записка

F

Было ошибкой вставать с кровати. Звонок. Урок. Звонок. Урок. Куроо лениво поворачивает голову в сторону шепота на соседнем ряду. Двумя партами выше сидит Дайшо Сугуру. Записка, прилетевшая прямиком Тецуро в голову, царапает веко острым краем, хорошо ещё моргнул вовремя, вот урод, Дайшо, ну я тебя… И, казалось бы, повода для ненависти у Тецуро нет, однако поперек горла стоит уже это ненавязчиво-навязчивое привлечение его внимания, нет никаких сил. И лицо у Дайшо безучастное, смотрит Куроо в глаза через плечо. Чуть слышно шмыгает носом. Щурится. Отворачивается к доске. Раздражает. Развернутая записка пустым голосом в голове просит после уроков задержаться и послушать разученное (в этот раз сыграю идеально, ты ахуеешь) произведение Чайковского в музыкальном классе. Он ведет карандашом по помятой бумаге нарочито лениво, прикусив нижнюю губу в попытке подавить возмущение. Пожилой дядечка поправляет очки, стирает с доски примеры и важным тоном вещает о том, что это будет на экзаменах. Уже полгода как Тецуро ощущает себя этой уродливой желтой тряпкой, вбирающей в себя всё, что пишет, чувствует и думает Дайшо. Каллиграфическое «отвали» снимком сохраняется в памяти, а затем бумажка отправляется в рюкзак под партой. Зря старался. Дайшо повернулся к нему снова и смотрит взглядом не на, а сквозь, подпирает подбородок ладонью и губами что-то там пытается донести, Куроо не умеет читать по губам. Старается вздохнуть максимально трагично и кивает, соглашаясь. Фак ю, Дайшо Сугуру. По-настоящему тупое стечение обстоятельств — это когда ты оказываешься в одном классе с человеком, который слегка презирает тебя и соревнуется в каждой незначительной мелочи, но общаться больше не с кем и приходится терпеть его — себя, не умеющего отказать. Отказать ему. Все друзья перемешались при перераспределении по классам на последний год, и никто не остался в своих классах один. Теперь они и думать о нем забыли. Ох уж эта годовая дружба, пока вы в одном классе. Госпожа Фортуна так любит его, так обожает — он сидит сейчас в полной аудитории разношерстной компании ребят, нацелившихся на поступление в престижные ВУЗы. Но чувствует себя совершенно одиноко, потому что попытка расширить круг общения в этом году провалилась. Кенма, неужели было так сложно родиться годом раньше? Не становиться зависимым от приставок? Ладно, Кенма сидит в классе этажом ниже, и это не так трагично, как… Бокуто, неужели было так сложно остаться на Хоккайдо, не улетать в Токио, крича эпичное «Я вернусь!» в закатном мареве. Многообещающее возвращение оттягивается вот уже третий год, прижился там, поступать он будет. С божьей помощью и спортивной стипендией (вот если бы Куроо не травмировал колено на третьем году средней школы, вот если бы… сейчас бы в волейбол играть, а не смотреть и слушать, как Дайшо отчаянно хлещет по пианино), флаг Японии тебе в твои мощные руки, бро. И поздравляю с удачным процветанием бизнеса твоих родителей. Короче говоря, отстой. Изумительно. Звонок, урок, звонок. — На ку-у-урсы ура-а-а-а…. — упавшим голосом звучит откуда-то со стороны. Девочки поспешно закидывают тетради и учебники по сумкам, кто-то достает расческу и наспех приводит себя в порядок; противного зеленоватого цвета стены коридора заполняются тенями, торопливо сменяющими друг друга, учитель открывает окно в классе, впуская прохладный осенний ветер. Напоминает дежурным про их обязанности. Куроо глубоко вдыхает, закатывает рукава белоснежной рубашки и черного кардигана, думает, ну сейчас я ему всё выскажу. Дайшо подпирает стену у дверей, поочередно прощается с одноклассниками, при этом смотрит куда-то Куроо в лоб, видимо, надеется просверлить у него в голове сквозную дыру. Протянет потом нитку и будет таскать за собой, как несчастный брелок. Ему же так нравится таскать Куроо за собой: то на реку — искать неведомых чудовищ и рассказывать о том, какой Куроо лох, раз получил семьдесят восемь по истории, а он получил целых восемьдесят, то в музыкальный класс вот, слушать, какой он гениальный пианист. С шести лет играет, конкурсы выигрывает какие-то, Куроо не вдавался в подробности. Тецуро поднимается со своего коронного места главной героини седзе-манги — последней парты у окна, идет к Дайшо, который уже выскользнул из аудитории, что-то бросив однокласснику и противно посмеявшись. По коридору они идут молча. Дайшо идет со стороны окон, рассматривает золотые листья деревьев или рассматривает что-то там ещё в синем-синем небе без единого облака. Куроо идет впритык со стеной, пальцем ведя по шершавой поверхности, смотрит на Дайшо, переводит взгляд в окно. Самолет летит — здорово. Бокуто — ублюдок. То есть, нет, конечно, не ублюдок, а лучший друг, и Куроо желает ему всего-всего. Всего из лучшего, что может подарить мир. А мир подарит Бокуто только лучшее. Но иногда так хочется поныть о своем одиночестве, поэтому, когда самолеты пролетают в поле зрения Куроо, — Бокуто — ублюдок. Они сворачивают к лестнице на третий этаж, Куроо задевает плечом Дайшо совершенно случайно. — Эх, Куроо, детка, твоя челка сделала тебя слепым. Постригся бы, или сделал прическу как у этого твоего… Как там его… Короче, чтоб челка не выбивалась из этого твоего отвратительного шухера, — Дайшо ускоряет шаг, обгоняя Куроо на несколько ступенек и его лица Куроо не видит, а так хочется. Хочется врезать. — Куда уж мне до твоей супер-модной укладки, королева стиля. — Завидуешь? — Очень. — Чудесно. — Классно. — Да. — Нет. — Нет? — Дайшо, — Тецуро укоризненно цыкает. Куроо осталось переступить одну ступеньку, но Дайшо резко тормозит и Тецуро врезается в его спину, ударившись носом о его затылок. Запах приятный, что-то цветочное. — Это че? Девчачий шампунь? Какая пре-елесть, — гласные тянутся довольным голосом. Первая ухмылка Тецуро за день случается здесь, и вот, он уже готов подкалывать одноклассника ближайшие минут пятнадцать, но тот стоит, замерев на месте, не реагируя. Куроо отодвигается слегка в сторону, он всё ещё на ступеньку ниже, чем Дайшо, — и так они даже почти одного роста (блин, нет Дайшо так чуть выше, остой), — а там Мика, стоит у окна возле музыкального класса прямо по коридору, но ещё не заметила их, она что-то читает в тетради. В наушниках, иначе услышала бы их разговор и пока-пока относительно стабильному состоянию нервов заносчивого ублюдка. Руки Куроо прячет в карманы, молча разворачивается, чтобы спуститься вниз. Он такой понимающий, такой добрый. Великолепный Куроо Тецуро. Дайшо следовало бы ценить его за понимание. — Подождем в библиотеке, пока она уйдет, — на выдохе шепчет Дайшо. Куроо думает, какой же ты сентиментальный маленький упырь, расстался с девочкой и теперь бегаешь от неё с таким видом, будто тебе больнее всех. Они спускаются бесшумно, остаются незамеченными, но Дайшо не выглядит обрадованным. Тецуро подгоняет свой темп под внезапно ускорившегося Дайшо. Библиотека находится на первом этаже в дебрях их школы-лабиринта, и по пути Куроо не упускает возможности кольнуть больнее. Чтобы жизнь на сказку не была похожа, ну и просто, кто-то же должен вправить неумопомрачительному стиляге мозги. Не такой уж он и добрый. — Хех, а ты бы подумал. Смотри вон, бросила тебя, теперь сама ищет, ждет. Какой ты неприступный ледяной принц, — веселится Куроо. Дайшо смотрит взглядом и ты, Брут? шмыгает носом, теребит рукава формы, говорит: — А ты бы подумал. Смотри вон, школа заканчивается, а ты всё без девушки, без опыта. Знаешь, так можно и упустить свой шанс опробовать все прелести школьной поры, своего Бокуто ты не дождешься уже. А, или ты поедешь к нему в Токио? Куда ты поступаешь? Это по чьей же вине он остается без опыта? — Ага, ты помнишь его имя! Дождусь, не дождусь, речь не обо мне. — О, правда? — Дайшо излишне старается придать лицу выражение крайнего удивления, но всё равно поджимает тонкие губы со злостью. — Мне просто так тебя жаль, ты так страдаешь… Позволь утешить. — Если бы ты утешал всех, кто страдает, статистика суицидов в Японии бы поднялась на пару процентов, детка. — Хех, неужели всё настолько плохо? Бедняга, — Куроо добросовестно пытается звучать сочувственно-издевательски, от последнего слова Дайшо у него нервно дергается глаз. Очень старается. Так старается, что начинает беззастенчиво смеяться уже через несколько секунд. — Смейся, смейся, — Дайшо обиженно ускоряет шаг и чуть ли не врывается в библиотеку, оставляя Куроо позади. Тецуро размышляет, насколько удачной (не)шуткой будет уйти домой прямо сейчас, пока Дайшо оставил его у входа в библиотеку одного, но увы, двери-то стеклянные. Всё видно. Он стучит пальцем по стойке, пока пожилая библиотекарь выискивает его карточку, и не отрывает взгляда от Куроо, который остался стоять на месте с победной ухмылкой. Куроо снова видит, как тот что-то губами пытается сообщить. Ухмылка исчезает, он заходит в библиотеку, и Дайшо переводит взгляд на протянутый абонемент, берет его и направляется куда-то вглубь стеллажей, Куроо не следит. Как будто Дайшо пытался его одним взглядом удержать, но когда понял, что Куроо не уходит, расслабился. Куроо вздыхает так, будто на его плечах груз весом с гору Фуджи, боги свидетели, он старается вести себя нормально, но что-то идет не так. — Что случилось, милый? — Аяно-сан была почти как мудрая волшебница из лесной загадочной библиотеки, смотрит так, будто знает больше, чем нужно, чем позволено. Как хорошо, что она всё-таки не знает, и это просто взгляд. — Он в детстве был таким славным, таким хорошим. Что же с нами стало? — Куроо приподнимает голову, прикрывает глаза, боги, вы ответите? — Нужно спросить у него, — она заправляет прядь седеющих волос за ухо, улыбается самой теплой улыбкой, которую Куроо видел за день, — попробуй. Но Куроо не хочет пробовать, улыбается в ответ, забирает абонемент и идет в самую глубь библиотеки к излюбленному столу Дайшо, где тот уже уткнулся в словарь и бубнит себе что-то, всё также шмыгая носом. Что-то было в Дайшо надрывное, без видимой причины заставляющее Куроо переживать калейдоскоп из раздражения-усталости-едкого-желания-кольнуть. Куроо знает, что это не Мика бросила Дайшо. Куроо оставляет свой учебник по химии на столе, идет к стеллажам. Наоборот — Дайшо опускает словарь, достает из своей сумки небольшой стикер противного желтого цвета. Дайшо бросает всех первым, а потом позорно сбегает, прячется по углам, уходит от разговора. На этом моменте Куроо уходит за стеллаж и Дайшо пропадает из его поля зрения. И через пару лет, может быть, если вам повезет, как повезло Куроо (спасибо, госпожа Фортуна), он к вам вернется.