Притча о слепцах

— Алата лориа сирабэйн, йе рутани мэри ракуванэ, йе рутани мэри нэласилэ, йе рутани мэри моратарнэ… Хеймнил лежал на отсыревшем сене и слушал, боясь открыть глаза или пошевелиться. Раньше чаровница при своем помощнике лишь иногда поминала Сирабейна — ну и даэдра, чаще всего Намиру, в качестве ругательств. Видно, теперь ее изрядно пробрало, подумал босмер. Сколько времени она так?.. Молитва повторялась снова и снова, как в горячке, голос то стихал до свистящего шепота, то нарастал до хриплого бормотания. Все, что Хеймнил мог сходу разобрать — это «алата лориа Сирабейн», что-то вроде «светоч во тьме, Сирабейн», или «освети тьму». Среди прочих слов он лишь смутно угадывал знакомые выражения из босмериса и альдмериса, не помня точных значений. Но тренированная память студента уже взялась за дело, схватывая целые фразы, чтобы можно было потом записать и перевести. Впрочем, еще больше Хеймнила занимало другое. Осознав, где он и что произошло, и вслушиваясь в звучание незнакомого эльфийского языка, он наконец признал, что больше нет смысла отрицать очевидное. Их с учителем рабочая гипотеза, кажется, по совокупности обстоятельств уже подтвердилась. Ведь не бывает так много совпадений. У нее странный подход к магии. У нее «старая школа» техник алхимии. Для нее Сирабейн — не мелкое божество студенчества и не полузабытый Предок. Она, Шалидора ради, умеет Возвращаться! Этого даже пожилые учителя в Коллегии не умеют! Ну и, самое очевидное, это ее внешность и некоторые привычки. А красные глаза, конечно же, это фальшивка, рассеявшаяся после серьезного магического боя. Босмер боролся с нахлынувшими одновременно ликованием и леденящим страхом. Вот он, этот момент, он наступил, сбылась мечта его старого наставника, не дожившего до этой встречи, и мечта его собственная. Невероятно. Невозможно. И что теперь? Подойти к… к ней и сказать, «я все знаю, как тебе помочь?» Но что она сделает, как отреагирует, юный маг не мог даже предположить, и откровенно боялся. Вдруг он понял, что в хижине стало тихо, и осторожно открыл глаза. Рассвет наступил уже давно. В пустое окно проникал дневной свет, и в ярком пятне этого света на полу сидела чаровница, сгорбившись, опираясь на руки. Белые волосы упали на лицо, пальцы судорожно скребли пол. Хеймнил затаил дыхание. Издалека, на границе слышимости, донеслись крики. Женщина резко поднялась на ноги, пряча за пазуху что-то, висевшее на длинном шнурке, и стремительно вышла наружу. Босмера обдало морозным воздухом. Он, наконец-то, медленно сел и потер лицо. Ну и ну. Интересно, что там стряслось у поселенцев. Шум тем временем нарастал. Пока Хеймнил, выйдя наружу и растопив снега, умывался, криков стало больше, и к ним прибавилось что-то… звериное? Босмер встряхнулся, проснулся окончательно, и осознал, что среди хижин нордов шел настоящий бой. Йорнольд вытер кровь с лица. Им с соседями удалось отогнать этих монстров от жилищ к амбарам, и прихлопнуть по дороге нескольких. Но дагоновых тварей все равно оставалось не меньше двух десятков, и они были очень верткими. Где же проклятые серолицые, так и будут отсиживаться в своих норах?! Слева из-за сугроба выскочила одна из белых тварей и, размахивая костяным мечом, бросилась на норда. Он отбивался с трудом, заработал еще несколько царапин, но в конце концов проткнул существо копьем. Пошатываясь, норд подошел к трупу, чтобы рассмотреть его получше. Первым, что бросилось в глаза Йорнольду, были длинные эльфийские уши. Затем он заметил, что у твари не было глаз — какие-то заросшие впадины, а ещё щели вместо носа. Норд вспомнил все байки, слыханные в Пьяном Нетче; вкупе с грязно-белой кожей это могло значить только одно: дикие обитатели подземных городов вышли на поверхность. — Фалмеры! — закричал он, развернувшись к остальным. — Братцы, я понял, это фалмеры! Его соратники, вооруженные кто чем горазд, предпочли не отвлекаться. Какая разница, как называется тварь, которая хочет убить тебя и твою семью, и которую ты вот как раз поднимаешь на вилы? Десяток фалмеров смогли сгруппироваться и теперь пошли в контратаку на пятерых нордов. Четверых — кто-то упал в снег, кажется, это была старшая дочь старосты. Йорнольд с досадой понял, что не успеет добежать до них по хрупкому насту, тем более что его самого только что унюхало сразу двое бестий, одна из которых сотворила огонь над левой ладонью. Отлично, разозлился Йорнольд, они еще и маги! Но огонь вдруг погас, а сам фалмер неподвижно замер, равно как и его соратник с кривым мечом. — Что стоишь, бей их! — бросил кто-то, пробегая мимо. — Долго я их так не продержу! Данмеры, наконец, пришли на подмогу. Некоторые из них, как и норды, вооружились чем смогли, другие пустили в ход свои магические фокусы. Старшая вдовья дочь метко расстреливала отбившихся от стаи монстров из длинного лука. Бой переломился. Теперь фалмеров оставалось с каждой минутой все меньше, и они отступали и отступали назад — к глухим стенам амбаров на опушке леса. Все пошло не так в тот момент, когда нескольких последних монстров загнали в угол. — Рви этих тварей, ребята! — вошел в раж Йорнольд. Ему вторили остальные, крича и улюлюкая. — Будут знать как по нашей земле рыскать! Фалмеры угрожающе щерились и рычали, совсем как дикие животные. Все были уже ранены, все в крови, некоторые исколоты стрелами. Поселенцы сходились вокруг них полукольцом. Двое братьев из крайнего дома, подняв копья, пошли в атаку на монстров, а один из данмеров-колдунов что-то выкрикнул, и все фалмеры замерли, как статуи. Вдруг кто-то метнулся сбоку, и близнецов с их копьями отбросило в снег. Фалмеры снова зашевелились, но теперь между ними и поселенцами выросла высокая фигура, одетая в черное. — Тварей?! По вашей земле?! Вы намировы отродья, вредоносные паразиты!.. — голос был женским, звучал хрипло и надломлено от гнева. — Они вам не животные! — Эй, — крикнул кто-то с другой стороны полукольца, — что ты делаешь, женщина?! — Сэра Ирнельда! — изумленно воскликнула вдовья дочь. — Что вы делаете? Но та их не слушала. Она повернулась к ближайшему фалмеру и подняла руки, будто пытаясь успокоить. Тот принюхался к травнице, она, кажется, что-то тихо говорила, только слов слышно не было. Но через несколько секунд монстры снова зарычали, и в этот же момент метко брошенные близнецами копья пронзили двоих. Йорнольд, наконец, справился с оторопью и заорал, мгновенно впадая в бешенство: — Да прикончим их уже! И ее тоже! Давайте! Впоследствии норд не мог внятно рассказать, что же именно там произошло. Кажется, трое оставшихся монстров бросились кто на поселенцев, кто на Ирнельду, селяне в свою очередь рванулись вперед, а чаровница резко крутанулась на месте — и несколько нордов рухнули в снег, превратившись в ледяные статуи. Позади кто-то из данмерского молодняка швырнул огненный шар, целясь во всех противников сразу, но огонь отразился от чего-то невидимого, окружавшего чаровницу, и вернулся обратно. Раздался ужасный вопль. Затем все смешалось окончательно. Хеймнил решился войти в деревню и развеять свою невидимость, лишь когда убедился, что у амбарных стен остались только поселенцы. Он провел остаток этого дня, вспоминая все, что знал, о чарах Восстановления. Деревня оправлялась от шока и подсчитывала потери: раненных было несколько десятков, а павших — шестеро нордов и трое данмеров. Из них всех убито фалмерами лишь двое. Они все убиты фалмерами, поправил себя Хеймнил. Только поселенцам об этом знать не стоит.