***
Как и сказала Айнэ, на рассвете следующего дня в Минас-Тирит прибыла делегация эльфов из Ривенделла, сопровождающая невесту короля Гондора. Элладан и Элрохир лично охраняли своего Владыку и сестру. Также в столицу прибыли Халдир и Владыки Лориэна, ведь Галадриэль была бабушкой Арвен. Свадьба проходила в Белой Башне в тронном зале. Гости стояли справа и слева, дорога посередине толпы была свободна. Зал утопал в шелковых занавесях и вазах с белыми розами. Ближе всем к двум тронам стоял Гэндальф в своём белом облачении, рядом с ним — Гимли и хоббиты. На них были праздничные сюртуки с маленькой белой розочкой в петлицах. Такой же цветок был и у Гэндальфа на груди. В начале толпы собравшихся стояли Владыки Лориэна, Тауриэль, сыновья близнецы Элронда, Халдир, Фарамир и Эовин. — А где же Айнэ? — Пиппин пробежался глазами по толпе, но так и не нашёл искомую персону. Девушку уже давно не было видно, и видимо, она даже не собиралась приходить. — Как, где? — пробасил гном в ответ. — Там, где и должна быть, — и он посмотрел на верх, туда, где на галерее под потолком собрался хор. В самом центре расслабленно опираясь на белокаменные перилла стояла Спасительница. Белые волосы были собраны, за правое маленькое ушко была вставлена такая же розочка, как у членов братства, но красная. На ней было средней пышности платье из алого шёлка, лиф которого был расшит золотом. На плечи была надета полупрозрачная накидка-плащ, расшитая тем же золотом по бокам и у горла. Она как-то нервно смотрела в одну точку на периллах, слегка раскачиваясь туда-сюда. «И почему алый-то?! — так и кричала она на Эовин в мыслях. — Почему такой яркий? Выгляжу как идиотка!» Однако так думала лишь сама Первоцвет. Все же остальные гости, как и челны Братства, сочли её вид достойной самой прекрасной королевы. Врата распахнули слуги. Зал впустил в себя Арагорна в наряде короля, в таком, каком он был на коронации полтора месяца назад, и Леголаса в одеяниях эльфийского принца. В одежде каждого можно было заметить притаившуюся маленькую розочку. Двое друзей размеренным шагом с широкими улыбками на лицах прошли по дорожке среди гостей к тронному залу и остановились у подножья лестницы, ведущей к тронам. После они развернулись и поклонились друг другу. Леголас отошёл к остальным членам братства и встал рядом с гномом. Прошло несколько минут. Гости говорили между собой, Братство было в своём кружке. Один только Арагорн стоял, потирая правым большим пальцем внешнюю стороны левой кисти и иногда нервно бросал взгляды к двери. Периодически кто-то да посматривал на Спасительницу. Сам король тоже это сделал: Айнэ, заметив боковым зрением пристальный взгляд друга, подбадривающе улыбнулась ему. После этого он перестал нервничать. Спустя ещё пару минут к Первоцвет подошла девушка-служанка. Что-то шепнула ей на ухо, Айнэ кивнула в ответ и позволила ей идти, а сама махнула руками хору и, вдохнув воздух, запела:Be My Light Майкл Данна, Джефф Данна (авторский перевод)
And if the storm И если буря Howls through our land Обрушится на наши земли I'll be your shelter Я буду твоим убежищем I'll be your shelter Я буду твоим убежищем If you'll be my light… Если ты станешь моим светом… If you'll be my light… Если ты станешь моим светом… Вмиг все голоса замолкли. Гости и сам жених, все как один, посмотрели наверх. Чарующий голос Спасительницы переливался звонкими оттенками, обволакивал, словно тепло, уши, пробирался в голову и успокаивал, а в то же время заставлял замирать в сладком предвкушении следующих звуков. Галадриэль светло улыбалась, слушая её пение, как и остальные эльфийские гости. Среди бессмертной расы не имение красивого голоса было сродни не имению руки или глаза. Однако голос Первоцвет был особенно прекрасен, и в нём словно бы жила сила жизни и магия её света. Леголас восхищённо смотрел на свою невесту, как впрочем и остальное Братство. Перед Гимли вновь встала дилемма: кто же? Галадриэль или Айнэ? Кто же из них самое прекрасное создание на земле? Хоббиты настолько прониклись, что чуть не плакали, и даже Фродо улыбнулся, прикрывая от наслаждения глаза. Арагорн чувствовал, как уходит напряжение, сковавшее его тело. Голова отрезвлялось, а сердце вдруг стало таким лёгким-лёгким. Он думал о том, какой же всё-таки прекрасный народ, эти эльфы. И прекраснее всех их была Первозданная, и никакой трудности в этом не было. И если бы не Арвен, которую он встретил гораздо раньше и успел полюбить всем сердцем и за красоту, и за бесконечную любовь в её сердце ко всему, что жило, он бы наверняка полюбил эту маленькую, веснушчатую и весьма харáктерную эллет. Тем временем Айнэ продолжила петь, а хор начал «мычать» в разных интонациях, подпевая ей и создавая так фон: And if the world И если миру Should fall to winter Дóлжно утонуть в зиме I'll be your warmth Я буду твоим теплом I'll be your warmth Я буду твоим теплом If you'll be my light… Если ты станешь моим светом… If you'll be my light… Если ты станешь моим светом… Тут во вратах показалась та, кого все так долго ждали. Арвен, освещая мир своей кроткой улыбкой, буквально вплыла в зал. Серебряная вышивка белоснежного платья поблёскивала в солнечных лучах, а полупрозрачный шлейф тянулся за ней целый три метра. На чёрных волосах белым пятном выделялось серебряное эльфийское украшение. Рядом с дочерью шествовал Элронд — он вёл её к жениху. На лице отца тоже была добрая родительская улыбка. Они шествовали в такт мерному пению. К голосу Первоцвет присоединились мужские голоса, но все всё равно слушали лишь Спасительницу. Арвен украдкой взглянула на подругу, но та не подала знака, что заметила её взгляд. Однако Ундомиэль знала — поддержка Айнэ с ней. And if the skies И если небеса Should cloud to darkness Заволокут тучи, и воцарится тьма I'll be your sun Я буду твоим солнцем I'll be your sun Я буду твоим солнцем If you'll be my light… Если ты станешь моим светом… If you'll be my light… Если ты станешь моим светом… Элронд подвёл дочь к Арагорну и с улыбкой передал её руку ему. Невеста и жених просто пожирали друг друга глазами, в их любви не смел усомниться никто из присутствующих. Эллесар развернулся с эллет, поднялся с ней к тронам и развернулся к ней, как и она к нему. К ним тут же подошёл Гэндальф. Пение стихло, голоса, если и были — смолкли. — Жители и жительницы Гондора и Арнора, а также все дорогие гости, — начал истари, — мы собрались в этот день, чтобы отпраздновать согласно обычаю бракосочетания союз короля Арагорна II Элессара и леди Арвен из Ривенделла, — после своего обращения Гэндальф повернулся к жениху. — Согласен ли ты, Арагорн, взять эту женщину себе в жёны, стать с ней единым целым, любить, хранить и оберегать её, быть её опорой и надеждой. Обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? — Да, — Арагорн шире улыбнулся своей невесте. Гэндальф кивнул и повернулся к ней. — И да будет Манвэ мне свидетель. — Согласна ли ты, Арвен, взять этого мужчину в мужья, стать с ним единым целым, любить его, уважать и нежно заботиться о нём, в добром здравии и в болезни, в радости и печали, в богатстве и в бедности. Обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? — Да, — пропела эллет. — И да будет Варда мне свидетель. — Есть ли здесь человек, — обратился истари к залу, — который возражает против этого брака? Если да, то пусть он перед Манвэ и Вардой назовёт причины, делающие невозможными союз двух сердец. Молчание в ответ. Спустя пару секунд маг подозвал к себе Лили, одетую в белое как ангелочек. Девочка поднесла к нему венок и передала ему в руки. Он принял его, повернулся к брачующимся и начал обвязывать им их сплетённые друг с другом руки, продолжая: — Этим венком я связываю ваши руки и ваши сердца навечно. Дайте клятвы. — Я, Арагорн II Эллесар, король Гондора и Арнора, клянусь не пытаться тебя изменить, уважать тебя, как себя самого, доверять тебе, защищать, быть тебе другом и опорой, заботиться о тебе и любить вечность, поддерживать твои мечты и беречь от всех невзгод. Все, что мое, отныне и твое. Моя рука, мое сердце, моя любовь — отныне и навек твои. — Я, Арвен Ундомиэль, принцесса Ривенделла, клянусь быть тебе во всем опорой, вечно любить тебя и терпеливо оберегать нашу любовь, говорить, когда нужны слова, и хранить молчание, когда слова не нужны, жить там, где хорошо твоему сердцу, и считать это своим домом, — Арвен по особому улыбнулась жениху. Ей не хотелось, чтобы Арагорн считал, что это из-за него она остаётся в Средиземье, обрекая себя на вечные скорби по семье, уплывающей на Запад. — Все, что мое, отныне и твое. Моя рука, мое сердце, моя любовь — отныне и навек твои. — Жених может поцеловать невесту, — объявил Гэндальф. — Этим поцелуем, — вновь заговорил Арагорн, — я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой. — Этим поцелуем, — вторила ему Арвен, — я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем. Арагорн склонился к своей невесте, припадая своими губами к её алым губкам, запечатлевая на них целомудренный поцелуй. Когда сей маленький акт любви окончился, он снова выпрямился, и Гэндальф наконец объявил: — Пред ликами Валар и собравшихся здесь свидетелей я торжественно объявляю Вас мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними.***
Пир был в самом разгаре. Арагорн и Арвен сидели за столом для новобрачных. За отдельным столом было Братство Кольца, эльфы и люди в большинстве своём тоже были разделены из-за разных вкусовых предпочтений. В трапезной зале воцарился гомон, гости переговаривались, смеялись и веселились, периодически кто-нибудь подходил к королю и его жене со свадебными дарами. Единственной, кого не хватало, была Спасительница. Именно из-за её отсутствия молодожёны ощущали праздник каким-то неполноценным. Однако не успели король с королевой толком погоревать, как двери залы распахнулись, являя гостям так долго ожидаемую гостью. Только петли перестали скрипеть, Спасительница с гордо расправленными плечами вплыла в зал плавной походкой. Шурша дорогим материалом своего алого наряда, она подошла к столу новобрачных. На ней уже не было её плаща, зато в руках она держала какую-то искусно вырезанную деревянную шкатулку. Девушка остановилась в паре метрах от супругов и поприветствовала их. — Я уж думал, что ты не явишься, — Арагорн улыбнулся широко так, как только могли позволить ему собственные ощущения и интуиция. Его что-то волновало, он не мог утверждать точно, но в Айнэ произошла какая-то перемена. Её улыбка казалось какой-то змеиной. — Плох тот король, что сомневается в своём советнике, — ответствовала эльфийка. — Мне пришлось повозиться с подарком. — Айнэ, не нужно было… — начал было король, но девушка его перебила: — Что нужно мне делать, а что нет — это буду решать я, — её голос звучал твёрдо, а тон не мог оставить и тени возражения слушателям. Казалось, что на мгновение в её глазах вспыхнул огонь, он она была слишком далеко, чтобы что-то разглядеть. — Я сделала это, вдохновляясь вашей светлой любовью, — начала Первоцвет нежным голосом, поглаживая большим пальцем резную крышку шкатулки. — И всё же, принять мой дар или нет — это дело ваше. Айнэ подошла ближе и протянула предмет Арагорну. Он был очень изумлён поведением и словами эллет, что молча принял шкатулку, странно осматривая её внешний вид. Потом мужчина с щелчком открыл крышечку, являя себе и своей жене два золотых изящных кольца на бархатной подушечке. Одно было широким — для него, другое тоненьким — для Арвен, и на обоих были надписи на высшей речи эльфов. И лишь одно слово мог перевести Эллесар — «связь». — Пусть эти кольца навсегда станут символом вашего единства. Они свяжут ваши жизни так, что одна будет зависеть от другой, и покуда бессмертная краса Арвен не угаснет, ты будешь разделять с нею день и ночь. Живите вместе, наслаждаясь каждым днём новой эры, предвестником которой стала ваша вечная любовь. Пока Арагорн пытался проанализировать слова подруги, Арвен подскочила с места, одухотворённо улыбаясь. — Благодарю тебя, Спасительница, — принцесса склонила голову перед хрупкой эллет. — Век не забудут люди того, что ты сделала для мира, и вечность не забудем мы с моим любимым мужем того, что ты сделала для нас. — Айнэ, я… — начал говорить Арагорн, но тут же запнулся, лишь посмотрев на эльфийку. Он наконец понял, что с ней было не так. — Что с твоими глазами? Сверкнув золотой радужкой в прищуре, Первоцвет с хитрой улыбкой спросила: — С ними что-то не так?***
Зайдя в маленькое помещение, примыкавшее к тронному залу, Айнэ остановилась. В этой комнатке стоял лишь один высокий столик, в центре которого находился на железной подставке видящий камень из Ортанка. Как и всегда его заполняла огненная буря магии, рвущаяся наружу. А тьма, поселившаяся в нём после того, как Саруман омрачил его своей чёрной магией, просачивалась в воздух. — Я знаю, что ты здесь, тень, — обратилась она к пустоте. Из неё тут же возник образ высокого пламенноволосого мужчины в чёрный латах и короне. На его бледном, подсвеченном оранжевым кудрями лице сияла безумная улыбка. — Моя тёмная госпожа, — счастливо протянул он. — Как же так? Что вы делаете в таком месте одна, да без своего папаши-мага? — Ты ведь знаешь зачем я здесь, некромант, — пожала плечом она. — Иначе бы не явился глумиться надо мной. — В твоих словах правда, — кивнул фантом, не сменяя улыбки. Айнэ подошла к столу и протянула руку к шару. В этот момент сработало защитное заклинание, наложенное Гэндальфом и незримая аура барьера ударила током по её руке. Не смотря на то, что волшебство было достаточно сильным, чтобы убить тридцать человек, Айнэ даже не поморщилась, как если бы это не было больнее укуса комарика. — Я наблюдаю прогресс в твоих навыках, тёмная госпожа. — Благодарю за комплимент, — отозвалась Айнэ и в миг разрушила чары истари. Барьер показался в тот момент, когда она ударила импульсом по нему, и рассыпался, словно состоял из стекла. Теперь Палантира можно было спокойно касаться, что и сделала эллет. Магия видящего камня тут же откликнулась на прикосновении, сразу же начиная проверять её душу на прочность. Однако, увидев в девушке великую силу и необычайную стойкость, она прекратила свои жалкие попытки воздействия на неё. — Палантиры были созданы Феонором*, — заговорила Айнэ, оглаживая гладкую форму шара. Магическая буря в нём тут же посмешила за теплом её руки, желая быть высвобожденной. — Приложив немного усилий, я смогу впитать в себя отголоски его силы. — Но ты ведь знаешь, что вместе с этой силой ты получишь и мою тьму, ибо она омрачила творение Феонора, когда Палантир был в Ортанке? — растягивая слова, словно при пении, спросил фантом. — Что же скажут на это крошка Галадриэль и малыш Гэндальф? — Знаешь, за всю свою недолгую жизнь я успела понять одну вещь: в нашем мире тот, чьи руки дрожат, не сможет никого защитить. Неважно, как это трудно. Не важно, как это ужасно. Я исполню пророчества так, как захочу этого сама, так, как я смогу это сделать. И воспользуюсь всем тем, что приблизит мой триумф как можно сильнее и защитит невинных как можно больше. И если я хочу спасти этот мир от тьмы, я не имею права обращать внимание на слова-цвета перед словом «магия». Белая, зелёная, жёлтая, да хоть голубая. Или чёрная, — она метнула взгляд в мужчину. — Что ж, — после нескольких секунд молчания хмыкнул он, прикрывая глаза, — полагаю мне стоит передать господину, что его дочь семимильными шагами движется прямо ему навстречу. — Да, — с улыбкой ответила Айнэ, начиная процесс поглощения магии из Палантира. И чем дольше она это делала, тем сильнее и ярче её глаза светились золотом, возвращая себе свой настоящий цвет. — Так и передай. Передай, что его дочь идёт. Что в её руках совсем скоро будет блестеть сталь экскалибура в лучах закатного солнца. Она пронзит его осквернённое тело и мысли тем клинком, и освободит не только Средиземье, но и весь мир от гнёта и тирании безумца чернокнижника. И рассвет, что придёт после того славного боя, ознаменует свободу последней Четвёртой эры Эа, и мир сможет, наконец, забыться сладкими снами, зная, что тьма ушла навеки.***
— Что с моими глазами, Арагорн? — весело спросила Айнэ. — Да, нет… ничего… — король собрался с мыслями и улыбнулся эллет. — Благодарю тебя за этот щедрый дар. — Не стоит благодарностей, Ваше Величество. Мне это только в радость, — Айнэ поклонилась ему и, наконец, направилась в сторону Братства, так долго ожидающего её за своим столом. Все Хранители счастливо приняли её к себе засыпая вопросами и делясь своим радостным настроением. Празднество заиграло новыми бурными и яркими красками, все ели и веселились и много-много говорили. Айнэ повстречала Тауриэль среди множества знакомых и незнакомых лиц, и та с радостью сообщила, что Ар-Трандуил и его жена хотят видеть её вновь на посту главы стражи их Владений. Лили веселилась на празднике в компании принцев-близнецов, которые уже успели поспорить, кто из них красивее, и вовсю об этому спрашивали у девочки. Халдир с братьями находился вместе с ними, с улыбкой глядя на сие действо, разворачивающееся перед ним. Хоббиты были просто нарасхват, только ленивый не захотел подойти к ним и выразить хотя бы пару слов благодарности за то, что они сделали. Так впрочем было и с остальными членами братства. Гэндальф где-то в стороне курил свою трубку, радостно глядя на это зрелище. Гимли вовсю веселился вместе с Леголасом и Айнэ, которые не сводили влюблённо-счастливых взглядов друг с друг. Когда заиграла музыка, а мужчины поспешили пригласить дам на танец, Леголас уже вёл свою невесту на площадку для пар. — И всё же, что случилось с твоими глазами? — мягко спросил он в момент, когда под его рукой прокрутилась миниатюрная фигурка Айнэ. — Это знамение моей подлинной силы, — улыбнулась она в ответ, подмечая в уме, что почти и не солгала. — Она возвращается, как возвращается и мой истинный облик. А тебе смущает золотой цвет? — Совсем нет, — Леголас поднял её за тонкую талию над полом и прокружился вот так с ней. — Будь ты хоть гномом, я бы всё равно тебя любил. — И вечно эталоном наиболее некрасивой расы служат гномы, — усмехнулась в ответ эллет. — И вечно ты цепляешься к моим словам, моя принцесса, — вторил её тону Зеленолист. — Я ещё не принцесса и ещё не твоя, — отозвалась игриво Айнэ. В этот момент партнёры притягивали к себе дам за талию, и Леголас это сделал более настойчиво, чем требовалось: Айнэ буквально упала на его широкую грудь, негромко похихикав от его поведения. — Скоро ты станешь моей, — уверенно заявил он, улыбаясь подобно лисе. — Может, мне даже удастся убедить родителей сыграть свадьбу раньше положенного срока. — Ты ведь будущий король, а уже хочешь идти против традиций? — всё так же потешаясь спрашивала Айнэ. — Ради обладания тобой я пойду против всего мира! — Леголас немного опустил к полу глубоко прогнувшуюся в талии девушку. — Какой же ты жадный, — усмехнулась эллет, плавно поднимаясь обратно. Их танец на некоторое время прекратился, пока они смотрели друг другу в глаза с улыбками. — Это ты делаешь меня таким. — В любом случае, — не сумев сдержать искреннего счастливо смеха, заговорила Айнэ, — ты давно уже обладаешь моими сердцем, разумом и душой. — А ты моими, — наклонившись ближе к ней, Леголас вновь повёл её по залу, вальсирую с ней прекраснее остальных пар и даже немного лучше, чем молодожёны.***
— Вы не выглядите расстроенным, мой господин. Саурон смотрит на мужчину перед собой без страха. Если тот захочет убить его, он с радостью примет смерть от его руки. Если же он похвалит его, он примет похвалу с великим счастьем. Всё, что ни делал его господин, воспринималось им как должное, неотвратимое и неизбежно ведущее к лучшему исходу. Сейчас же его господин разглядывал в Палантире празднично украшенную залу с толпой внутри. — Мне нет причин расстраиваться, — бархатный мужской голос объял уши некроманта подобно тёплому летнему воздуху на пристани, или даже ещё приятнее. — Всё идёт так, как и должно идти. — Но мы проиграли войну… — неуверенно вставил свой комментарий Саурон, не зная, к чему ведёт падший Валар. — Мне нет дела до территориальных распрей этого жалкого местечка — Средиземья, — отозвался в ответ мужчина, оборачиваясь на него. Его длинные волосы некогда — золотого, сейчас — угольно-чёрного цвета колыхнулись, скользнув по таким же чёрным латным доспехам. Камни в остроконечной короне слабо блеснули в свете факелов. — Я уничтожу Арду, — его янтарно-золотые глаза блеснули тем же огоньком, как недавно у Айнэ. — Да, мой господин, — тут же быстро ответил Саурон, смутившись от своих мелких мыслей по поводу своего великого господина. Насмешливо стрельнув в слугу глазами, мужчина вернул свой взгляд к видящему камню, протягивая к нему руку. Картинка приблизилась, после чего он произнёс: — Она прекрасна, верно? — Прекраснее самой Луны и всех звёзд Эа и всего Творения, — согласно отозвался некромант. Падший Валар вновь хмыкнул. — Скажи своей дочери — пора начать приготовления. — Слушаюсь, господин. Шаги Саурона уже затихали в тёмных коридорах замка, а Моргот всё смотрел в Палантир. Его взгляд был устремлён туда, где в толпе танцующих кружатся в медленном вальсе двое эльфов. Он вновь сильнее приблизил картинку, и теперь видел пару улыбающихся друг другу Хранителей крупным планом. Мужчина что-то говорит, девушка, силясь держать высоко задранной голову, дабы увидеть его лицо, смеётся, после чего они вновь кружат среди других пар. Девушка тесно льнёт к груди жениха, и когда её лицо крупным планом отображается в Палантире, она стреляет взглядом ястребиных янтарно-золотых глаз прямо в НЕГО, а алые губы растягиваются в какой-то победно-презрительной усмешке.