Кумихо

      Резкий телефонный звонок заставляет вздрогнуть и оторвать голову от документов, вызывая ненароком вздох облегчения. Инми несказанно рада отвлечься хоть на какое-то время. Эти отчётные дни высасывают из неё всю энергию, а бумажная волокита порождает лишь надоедливую головную боль.       — Реабилитационный центр Национального парка Сораксан. Хан Инми слушает, — бодро выпаливает девушка, поспешно сняв трубку.       — Инми-на, это Мин Юнги. У нас тут ЧП на одном из маршрутов…       — Что случилось? — сердце предательски ойкает, и Инми покрепче перехватывает трубку.       — Туристы в нескольких сотнях метров от тропы нашли лиса. Кажется, у него что-то с лапой. Она то ли прижата чем-то, то ли отбита. Им не удалось разобрать — животное дикое, настроено враждебно и не подпускает к себе. Есть кого послать? У меня все сейчас вне доступа…       — Какой номер маршрута? — Хан порывисто вскакивает с места, отчего листы бумаги соскальзывают на пол, и подлетает к огромной настенной карте.       — Восемьдесят второй маршрут… М-м… Приблизительно двадцать пятый километр.       — Двадцать пятый километр?! — тонкий палец проводит по линии пути, останавливаясь в нужном месте. — Что там туристы вообще забыли?       — Сам удивляюсь, чего их понесло в такую глушь, — ворчливо бурчит коллега. — Туда только с проводниками можно. Это я еще сейчас буду с ними разбираться, конечно… Так что там?       — Сейчас, погоди… — Инми врывается в соседний кабинет, находящийся прямо напротив, но сотрудников на месте не оказывается. Ровно как и в процедурной, и в приёмной. Все давно ушли на обед. — Чёрт… Ладно, — она подхватывает походную сумку со всеми необходимыми медикаментами и оборудованием. — Справимся, Юнги-сси. Не волнуйся!       — Я тебе скину точку с координатами. Спасибо, Инми-на! Проследи, чтобы транквилизаторы с собой были.       Внедорожник с открытым верхом скачет по ухабам, минуя многочисленных туристов. Что неудивительно, ведь национальный парк при горном массиве Сораксан считается самым популярным в Корее. Однако чем дальше Инми углубляется на восток, тем реже на пути попадаются люди, и тем плотнее смыкается вокруг узкой тропы лесная чаща заповедной зоны. Реабилитационный центр диких животных является частью этого крупного охраняемого заповедника. Вот уже второй год девушка работает здесь и ухаживает за больными и ранеными животными, сохраняя их популяцию. Любовь к природе и доброе сердце и привели её в итоге к работе мечты.       Хан останавливает автомобиль у перевала, выключает двигатель. Сверившись со старой картой, составленной за многие годы сотрудниками паркового центра, и координатами, выданными Юнги, она кивает сама себе и взваливает походный рюкзак на плечи. Теперь до места можно добраться только пешком. Электронный навигатор тут без сотовой связи абсолютно бесполезен. Поэтому остается определять местоположение по ориентирам на маршруте.       Инми уже минут сорок взбирается всё выше в гору, преодолевая камни и валуны. Она почти достигла цели, но нужно поторопиться. В середине осени темнеет быстро, тропу в потёмках будет не разобрать. Восемьдесят второй маршрут один из самых дальних и сложных. Редко какой турист сюда забредёт из праздного любопытства. Этому лису сказочно повезло, что поблизости оказались люди. Некоторые части заповедника до сих пор полностью неизведаны из-за непроходимой горно-лесной полосы, поэтому они закрыты для посещения.       Разогнув спину, девушка останавливается, чтобы перевести дух и вытереть испарину со лба, и слышит слабое шуршание листвы в нескольких метрах. Не веря своей удаче, она достаёт пневматический пистолет со снотворно-седативным препаратом. Эта отдалённая от основных путей зона кишит разными видами млекопитающих, там может оказаться кто угодно. Но среди деревьев Хан и правда находит лиса. Крупный красавец, с рыжей лоснящейся шкурой — его сложно не заметить даже среди вороха разноцветных ярких листьев. Пронзительные янтарные глаза сталкиваются взглядом с приближающимся к нему человеком. Зверь инстинктивно дёргается в сторону, но убежать не может. Лишь громко взвыть от боли. Похоже, лапу и правда зажало тяжёлым бревном.       — Тихо, тихо, малыш! Не бойся… — мягким голосом произносит Инми, останавливаясь на месте, как вкопанная. — Я не причиню тебе зла. Слышишь? Позволь помочь, — лис, замерев и прислушиваясь к речи, опасливо косится на оружие, которое Хан тут же убирает обратно в рюкзак. — Маленький, хороший, красивый… Я не сделаю тебе плохо. Смотри, что у меня есть.       Она подкидывает поближе к зверю сырое куриное мясо, добытое из недр сумки. Тот демонстративно всем своим видом его игнорирует, но, учуяв запах, в конце концов не выдерживает и проглатывает кусочки в мгновение ока.       — Вот молодец. Хороший мальчик. Давай попьём, ладно?       Девушка опускается на корточки, достаёт бутылку питьевой воды и заглядывает хищнику в глаза. Когда-то на курсах зоопсихологии рассказывали о зрительном контакте с животным. О том, как это может сильно повлиять на его поведение и на твой авторитет, как может успокоить и подчинить зверя. Лис бросает быстрый взгляд на воду в руках, видимая дрожь проходит по рыжей спине, и его взор тут же снова возвращается обратно на человека. Он смотрит внимательно, даже как-то осознанно, не мигая. Слегка шевелит хвостом и прижимает уши.       Инми медленно тянется ладонью к холке. Осторожно касается её, ласково поглаживая. Есть контакт! Аккуратно прикладывает горлышко бутылки к пасти. Лис, зажмурившись, жадно лакает льющуюся воду добрых несколько минут.       — Теперь потерпи…       Оттеснив морду хищника коленом так, чтобы он не смог её укусить, Хан, поднатужившись, освобождает повреждённую конечность. Лис, почувствовав наконец долгожданную свободу, сразу же вскакивает на лапы. Но, пошатнувшись, грузно падает от слабости обратно на землю.       — Подожди, подожди, не торопись. Тебе нужна ещё медицинская помощь.       Инми сама не понимает, к чему объясняет зверю всё так подробно. Тот вряд ли её понимает. Возможно, есть что-то в его испытующем взгляде. Лис словно проверяет девушку на фальшь или злой умысел. Или ей просто так кажется. Вернувшись к рюкзаку, она потрошит его, доставая поочередно толстый плед с широкими лентами, бинты, несколько кусков плотного поролона, холодный компресс. Проверяет время на телефоне. У неё всего два часа до заката. Ещё раз окидывает взглядом тело животного, прикидывая его вес. Подмогу всё равно никак не вызвать, мобильная связь работает из рук вон плохо. Придётся тащить до машины самостоятельно.       — Я обещаю, что не сделаю ничего плохого, — наплевав на сырую грязную землю, Хан подползает к раненому лису на коленях. — Я хочу помочь. Хорошо?       Янтарные глаза, не отрываясь, напряжённо и с тревогой следят за тем, как человек накладывает на лапу шину, фиксируя повреждения. Хищник лежит неподвижно, ни на дюйм не шелохнётся, но предупредительное утробное рычание заставляет замирать сердце и действовать на свой страх и риск. Наконец животное не без труда подхватывают, приподнимают и перекладывают на расстеленный плед. Инми тяжело выдыхает, закусив губу. Этот самец невероятно тяжелый! И намного крупнее типичного представителя. Пусть он и явно истощал, но под ладонями всё ещё ощущаются сильные мышцы. Закрепив широкие ленты и соорудив тем самым что-то наподобие мягких носилок, девушка аккуратно взваливает ношу на спину и начинает свой нелёгкий путь обратно.       Минут через двадцать усталость даёт о себе знать. Под тяжестью приходится прогибаться, отчего болтающийся спереди рюкзак неприятно бьёт по коленям. Лис, к его чести, не ворочается, не копошится, не пытается выкарабкаться. Но само передвижение это не особо облегчает. Зная себя как облупленную, Инми сейчас старается идти медленно и осторожно, чтобы не полететь вместе с раненым зверем кубарем вниз, но всё равно в какой-то момент оступается и спотыкается об торчащий камень. За спиной доносится сдавленный стон, так похожий на человеческий, что Хан вздрагивает:       — Прости, больно? — странный полувздох переходит в тихий скулёж. — Потерпи, пожалуйста. Осталось совсем чуть-чуть.       Доковыляв до брошенного внедорожника, Хан бережно укладывает ношу на переднее сидение. Облегчённо вздыхает. Позвоночник ломит, разгибаться больно, но она успела, дошла, справилась. Теперь осталось всего ничего — доехать до клиники на территории их центра. Ладонь касается рыжей холки, успокаивающе приглаживает жёсткие волоски:       — Всё будет хорошо…       Лис глаз почти не открывает, он измучен не меньше. На въезде в зону покрытия связи наконец прорывается телефонный звонок:       — Инми-на, всё в порядке? Ты нашла его? — коллега Мин встревожен не на шутку её долгим молчанием.       — Да, нашла. Юнги-сси, свяжись с Ким Сокджином срочно. Я везу зверя сразу в клинику, ему требуется неотложная помощь.       — Понял. Предупрежу.       У самого входа в ветеринарную лечебницу машину и правда уже встречают. Девушка удовлетворенно подмечает пару сотрудников во главе с Ким Сокджином, что держат наготове каталку с фиксацией. Как только Инми выскакивает из джипа, они бегут навстречу.       — Осторожно, у него сильно повреждена передняя лапа. Может есть ещё какие-то скрытые травмы, — торопливо тараторит она, с волнением наблюдая, как зверя ловко перекладывают на носилки.       — Инми-сси, директор просил срочно зайти. Кажется, он не в духе… — произносит вполголоса на ухо Сокджин, многозначительно поднимая брови.       Хан кивает, понимая, отчего её вызывают на ковер. По негласному регламенту не положено в одиночку отправляться в закрытую заповедную зону, да еще и незадолго до заката. Она нерешительно топчется на месте, глядя на то, как вдруг обеспокоенно дёргается сдерживаемый ремнями лис. Как поднимает морду, встревоженно заглядывая спасительнице в глаза. Инми совсем не хочет его оставлять, но начальство есть начальство.       — Не волнуйся, я о нем позабочусь. Потом заглянешь попозже… — Джин хлопает её по плечу.       — Я обязательно вернусь, — шепчет Хан, отвечая больше зверю, а не ветеринару, и удаляется в сторону главного административного корпуса.

***

      — Вы хоть понимаете, чем это могло закончиться?! Правило не даром гласит «только с проводником»! — Чон Хосок нервно расхаживает по кабинету, взмахивая руками.       — Простите, сачжанним… — Инми стоит перед ним, потупив взгляд в пол.       — В этой зоне много опасных хищников. Тех же медведей полно! Мало мне этих туристов, что там оказались, ещё и за вас волноваться! За такое нарушение вам по-хорошему надо… — директор Чон вдруг останавливается и вздыхает. — Инми-на, какова бы ни была чрезвычайная ситуация, безопасность превыше всего.       — Да. Простите ещё раз… Этого больше не повторится.       — Ты не пострадала? — Хосок кивком указывает на испачканные в грязи штаны. Девушка отрицательно крутит головой. — Иди, пиши мне объяснительную. И чтобы всё подробно расписала! Я ещё и с Юнги поговорю…       Хан Инми заканчивает работу уже совсем к позднему вечеру. Она поспешно запирает кабинет, чуть ли не бегом срываясь к выходу. Ещё час назад от Джина пришло сообщение с настоятельной просьбой заглянуть к нему, и неважно, когда она закончит, Ким будет ждать в клинике до упора. Что мужчина имел в виду, девушка так и не поняла, и от этого волнение лишь возрастало.       — Ким Сокджин-сси! — врывается она в кабинет ветеринара, даже толком не постучав. — Всё в порядке у вас? Как пациент?       — Ты от самого корпуса до лечебницы бегом бежала? — бросает тот на Хан насмешливый взгляд. Тяжело вздыхает, поднимаясь с места. Снимает связку ключей со стены. — Пошли… По дороге всё расскажу.       — Первичный осмотр показал, что у зверя серьёзный ушиб передней левой конечности с повреждением связок. Плюс сильное истощение. В общем, он там не один день сидел, без возможности выбраться. В остальном, цел и невредим, переломов нет, — Инми семенит за Джином, внимая каждому слову. Чем ближе они подходят к карантинному отделу, тем различимее оттуда доносится непонятный вой. — Но есть одна значительная проблема. Этот крепыш никого к себе не подпускает. Воет на всё отделение, пугая остальных подопечных.       Когда они проходят в следующий коридор, пронзительный вой вдруг прекращается. Главный ветеринар отпирает ключом дверь в небольшую комнату, внутри которой оказывается несколько пустующих больших клеток. Кроме одной.       — Вы его изолировали в одиночке?       — А что ещё оставалось делать? — разводит Ким руками. Инми видит лиса. Тот сидит насупленный в углу просторной клетки и смотрит на вошедших тяжёлым недобрым взглядом. — Силища у него немеренная. Несмотря на слабость, еле справились с ним. Только и смогли, что уколы сделать необходимые да снимки. Видишь, даже под транквилизаторами свирепствует! К себе дотронуться не позволяет. Ни капельницу поставить, ни анализ взять так и не дался.       А у девушки сердце кровью обливается при взгляде на потрёпанного, но не сдавшегося хищника. Ему, дикому, не насильное принуждение нужно, а теплота и забота. Она делает медленный шаг навстречу и касается рукой решётки, не прерывая со зверем зрительный контакт.       — Этому парню как минимум месяц надо на восстановление. Выхаживать до тех пор, пока не окрепнет. Но как к нему подступиться, я не представляю…       — Я его заберу, — уверенно и без сомнений прерывает Хан Сокджина. Так, что тот замолкает на полуслове, хлопая глазами. — У меня уже есть опыт. Помните? Я умею с лисицами ладить.       — Ты уверена, что хочешь такого буйного пациента к себе тащить? С ним нелегко будет. Да и разрешение надо получить…       — Я справлюсь. Ласка и доброта творят чудеса, — кивает девушка. Улыбается, когда замечает, как фыркает лис. — А разрешение, считайте, у меня уже в кармане. Другого выхода всё равно нет, — она отпирает клетку и проходит внутрь. — Иди сюда, малыш…       Тоненькая ладонь тянется к рыжей холке, а зверь вдруг грозно ощетинивается, показывая клыки.       — Инми-на, стой, это опасно!