Lost Souls

      Князь Фобос проснулся утром в постели один. В качестве следствия этого факта он был готов к чему угодно, но не найти жену хлопочущей на кухне. Даже протёр глаза, лишний раз убеждаясь, что не спит, и это в самом деле Корнелия.         — Садись завтракать, — сказала супруга.        Вид у неё был утомлённый, но доброжелательный, что не отменяло факта хождения по минному полю. Не решившись попусту гневить судьбу, князь поспешил выполнить её требование.        Корнелия не знала, как себя вести. Её предыдущие отношения до такого не доходили, да и не могли дойти. Всё же их с Фобосом ситуация и поднятая при ссоре тема была на редкость скользкой. Она не хотела в это погружаться, лишь попробовать восстановить хрупкое равновесие, разрушенное вчера по неосторожности.        Что можно сделать кроме такой абсурдной банальщины, которая не факт, что будет понята, она не придумала. Князю Фобосу не нужна стряпуха, как и нянька. Он прекрасно справляется с жизненными трудностями, пусть и, как любой человек, ценит заботу о себе. Если кто-то близкий и был ему нужен, то жена. И здесь в своей профпригодности стражница сомневалась.         — Что с тобой? — неожиданно спросил Фобос.       Только на этом моменте Корнелия заметила, что он хмурится, наблюдая, как она замерла перед кружкой сварившегося кофе. Встряхнув головой, она взяла чашку и села за стол.         — Просто не выспалась. Совсем расслабилась от хорошей жизни — теряю хватку.       Муж улыбнулся или скорее усмехнулся, с больной головы было не разобрать. Максимум, на который она сейчас была способна — это сдерживать свою нервозность.         — Раньше было лучше? — поинтересовался он.        Чем был этот вопрос, догадываться стражница не стала, решив попробовать разобраться позже. О своей жизни до брака они оба рассказывали мало, как-то так сложилось. Только вчера Фобос решил всерьёз нарушить эту традицию.         — Когда училась и начинала работать, у меня редко получалось больше шести часов сна, чаще — меньше.         — Сомнительное удовольствие, — понимающе кивнул он. — Через месяц-полтора начинаешь падать и срываться на всех подряд, пока не проспишь часов двенадцать, а лучше двадцать.        Наличию у него такого опыта Корнелия не удивилась. По её мнению, через это проходил если не каждый, то почти каждый. В жизни по-другому не бывает — вертеться нужно, как и выполнять обязательства. Будь ты тёмный князь или студентка юрфака.        — Когда с тобой такое было? — поинтересовалась она, растирая виски.       В таком состоянии главное на что-то отвлечься и занять голову, потом становится легче и усталость отступает, проигрывая неравное сражение требованиям воли. Потом, конечно, отыграется, особенно если вовремя не взять паузу и продолжать динамичный график, но это другая история.       — Когда с вами боролся, — как ни в чём не бывало ответил принц.       Вот эту тему Корнелия как-то исключала из возможных обсуждений. Возможно, из-за излишней сюрреалистичности представляемой картины: сидеть с кофе, да и даже с чем покрепче с бывшим врагом и обсуждать детали совместных сражений.       — То ещё было время, ладно бы только вся эта ерунда с восстаниями, так и других проблем по горло, — Фобос потер переносицу.       Как показалось Корнелии, даже воспоминания об этом периоде вызывали у её супруга головную боль, и это показалось забавным.       — Мне через два часа нужно быть в суде, — сообщила стражница, обратив внимание на время.       Пусть и узнать, что же такое отвлекало его темнейшество от борьбы с ними было ой, как любопытно, но, увы, как-нибудь в другой раз.       — Я отвезу тебя, — сказал он.       Предложение застало врасплох. Не то чтобы такого никогда не было, но и привычным оно тоже не становилось. У каждого из них была машина, а с ней и возможность самостоятельного передвижения.       — Не нужно, сама доберусь, в обед ещё возвращаться.       Фобос нахмурился и начал смотреть на неё настолько пристально, что стало неудобно.       — Ты еле живая, — заметил муж.       — Да ладно тебе, в первый раз, что ли? Никуда не въеду, — заметив, что его это ничуть не успокоило, а напряжение продолжает висеть, она смирилась. — Если хочешь, конечно, пожалуйста.       Фобос согласно кивнул и спешно доел завтрак, пока она проверяла, всё ли готово и ничего ли не забыла.       В машине Корнелия заснула чуть ли не сразу, как они тронулись, и проснулась уже у самого здания суда. Да ещё и не сама, а потому, что её растормошил благоверный. Зевнув и проморгавшись, она попыталась прийти в себя. Когда требуемое более-менее получилось, попрощалась и отправилась защищать своего клиента. Проводившего её взгляда и неожиданной мужской веселости она уже не видела.       Единственное же, на что хватило вечером — это дойти до первой горизонтальной поверхности и упасть на неё, не раздеваясь. День выдался напряженным, хоть и удачным. Как к ней подошел муж, она ещё почувствовала, пусть и шевелиться в его сторону не хотелось совсем. Когда, выйдя из здания офиса, она обнаружила его, то была рада как ребёнок Рождеству. Это была забота, та, о которой не просишь и не ожидаешь, а оттого не можешь остаться равнодушным. А ещё это означало, что ей не нужно тащиться домой непонятно как и сколько. Собственный авто давно разбаловал её, и Корнелия с трудом представляла, как в их городке ходит общественный транспорт.       По пути домой она уже дремала, лишенная сил размышлять о своей ничтожности, неспособности не обратить внимание на всего одну бессонную ночь и прочих требованиях, которые она обычно предъявляла к себе. До квартиры она дошла в том же полубессознательном состоянии. И теперь отвлекаться на что-либо не хотелось совсем. Чародейка честно выполнила все обязательства прошедшего дня, и если Фобос хочет обязать её ещё чем-то, то ему придётся столкнуться с её хладным трупом.       — Спать удобней в постели, а если ты не снимешь макияж, то пожалеешь об этом завтра утром, — сообщил присевший рядом муж.       Когда злобный иномирный тиран успел превратиться в мамочку-наседку, осталось за кадром, но сейчас раздражало, как писк насекомого над ухом.       — Я полежу пять минут и займусь делами, — отозвалась Корнелия.       — Ага, как же, — не поверил ей Фобос.- Давай вставай, я провожу тебя в спальню.       Это показалось Корнелии неприятным. И она попробовала сопротивляться по мере сил, пока он сначала усаживал её, а потом поднимал и вел по намеченному адресу. Косметику Фобос смывал с её лица так же сам, Корнелия злилась и достаточно пришла в себя уже ближе к концу. Дотерла тушь и помогла вытряхнуть себя из одежды. Заснула она минут через пять после того, как голова коснулась подушки, а одеяло начало согреваться.       Проснулась стражница часов в одиннадцать, чувствуя себя уже гораздо лучше. Она подумала, вставать или нет. Делать что-либо было откровенно лень. Лучше поваляться дальше и выспаться с запасом, тогда остаток недели гарантированно не превратится в пытку. Почувствовав под боком привычное уже тепло мужского тела, она окончательно решила никуда не ходить. Перекинув через него ногу и устроив голову поближе, а руки вокруг его талии, Корнелия вознамерилась спать дальше.       — Чего тебе, женщина? — заворчал потревоженный супруг.       — Красивый, мой, — непонятно зачем отозвалась она. Не иначе не до конца проснувшись.       — Договорились, только спи, — согласился Фобос, обнимая её за талию в ответ.       Корнелия согласилась и, уткнувшись носом ему в шею, в самом деле вскоре заснула. На утро ей за эту сцену стало стыдно. Нашла, что ляпнуть! И всё равно, насколько мил и заботлив был весь предыдущий день этот гад! Одно дело жить с ним и спать, даже хотеть от него детей, а другое — признавать близость и собственную потребность в тепле и заботе.       Из-за этого она нервничала и долго пыталась взять себя в руки. В том числе и судорожно глядя на привычный флакон с зельем-контрацептивом. К этому разговору предстояло вернуться, а зелье перестать пить. Пусть их ссора и усложнила всё раньше времени.       Зато Фобос казался особенно довольным жизнью. Чем это вызвано, можно было только догадываться. Когда она выползла из ванной, далеко не в своём look out, пусть и приемлемом для работы виде, он уже пил кофе в обнимку с очередным книжным томом. Усмехнувшись её появлению, супруг вернулся к прерванному занятию. Корнелия, получив свою кружку кофе и залив хлопья молоком уселась рядом.       — Не жди меня сегодня вечером, — сообщил Фобос.       Оторвавшись от завтрака, Корнелия перевела взгляд на мужа, молча требуя объяснений.       — Планирую засидеться на работе. Есть пара вопросов, требующих решения. К тому же, мне не нравится, что творит Седрик, — ответил принц.       То, как он нахмурился, вспомнив своего союзника, дало понять, что самое важное в этом уравнении именно это замечание. Дела Фобос вел ловко и без особенных затруднений. Хезерфилд если и не казался ему лягушатником, то и бассейном с акулами не был. Так что об этом Корнелия не волновалась, зная, что в случае чего её контора в состоянии отмазать если не от всего, то от большей части неприятностей, а шеф тот ещё адвокат дьявола. В отсутствие совсем уж откровенного криминала и мафиозных разборок она верила, ну или, вернее, надеялась, что у Фобоса хватит ума в такое не лезть.       — Что случилось? — спросила она.       — Ты ведь и сама всё видела: он рассыпается на части. И есть у меня нехорошее подозрение, что дело дошло до наркоты.       Фобос поставил локти на стол и свел пальцы в замок. Лицо из привычно расслабленного в быту становилось не менее привычным, но серьёзным.       Корнелия это видела. И не могла сказать, что судьба ручного змеёныша принца была ей совсем уж безразлична. После завершения охоты на заговорщиков, Элеон оставила Седрика на Земле и поручила заботам Фобоса и, как следствие, стражниц. Они убедились в обустроенности быта когда-то сиятельного лорда, но на большее пока не сподобились. Приглядывали в полглаза, конечно, но не вмешивалась, пусть понимание неизбежности действий и крепло. Решение вопроса всё равно откладывалось так долго, как получалось. Задержка же оправдывалась уверенностью в способности Хай Лин чувствовать нюансы и полутона и, как следствие, вовремя забить тревогу, если дело выйдет из-под контроля.       — Странная забота о том, кто тебя когда-то съел, — попробовала немного сместить акцент чародейка, отыгрывая себе немного времени.       — А ты когда-то лишила меня короны, — пожал плечами Фобос. — Не знаю, кто из вас виноват больше, особенно учитывая, что из его предательства вышло куда больше пользы. Аргумент был железным. Пусть поедание казалось Корнелии более неприятным. Наверное, из-за ненужного физиологизма, ну и она всё же считала корону меньшей ценностью, чем жизнь. Но если именно оно было необходимо Фобосу, чтобы научиться признавать свои ошибки и смотреть на вещи иначе, то, пожалуй, он прав. Тем более, корона стоила ему ещё и многих лет заключения. Тоже следовало признать.       — Что ты думаешь делать? — спросила стражница.       — Встряхну за шкирку как следует, — сказал муж.       Интонация, с которой было сделано это заявление, заставила её вздрогнуть. Было понятно, что ничего хорошего Седрика не ждёт и процесс объяснения будет доходчив и болезнен.       — Мне нужен дееспособный союзник, а не непонятно кто.       — Планируешь доверять ему?       Это взволновало Корнелию куда больше. Какими бы не были их с Фобосом отношения, зла ему она не желала. Скорее, наоборот. Оттого такое близкое общение с бывшим вассалом и союзником не могло её не напрягать.       — В пределах разумного. Мы много лет проработали вместе, я хорошо знаю, на что он способен.Ну или был способен. У нас обоих хватает грехов друг перед другом, но насколько это тянет — нужно смотреть.       Такого подробного отчета Корнелия не ожидала услышать, поэтому, больше не сомневаясь, сказала.       — Тогда поговори с Хай Лин. У неё сейчас больше всех информации. И, уже более для себя неожиданно, взяв не сопротивляющегося Фобоса за руку, добавила.       — И будь осторожнее.       Удивление на его лице появилось, но быстро сменилось улыбкой и расслабленностью. Ответив пожатием, он дал ей обещание, и Корнелия поняла, что у неё камень с души упал. Во-первых, можно было не копаться в причинах и следствиях и ещё какое-то время жить как живётся. Фобос дал ей такую возможность. Во-вторых, ситуация с Седриком если кому и выйдет боком, то только самому змееликому лорду, а это, по мнению Корнелии, было меньшей их возможных горестей.       Приятного утреннего заряда стражнице хватило на весь день. Даже при условии, что толком позавтракать из-за разговоров ей не удалось. Она разобралась со всеми делами, улыбалась коллегам, вызывая вопросы об особенных событиях в личной жизни. Даже шеф и тот не преминул сделать комплимент её цветущему виду.       Она давно знала, что все не вовлеченные в мередианские перипетии ей немножко завидуют. Они с Фобосом были красивой парой. Да ещё и облаченной во флер счастливых молодоженов. Часто задумываясь об этом, Корнелия испытывала раздражение, но сегодня её это не задевало. И ночные откровения перестали казаться чем-то недопустимым. Мало ли чего скажешь спросонья, тут и больше себе можно позволить.       Ей в голову даже пришла крамольная мысль, что и в быту тоже можно. Ведь именно этого и пытался добиться Фобос до их скандала. За этими же размышлениями она вернулась домой раньше обычного, отпустила отчитавшуюся домоправительницу и отправилась на кухню сама.       На душе было настолько легко, что стражница решила придавать своему настроению материальную форму. О возможности испечь шарлотку она задумалась в обед, когда одна из коллег рассуждала о том же, только в контексте своих детей и их любви к яблокам.       Тесто замесилось легко. Яблоки тоже попались хорошие. Корнелия получала редкое удовольствие от кулинарии, вызванное чувством, что делаешь что-то приятное другому человеку. В отличие от вчерашнего завтрака, сегодня ей управлял порыв, а оттого действие не казалось ни натянутым, ни глупым. Просто желание побаловать себя и близких. Может, ещё и заглянувшим на огонёк девчонкам завтра что останется.       Пирог был только отправлен в духовку, а она ещё не успела смыть с себя и пострадавших поверхностей муку, когда входная дверь зашумела открываясь. Помня, что ключи от дома есть только у мужа, она решила не отвлекаться. Фобос вполне мог обойтись без встречающей делегации и найти её, подтянувшись на запах выпечки. Но, услышав шум, изменила своё мнение.       Краем глаза убедившись, что не забыла поставить таймер, стражница поспешила в коридор. Увиденное её ужаснуло. Окровавленный супруг еле стоял на ногах и выглядел, мягко говоря, паршиво. Первой мыслью стало удивление — как он вообще пришёл?! Спешно бросившись к Фобосу, Корнелия поймала зашатавшегося супруга, перетягивая большую часть его веса на себя. Не сразу поняв, кто это, он попробовал сопротивляться, но она поспешила заговорить, надеясь, что её голос он узнает быстрее.       — Это всего лишь я, обопрись на меня. Я помогу.       Приказу он последовал не сразу, но пытаться убить её перестал быстро. Понемногу понимая, что это она, что желает помочь и может выдержать его вес на плечах. Кровопотеря становилась всё сильнее, пока они поднимались по лестнице, Фобос начал запинаться, не иначе темнело в глазах. Преодолев тяжесть повисшего на руках тела, Корнелия пошла дальше.       Необходимая собранность приходила сама собой. Действовать предстояло оперативно. В первую очередь нужно осмотреть ранения и остановить кровь, а дальше будет время для всего остального.       Фобос даже в таком состоянии не терял бдительности, стражнице вновь пришлось его успокаивать, когда он дернулся, стоило ей поднести руки к остаткам его пиджака и рубашки.       — Я постараюсь не сделать тебе больно, успокойся. Размах повреждения был впечатляющ, непонятно, что за тварь его покусала, но от плеча она мало что оставила. Очистить рану, не причиняя ему боли, было невозможно, но Корнелия старалась.       При желании, она могла управлять предметами и не видя их. Ног на земле хватало, чтобы почувствовать всё находящееся в радиусе нескольких метров. Так что необходимость сходить за тазиком с водой и тратить на это время отпадала. Получив какое-никакое, а приспособление, Корнелия начала промывать рану и прикладывать холод. Её возможности врачевания примерно этим и ограничивались. Муж зашипел и выгнулся дугой.       — Что за варварство! — выдал он.       — Не я настолько достала лучшего друга Седрика, что он решил повторить попытку съедения сюзерена. Так что терпи. Он хотя бы не ядовитый?       — Это не Седрик, — ответил Фобос.       Позволяя снова прикоснуться вымытой в ледяной воде тряпкой к развороченному плечу.       — Ты ведь волшебница, Корнелия, ради всего святого, — продолжал страдать он.       — Я стражница земли, а не целительница. Могу вырастить из твоей крови симпатичный куст, жаль, такой извращенный способ убийства пока не входит в мои планы. Немного успокоившись и пережив новую порцию боли, Фобос заговорил вновь. Похоже, её сосредоточенность помогала ему отпустить собственную панику.       — Целительство — самая простая магия из возможных. Нужно всего лишь пожелать и отдать силу.       — Если дело только в этом, то тащи сколько необходимо, я знаю, ты умеешь.       Корнелия понимала, что без магии или лучше чего помощнее здесь не обойтись, и это её злило. Время для экспериментов было не самое подходящее. Вернее, совсем не подходящее. И подступающая тряска в пальцах была самым дурным знаком из возможных. Фобос поймал её ладонь здоровой рукой и поднёс к развороченному плечу.       — Попробуй. Просто пожелай и отдай силу, как делаешь при творении магии.       — Ты сумасшедший. Почему не обратился в больницу!       — Здравствуйте, меня зовут Фобос и меня покусал инопланетный монстр?       Деваться было некуда. На глазах проступали слёзы. Он уже здесь, ждать скорую некогда. Почувствовав лёгкий отток своей силы, Корнелия перевела взгляд на него. Решил не маяться дурью и вылечить себя сам?       — В таком состоянии я могу выпить тебя досуха, мне бы этого не хотелось. Попробуй. Это проще, чем кажется.       Взяв себя в руки, она глубоко вдохнула и накрыла свободной рукой не касаясь поврежденной области. Легко говорить, ладно, попробуем, тем более, какой-никакой контакт есть. Корнелия попробовала вспомнить всё, чему её когда-то учила королева Замбалы. Если возможно войти в контакт с целой планетой, то с мужем тем более.       Он отпустил её сразу, как только почувствовал ответное движение, видно, в самом деле опасался забрать слишком много силы. Установлению дальнейшего контакта не мешал до поры до времени. Когда он силой вытолкнул её из своего тела, Корнелия тяжело и неожиданно вернулась в обычное состояние сознаний.       — Зачем? — прохрипела она.       До полного исцеления было ещё далеко — это она чувствовала. Сил в ней правда заметно поубавилось, но закончить она бы сумела.       — Всё в порядке, — сообщил он.       Его дыхание понемногу возвращалось в норму, но полутрупом он по-прежнему выглядел. Плечо приобрело более приличный вид, но всё ещё было повреждено. Правда теперь можно было спокойно перебинтовать его и наложить мазь. У параноика Фобоса, кажется, что-то похожее было припасено, может и зелье какое есть, только ей он забыл об этом сказать.       — Я не думал, что ты двинешься дальше остановки крови, может немного присушишь, — сказал он. — Ты поразительно распределяешь силу, мне это никогда не давалось.       По тому, как он старался заговорить ей зубы, Корнелия поняла, что муж волнуется и чувствует себя неловко. Она тоже так делала, когда с ней происходило подобное.       — Почему тогда не остановил меня раньше?       — Похоже, вырубился, а когда очнулся понял, что ты увлеклась.       — Мог бы позволить закончить, у меня ещё хватает сил, — заметила стражница. Не дав ему выдавать банальности, которые бы и сама высказала, окажись на его месте, девушка удивила мужа ещё больше, поцеловав нежно и вдумчиво, как делала очень редко, если вообще делала, перебирая длинные серебряные волосы.         — Зачем? — спросил Фобос.       У него не было сил с ней бороться и желания отвечать отказом, но доверять он умел ещё хуже неё. А единственную попытку приблизиться к ней больше привычного на фоне общего родительства, она загубила пару дней назад.       — Затем, что ты мой муж, — ответила Корнелия.       Ничего лучше в этот момент в голову не шло. Её можно было понять двояко, но как объясниться иначе она не представляла. Попробовав разрушить эту неоднозначность, она добавила тоном, который уж точно должен был быть понят правильно.       — К тому же, ты ещё не сделал мне ребёнка.       Фобос рассмеялся. Корнелия внимательно наблюдала за ним, чтобы убедиться, что он не воспримет это как шантаж или повышенную обязательность перед долгом стражницы.       Единственное, что она заметила, было собственное возбуждение, для которого было совсем не время.       — Что это за звук? — спросил Фобос, прислушиваясь.       Корнелия тоже прислушалась. Занятая посторонними мыслями она совсем упустила его из внимания.       — Это таймер на плите, — ответила она, после чего поняла, к чему это оно всё. — Шарлотка готова.       После чего соскочив с постели поспешила спасать позабытый пирог. Не зря она упорно заявляла, что её персона на кухне — это не к добру на протяжении уже многих лет. Вот угораздило её сегодня туда заглянуть — получите распишитесь, вагон неприятностей. Увы, все эти правильные мысли шли слабым фоном и отголоском того, что занимало сознание в первую очередь. А это были вполне однозначные картинки, заставляющие чувствовать себя то ли нимфоманкой, то ли извращенкой.       Вытащив пирог из духовки, Корнелия спрятала горящие лицо в ладонях. Она на дух не выносила зависимых и несамостоятельных мужчин. В какой-то период жизни такие стали для неё чуть ли не красной тряпкой, которой демонстративно размахивают перед глазами, вызывая бешенство. Так что же тогда такого привлекательного в сложившихся обстоятельствах? Фобос ранен, уязвлен и уязвим, нужно выяснить, при каких обстоятельствах это случилось. К тому же, и он совсем не герой, должный вызывать нечто особенное и глубокое. Но вместо чего угодного другого, стражница земли чувствовала влагу между ног и тяжесть внизу живота, и никакие усилия воли не помогали от этого избавиться.       Прихватив перевязочный набор, а потом, после заминки, ещё ужин и пару кусков пирога, она пошла наверх. Продолжать издевательства. В первую очередь над собой. Фобос нашелся во всё той же полулежачей позе. Как бы ни пытался храбриться, а чувствовал он себя паршиво. Устроив переносной столик на прикроватной тумбочке, она обратилась к супругу.       — Я перебинтую этот ужас, а потом поешь, — после чего решила уточнить. — Я взяла верную мазь?       Посмотрев на флакон он коротко кивнул и дал ей возможность делать, что вздумается.       — Не хочешь узнать, где меня угораздило? — спросил муж.       — Сначала хочу убедиться в твоей выживаемости. Не слишком туго?       — Нормально. Не находишь, что было бы глупо лечить меня, а потом узнать, что я решил поднять восстание против моей милой сестрицы?       Он морщился и ехидничал, стараясь вывести её из себя. Увы, их оборонительные стратегии были настолько похожи, что Корнелия легко пропускала всё это мимо ушей.       — Может, я тебя переоцениваю, но было бы глупо провернуть гениальную интригу, а потом на ровном месте слиться без подготовки и поддержки.       — А что? очень в моём стиле, — заключил Фобос, по-прежнему стараясь скрывать боль или хотя бы её игнорировать. — Где ты только этому научилась?       Сменил он тему на интересующее в данный момент.       — Мой отец пытался вырастить из меня достойного человека, — ответила она.       — Когда-то мне довелось пройти курс оказания первой помощи. Если плохо, то говори. И лучше не болтай, хотя бы пока не поешь. После такой кровопотери, оно необходимо. Уж на это моих знаний хватает.       — Сразу как только закончишь, — сдался муж, попутно сообщив, где искать припасенное на такой случай зелье.       Корнелия довольно улыбнулась. Что в таком Фобосе было трогательного, так и оставалось загадкой, но не откликаться где-то глубоко в душе она не могла, да и не хотела. Когда перевязка была закончена, Фобос честно взялся за ужин. Еда в постели претила ему не меньше, чем его супруге, но в вопросе его местонахождения она была принципиальна.       — Ненавижу яблоки, — в какой-то момент сказал он.       Замечание было настолько неожиданным и эмоциональным, что Корнелия покраснела до корней волос, что само собой не осталось незамеченным.       — Почему? — сумела выдавить она из себя.       — Дурные ассоциации. От моей няни так пахло, не могу сказать, что любил её, но когда ей отрубили голову, было печально. А потом умудрился отравиться штруделем, не знаю уж как, но так плохо мне не было ни до, ни после.       За пирог он всё же взялся, а Корнелия, поняв, что сейчас можно будет узнать нечто интересное, сменила сидячие положение на лежачие.       — Каково это — вырасти на Меридиане?       Фобос пожал плечами и, поморщившись от внезапной боли, ответил.       — Наверное, не так весело, как на Земле. Нет телевидения, интернета и диснейленда.       — Перестань, — развеселилась Корнелия. — Было ведь что-то интересное. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты с пеленок лелеял злобные планы захвата власти.       — Я вырос во дворце. Большая часть моего времени была расписана по часам, — сообщил принц.       Было непонятно, он не хочет этим с ней делиться, отводя разговор куда угодно, или можно продолжить его тормошить, желая узнать нечто новое. Корнелия решила предпринять ещё одну попытку, прежде чем оставить в покое.       — Большая часть моего времени принадлежала тренировкам и школе, но это не мешало нам с Элеон искать фей в парке и падать с велосипедов. А когда я пыталась научить её кататься на роликах, то все всерьёз волновались останется ли она жива — столько падала. А ещё мы играли в королевство, правда, принцессой тогда была я.       Фобос улыбнулся, пусть и не слишком радостно. Он покончил с едой, отставил опостылевший столик. С выражением лица, которое не могло обозначать нечто отличное от внутреннего ругательства на тему необходимости выбросить эту презентованную приблуду сразу, не дав жене возможность воспользоваться по назначению. Проигнорировав ответный театр пантомимы, он помог ей устроиться у себя на здоровом плече, и ответил.       — Мы с Седриком пару раз чуть не сгинули в болотах. Лазали по деревьям, чего нельзя было обоим, но доставалось только ему. Я честно не знаю, что рассказывать.       — То, что было весело или важно. Неужели ты никогда об этом не говорил? — удивилась Корнелия.       Для неё не было ничего более естественного. Её детство было простым и веселым. Всё до начала карьеры стражницы складывалось так, как и должно быть у счастливого ребенка. Да и потом, пока она не уехала из дома учиться и не начала набивать болезненные шишки проб и ошибок, ничего плохого или травмирующего не происходило.       — Весело было мастерить Охотника. Никто раньше не делал подобного! Я чувствовал себя первооткрывателем, но у меня несколько лет не получалось ничего толкового. Хоть какой-то прок вышел лишь когда я оказался у власти.       — Ты неисправим, — проворчала Корнелия. — Я тебя про игры спрашиваю, а ты про то страшилище рассказываешь.       Перекидывать ногу через его бедро, обнимая, прочно вошло в привычку. Это было удобно и уютно, несколько даже чрезмерно по-домашнему. А ещё в последнее время Корнелия всё чётче слышала довольное урчание чего-то внутри: «Моё! Не отдам!».       — Это страшилище, как ты выразилась, было венцом моей магии! — выдал он, переворачивая её на спину и оказываясь у неё между ног.       Последовавшие за этим поцелуи в шею и общее направление движения его мысли стражнице понравились, но она постаралась поймать себя и напомнить им обоим, что ещё несколько минут назад он изображал из себя умирающего лебедя.       — Мы можем повредить твоё плечо, и опять пойдёт кровь.       В том, что слова были больше к млеющей себе, нежели чрезмерно резвому мужу, она не сомневалась, но вот он обиделся.       — Дай мне почувствовать себя мужчиной хотя бы на пятнадцать минут.       — Говоришь так, будто в этом когда-то и у кого-то были сомнения.       Сопротивляться всерьёз она после этого не начала, хоть и следовало бы. Злодей-мерзавец-тиран изучил её тело с такой скрупулезностью, что сломить и так слабое сопротивление ему ничего не стоило.       Без эксцессов, разумеется, не получилось. Нагружать пусть и не используя как опору пострадавшую руку, Фобос мог предельно ограниченное время, но при этом отдавать ведущую позицию ей, раз уж так не терпелось, снижая собственную нагрузку, не стал. За что и поплатился.       Отдышавшись от оргазма, Корнелия увидела, что её супруга настигли судороги совершенно другого характера. Как любой спортсмен, что делать в такой ситуации она знала, но всё равно испугалась.       — Ну и зачем оно было? — спрашивала она его.       К чему доказывать непонятно что и кому, если тебе плохо?! Можно было спокойно дать себе время поправиться. Успокоив мышцы и укрыв его одеялом, Корнелия юркнула к супругу под бок, понимая, что замерзает и не хочет уходить.       У Фобоса было потрясающе красивое лицо с резкими чертами, шикарные длинные волосы и не менее потрясающие подтянутое тело. Как ему всё это удалось сохранить, перенеся далеко не самую радостную жизнь, было удивительно, но не становилось менее приятно.       — Хватит с меня на один день.       — Объяснись, пожалуйста. Я тебя не понимаю.       — Я уже всё объяснил. Носишься вокруг меня, как наседка хугонга.       Он перевернулся на спину и закрыл лицо рукой, старался на неё не смотреть. А она не знала, как заставить себя перестать улыбаться. Если бы он не был предельно растерян, то не перешел бы на мередианские сравнения. Эту особенность она подметила ещё в самом начале: князь ассимилировал свою речь и даже дома старался говорить, как землянин, но стоило ему начать злиться или нервничать, родные словечки появлялись одно за другим.       — Разве это плохо? К тому же, я не сделала ничего особенного. Или, по твоему, я должна была тебя здесь одного бросить? Так у тебя не простуда и повышенное желание пострадать.       — Ты не должна всё это делать, но вместо этого поддержала меня у Элеон, терпела всё время раскрытия заговора, предложила родить ребёнка, теперь, вот, не задавая лишних вопросов лечишь!       — И из-за всей этой ерунды ты начал нести чушь про «почувствовать себя мужчиной»?       — Если бы ерунды… — Фобос осёкся, встретившись с её выражением лица. — Мне не нравится чувствовать себя тебе обязанным.       — А сам-то! — возмутилась стражница. — Ты с самого начала только и делаешь, что заботишься обо мне, о нас! При этом не от случая к случаю, а каждый, мать твою, день! Если ты думаешь, что я этого не замечаю или не ценю, то ты идиот, который несёт бред. Хорошо если из-за кровопотери и пережитого шока.       — И как только твоя феминистичная душа весь этот беспредел терпит. Из всей её гневной и пространной тирады Фобос услышал только что-то своё и даже близко не подходящее к сути.       — Пусть я и за независимость и самостоятельность, но я не феминистка, Фобос, и никогда не была. Это идеология отчаявшихся несчастных женщин, которые и своим детям желают того же. Мне слишком повезло с отцом, да и с мужем тоже, чтобы придерживаться такой позиции.       — Перестань, пожалуйся, а не то я задумаюсь всерьёз над тем, чтобы узнать, кто был в твоей жизни до меня.       — Зачем?       — Затем, что я никак не могу понять, чего мне больше хочется: оторвать им головы или поблагодарить за твою неискушенность.       — То есть? — вот теперь Корнелия растерялась.       Глаза поползли на лоб. Она понимала, что сейчас дражайший супруг скажет очередную гадость, но не узнать этого не могла.       — То есть, если ты так увлечена сексом со мной, то мне страшно представить, кто же был раньше.       Это было даже более оскорбительно и неловко, чем она предполагала, но критиковал он не только и даже не столько её.       — Фобос….       — Помолчи, дай я уже закончу, раз начал.       Корнелия замолчала и поплотнее завернулась в одеяло. Сидеть без одежды было холодно, но прерваться даже на такую мелочь, как найти банный халат, было невозможно.       — Когда мы впервые оказались в постели, меня мало волновало, кто ты. Я злился, а ты ещё подлила масла в огонь. Большинство выводов сделал уже позже, и хорошо, что сделал. Я наблюдал за тобой, пытался свести имеющуюся информацию. Когда мы снова оказались в постели, я окончательно понял, что всё не так просто, как кажется. До меня дошло то, что я не до конца понимал раньше. У меня были женщины, и не могу сказать, что я был с ними груб, что мне не нравилось к ним прикасаться, но это было иначе и никогда не вызывало таких сильных эмоций. А тут словно помешательство, ты так самозабвенно отдаёшься, Корни, что удержаться невозможно. И это при всех прочих нюансах. Я никогда не придавал физиологии особенное значение, а оказалось — это такой же восторг как магия. Я начал пробовать и проверять, так же, как когда-то учился колдовать! А ты даже разницы не заметила! Вернее, того, что мне пришлось учиться.       — Но я ведь тоже училась, — попробовала заметить Корнелия.       Училась угадывать его желания, понимать, что нравится именно ему. Возможно, он прав, и она сама не заметила, как из приятного времяпровождения секс превратился в нечто незаменимое и важное, но всё же.       Фобос слабо улыбнулся, и потянул её к себе, желая усадить к себе на колени, уткнуться подбородком в макушку и зарыться пальцами ей в волосы. Эта поза была его любимой для важных разговоров.       — Ты не понимаешь. Оказалось, что стоит немного поманить, и результат потрясает. — Это обвинение?       Говорить о сексе было неловко, особенно в таком ключе. Корнелия это дело не любила, а сейчас, смутившись окончательно, мечтала поскорее закрыть тему.       — Не отомщу, так хотя бы трахну стражницу, она же так забавно выгибается? — сказала она, опасаясь услышать подтверждение своей мысли.       — Нет, — ответил Фобос, зарываясь носом ей в волосы. — Это восхищение. Я не думал, что так бывает.       — Но дело ведь не только в этом? — задала она следующий вопрос.       — Да, заканчивайся дело страстью, я бы тебе этого не говорил.       А вот теперь улыбнулась и сама Корнелия. Они вернулись к тому, с чего начали. Осталось только донести свою позицию.       — Мне тоже хорошо с тобой, — сказала она. — Тепло и уютно. Порой поражаюсь, как ты меня выносишь. Я ведь жуткая эгоистка и ничего не могу с этим поделать. Отношения для меня никогда не будут на первом месте. Но вместо того, чтобы стукнуть кулаком по столу, ты терпишь мои капризы и отсутствие времени, находишь новые возможности. Так что тебе не о чем волноваться. Перестать быть ответственной за всё на свете и не принимать всех решений — слишком занятная возможность, чтобы ей не пользоваться.       — Просто мы с тобой два сапога пара, — отозвался он. На недоуменный взгляд в свою сторону пояснил. — Если бы тебе требовалось внимание двадцать четыре на семь — я бы повесился.       Корнелия рассмеялась. Такого способа победить тирана она точно не представляла. Впрочем, она бы с его реализацией и не справилась. Такие вещи были по части Ирмы — вот она могла написать двадцать смсок за час, потому что ей что-то пришлось не по нраву или благоверный не отзывался слишком долго по её мнению.       — И всё же — это мелочи…. Быт и не более того.       — А ты бы хотел, чтобы я заглядывала тебе в рот, внимая каждому слову или отдавала честь, как на военном параде? — ворвалась она в его рассуждения.       Фобос поморщился. Ни одна, ни другая перспектива не была ему по нраву.       — Это ведь здорово, что мы — партнёры. Каждый делает то, что ему проще даётся. Когда мы ходили на меридианский приём, я полностью полагалась на тебя и никогда не справилась бы в одиночку, да и когда ты рядом на вечеринках шефа мне спокойнее. А сегодня помощь потребовалась тебе, всего-то.       — Наверное, ты права, — согласился он, пусть и не поверил ей полностью.       С людьми она ладила не хуже, а скорее даже лучше него. Было сложно поверить, что здесь у неё могли быть хоть какие-то трудности.       — Я помню о твоём желании, — сказала она, не давая думать в другую сторону. — И ничего не имею против, если ты не заметил. Более того, рада, что у моей дочери будет хороший отец.       Для выросшей в благополучной семье Корнелии, отношения родителей навсегда остались эталоном. И именно отец был главой этой семьи, несмотря на гораздо более властный характер матери. Поэтому она не имела ничего против, чтобы и у неё было так. же. Взаимоуважения и понимания ценностей партнёра они уже успели достигнуть, почему бы не двинуться дальше.       — Ты так хочешь дочку? — спросил он. -У девочки на первом месте всегда мать, отец здесь не столь уж важен.       — Ты ошибаешься, — перебила супруга Корнелия. — Папа в жизни девочки — самый важный человек на свете. И нет, пол не имеет значения, просто мне кажется, что будет девочка.       — Ты — папина дочка? — уточнил он.       Сказанное польстило ему, она заметила это в выражении его лица и готовности говорить на эту тему дальше.       — Я — папина принцесса, — заявила она, развеселив мужа.       — Не самый плохой сценарий, — всё же нашел в себе силы ответить Фобос. — Если на Земле такое возможно, я не против попробовать.       — А на Меридиане нет? — удивилась Корнелия.       В последнее время чужой мир стал ближе, но теперь прочно ассоциировался с источником проблем и головной боли, и ничем больше.       — В большинстве своём матери считают дочерей своей собственностью и не допускают отцов до их воспитания.       — Тогда я ещё больше рада, что мы там не живём. Хватит с меня двора королевы Элеон, от которого чем дальше держишься, тем здоровее живёшь.       Вероятней всего, Фобос её мнение по поводу Меридиана и возможности там жить не разделял. Отчего промолчал, не став комментировать. Вместо этого он сменил тему.       — Кстати об Элеон. Думаю, королева завтра нанесёт нам визит.       — Рассказывай, — смирилась Корнелия. — И про того, кто тебя покусал, не забудь. Что ты там у кого украл и какие больные мозоли оттоптал?       — Я ничего не крал! — возмутился муж. — У меня вообще нет такой дурной привычки!       — А недавние активы наших предателей? Законная контрибуция?       — Законная сделка. Кто виноват, что чтобы проверить меня он был готов пожертвовать земным имуществом. Я тебе больше скажу — я контрабанду на Меридиан под этой эгидой прикрыл, за что и расплачиваюсь, похоже.       Корнелия тяжело вздохнула, вновь вспоминая про мафиозные разборки.       — Фобос, чтобы я могла тебе помочь, я должна быть в курсе событий.       — Я на самом деле не делал ничего против Элеон, — с нажимом сказал он. — Пока всё указывает на то, что, разрушив заговор против короны, мы колыхнули ещё и сеть чёрного рынка. Нужно трясти проводников и разбираться дальше. Думаю, на Меридиане было совершено ещё несколько покушений. Моя сестра явится, плюясь ядом и вещая, что я решил натравить на неё тех, кого она считает отребьем, недостойным существовать в её милом розовом мирке. Забыв о том, что я любил их не больше, чем она.       Корнелия сомневалась. Ситуация вновь была неоднозначной. В любом случае, с Элеон нужно будет поговорить. И узнать её мнение. Если Фобос говорит правду, то их ждёт ещё один заговор.       — Мне остаться завтра? Или мы сможем сделать что-то полезнее?       — Лучше иди на работу и озадачь Бобби, подыщите специалистов. Будем искать по мере возможности, откуда ноги растут здесь. Какие-то юридические связи да должны всплыть.       Корнелия согласно кивнула. Одновременно она проверит, правдивы ли его слова. При этом не будет слишком озадачена, если это отвлекающий манёвр.       — А дальше, как говорит шеф, всё строго согласно букве закона, — понимающе закончила она описание его плана.       Меридианский тиран согласно кивнул. Строго, выверяя каждую букву, выворачивая её в свою пользу. Они все знают, как такие дела делаются и как наказываются те, у кого адвокаты дешевле. Главное, не залезть слишком глубоко теперь. Мало ли, настолько там мощная ветка и насколько кто и с кем повязан. Хотя, если всё окажется слишком плохо, то можно просто стукнуть противника по носу, раскрыв пару поверхностных деталей и установить статус кво.       — Тогда я поговорю с Хай Лин, если у неё получится, пусть приедет утром.       — Не доверяешь настолько, что думаешь, я сбегу? — обиделся он.       — Нет, считаю, что ваша взаимная любовь с Элеон слишком разрушительна, чтобы оставлять вас без присмотра.       Муж неопределенно фыркнул, что передавало всё, что он думал по этому поводу. Это плести интриги и распутывать заговоры он мастер, но вот стоит на горизонте замаячить его сестрице, и он тут же преображается чуть ли не в мальчишку. Поцеловав его в щеку, Корнелия добавила.       — Не забудь завтра побриться, а не то будешь пугать Карли.       — Когда я этого не делал, — всё ещё недовольно, но гораздо более миролюбиво сказал он.       Щетина у него в самом деле росла поразительно быстро. Фобос об этом знал, и не позволял себе выглядеть неопрятно или небрежно. Это ей в нем нравилось.       — Дай мне немного поворчать, — сообщила она, трясь носом о всё ту же колючую щёку.       — Будешь так делать, отращу бороду.       — На здоровье, будешь помолодевшей версией Гендальфа.       Такая перспектива князя не обрадовала, и его жена понадеялась, что этого будет достаточно, дабы он к этой идее не возвращался. Вместо того, чтобы прокомментировать её остроумие, он решил обратить внимание на другие её действия.       — Что ты там делаешь?       — Не видишь? Я провожу осмотр, так что лежите, больной, и не сопротивляйтесь. Можете получать удовольствие.       Тяжелый вздох после того, как её руки шаловливо скользнули к паху, дал понять, что он вовсе не против такого развития событий. Корнелия устала от разговоров, к тому же, хотела, чтобы он принял мысль о визите Хай Лин и не испытывал по этому поводу лишних эмоций — положительная ассоциация была здесь не лишней.       — Мы ведь уже выяснили, что это плохая идея, — выдохнул Фобос.       Возразить по существу ему было нечего. Да и игра в доктора не осталась незамеченной, Корнелия была в этом уверенна. Облизывая губы, она ответила, давая понять, что задумала делать дальше. А чтобы у него совсем не осталось сомнений, провела руками по его животу, чувствуя, как под пальцами потрясающе напрягаются мышцы.       — Мы выяснили, что нужно быть осторожнее и правильно выбирать позы.       — Так что предлагает мой добрый доктор?       — Для начала проверить, как себя чувствуют некоторые особенно важные в семейной жизни органы.       Капитуляция мужа была приятной и возбуждала чуть ли не больше всего остального. Врёт он ей или говорит правду, интригует или защищается — не важно, сейчас он полностью в её власти. И Фобос глупец, если считает, что только он теряет голову от этого чувства.       Любить тёмного князя светлой стражнице, может, и нельзя, но желать его до трясущихся пальцев никто не запрещал и не сможет запретить.