Демон класса 12-1

      Октябрь выдался неожиданно тёплым, даже жарким, и смело бил температурные рекорды. В классах стояла просто невыносимая жара, несмотря на то, что кондиционеры работали на пределе своих возможностей. Тогда и пришло интересное предложение (читай: приказ) из управления образования.       Старшеклассникам предлагалась поездка к морю, то бишь в Пусан, до которого автобусом добираться было всего ничего. Это путешествие являлось неким вознаграждением старательных учеников, а ещё стимулом для остальных. Конечно, выше стоящие в системе образования были прекрасно осведомлены о специфике данной школы, а потому и стремились подстегнуть интерес учеников путём таких вот вылазок.       Из средней и старшей школы отличников набралось всего-то 15 человек, а сопровождать их поставили, ну естественно кого, как не Чон Хосока. Благо, историки в школе имелись, а потому подменить учителя в последний день поездки кто-то мог. Сама поездка рассчитывалась на три дня, а потому уже в субботу утром все ученики, сверкающие от гордости и предвкушения восхитительного отдыха, поспешно залезали в небольшой автобус, чтобы побыстрее добраться к долгожданной воде.       Единственным, кто, кажется, не особо радовался поездке, был Чонгук. Одетый во всё чёрное, несмотря на испепеляющую жару, он прятал глаза под капюшоном и этим, сказать честно, очень выделялся. Как минимум для одного молодого и очень любопытного историка. Когда все расселись по своим местам, а Чонгук ещё нехотя заползал в салон, он словил ученика в проходе и усадил рядом с собой. — Что за настрой, а, Чон Чонгук? — начал свой допрос Хосок. — Его нет. — С чего бы? Мы же едем к морю, — наигранно удивился Чон, стараясь, на самом деле, узнать правду. — У меня не лучшие воспоминания об этом городе, — Ответил Чонгук, а Хо почувствовал, как его проницательность начинает работать. — На самом деле я родом из Пусана, там сейчас живут мои родители и если честно… Не хочу снова погружаться в то, от чего бежал пару лет назад.       Гук выглядел очень расстроенным, а учитель уже успел сорок раз пожалеть о том, что поднял эту тему и навредил своими расспросами мальчику. Однако, он всё ещё мог попытаться исправить положение. — Знаешь, это не так важно, — Хосок развернулся всем корпусом к ученику и посмотрел тому прямо в глаза. — То, что было в прошлом, все плохие моменты и переживания, там и должны оставаться, а сейчас, — разместив руку на плече младшего он продолжил, — я помогу создать тебе новые прекрасные воспоминания, которые перекроют весь тот мусор, не переживай, — он резко дёрнул парня на себя, уложив его голову на своё плечо. — А теперь спи. По твоим красным глазам видно, что эта ночь тебя явно стороной прошла.       Хосок не видел, как густо залилось краской лицо Чонгука. Естественно, испытывая такой исполинский стыд, он не уснёт. Так думал парень, пока уже через минуту не отключился. Сонсеним был прав, этой ночью Чон и глаза не сомкнул. Скатываясь ниже и уткнувшись носом в ключицу учителя, он засопел как маленький ребёночек, на что Хосок лишь улыбнулся, одной рукой приспуская кардиган Гука, чтобы тот, не дай бог, не зажарился.       Проснулся Чонгук от раздражающих и, совсем бесцеремонно бьющих ему прямо в глаза, солнечных лучей, и от настолько сильно контрастирующих с ними лёгких поглаживаний по голове. Парень слегка впал в ступор, ведь подобные пробуждения были ему, мягко говоря, не свойственны, а после услышал нежный шёпот: — Просыпайся, Чонгук-а, — протянул Хосок и легонько потормошил ученика за плечо, — мы приехали.       Ну естественно. Кто же ещё может так будить всемирового грозу народа, Чон Чонгука, которого и учителя то за его взгляд побаиваются.       Отель, в который разместили группу, был весьма и весьма неплох, а номера, забронированные для учеников, были двухместными. Хосок, как хороший учитель, должен был забрать в свою комнату непослушного мальчика-задиру из восьмой параллели, которому каким-то невообразимым образом удавалось совмещать в себе огромную тягу к знаниям и просто несносный характер. Но Хосок хорошим учителем быть не хотел, а потому заселился вместе с Чонгуком, которому он, между прочим, обещал.       На утро и день в планах был один лишь пункт: поход к морю, чему, кстати, Чон-старший был несказанно рад. Чего не скажешь о младшем, к сожалению. У того большая вода ни с чем хорошим не ассоциировалась.       А потому идти пришлось на самые крайние меры.       Местом идеального преступления был назначен пирс, а его исполнитель, Чон Хосок, был более чем уверен в успех. Идя по пристани, учитель вдруг взял Гука за руку и, несмотря на шокированный взгляд последнего, ещё и приобнял за талию. Младший от такого конкретно прихуел… Но руку в ответ сжал.       Жаль только, учитель это поздно заметил.       Пихнув Чонгука в море, он никак не ожидал, что полетит за ним следом.       Здесь было не так уж и глубоко, но для неумеющего плавать Чон Хосока вполне достаточно, чтобы начать паниковать. Он судорожно грёб воду в разные стороны и бешенным взглядом искал Чонгука, который, вынырнув и, между прочим, улыбаясь радостно, посмотрев на старшего, тут же закатил глаза и нырнул снова. Но учитель поклясться был готов, что видел в глубине этого взгляда страх.       Буквально через мгновение Хо уже всплыл на чужой спине.       «Обними меня»       Хосоку дважды повторять не нужно. Он вцепился в парня мёртвой хваткой и вряд ли отпустит, пока не почувствует твёрдую почву под ногами. Чонгук вида не подаёт, но на самом деле переживает ужасно. Учителя так сильно трясёт, что эта дрожь, кажется, по самому Чонгуку волнами разбегается. Не дай бог ещё сознание потеряет или травму на всю жизнь заработает. Но до самого берега сознание парня точно не покидает, как и нервный тремор, к слову. — Слазь с меня, приехали, — наигранно раздражённо пробубнел Чонгук. — Я… Я не могу, — каким-то совсем уж беспомощным голосом прошептал Хосок. Младший даже сначала подумал, что он издевается, однако вскоре почувствовал, что тело учителя действительно лежит на нём чуть ли не трупом и только руки продолжают крепко обнимать шею Гука, как последнюю свою надежду на спасение. — Боже, — почти простонал Гук, — такой ребенок, — добавил он и, повернувшись, взял старшего на руки. — Почему это ты мой учитель, а не наоборот. — Не знаю, — только и промямлил Хосок, прижимаясь к парню ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда.       «Действительно незабываемые впечатления», — подумал Чонгук и улыбнулся, поудобнее подхватывая учителя и прижимая к себе в ответ, в надежде, что надоевшая дрожь, наконец, уймётся. — Не переживай, всё уже хорошо. Я рядом. — Спасибо… За это. — Обращайся.

***

      Отдых продолжался. Успешно пережив случившееся и даже не заработав дополнительную фобию, что, в случае Хосока, практически чудо, учитель стал усердно думать, как же отблагодарить своего спасителя. Сам Чонгук, кажется, даже не придавал случившемуся никакого значения, однако Хо всё равно крутился около парня, усердно стараясь угодить ему буквально во всём. Что бы ни происходило вокруг, будь то какая-либо экскурсия или просто посиделки на пляже, он всеми силами старался сделать жизнь Чонгука лучше: покупал тому различные вкусняшки, оплачивал шезлонг с зонтом, предлагал своё полотенце и шёл в отель мокрым, когда младший забывал своё. Одним словом, Хосок был слишком счастлив, что его сердце всё ещё бьётся, а Чонгук не смел отказываться от хорошей жизни.       В один прекрасный вечер, уже переходящий в ночь, когда Чон-старший уже готовился ко сну, Гук вдруг заявил, что хочет рамён, который видел в местном круглосуточном супермаркете. Хо даже закралась в голову мысль, что младший уже откровенно наглеет и тупо использует мягкое и заботливое сердечко хёна. Однако, сам хён ничего против ночной прогулки, а потому согласился сходить с малым за едой. — Ну и какой рамён ты тут приметил? — спросил Хосок, внимательно рассматривая полки с едой быстрого приготовления. — На самом деле, я просто не хотел сидеть в отеле, но и одному гулять как-то не очень, — с усмешкой ответил Чонгук, а старший лишь закатил глаза. — В принципе, я всё ещё не против перекусить, так что может быть мы зайдём…       Речь парня резко прервалась, чем, естественно, поспешил воспользоваться Хосок, начавший свою гневную триаду о том, какой у него неблагодарный ученик. Однако, Чонгук замолчал, естественно, не ради того, чтобы дать учителю выговорится. Возле кассы он случайно заметил своих… Родителей, если так их можно назвать.       Пока брюнет пребывал в полном остолбенении и ловил болезненные флэшбэки из своего детства, его учитель не переставал кричать, заполняя своим звонким голосом всё пространство крохотного магазинчика, уже даже больше играя, нежели действительно ругаясь. Но он и понятия не имел, что Чонгуку эта игра стоит сейчас серьёзной паники. — Сонсенним, пожалуйста, тише, — вежливо начал Чонгук. — Хах! И не подумаю! — Хосока данная ситуация, кажется, действительно забавляла. — Хосок! — Гук резко дёрнул старшего за руку, но и это не помогло. — Заткнись ты уже наконец! — «только бы не заметили», содрогаясь изнутри от страха думал парень. — Вот так вот значит, Чон Чонгук, вы общаетесь со своим учителем?!       Мужчина и женщина, стоявшие у кассы, обернулись, услышав знакомое имя, а у Чонгука, кажется, сердце в этот момент замерло. Пара смерила его безразличными, даже в какой-то степени презрительными взглядами и, забрав с прилавка купленные сигареты, просто молча вышла. Как будто он им и не сын вовсе. Как будто он вообще ничто.       А у младшего, кажется, истерика. Немая, правда, но от того для резко замолчавшего Хосока ещё более пугающая. Слёзы из глаз, кажется, бесконечные и взгляд такой стеклянно-пустой, что у старшего неприятные мурашки под кожей забегали и чувство зародилось, как будто он сейчас что-то действительно ужасное сотворил. — Гукки? — Иди нахуй, Чон Хосок. Видеть тебя не хочу.       Чонгук выбежал из магазина и понёсся в сторону отеля, а Хосок так и остался стоять истуканом посреди магазина, всё ещё не понимая, что же такое произошло. И только одна мысль настойчиво крутилась в голове. «Доигрался».