Little drummer boy

Свет, который перед глазами до этого лоснился лишь тонкой нитью, вдруг залил все доступное взору пространство. Настолько резко и сильно он появился, что все, что происходило минутой ранее почему-то отошло на второй план. Вместе со светом появилось ощущение комфорта и тепла, разве что в руке до сих пор ощущалось сдавленное чувство, тем не менее не приносящее боли. Он чувствовал себя защищенным и в некой степени счастливым, поэтому так хотелось побыть в этом ощущении подольше. Но что-то упорно подсказывало ему открыть глаза. Первый открывать было тяжело. Свет со всей доступной ему немалой скоростью ударил в незащищенный уже ничем зрачок, доставляя не самые приятные ощущения. Проморгавшись, он с опаской открыл второй глаз и смиренно подождал, пока оба они привыкнут к яркости окружения, которой, к слову, было хоть отбавляй. Несколько минут ушло только на то, чтобы понять, в каком он сейчас положении. И еще примерно столько же, чтобы осознать где. Парень проснулся у себя дома в своей комнате, в своей собственной кровати. А не на жесткой больничной койке меж голых стен, гнетущих его день ото дня. От поплывших мыслей закружилась голова. Блондин осознавал, что находится дома, в месте, о котором он никак не мог вспомнить. В месте, куда мечтал вернуться всем сердцем и доступным ему разумом. Но одновременно с этим он никак не мог вспомнить, что вообще уходил отсюда. И никак не мог понять, как вернулся. Наложение двух картин, одинаково четких и осознаваемых, выводило из равновесия еще неокрепший разум, а потому Скотт решил пока отбросить все это, оставив размышления на потом. В любом случае прийти в себя сейчас было важней. Подняться получилось далеко не с первой попытки. Сперва он попытался повернуться, но в итоге ослабевшее тело просто скатилось обратно по мягкой кровати. Он попытался сесть, но упершись для равновесия левой рукой, почувствовал в ней сильную боль. Едва не упав, парень вовремя подставил правую, благодаря чему вскоре принял более менее устойчивое сидячее положение. Тихо выдохнув и поборов невесть откуда взявшееся чувство тошноты, Хоуинг положил на колени свою левую руку. Стала ясна причина боли и сдавленного чувства в ней. От самой ладони до плеча она была туго перебинтована, но это же и не давало понять, что конкретно случилось. Поморщившись от мысли, что вопросов становится все больше, он поднял голову, вяло осматриваясь. Из приоткрытого шкафа выглядывал рукав рубашки со знакомым принтом, его рюкзак валялся на полу неподалеку от двери, на тумбочке рядом с кроватью помимо телефона была россыпь перевязочных средств, ножницы и несколько медикаментов. Из приоткрытого окна приятно дул ветерок, колыша легкую прозрачную занавеску. Остановив взгляд на кресле парень замер со смешанными чувствами. Там спала Кирстин. Обычно завитые в тугие локоны, волосы её сейчас были прямыми и слегка растрепанными. Это могло значить, что девушка долго не была у себя дома. В руке, безвольно лежащей на животе, был зажат телефон, словно она заснула внезапно, сама того не осознавая и не желая. Блондин нахмурился. На лице девушки читалось беспокойство, под слишком часто вздрагивающими веками появились хорошо заметные тени. Сколько времени она тут провела — неясно. И все-таки, одно лишь её присутствие заметно успокаивало. Одно лишь то, что он её помнил. Расслабившись, парень опустил взгляд на свои колени, обдумывая происходящее. Он год провел в больнице. Целый год он толком не помнил даже себя, не говоря уже о том, где раньше жил и чем занимался. Все, что его окружало — стены и врачи. Но сейчас с каждой минутой все эти воспоминания покрывались дымкой, теряясь в глубинах сознания. И чем это могло быть вызвано оставалось неразрешимой задачей, от которой по-прежнему кружилась голова. — Скотт? — Неуверенный тихий родной голос раздался в комнате. Девушка, едва проснувшись, в сотый за сутки раз взглянула на своего друга и, обнаружив его в сознании, с трудом веря глазам едва выдавила из себя его имя. — Доброе утро, Кирст. — Тихо произнес блондин, не желая потревожить после сна ни свои ни её уши, тепло улыбаясь. Взгляд собеседницы заметался. Она словно хотела что-то сказать, но не могла, никак не получалось произнести и звука. Вскочив и наплевав на телефон, который глухо ударился об пол, она бросилась другу на шею, нежно и крепко обнимая его, скрывая лицо у него в рубашке. Хоуинг не на шутку испугался, поняв, что та тихо плачет, едва сдерживая рыдания. — Эй, эй, Кирст, все хорошо. — Успокаивающе произнес парень, прижимая её за плечи, но та никак не хотела успокаиваться. — Я боялась, что ты больше никогда не проснешься. — Прошептала она сдавленным голосом, тут же усиленно жмурясь, отгоняя плохие мысли. Наплевав на сохранность второй руки и полностью игнорируя боль в ней, блондин крепко обнял подругу. Так, чтобы она поняла — он не уйдет больше. — Прости меня, Кирст. Не плачь, я здесь. Все хорошо. Тепло от каждого произносимого слова разливалось по каждой клеточке его тела не только потому, что от этого девушка понемногу успокаивалась, стирая слезы рукавом джемпера. Он не мог не отметить, как мутная пелена в его сознании мерно растворялась, открывая такие желанные и яркие воспоминания. И как она совсем распалась от одного лишь произнесенного над ним имени. — Скотт. — Сердце парня дрогнуло, настолько родной и до боли знакомый голос это был. Именно тот, что был с ним даже там. Подняв взгляд, Хоуинг увидел перед собой именно ту улыбку, которая была с ним во сне. Её обладатель улыбался даже несмотря на то, что глаза его уже постепенно наполнялись соленой влагой. Шмыгнув носом, Митч всеми силами сжал блондина в объятьях, утыкаясь ему в плечо. Он тоже не мог сдержать счастливых слез, поэтому лишь старался максимально спрятать их, вспоминая, как это делал его друг. Обычно бывало наоборот. Обычно Скотт крепко сжимал его тонкие плечи и не отпускал до самых тех пор, пока сам не убеждался, что любой приступ, срыв или грусть не прошли, что тот окончательно успокоился. Чувствуя родные объятья, блондин тепло улыбнулся, слегка проведя пальцами по макушке подруги, которая, как и Грасси, не желала расцеплять руки. Хотелось провести так весь день. Но какой-то смутный страх все еще метался в сердце, постепенно сдавливая все внутри. Почему его друзья так обрадовались только лишь его пробуждению? Он не чувствовал, сколько прошло времени, не знал, что случилось, но, судя по реакции его друзей, случилось явно что-то серьезное. — Сколько я спал? — Надрывисто произнес парень, только сейчас осознавая, как страх подкосил горло. — Четыре дня. — Слишком знакомый для обоих его воспоминаний низкий басистый голос раздался в комнате. Хоуинг вздрогнул и едва заметно побледнел, неотрывно всматриваясь в хорошо запомнившиеся черты. Рад он был лишь тому, что его друзья, до сих пор не выпустившие парня из своих объятий, решили, что он просто испугался резкого оклика, не зная его настоящих при этом чувств . — Ави… — Тихо и хрипло произнес юноша. Впервые за год он звал его так. — Я рад, что ты очнулся. — В голосе, как и на лице мужчины, проступила заметная улыбка. — Я… — Слова выходили трудно и заторможено. Тело словно онемело, не удавалось пошевелить и кончиком пальцев. — Чувак, что с тобой? — Привычно задорный голос Кевина раздался совсем рядом, слегка отрезвляя блондина. Он и не заметил, когда друг примостился рядом на край кровати. — Что с тобой? У тебя кружится голова? — Такое теплое, трепетное, почти забытое беспокойство в голосе брюнета, который не стал дожидаться ответа и подошел сам, горячей рукой резко выдернуло парня из омута мыслей. Неприятные воспоминания и реальность вдруг четко разделились, между ними выстроилась крепкая стена. Стена любви и таких крепких дружеских объятий. Со всей доступной ему силой Скотт покачал головой, опуская голову. Из глаз покатились слезы, но те вызвали больше радости, чем беспокойства, ведь пряча лицо в дружеских плечах, блондин искренне улыбался. Вопросы были, вопросов было много. Но Хоуинг притворился хорошим актером, старательно убеждая их, что толком ничего запомнить ему не удалось. Поэтому вскоре попытки выпытать из друга объяснения его странных чувств постепенно сошли на нет, хотя Митч не прекращал их до последнего. Несмотря на некоторое связанное с этим неудобство, друг был ему за это очень благодарен. Постепенно разговоры перешли к завтраку. В отличие от проспавшего полнедели юноши, чей желудок еще не проснулся, все остальные члены группы постепенно умирали с голоду, поэтому идея позавтракать уже казалась не просто хорошей, а достойной нобелевской премии. — Нет, я тоже хочу. — Скотт решительно откинул одеяло, некоторое количество секунд изучая барашков на своих бриджах. — Это что? Кто-то подозрительно высоко хихикнул, но парень решил разобраться позже. Сейчас его беспокоила несколько другая проблема. Ноги. Тихонько простонав, он спустил конечности на пол, пытаясь размять пальцы. Но когда он собирался рывком подняться, чья-то сильная рука усадила его на место. — Воу, полегче. — Кевин перекинулся через кровать, чтобы удержать друга от неминуемых травм. — Ты вообще уверен, что сможешь стоять? — Не совсем. — Задумчиво ответил тот, потирая колено. Затекшие ступни немного ныли. — Давай может лучше ты покушаешь здесь? — Предложил Ави, но только взглянув в печальные и наполняющиеся грустью глаза, осекся. Неприятное воспоминание вновь постепенно проявилось в его голове. Он взглянул на слегка поникшего блондина, безуспешно пытающегося растереть ноги. Скотт почувствовал, как рядом кто-то примостился. Сильная и умелая ладонь сжала его лодыжку, помогая ей восстановить чувствительность и подвижность. Подняв взгляд, Хоуинг обнаружил рядом брюнета, что до этого с ним разговаривал. — Прежде чем спуститься вниз, ты должен хорошо постараться убедить нас, что не грохнешься с лестницы. — Произнес мужчина, даже не глядя на парня. Помолчав несколько секунд, блондин тепло усмехнулся, продолжая растирать уставшие от долгого лежания ноги. Еще примерно полчаса прошло прежде чем друзья позволили блондину подняться. И еще несколько кругов по комнате, на которых со всей доступной строгостью настоял Митч, дабы убедиться, что лучший друг действительно нормально передвигается и его жизни хоть в этот раз ничего не угрожает. После того, как Скотт не заверил в этом друга разве что только письменно, ему было позволено наконец самостоятельно переодеться и спуститься вниз. Сняв с себя рубашку, он с облегчением закинул её в корзину. Чувствуя, как легкий ветерок прошелся по коже, парень невольно улыбнулся, разминая руки. После холодного душа, ткань новой рубашки приятно согрела кожу. Отряхнув складку на брюках, он поспешил к выходу, с наслаждением ступая по ковру босыми ногами. Однако к приятным мыслям резко примешалось легкое беспокойство, стоило ему выйти из комнаты. Около лестницы виднелся миниатюрный силуэт, освещаемый падающим из окна светом. Девушка стояла, опираясь одной рукой о пояс, другой же безучастно листала что-то в телефоне. При виде друга она тут же блокировала экран, убирая аппарат в карман шорт и улыбнулась, поднимая голову. — Ты быстро. — Произнесла она бодрым голосом, благополучно игнорируя его немой вопрос. — Идем, наверняка Митч уже все приготовил. Девушка легко побежала по лестнице вниз, но кое-что не укрылось от взгляда осторожно спускавшегося за ней юноши: украдкой все-равно она внимательно за ним следила. «- Следит, чтобы я не грохнулся». С кухни доносился приятный запах и звуки тихого разговора. Кевин и Ави сидели за барной стойкой, в то время как Митч что-то старательно перемешивал в кастрюле, порой тихо отвечая на вопросы басиста. Кирстин быстро засеменила в кухню, бросив на блондина последний взгляд, после чего исчезла где-то в недрах холодильника по просьбе Грасси. Сам же совладелец дома не спешил на завтрак. Его внимание привлекла люстра в гостиной. Что-то с ней было не так. Присмотревшись, он не без удивления отметил, что один из плафонов на ней отсутствовал. — Эй, ты идешь? — Задорный голос битбоксера вывел его из прострации. Юноша приоткрыл рот, но вместо тысячи вопросов, что ему хотелось задать, получился лишь едва слышный стон; он беспомощно указал на лампу обоими указательными пальцами. Кевин в ответ повел плечом и грохнул по стулу неподалеку от себя. Слегка нахмурившись, блондин все-таки последовал предложению, вскоре занимая место за барной стойкой. Маленькие ладошки мягко легли ему на спину, вскоре кто-то, кого парень сразу распознал, обнял его со спины. — Ешь хорошо, а то скоро я смогу овить тебя своими руками два раза. Митч заразительно рассмеялся, не отвлекаясь от готовки, Хоуинг же тепло прижал к груди руки подруги. — Я буду есть так много, чтобы они на моей талии не сомкнулись, идет? — Он мягко рассмеялся и почувствовал, как девушка прижалась к нему щекой. Разжав объятия, подруга переместилась на соседний стул, с надеждой смотря в спину брюнета, что заканчивал готовку. — Ого, вкусно пахнет. — Мечтательно протянул парень, потягивая носом воздух. — Сожалею, но тебе перепадет только рис. — С ноткой язвы под стать другу протянул Грасси, не отвлекаясь от занятия. — Да ладно? — Скотт рухнул на место, отмечая легкую боль в предплечье. Мальдонадо сочувственно похлопала его по плечу, тепло улыбаясь. Вскоре перед ним нарисовалась небольшая миска, в которой, судя по виду, было нечто среднее между бульоном и крайне разваренным рисом. Но поскольку это кое-что вышло из-под рук знаменитого на весь дом своей стряпней Митча Грасси, вид варево имело добротный. Взяв в руки ложку, Хоуинг осторожно отправил в рот первую порцию, наконец сполна ощутив голод. Обычно они часто собирались у них дома. Частенько даже компания, увлекшись работой над новым синглом, не заметив наступившей глубокой ночи, оставалась здесь на ночь, так же весело проводя время вместе за завтраком по ее прошествию. Однако в этот раз что-то было не так. Скотт силился вспомнить, когда они в последний раз собирались вместе. Ощущение было, что недавно, но по какой-то причине события последних дней начисто вышибло из памяти. Быть честным, он только сейчас задумался, что не помнит момента, когда все друзья пришли к ним. Но что-то упорно подсказывало, что скоро он получит ответ. Как минимум то, как старательно друзья подглядывали за ним чуть ли не по очереди. — Эм. — Тихий голос Кевина вдруг выдернул парня из раздумий, в которые тот, оказалось, нырнул с головой. — Как ты себя чувствуешь? Сначала Скотт просто хлопнул глазами, не сразу до него дошла суть вопроса. Скосив взгляд на руку, он тепло улыбнулся. — Почти не болит. — Он прикрыл глаза, вновь шарясь в миске ложкой. Однако парень быстро понял, что промахнулся. Потому как друзья выжидающе смотрели на него, словно желая ответа с какой-то другой стороны. Немного подумав, блондин опустил ложку. Он понял, что друзья уже готовы сами поведать причины своих беспокойств. — Ты помнишь, как засыпал накануне? — Издалека, но как всегда метко, начал Митч. Хоуинг мотнул головой, почему-то боясь поднять взгляд. Он и так знал, что перед собой увидит. — Ты и не должен помнить. — С выдохом произнес Грасси. — Потому, что это было не вчера. Слова, недавно произнесенные Ави, резко проявились в голове. Он спал четыре дня. Скотт осторожно поднял глаза и увидел картину, от которой сжалось сердце. Столько боли, печали, извинения было в глазах напротив. Хотелось обнять друзей что было сил, но он не хотел перебивать. Понимая, что другу сложно говорить, парень едва, но тепло улыбнулся, слегка кивая. Этот невербальный жест дал понять Грасси, что друг готов выслушать все, что он скажет. Кивнув в ответ, брюнет лишь вновь тихо вздохнул и прочистил горло для продолжения рассказа. — Четыре дня назад мы собрались тут вместе, чтобы продолжить работу. Не знаю, почему мы её так и не начали. — Он слегка усмехнулся, но грустный взгляд выдавал его с головой. — Люстра в гостиной, как ты знаешь, работала плохо. И мы решили её починить, чтобы вечером это не отвлекало нас, когда действительно будет нужен свет. Ты, как самый высокий, полез наверх. Скотт обратил внимание, как друг нервно теребил явно ледяными пальцами край своей футболки. Голос брюнета слегка дрожал, тот прилагал усилия, чтобы он не сорвался. — Не знаю, как так получилось, но ты в итоге остался там один. Я понял это слишком поздно, когда мы уже вчетвером сидели на кухне, а тебя не было. И… когда услышал тот грохот. Заметив, что парень уже не в состоянии дальше рассказывать, Мальдонадо осторожно дотянулась до его руки, сжимая его ладонь в своей. — Митч позвал тебя, — продолжил Ави, — но ты не ответил. Я запомнил лишь звон стекла, после которого не было ни звука. Мы побежали в гостиную и… ну, увидели то, чего так боялись. Кирстин передернуло, стоило едва вспомнить развернувшуюся их глазам картину. Она украдкой взглянула на друга, вновь едва не плача от счастья, что видит его сидящим тут. — Ты лежал на полу и не двигался. — Выдержке друга сейчас завидовал даже Кевин. — А вокруг была кровь. Мы сразу решили, что ты ударился головой. И быстро в этом убедились. Наступила глухая пауза. Скотт дал друзьям собраться с мыслями. А они вспоминали самые, пожалуй, ужасные мгновения их совместной жизни. Когда вместо задорного и всегда приветливого живого голоса друга повисла тишина, Митч первым вскочил из-за стола, опрометью бросившись в гостиную. Очень хотелось верить, что друг просто задумался или надел наушники, он бы не стал ругать его. Но увиденное заставило Грасси застыть на месте, вовремя удерживая обеими ладонями крик. Рядом на ватных ногах остановилась Кирстин, едва сдерживая слезы отчаяния, потому что ни от одного действия обогнувших её друзей, пытавшихся привести блондина в чувства, тот не просыпался. Словно сквозь ватное одеяло Митч услышал, как Ави указал Кирстин звонить в скорую. И остекленевшим взглядом смотрел, как она дрожащими пальцами с трудом попадает по виртуальным кнопкам. Когда же ему самому прилетело распоряжение принести мокрое полотенце, он даже не смог сразу понять зачем. Ноги сами повели его, руки не дожидаясь сигнала хозяина сдернули полотенце с предназначавшегося для него крючка и намочили его в ледяной воде, температуру которой Грасси даже не почувствовал. Он очнулся только рядом с Кевином, когда Ави забрал из рук это злосчастное полотенце, подарив ему единственное, что мог сейчас позволить — сочувствующий взгляд. Тогда где-то в сознании по щелчку время продолжило свой ход привычным темпом. Но что-то никак не давало отвести взгляд от мертвецки бледных рук лучшего друга. То же, что и не позволяло поднять глаза на его лицо. Поездка в больницу была быстрой. Возможно в частности потому, что один из фельдшеров знал их. Благо это никак не повлияло ни на оперативность работы ни на, что было немаловажно, конфиденциальность происходящего. Все события тогда для друзей сменялись бурным потоком до самого того момента, когда двери операционной не закрылись почти перед самым носом. Брюнет еще некоторое время стоял, вяло дотрагиваясь рукой до ледяной металлической двери, лишь постепенно осознавая, что друг из-за нее сейчас не выйдет. Наконец дымка в сознании рассеялась, пронося все эти ужасные картины перед глазами еще раз. Сделав пару шагов назад, Митч тогда плюхнулся на близстоящую кушетку, впиваясь лицом в ладони. Он не сразу почувствовал, как теплые дружеские руки басиста крепко сжали его дрожащие плечи, как мягкие руки подруги обхватили его собственные, как присел напротив их битбоксер. Они все хорошо понимали, как тяжело было сейчас этому казавшемуся крошечным человечку, что даже сквозь холодные пальцы пытался смотреть в сторону операционной, где сейчас, сильно хотелось верить, уже спасли жизнь его лучшему другу. — Операция прошла успешно. — Тихо произнес Кевин. — Нас еще некоторое время не пускали к тебе в палату, но Ави настоял. Скотт не смог сдержать мимолетной улыбки. Он обрадовался лишь тому, что не только на его лице она промелькнула призрачным мгновением. — Мы не сообщали твоим родителям, — тем временем продолжил парень, — решили, что ты сам сделаешь это по своему усмотрению. Мы правда надеялись, что ты придешь в себя уже к вечеру, но изменений не было. А когда к нам наконец зашел твой врач… В общем, при падении, ты задел артерию где-то на голове. Хоуинг непроизвольно дернул рукой к голове, наконец нащупав на виске повязку. Под ней при нажатии чувствовалось жжение и боль. По взгляду друга он понял, что повторно так лучше не делать. — Пусть времени прошло немного, крови ты потерял порядком. Нам сказали, что это повлияло на мозговое кровообращение. И… что из-за этого ты скорее всего частично или полностью потеряешь память. Блондин вздрогнул, когда осознание пришло ему полностью. Он понял, почему с самого утра друзья вели себя с ним так осторожно. И вместе с тем в памяти быстро, но четко и полностью пролетели моменты сна. — Я все помню. — Тихо произнес он куда-то в сторону стола. Почувствовав нависшую тишину, блондин поднял глаза. Все замерли, словно не веря собственным ушам. Улыбнувшись, Скотт наконец расслабленно опустил плечи, прищуривая глаза. Он уже знал, что будет дальше. — Я все помню. — С теплом в голосе повторил он, уже расправляя объятия для вскакивающих с мест друзей. Его рук всегда хватало, чтобы дотянуться до каждого. Сейчас же было проще, ведь его облепили со всех сторон. И он чувствовал, как наконец полностью оттаяло, потеплело и вновь разгорелось его сознание. Прежние воспоминания рухнули, и, хоть и не исчезли полностью, их владелец точно знал, что они вскоре потускнеют, рассыпятся, уйдут. И на их место он твердо решил восставить новые. Теплые и радостные, как сейчас. — Прости, что оставили тебя одного. — Тихо произнес Митч, не желая отпускать друга. — Больше не повторится, обещаем. — Добавил Кевин, хлопнув блондина по здоровому плечу. Тот улыбнулся в ответ, с силой сжимая таких дорогих ему лубей в своих руках. Он и так это знал. Не знал лишь, понимали ли это его друзья, но самому ему уж точно не нужно было произносить такую прописную истину вслух. Они и сами это прекрасно доказывали. После затянувшегося ужина единогласно было решено прогуляться. Вдоволь набегавшись по ярко-зеленой лужайке возле дома, группа решила скоротать время на одной из туристических улиц, где в скоре облюбовали одну их уютнейших кофейн. Пока Митч с Кирстин делали заказ, Ави что-то решал с Кевином в телефоне, изредка отвлекаясь на окружение. А Скотт мечтательно смотрел в окно. Солнечные блики продирались сквозь медленно, но верно желтеющие деревья, но не доставали до защищаемых небольшой шторкой голубых глаз. Он ни с кем сейчас не говорил, но одиночество ему словно и не было знакомо. Потому, что его окружали те, кто никогда не бросит, всегда будет рядом. А потому, с легкой улыбкой на лице Хоуинг ждал, когда на столе окажется его любимый кофе, разнося аромат по всему помещению, и наблюдал, как ветер на улице, танцующий по только ему одному известному порядку, уносит оставшиеся крупицы неприятных воспоминаний вместе с пожухлой осенней листвой.