Я не Молли

Рудольфус терпеть не мог защиту от Темных искусств. И дело было даже не в том, что преподаватели этого предмета были редкими фриками, которые менялись каждый год. Все было куда проще, защита была сдвоенной парой после обеда в понедельник. А обед в понедельник был отдельной историей. Проклятая рыба, на которую у Лестрейнджа была аллергия и какая-нибудь отвратительная дрянь вроде печени, сердца или других внутренностей животных. Целитель Роули, который заведовал Больничным крылом, заодно и составлял меню на всю неделю. И он имел очень странные убеждения, что именно эти продукты нужны детским организмам перед тяжелой учебной неделей. Черта с два, Рудольфус прекрасно знал, что половина факультета не ест эту проклятую печень, а потом ходит голодная до самого вечера. Естественно, Лестрейнджа это не устраивало. Отец всегда говорил: “Запомни, Руди. Твои люди всегда должны быть сытыми и выспавшимися. Иначе рано или поздно они перестанут быть твоими”. С отцом Рудольфус был полностью согласен. Он даже пытался сунуть целителю взятку, чтобы тот хотя бы немного разбавил меню нормальными продуктами, но мешочек с золотом вернулся с кричалкой. Благо, в этот момент в спальне Рудольфус был один. После своего провала он даже подумывал устроить принципиальному Роули несчастный случай, но отказался от этой идеи представив какие слухи могут пойти. Вряд ли в них будет хоть слово о том, что он заботился о своих людях. Скорее о том, что он избалован настолько, что напал на человека из-за вкусовых пристрастий. Такой репутации ему точно было не надо. Так что весь шестой курс Слизерина сидел на защите от Темных искусств, прислушиваясь к урчанию собственных животов, и теряя баллы на простейших вопросах. – Какие у нас планы на вечер? – осведомился Флинт, когда молчание Рудольфуса затянулось. – У вас же сегодня астрономия, забыл? – хмыкнул Рудольфус. Сам он предпочел отказаться от наблюдения за звездами. Он никогда не видел себя кабинетным учёным, а в других случаях этот предмет был бесполезен. Надо будет что-то предсказать – попросит того же Флинта, у того отлично выходит толковать звезды. – Пропущу, – отмахнулся Флинт. – Брутус, – Рудольфус строго нахмурился, но совесть Флинта не проснулась. Да и сам староста не очень-то хотел читать нотации. – Ай, без разницы. А вы парни? Сильван Вуд и Агриппа Уоррингтон переглянулись и синхронно пожали плечами. Не то, чтобы они собирались пропускать астрономию, но дурной пример был заразителен. – Ну, и отлично, – Рудольфус ухмыльнулся. – Тогда предлагаю взять на кухне бутербродов и зарубиться в покер... Кстати, о картах. Люци! Белобрысый первокурсник с длинными волосами собранными в хвостик тут же подскочил к компашке старшекурсников. Со своего первого дня в школе, он начал крутиться вокруг них, все пытаясь примазаться к взрослым разговорам. Рудольфуса это несколько напрягало. Малфои были древним и чистокровным родом, но дед Люциуса проиграл в карты почти все накопленное веками, осталось лишь главное поместье. Об этом Лестрейндж знал не понаслышке, все-таки его прабабка была в числе тех, кто сидел в тот день за карточным столом. А летний домик у Малфоев был прекрасный, они с Рабастаном проводили там каждое лето, когда навещали дедушку и бабушку. Абраксас Малфой за долгие годы, успел кое-как восстановить репутацию семьи и заработать небольшое состояние, но до приличных родов Малфоям было ещё далеко. Так что да, внимание Люциуса напрягало Рудольфуса, он ожидал подвоха. Например, того что мелкий Малфой шпионит за Лестрейнджем и докладывает отцу о каждом его шаге. А там кто знает, как можно использовать полученную информацию. Но был в этой ситуации и один плюс. Рудольфус без зазрения совести использовал белобрысого как своего пажа. – Люци, будь другом, сбегай на кухню и притащи нам сэндвичей. Ветчина, сыр... Все такое. И побольше. Идет? – Люциус молчал, внимательно глядя на Лестрейнджа и Рудольфус вздохнул. – А я тебе сладостей из “Сладкого королевства” захвачу в субботу. – Идет, – просиял мальчишка и улетучился, словно его тут и не было. – Мелкий поганец, – покачал головой Уоррингтон. – Ты чего? – удивился Рудольфус, переводя взгляд на друга. – Раньше он тебя не раздражал. – Ты знал, что он ухлестывает за Нарциссой? Малфой за Блэк, ха! – он скривился будто лимона откусил. Рудольфус понимающе усмехнулся. Агриппа с детства был помолвлен с Андромедой Блэк, так что любую вещь задевавшую Блэков, воспринимал как личное оскорбление. – Да, Блэки никогда с предателями крови не связывались! – Ну, то что они предатели – это еще не факт, – заметил молчавший доселе Вуд. – В списках их нет. – В списках нет, зато родовое проклятие есть, – хмыкнул Агриппа. – Ты думаешь у них просто так только один Малфой на поколение? Чудо, что они ещё не вымерли. – Может просто не везет, – не согласился Рудольфус, но сам же и усомнился в своих словах. Он и правда не мог припомнить никаких Малфоев, кроме отца и деда Люциуса. Их бурный спор прервало появление домового эльфа с плетенной корзиной в руках. Рудольфус невольно втянул носом божественный аромат и его рот наполнился вязкой слюной. Голодный желудок тут же дал себе знать громким урчанием. Тем временем существо в наволочке с гербом Хогвартса низко поклонилось и тряся острыми ушками протянуло корзинку юноше. – Это... что это? – неожиданно охрипшим голосом произнес Флинт, пожирая глазами корзинку накрытую белоснежной салфеткой. – Висти должен передать это господину Лестрейнджу, юные господа, – тихонько пропищал эльф. – Так велела юная леди. – Охохо, да у тебя поклонницы, Руди, – весело хохотнул Флинт. – Заткнись, Брут, – резко ответил Рудольфус, принимая из рук эльфа корзинку и заглядывая в неё. На него пыхнуло жаром от ещё горячих пирожков, а среди них была вставлена белая записка. Рудольфусу не терпелось её развернуть, хотя он и подозревал от кого этот бесценный дар. – Не то, клянусь, ты пойдешь на Астрономию, а я пойду наслаждаться едой. – А что сразу Брут-то... – обиженно пробормотал Флинт, замолкая. Рудольфус все-таки не выдержал и вытащив записку, пробежался по ней глазами. На его лицо невольно наползла глупая улыбка до ушей. Было приятно, что не только он следит за мелкой язвой. Оказывается, у них это взаимно. – Какая прелесть, малышка Пруэтт, хочет общаться не только с гриффиндорцами, – умилился Вуд, заглядывая в записку через плечо. – Я не говорил тебе, что если читать чужую переписку, то запросто можно лишиться чего-нибудь очень важного? – отозвался Рудольфус, аккуратно складывая записку пополам и пряча её во внутренний карман мантии. – Ладно-ладно, прости, – примирительно поднял руки вверх Вуд. – Просто правда, зачем ей это? Она таскается со своими львятами и волком смотрит на нас. – Зато на Руди смотрит совсем иначе, – хохотнул Флинт. – Прикинь, она к нему на предсказаниях сама подсела. Терпению Лестрейнджа пришел конец и он метнул в болтливого слизеринца Летучемышиный сглаз. Целая стая летучих созданий тут же облепила Флинта, кусая за все выступающие части тела. Особенно пострадали уши, они у Брутуса были поистине выдающиеся. – Понял, шеф! Прости! – взвыл Флинт, отбиваясь от стаи рукокрылых. Впрочем, Рудольфус отменять заклинание не спешил, он с наслаждением дождался, пока Флинт сам разгонит мышек нелепыми взмахами рук. – Ну, раз понял, неси, – вручил ему корзину Лестрейндж. – Это было последнее предупреждение. Молли Пруэтт – это последнее что вас должно волновать. Ребята его словам вняли и переключились на более безопасные темы. В основном на квиддич. Вуд жаловался на мелкую Нотт, которой в этом году выдали значок слизеринского капитана и негодовал. Команда совершенно расслабилась, ведь Свифт не ставила тренировки в ненастную погоду. Это в Шотландии-то, где большая часть погоды – ненастная. Сам Вуд, будь его воля, гонял бы ребят даже в шторм. Впрочем, шансов стать капитаном у Сильвана не было. Отец Свифт обеспечил всю слизеринскую команду последней версией Комет собственного производства, даже запасные получили по метле. У декана просто выбора не было, кого сделать капитаном. Если бы он не назначил мелкую Нотт, то его бы просто не поняли. В гостиной ребята появились крайне вовремя. Большая толпа шумящих зевак сгрудилась ровно посередине, образовывая словно арену. Рудольфус матюкнулся, только драки ему здесь не хватало. Слагхорн столь низменные душевные порывы не любил и мог лишить старост похода в Хогсмид. А сидеть на выходных в замке было совершенно унылейшей перспективой. – Разойдись! – рявкнул Лестрейндж усилив голос заклятием. – Брут, со мной! Они кое-как пробились сквозь толпу слизеринцев к зачинщикам этого безобразия. В кружке на полу катались два парнишки, пытаясь не то задушить, не то побить друг друга. Лестрейндж окатил их водой, словно мартовских котов, и вместе с Брутусом растащил по разным углам. В руках Рудольфуса возмущенно трепыхался мокрый Гидеон Пруэтт (в этом староста был уверен, Фабиан бы в жизни не устроил такого позорного зрелища), а из лапищ Брутуса пытался вырваться худощавый черноволосый пятикурсник, Эшер Принц. Надо сказать, судя по окровавленному лицу и расплывающемуся бланшу под глазом Эшера, Пруэтт всё-таки победил. – Мерлин, Део, какого хрена?! – Рудольфус тряхнул мальчишку в руках, словно тряпичную куклу. Тот смотрел на него исподлобья и сохранял гордое молчание. – Дьявол! Где Фаб? – Тут я, – раздался голос из толпы. Лестрейндж повернул взгляд в его сторону. Второго близнеца держали парни из зевак. Они схватили его ещё до начала драки, так что он не пострадал. – Решили значит устроить честную драку? – оскалился Рудольфус, негодующе оглядывая толпу. – Один на один? Полюбовались? Красавцы. Факультет – это семья, верно Гринграсс? Так ты говорил в начале года? – Рудольфус посмотрел на поникшего старосту пятого курса. – Повеселились? Молодцы. С каждого присутствующего здесь – минус пять баллов Слизерину. Гидеон, Эшер, вы как особо отличившиеся получаете по минус двадцать. Поздравляю, господа, – Рудольфус оглядел молчащих слизеринцев очень злым взглядом и прикинул количество народа в гостиной. Не меньше сорока человек. Хорошо, хоть снял по пять баллов, если бы он заявил о десяти как хотел вначале, то наказание бы грозило перейти в катастрофу. – За одну драку Слизерин лишился не меньше двухста очков. Теперь нас даже Гриффиндор обгоняет. – Но ты же сам... – пролепетал какой-то второкурсник, но стоящая рядом Беллатриса просто наложила на него силенцио. – Разошлись! – жестко скомандовал Рудольфус. – Вы трое – ко мне, – он оглядел толпу, поспешно разбегающихся студентов, выискивая тех, кого стоило бы отчитать за происшествие лично, но поганцы улизнули первыми. – Брутус, отдай еду. Тебе Малфой еще бутерброды принесет. Приходите в мою спальню через час. Факультету Слизерин не просто так выделили целые подземелья, которые были куда больше, чем любая из башен замка. По одной из легенд, Салазар Слизерин был одним из младших детей в большой дружной семье, так он полагал, что его ученики не должны жить толпами в одной комнате. В подземельях было достаточно комнат на одного, двоих и троих. Сам Рудольфус долгое время жил в одной комнате с братом, но на пятом курсе в итоге перебрался в отдельную комнату, когда толпа друзей Рабастана начала мешать готовиться к СОВ. Да так там и остался, иметь свою комнату оказалось весьма удобным преимуществом, особенно когда надо исполнять свои обязанности старосты и устраивать разбор полетов. – Значит так, – он завел мальчишек в свою комнату и на ходу создал три стула из воздуха. Его гости, расселись не произнося ни слова. – Фабиан, ты сейчас лечишь Эшера, – он взглядом пресек возмущения. – Будь добр исправить то, что натворил твой братец. – А, может, я не умею, – тихо буркнул под носом рыжий, но староста его услышал. – Пруэтт, не умеющий лечить? Очень смешно. Лечи давай. А теперь ты, – Рудольфус грозно повернулся к Гидеону. Он практически был уверен, что этот шумный мальчишка был истинным зачинщиком драки. – И из-за чего весь переполох? Очень надеюсь что причина уважительная. – Он сказал, что мама...– он сжал зубы и выдавил сквозь силу. – Плевать хотела на нас и счастлива вернуться домой. – И ты ему, конечно же, поверил? – Лестрейндж кинул взгляд на Эшера, который хранил гордое молчание, пока Фабиан колдовал над его лицом. – Ему-то откуда знать? Он дома с сентября не был. Теперь ты, – староста переключился на Принца. – Какого ты дразнишь своих кузенов? Ты вообще понимаешь о чем говоришь? Хочешь, чтобы завтрашние газеты вышли с заголовком: “Принцы устроили отравление главы Пруэттов”? – Я ничего такого не говорил... – пробормотал Эшер, а его лицо пошло красным пятнами. – Может и не говорил, но истолковать можно именно так. По твоим словам вместо горя счастливая почти что вдова возвращается к родной семье позабыв о детях. Что для Принцев, что для Пруэттов – это будет удар по репутации. Так что будь добр – сначала думай, потом говори, – Рудольфус оценивающе посмотрел на мордашку Принца и остался доволен. От драки не осталось и следов. – Значит так. Эшер, ты всю следующую неделю отрабатываешь у Слагхорна. Гидеон, Фабиан – вы в больничном крыле. Свободны.