Кумихо

      В торговом центре, как и всегда в преддверии праздников, шумно и многолюдно. Чонгук сразу теряется от такого непривычного количества снующих туда-сюда людей. Он заметно напряжён и насторожен. Натянут, словно звенящая тетива у лука. Озирается постоянно по сторонам и оглядывает подозрительно каждого приблизившегося, пугая суровым взглядом. Ему уже не нравится вся эта затея. Кажется, что за ними наблюдают сейчас десятки глаз. Кажется, что приспешники Верховного выслеживают и держат под колпаком, готовые в любую минуту к действию. Кумихо придерживает Инми сзади за плечи, закрывая хрупкую фигурку ото всех своей широкой спиной. Следует неотступно, будто телохранитель.       Хан чувствует лопатками, как тревожно бьётся сердце оборотня. Ощущает горячие пальцы на коже. Останавливается. Развернувшись, смотрит, заломив брови, на нахмуренное лицо Чона, что сканирует сейчас пространство, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Прохладная ладошка касается скулы, отчего молодой человек вздрагивает и обращает внимание на Инми, наморщив вопросительно лоб. Она мягко оглаживает большим пальцем выступающую косточку и улыбается нежно:       — Я понимаю. Ты всё ещё обеспокоен. Но я так хочу подарить тебе сейчас это ощущение уюта, праздника и счастья. Рождество как-никак…       Голос такой тихий, ласковый. Он тонет в оживлённом гомоне, но Гук слышит каждое слово. И, глядя в яркие карие глаза, что сверкают звёздами, понемногу успокаивается. Морщинка на лбу разглаживается, а тревоги постепенно утихают. Присутствие любимой даёт прилив уверенности и сил. Её нежность обволакивает волнами. Он накрывает пятернёй тонкую ладонь, кивает, отчего улыбка девушки становится шире. Переплетя пальцы, сжимает легонько руку.       — Теперь за подарками? — Хан взмахивает волосами и утягивает кумихо в людской поток.       Мимо мелькают салоны, бутики, маленькие ларьки, украшенные фасады и разноцветные вывески. Из колонок льётся весёлая музыка. Кто-то довольный тащит коробки с ёлочными игрушками, кто-то доверху нагружен подарочными пакетами, кто-то сидит в ресторанном дворике и попивает кофе. Вокруг раздаётся смех, и периодически пахнет чем-то ароматным и вкусным. Когда в этом калейдоскопе Чонгуку бросается в глаза нужная витрина, он тормозит так резко, что Инми аж в грудь ему впечатывается по инерции.       — Инми-я… Подожди, — оборотень, бережно отодвинув потирающую затылок девушку, торопливо запускает ладонь в один из многочисленных широких карманов рабочих штанов и выуживает поломанный замок и отвалившуюся ручку.       — Откуда это у тебя? — ахает брюнетка, округлив глаза. — Как это в карман поместилось?       — Я в ящике в ванной нашёл, — отвечает Гук и вдруг делает глубокий вдох. Смотрит серьёзно, решительно. — Инми-я, я давно обещал тебе…       — Стой, — краснеет смущённо Хан, оглядываясь вокруг, — ты собираешься мне сейчас сделать предложение ручки и сердца?       — Что? Н-нет, — Чон хлопает ресницами, тянет неуверенно. — Нам просто нужны новые… Я обещал починить. А у вас смертных так в любви признаются?       Он озадаченно вертит замок в ладони, чешет затылок, и девушка не выдерживает: прыскает в кулачок, заливаясь мелодичным счастливым смехом. А потом неожиданно, подскочив на носочках, чмокает растерянного парня в щёчку:       — Как я тебя люблю, кто бы знал! Пойдём, — хватает его под руку. — Ты знаешь, как чинить такие вещи?       — Пф-ф… — фыркает кумихо, приняв сразу важный вид. — А кто, ты думаешь, лампочку тебе на кухне поменял и сгоревшую розетку отремонтировал? Уж не в эпоху Чосона мы живем всё-таки…       Позже Инми с детским восторгом бегает по бутику, притаскивая всё новые и новые вешалки с одеждой для Чонгука. Тот покорно слушает её воодушевленные писки, прикладывает, примеряет, переобувается… Раз за разом дёргает занавеску в примерочной кабинке. Чтобы не надел, оборотень просто чудо, как хорошо выглядит! Статный, плечистый, атлетично сложенный, с крепкими бёдрами, длинными ногами и удивительно тонкой для парня талией. Оборотень взмахивает пиджаком перед зеркалом, накидывая его, и тёмная водолазка натягивается на бицепсах, облепляя плотно рельефный торс.       Молоденькие консультантки, что столпились все почему-то в непосредственной близости, делая вид, что сильно заняты разбором оставленных вешалок, дружно вздыхают. Раскрывают рты и залипают, как привороженные, на симпатичного клиента. Даже присутствующие парни вылупились кто с ревностью, кто с завистью. Хан не может оторвать от любимого влюблённых глаз. Таким она видит Чона впервые, и сердце от этого колотится всё быстрее и быстрее. Кумихо запускает руку в волосы, открывая лоб и чёрные вразлёт брови, и Инми окончательно тает. Современный классический стиль придаёт ему такой шарм и одновременно власть, что брюнетке хочется тут же доложить о проваленной квартальной отчетности, затащить его обратно в кабинку и получить заслуженное наказание.       Обмахиваясь ладошкой, она в изнеможении плюхается на маленький пуфик. Что-то как-то жарко стало в помещении… Облизывает пересохшие губы, но не успевает и слова вымолвить. К оборотню ничтоже сумняшеся подлетает какая-то девица из обслуживающего персонала и, хлопая длиннющими накладными ресницами, сыпет комплиментами. Не переставая щебетать что-то заискивающим высоким голосом, она оглаживает лацканы, проводит руками по плечам и подворачивает рукава. Кумихо вдруг расправляет плечи и приосанивается. Светится довольный, оглядывая себя в зеркало. Инми моментально трезвеет, почувствовав острый укол ревности. Мрачнеет. Поднявшись на ноги, сгребает всю перемеренную одежду и, подойдя к настырной консультантке, сваливает этот гигантский ком шмоток ей в руки:       — Мы, пожалуй, возьмём пару свитеров и вот этот худи с синими джинсами. Рассчитайте нас, будьте так добры.       Улыбается вежливо, но холодно, сверля дамочку стальным взглядом. Той не остаётся ничего другого, кроме как убраться восвояси. Глубоко вздохнув, Хан поворачивается к Чонгуку. Тот вытягивает перед собой руки, демонстрируя рукава:       — Тебе не нравится? — спрашивает обескураженно. — Мне сказали, что он сидит идеально.       — Очень нравится… — признаёт девушка, стараясь скрыть досаду, и грустно касается плотной ткани. — Но кто знает, может через день-два ты уже в этот костюм не влезешь. Надо взять что-то более просторное и удобное. Иди обратно в примерочную, я сейчас расплачусь и вернусь.       Спустя несколько минут она просовывает за шторку бумажный пакет с новыми вещами. И когда кумихо выходит в джинсах и свободном повседневном худи, снова тяжёло вздыхает, нахмурившись. Чон видит эту перемену настроения, замечает суровую сдержанность и интуитивно напрягается от всколыхнувшегося беспокойства. Он останавливает у выхода любимую и заглядывает преданно в глаза:       — Инми-я… Всё в порядке?       — Да… — кивает та. Закусывает губу, и неожиданно взрывается раздражительно. — Только вон той курице с дурацкой башней на голове по рукам бы надавать, чтоб чужое не лапала. А ты и рад, я смотрю…       Брови оборотня ошарашенно взлетают вверх. Он видит, как Инми притопывает нервно ногой, как обиженно надувает губы и в глаза не смотрит. Она сейчас… его ревнует? Ревнует же! Уголки рта предательски ползут вверх и растягиваются в стороны. Кумихо сейчас, кажется, разорвёт от умиления. Его милая Инми ревнует! Молодой человек, сбросив пакеты на пол, обхватывает щёки Хан широкими ладонями и поворачивает к себе. Его большие тёмные глаза смотрят с теплотой и трогательной нежностью:       — Я твой, — тихо и проникновенно произносит Гук. — От ушей до кончиков хвостов. Всех четырёх. Ты же знаешь!       Он звонко чмокает Хан в нос. А когда она ахает негодующе, порывисто накрывает её губы своими. Чонгук целует сладко, чувственно и упоительно, совершенно наплевав на окружающих. Почти невесомо касается бархатной кожи, обжигая её дыханием. Вкладывает в этот поцелуй всю глубину чувств, заставляя Инми потеряться в пространстве. Вынуждает сотрудниц, что нет-нет да наблюдают через стеклянные стены, подавиться от зависти.       — Ты больше не дуешься? — спрашивает, оторвавшись наконец от медовых уст.       — Я и не дулась… — невнятно бормочет Хан, пытаясь прийти в себя. Цепляется пальцами за худи, пряча пунцовое лицо в складках.       — Ну что мне сделать?       — Я ещё не решила, но что-нибудь придумаю. За мной одно желание, — она улыбается втихаря, потом спохватывается. Лезет в один из пакетов, извлекая оттуда небольшой кусочек чёрной ткани. — На, надень. Я не хочу, чтобы ты беспокоился и нервничал. А так тебя точно не узнают. И правда… Мало ли что.       Инми аккуратно цепляет плотную маску, закрывая парню половину лица. Поправляет чёлку, что спадает на лоб. Теперь видны лишь огромные улыбающиеся глаза цвета кофе, что светятся признательностью, — она не забыла о его чувствах и тревогах. Девушка завороженно подвисает на мгновение, не в силах отвести взгляд и чувствуя, как в животе что-то ухнуло и провалилось в ноги. Вздыхает прерывисто и торопливо натягивает точно такую же маску на своё лицо.

***

      Небольшая искусственная ёлочка, водружённая на тумбу в гостиной, светится огоньками. Инми развешивает хрупкие серебристые шарики со снежинками на ветки, бросая искоса взгляд на оборотня. Тот сидит на полу у коробок с игрушками и внимательно рассматривает каждую вещицу. То, сдвинув хмуро брови, с недоумением вглядывается в деревянных Щелкунчиков, неестественно обнаживших зубы. То округляет и так большие глаза, вытягивая длинную переливающуюся и шуршащую мишуру. То вдруг расплывается в улыбке, разглядев рисунки на шарах, и радостно показывает один с рыженькой лисичкой девушке. Она улыбается в ответ, кивает, несильно постукивая кулачком по левой стороне грудной клетки. Что-то больно кольнуло сердце, и оно, вздрогнув, разлетелось тысячами бабочек. Кажется, эндорфины заполняют каждую клеточку, не помещаются и потому выплёскиваются искрами.       Чонгук, как может, помогает Инми на кухне готовить праздничный ужин. Он сидит в сторонке на стуле, рядом стоит мусорное ведро. Высунув язык и подвернув под себя ноги, старательно и сосредоточенно чистит картошку. Вытягивает губы уточкой, сдерживая умилённую улыбку, когда Хан, подпевая рождественскому плейлисту, ловит «петуха». Дёргается навстречу, стоит ей вновь неуклюже звякнуть посудой или уронить вилку. Ножи трогать оборотень запретил с самого начала. Он легко достаёт с верхних полок нужные девушке миски, поцеловав мимоходом её в макушку. Снимает первую пробу с блюд, жмурясь от удовольствия. А накрывая на стол, вдруг начинает напевать уже вконец заезженную плеером песню: «O holy night the stars are brightly shining».       Нежный чарующий голос струится серебряным ручьем, разливается по всему телу и берёт за душу. Он волнует и заставляет сердце трепетать. Шокированная Инми застывает у стола, как громом поражённая, широко распахнув глаза. Задерживает невольно дыхание. Этот мелодичный голос ей знаком! Она слышала его лишь раз, но забыть так и не смогла! Слёзы скапливаются в уголках и переливаются через край. Гук поднимает голову, видит бегущие по щекам мокрые дорожки и дрожащие губы и замолкает на середине строчки, обеспокоенно делая шаг вперёд.       — Не останавливайся. Прошу… — растроганно шепчет Хан. Обняв за талию, прижимается к мужчине, позволив эмоциям выплеснуться.       И Чон, крепко обвив руками любимую, снова продолжает напевный мотив, так ласкающий слух. В этих чистых нотах чувствуется неподдельная искренность и сдержанная сила. Кумихо плавно переступает с ноги на ногу, двигаясь в такт песне. Ведёт любимую в медленном танце, гладя по волосам и позволяя вымочить свитер до нитки.       После ужина, сытые и разморённые, они сидят в обнимку на диване перед телевизором, укутанные в пушистый плед. Смотрят шоу и попивают горячее какао. Ладонь оборотня поддерживает покалеченную правую руку Инми. Он украдкой касается губами её виска, слушая, как девушка тихо смеётся над комиками:       — Как твоё запястье? — спрашивает как бы невзначай, чертя на гипсе узоры пальцем.       — Послезавтра к доктору на проверку. Он хочет ещё раз сделать рентген и проконтролировать всё. Мне же гипсовую повязку накладывали наскоро у нас в Центре. Без толкового оборудования под рукой…       Через некоторое время Чонгук забирает из рук Инми пустую чашку, относит посудину на кухню, прилежно споласкивает начисто и ставит на полку. Он оглядывается через плечо, проверяя любимую, которая переключилась уже на какую-то музыкальную премию с разодетыми айдолами, и поджимает задумчиво губы. Последние несколько минут его мысли занимает только одно: «Ручка в ванной! Надо починить ручку!» Он пересекает кухню, останавливаясь в коридоре. Шуршит пакетами, отыскивая нужные ему инструменты и инвентарь, даже не замечая, как брюнетка бросает незаметно взгляды то на него, то на мерцающий телевизор. Будто сравнивает с кем-то. Инми вдруг, покраснев, хлопает себя легонько по щекам и смущённо прячет лицо в коленях.       Когда кумихо возвращается в зал, довольно потирая руки и гордо улыбаясь, разморённая насыщенным днём Хан сладко спит, посапывая. Чонгук, присев перед девушкой на корточки, ласково убирает прядки волос с лица, проводит пальцами по бархатной коже. А после выключает телевизор и играючи переносит крепко спящую Инми в спальню. Он ложится в постели рядом, сгребая её в тёплые объятия, и счастливо вздыхает. Пожалуй, это было его лучшее первое Рождество!