Сабрина. До войны

Понемногу стихал шум большого войска. Солнце закатилось ещё час назад. У костра кружком сидели и лежали восемь пони. Каша была давно доедена, распоряжения на завтра отданы. Крупная гнедая кобылица встала, деликатно зевнула. - Пойду я спать… - Опять одна? - спросил кто-то. - А что? - Ухмыльнулась Сабрина, - хочешь присоединиться? Мои расценки ты знаешь: один раз — один выбитый зуб… Все дружно заржали, в том числе и сама Сабрина, и несостоявшийся ухажёр. Когда она скрылась в палатке, самый молодой солдат спросил у пожилого сержанта: - А почему она такая здоровая? - Это чтоб твою задницу, салага, лучше прикрывать… - А почему у неё такой меч здоровенный? - Для той же надобности, - важно пояснил сержант. - А откуда она?.. Я чего спрашиваю — невинно поинтересовался юнец, - интересно же, где такие красавицы рождаются, я туда после войны поеду… Старик крякнул: - Много болтаешь… Откуда она, то доподлинно никто не знает. Появилась она у нас после госпиталя уже почти полтора года назад. Принесла предписание. Ну, хорошо, поставили её в строй. А тут, буквально на третий день приключилась Венбурская битва… Слыхал, наверно? И вот, в том, что центральную баталию не проломили, немалая её заслуга есть. Её, и этой её оглобли. Я там был, не дай бог тебе такое увидать… Рубила она ей страшно. То есть через минуту это уже и не клинок был, а просто дубина стальная. Всё лезвие, понятно, исчезло… Ну а через пять минут к ней уже просто никто не смел подойти, только стреляли из задних рядов. И битва распалась на две… Короче, устояли, и перемололи их лучшие баннеры. Мы, конечно, все радовались, что нам вовремя прислали такое пополнение, а сама она почему-то день ни с кем не разговаривала. Наверно, задело всё-таки по шлему, надо обратно в госпиталь отправлять… Но тут, после Венбурского-то поля, началось наступление. Тылы, как водится, отстали, и госпиталя потерялись, не до того стало. Можешь идти своими ногами? Ну вот и топай… А потом у неё это прошло, и она опять заговорила. Ну и слава богу, подумали мы, а начальство, на радостях, что не потеряли такого бойца, представило её к ордену. Потом была переправа через Ориес… Ты там в своём селе географии не обучен, так вот: это речка. Такая, что с одного берега другой хрен видать. А тут она ещё и разлилась, и вода холодная — не переплывёшь. А место такое — степь, ни деревца. Было пару деревень, но их, знамо дело, пожгли. Есть мост, но он, понятно, под охраной — не взять. Надо или обозные телеги разбирать, или взад за брёвнами сто вёрст переть… Так вот она ночью, одна, я уж хрен знает как, переплыла речку, а может, - сержант понизил голос, - может, перелетела: она ведь колдунья… И порубала там охрану нахер. Опять же, не знаю как. Это ведь надо пронестись по мосту… На трёх ногах, пока остальные тревогу не подняли. Ну или просто копытами драться, без меча. Но трупы были порубаные, и с какой-то небывалой яростью, почти все — напополам вместе с доспехами и мечами. Хотя некоторые и подавленные, которые, наверно, с дороги отскочить не успели … На этом берегу наступление пошло трудно. Ты ж видишь, места какие — ручьи да болота. Вот. Дали ей за то сержантские лычки. Их она взяла, но командовать не захотела. Так и осталась мечником, но в сержантском звании. Ещё раз представили её к ордену, и написали в столицу матерное письмо. «Вы-де, бесполезные бездельники туевы, куда девали награду для нашего героя?» Долго ли коротко, приходит из столицы ответ, что никакой Сабрины они нам не присылали, в списках ни одного полка такая не числится, и вообще, отправьте её к нам, охота посмотреть. Полковник вызвал её и нашего ротного, и спросил: «откуда ты взялась?» Она ответила, что лежала в полевом госпитале, больная, с высокой температурою, а до того ничего не помнит. Потом, когда пошла на поправку, ей всучили предписание, солдатскую книжку, немного денег. Шлем и оружие у неё были с собой. А дальше вы-де знаете… Подозрительно? Ещё как! Но больно глупо для шпиона. Да и кто пошлёт шпиона рядовым в пехотную баталию? Какие он тут секреты узнает? Кто на каком боку спит, что ли? Шпиона надо в штаб засылать, да в чине не менее лейтенанта… Ну и супостата она уже накрошила столько, что никакое шпионство того не окупит… Вобщем, полковник написал ответ, что мол «первую часть вашего приказа разобрать не смогли по скудоумию, и птичка на пергамент какнула. Прошу дополнительных разъяснений. Что же до отправки бойца Сабрины в столицу, то по обстановке на фронте сие никак невозможно, ибо, из-за ваших премудрых приказов у меня в полку личного состава осталось только половина, а она одна целую роту заменяет. Но ежели вы хотите с ней поговорить, то приезжайте к нам. Только сходите перед тем на исповедь, наденьте доспех покрепче, а лучше уж сразу заколитесь сами, чтобы нас тут попусту не отвлекать…» Ну может не точно так, однако смысл таков. Не знаю, что подумали в столице, но вторую бумагу ждём по сей день. А командир баталии ей так пару медалей дал, которые в его власти, чтоб не обижалась. Впрочем, по-моему, ей эти все награды до задницы. Не для того она здесь… - А почему она колдунья? - Шепотом спросил новобранец. - Ну, это конечно никто не доказал, но во-первых, силища эта жуткая. Тут же не в том дело, что она большая. Вон, во втором взводе есть жеребец ещё на полголовы её выше. Он как-то, ради интереса, попробовал помахать её мечом. Потом говорит, нет, тяжёл-де. Пока я им замахнусь, во мне дырок наделают. А у неё летает, как тросточка… Потом, она конечно песец какая быстрая, и броня на ней опять же есть, но пройти столько сеч, да всегда в первом ряду и без единой царапины — не бывает такого, заговорённая она… Но ты об этом не болтай, - нахмурился сержант. - Припрутся ещё на нашу голову церковники. - Да никогда они не припрутся, - перебил другой, молодой голос. - Они не дураки, с настоящим колдуном связываться, да ещё с таким. Они только с беззащитными воевать горазды. - А ты бы, Студент, молчал, - ворчливо, но беззлобно заметил сержант, - вон у тебя одного зуба уже нет, переднего… - Зато плеваться удобно, - возразил молодой. И продолжил. - Образованная она очень. Как речь зайдёт про науки, я её через слово понимаю, а ведь три года в университете просиживал, прежде чем сюда попал. - А… - протянул кто-то, - так это ты к ней научный спор вести полез? А мы-то думали… Тут все опять заржали, и даже молодой солдат за компанию, хотя не понял шутки. - Верига у неё интересная на лапе, если заметил. Я как-то спросил: что это у тебя? Она говорит: часы с календарём… Вот и пойми её. Разве часы такие? Ты, конечно, никаких не видел, но они огромные, и стоят на башнях, чтоб издалека видать… И, говорит, я из-за вас уже второй учебный год прогуливаю. И когда только эта война кончится? - А когда она кончится? - жадно спросил молодой. - Да теперь уж скоро, - сказал сержант. - До их столицы совсем недалеко. А если мы её осадим, это ж позор на весь свет… Уже, говорят, идут переговоры о мире, так что ты, салага, очень может быть, целым домой вернёшься, да ещё и при деньгах. Да ещё и, - он крякнул, - будешь девкам рассказывать, как Ориес ночью переплывал… - Тут все в очередной раз заржали. - А вообще, - сказал Студент, - думаю я, что всё она хорошо помнит, но нам не говорит, потому что не нашего ума то дело… И она явно не отсюда. Зачем-то её к нам послали, или сама захотела развлечься, и пришла. Скоро кончится война, и уйдёт она доучиваться туда, к себе… Где нам никогда не быть. Жалко, конечно. Она красивая, хоть и больно дерётся. - Он непроизвольно облизал языком дырку на месте зуба. - Так ты это… женись. На очередной взрыв смеха из палатки появилась помятая морда Сабрины. - Да что вам, блин, не спится? Если кому неохота спать, может заменить меня в секрете на вторые полночи. - И снова скрылась. - Не могу я женится, - улыбнулся Студент, - в нашем Братстве университетском запрещено заводить семью — это отвлекает. А в первой шеренге баталии выживают только те, кто слово своё крепко держит, - он подмигнул, - примета такая.