земля мёртвых

      Пожалуй, единственное, что Ваня до ужасного ясно помнил из последних трёх месяцев, — это момент ареста Мирона. Он вместе с ним прогуливался по набережной (по старой доброй традиции), обсуждали последнюю публикацию Фёдорова в журнале, много смеялись и щедро делились планами и мыслями. Это был момент их первой встречи после трёхлетней заграничной поездки Мирона, так что слов накопилось действительно много.       Ваня помнил, как «принял жребий» и сам приступил к рассказу, поделился успехами на радиостудии, тонко намекнул, что Мирону бы тоже на огонёк заглянуть. Тот со смехом и исконно присущим ему лукавством отказался, «отмазался», как говорили подростки, стрелявшие у Евстигнеева самокрутки, когда он вечерами выходил во двор. Впрочем, прямого ответа от Мирона ждать и не стоило: не тот он тип человека, всегда сложными путями, всегда через заковырки и иносказательность мысль свою доносил. Ваня легко пожал плечами, мол, чёрт с тобой, и перешёл к рассказу о чём-то другом, какой-то бытовой мелкой ерунде, которой отчего-то все равно хочется делиться с близким другом. Перешёл и не заметил, как им наперерез пошли двое в серых пиджаках. Заметил лишь то, как Мирон тоскливо глянул куда-то вперёд, провёл рукой по короткому ёжику волос и потёр шею с усилием, будто жгло её что-то.       Именно в этот момент тёплого золотящегося майского вечера ворвались двое, распоров кокон дружественного доверия и хрустально звенящей радости от встречи.       — Гражданин Фёдоров, верно? Чудесный вечер, не правда ли? Пройдитесь с нами, уж не откажите, — вежливо кивнув головой, проговорил один из них, но от слов веяло холодом. На зубах, как карамель, завязла фальшь.       Ничего и никому не нужно было объяснять. Не одну такую «прогулку» Ваня уже видел за последние годы, но почему-то совершенно по-детски наивно, отчаянно надеялся, что обойдёт это и его, и Мирона, и всю их остальную компанию.       Не срослось.       Раньше, чем успел осознать всё только что случившееся, Ваня рванулся:       — Да что же вы делаете? Куда?.. Пустите!       — С вами, товарищ Евстигнеев, мы позже поговорим, а сейчас, позвольте, обсудим с уважаемым Мироном Яновичем его творчество. Уж больно интересные мысли в него вложены.       Сказали, премерзко ухмыльнулись да так и оставили Ваню одного на вечерней набережной. Солнце, оплавляясь, стекало в воду, а та лизала холодным языком каменные ступеньки, склизкие от мха. А Ваня только одно видел: розовую рубаху Мирона, спину прямую и чужую крепкую хватку на плече.       В ушах так и стучало: «С вами, товарищ Евстигнеев, мы позже поговорим».