогда так с отцом не поступила! Там непонятно, что происходит, а нас заперли здесь! – Тише-тише, – Хельга крепко обняла парня. – Я теперь с вами, а втроём мы уж что-нибудь придумаем. Она говорила много успокаивающих слов, а сама думала. Всё происходящее напоминало разрозненный план, который никак не мог сложиться в единую картинку. Пруэтты кому-то сильно насолили. Будет ли паранойей обвинить во всём директора? Конечно, к нему вели ниточки как минимум одного преступления и было бы логичней всего обвинить его. Тем более он явно воздействовал на неё какой-то дрянью, вызывающей симпатию. А ведь удобно: потеряв память, она становится чистым листом, на который можно записать что угодно. Он может кроить её под свои нужды. А чтобы отец не мешал, его стоило устранить. Этот вариант буквально лежал на поверхности, и именно поэтому Хельга его отвергла. Слишком грубо сработано и вызывает много вопросов. А если зацикливаться на одной версии, то можно пропустить мимо много важного. С ребятами она условилась встречаться каждый день перед обедом. Было видно, что им просто необходимо выговориться хоть кому-то. Хельга была только за. Кто знает, сколько ещё информации слишком заботливый доктор скрыл от неё, пока она восстанавливалась в больнице. Жаль, что её навещал только отец. Приходи к ней мама, у неё была бы более разносторонняя картина. Хельга замерла истуканом. А ведь и правда, это было странным. Мать не приходит к своему ребёнку, лежащему с полной потерей памяти. Да когда Хельга сломала ногу во время празднования Летнего Солнцестояния, мать через полчаса уже была в госпитале Дурмстранга. Да так и не ушла, пока не закончилось действие костероста. “И на семейных фотографиях её мало...” – подумала девушка, задумчиво глядя на мрачные тучи собирающиеся на потолке Большого зала. – “Обычно Оуэн с детьми. А она с зельями. Или в лаборатории. Или на конференции”