🍃
— Так-так-так, — с лисьей улыбкой сказала вышедшая на порог девушка, держа в руке несколько колосьев пшеницы. — Мои бравые охотники вернулись, и принесли нам… Что это? — выгнула бровь Сэром, спустившись со ступенек и подойдя к вернувшимся с охоты мужчинам. — Тридцать голов кроликов? — хмуро сказала она, строго посмотрев сначала на Намджуна, а после на Тэена. — Это и все, что вы сумели добыть? — Полмешка рыбы, тушка кабаненка, сверток водорослей и дикого лука, моя милая, — ухмыльнулся Тэен и отдал подошедшему молодому альфе свой рюкзак, приказав распаковать. — Я бы в десять раз больше одна достать смогла, — хмыкнула Сэром, вскинув колосья пшеницы в сторону Тэена на манер пистолета. Намджун рассмеялся. — Хэй! Чего ты смеешься? — возмутилась девушка. — Не думаю, что в твоем состоянии, — Намджун с улыбкой глянул на ее большой живот, — ты смогла бы и лук в руки взять, — Сэром приоткрыла рот от возмущения, а Тэен ухмыльнулся, садясь в плетеное кресло. Намечается зрелище. — Вы все слышали? — крикнула Сэром, оборачиваясь к небольшому скоплению людей, пришедших посмотреть на улов охотников. — Ким Намджун бросил мне вызов! — сказала она, задрав подбородок и свысока смотря на ухмыляющегося Намджуна. — И я, как настоящая охотница, его принимаю. — Делаем ставки, — крикнул из толпы альфа по кличке Джойз. — Ставлю на Сэром, — засмеялся он, и толпа его поддержала, заулюлюкав. Люди оживились, делая мелкие ставки. Кто-то ставил на победу Намджуна, кто-то — на победу Сэром. В качестве ставок принимали зерна пшеницы, пятьдесят грамм овса, парочку листьев целебных трав — все, что могло пригодиться в рутинной жизни. Тэен же лишь ухмыльнулся и принял из рук подбежавшего к нему омеги стакан с домашним вином. — Сэром-а, я не буду с тобой сражаться, — ухмыльнулся Намджун, сложив руки на груди. — Так вы, сэр, еще и редкостный трус? — провоцирует Сэром, кошачьей походкой от бедра приближаясь к своему альфе. Несмотря на беременность, она сохранила свою грациозность и легкость, оставаясь такой же привлекательной и соблазнительной, какой была до нее. — Мистер Ким Намджун отказывает мне! — громко провозгласила она, смотря Намджуну в глаза, а после перешла на шепот: — А это, мистер Ким Намджун, проигрыш всухую, — а после ухмыльнулась хитрой лисой. В ее кошачьих глазах блеснул огонек чистого азарта. — Армрестлинг, — громко сказал Намджун, не отводя взгляда от ее глаз. — В шесть часов у главного двора. Я жду вас, миссис Ким Сэром, — ухмыльнулся он, облизнув нижнюю губу. — Ставки приняты, — соблазнительно прошептала Сэром, скользнув ловкими пальчиками по груди Намджуна и схватила за ворот, резко притягивая к себе, и шепнула в его губы: — Ставок больше нет. Намджун хотел истерзать ее сладкие губы грубым поцелуем, но она лишь чмокнула его в уголок губ и упорхнула, а Намджуну удалось схватить лишь воздух. Маленькая вечно дразнящая его лиса. Когда-нибудь она доиграется, и Намджун схватит ее за прелестный хвостик, но пока пусть играет. Намджун с улыбкой смотрел ей вслед. Она нагнала идущих к кухням омег, что несли за спиной тушки зайцев, и тут же влилась в разговор. Сэром была великолепной. С тех пор, как она появилась в общине, Намджун почувствовал ее полноту и целостность. Она вдохнула в нее жизнь, смогла сплотить людей, практически с каждым найти язык и каждому стать верной соратницей и подругой. Она та женщина, что без промедления кинется защищать своих людей, лучшая лучница в их общине, а еще лучшая охотница. Намджун не зря называет свою жену лисой. Она тихая, хитрая и бесстрашная. Намджун ею восхищается и любит так, что почти задыхается. И Тэен тоже не остается в стороне. Его выбор сына порадовал, а когда они узнали, что ждут сына и внука, то Тэен даже открыл старый коньяк, чтобы отпраздновать такое событие. И сейчас, без преувеличения, маленького жителя общины ждут все. Намджун снял рюкзак и повесил его на гвоздь, вбитый в деревянную стену их дома. Тэен краем глаза наблюдал за сыном и потягивал из стакана прохладное вино. Солнце близится к закату. Скоро зажгут факелы. Намджун снял куртку и перчатки, закатав рукава рубахи по локоть. Мию он заботливо повесил рядом, бережно напоследок, словно прощаясь, огладив дуло большим пальцем. Он достал из небольшого гаража возле дома лопату и закинул ее на спину. Тэен подпер щеку кулаком, повернув голову к сыну, и сузил глаза. — Не желаешь отдохнуть? — предложил Тэен. — Нет, — пожал плечами Намджун. — Землю необходимо вскапывать, чтобы получить урожай. — Для этого есть рабочие, — вскинул бровь Тэен. — И они занимаются своей работой, — он кивнул в сторону копающих грядки мужчин, что в поте лица вспахивают землю. Рубашки от жары прилипли к их спинам, а на лице осела грязь и пыль. — Каждый здесь занимается своим делом, сынок. Мы — охотимся, они — копают, третьи, — он указал на ходящих возле высокого забора мужчин с оружием, — охраняют, а омеги готовят, рожают, берегут домашний очаг и бла-бла-бла. Ты не должен делать чужую работу. — Ну да, — хмыкнул в ответ Намджун, смерив отца ледяным взглядом. — Мне кажется, отец, ты не совсем понимаешь значение слова «лидер». Подстрелить трех зайцев и нарвать водорослей — это не лидерство. Быть рядом со своими людьми, вести их за собой, прикрывать их, а не прикрываться ими — вот, что значит лидерство. А это, — он кивнул на стакан в руке отца, — никому не нужное позерство. — И снова ты за свое, — закатил глаза Тэен. — Одно и то же каждый божий день. Мне надоело. Намджун поджал губы. Об этом нет смысла говорить — все пройдет мимо ушей, и воздух сотрясать бессмысленно. Поэтому Намджун просто развернулся, уходя к работающим на огородах мужчинам. Он не смел задирать нос и выставлять себя лучше, чем они. Он ничем не лучше, и так же работает в поте лица, чтобы сохранить их небольшую, но крепко стоящую на ногах общину. Когда время приблизилось к четырем, солнце постепенно начало садиться. К тому моменту большая часть огорода уже была вскопана. Мужчины решили передохнуть и посидеть на траве, уперевшись локтями в колени. Курить хотелось всем и одинаково, но курить было нечего. К ним подошла Сэром со своим омегой-помощником, Ханеном. Они принесли два больших кувшина с водой и кружки, чтобы каждый после тяжелой работы напился вдоволь. Сэром о чем-то беседовала с каждым, слегка хмуря брови и кивая. Она выслушивала каждого, отмечала, кому и чего не хватало, а после старалась помочь, чем могла. И практически каждому из них не хватало сигарет. Ханен задержался возле Джойза, и Намджун заметил его смущенную улыбку. Кажется, вскоре у них появится еще одна пара. Это заставило его слегка улыбнуться. — Слушай, — сказала задумчиво Сэром, налив в стакан воды из кувшина и протянув его Намджуну. Тот с благодарностью кивнул и припал к краю стакана, жадно выпивая все до последней капли. — Я тут подумала, а почему бы за докторской хижиной не вскопать землю? Хотя бы, ну… три на три метра? Мы могли бы посадить табак, выращивать, высушивать и делать самокрутки. — Хорошая идея, только одна проблема — семена негде взять, — ответил Намджун. — Ой ли? — закатила глаза Сэром. — А мне кажется, что твой друг-мистер-умник как раз-таки знает, где взять семена. — Вряд ли Джин- — Да я видела у него грядку! — прошипела Сэром. — Когда мы с Чимин-и играли в догонялки, он забежал за столовую, а там, как оказалось, была припрятанная кустами теплица… — Ты залезла в чужую теплицу? — вскинул бровь Намджун. — Хотя я уже ничему не удивлен. — …а в теплице угадай что? — поджала она губы. — Ага! Табак оказался. — Ну и как ты себе представляешь это, душа моя? — улыбнулся альфа, склонив голову вбок. — «Джин, тут моя несносная жена играла с твоим сыночком и совершенно случайно, — клянусь богом, — наткнулась на твои грядки с табаком. Не мог бы ты поделиться, иначе она сама залезет в твои теплицы и стащит его»? — Именно так и скажи, — серьезно ответила Сэром. — Можешь ему еще сказать, что я его ограблю. Или возьму его омег в плен, — Намджун рассмеялся. — Хорошо, я подумаю об этом. Но сейчас лучше скажи мне, как поживает мой сынок, — ласково улыбнулся Намджун, приложив обе ладони к ее животу. Ханен, увидев это, широко улыбнулся. — Он отпинал мне почки, — захныкала Сэром. — Ужасно непослушный. Кажется, он там моим мочевым пузырем в футбол играет, — громко пожаловалась она, вызывая у Намджуна и остальных мужчин смех. — Что? — возмутилась она. — Вот посмотрела бы я на вас, будь вы такими же огромными шариками, да еще и когда ваш мочевой пузырь и день, и ночь пинают! Посмеялись бы тогда. — Они совсем ничего не понимают, — хихикнув, ответил Ханен и подошел к Сэром, предложив ей свой локоть. Она с радостью согласилась, взяв омегу за локоть. — Пойдем, Ханен-а, — в шутливой обиде сказала Сэром. — Эти альфы такие невоспитанные! Лучше бы матушка-природа им беременность и роды подарила. — Но вы же нас все равно любите, — крикнул им вслед Джойз, а Сэром в ответ так по-детски показала язык, вызывая у Намджуна тихий смех. Как же сильно он любит эту девушку. Их община составляла двадцать четыре дома и высокий забор, который они построили сами. Конечно, все это появилось не сразу. В начале у них почти ничего и не было — ни крыши над головой, ни оружия, ни провианта. Все это накапливалось с огромным для Тэена и Намджуна трудом. Самый главный ресурс для них по-прежнему был человеческий. Но Намджун не может отрицать большой вклад отца в развитие их общины. Да, он отвергал его политику, но добытчиком он был отличным. Это со временем обленился и власть почувствовал, но раньше было не так. Раньше он рвал глотку, чтобы лучший кусок урвать для своих людей. С одной стороны их община была защищена высоким забором, с другой — колючей проволокой. Проволоку они оставили на случай расширения общины и постройки новых хижин. На данный момент у них были дома, столовая, докторская хижина и некое подобие «центральной площади», которую они называли центральным двором. Пусть в мире царит апокалипсис, они не должны забывать, что они в первую очередь — люди. У них по-прежнему остались праздники, которые они могут и должны праздновать. Так, Сэром на один новый год устроила целое театральное представление, поставив мюзикл «Нотр-Дам де Пари» с ужасной игрой актеров, но довольны были все. Сейчас Сэром и трое омег были беременны. Намджун был несказанно рад тому факту, что совсем скоро у них появятся маленькие жители, только Сэром родит скорее остальных. Над именем они еще не думали, не знают, кто родится — мальчик или девочка, но что-то Намджуну подсказывает, что мальчик. Хотя Сэром упорно говорит, что будет чудесная девочка. Это, конечно, неважно. Важно то, чтобы малыш родился крепким и здоровым. С наступлением сумерек мужчины зажигают масляные факелы. Иногда все собираются в центральном дворе, чтобы посидеть у костра, послушать, как Джойз играет на гитаре, а Минхо, молодой альфа семнадцати лет, поет на китайском. Пусть он и не всегда вытягивает ноты, но он создает особую атмосферу в сочетании с потрескиванием костра и теплой Сэром в объятиях Намджуна. После все расходятся по домам, и наступает ночь. Утром же все идет по привычному плану: кричат петухи, и к тому времени Намджун уже не спит, выгоняют из загонов коров и двух коз, омеги сцеживают козье молоко, а после готовят завтрак, альфы же вновь идут на охоту, вспахивают и сеют огород или защищают стены. Такова привычная жизнь в их общине. А сегодня же всех ждет то еще развлечение. Намджун, сложа руки на груди, с ухмылкой смотрит на Сэром. В ее глазах беснуются дьяволята. Намджун видит это в играющем свете факелов. Специально для них в центре поставили деревянный стол, а вокруг собрались жаждущие посмотреть на битву дня. Джойз подначивает людей делать ставки, с охотой записывая в небольшой блокнотик имя и ставку. По команде Намджун и Сэром подошли к столу с противоположных сторон и склонились, упираясь локтями в стол. — Ты уже готов проиграть целое состояние? — прошептала Сэром, подмигнув. Они крепко сцепились ладонями, пиля друг друга взглядом. — После того, как ты признаешь меня своим королем, — ухмыльнулся Намджун, чувствуя, как крепко Сэром сжимает его ладонь. — Ты проиграешь мне, малыш. — И что же достанется победителю? — с хитрой улыбкой спросила Сэром, склонив голову вбок. Намджун оглядел ее с ног до головы и растянул губы в ухмылке. — Все. — Итак! — вскрикнул Тэен, подняв вверх руку. Все притихли, слушая лидера. — Сегодня состоится состязание если не века, то года — точно. Мой дорогой сын бросил вызов моей любимой беременной невестке! Кто же… кто же одержит сегодня победу? — загадочно спросил Тэен, обходя стол. Люди вокруг начали наперебой выкрикивать то «Сэром», то «Намджун». — Вижу, мнения разделились, — ухмыльнулся он и положил ладонь на сцепленные ладони Намджуна и Сэром, смотрящих только друг другу в глаза и абсолютно не замечающих ничего вокруг. — Так пусть же победит сильнейший! — выкрикнул он и отпустил их ладони. Сэром тут же напряглась всем телом, крепко сжимая ладонь Намджуна и давя изо всех сил. Ее лицо покраснело от напряжения и злости, даже на шее выступила венка. А Намджун словно и не чувствовал ее веса, все с такой же улыбкой смотря на свою жену и понимая, что нет на свете человека чудеснее, бесстрашнее и прекраснее, чем она. Он бы к ее ногам бросил весь мир, не то, что какую-то победу в армрестлинге. И ведь она понимает, что не выиграет ему, но такая гордая и упертая, что скорее умрет, чем признает это. Ни за что. Пойдет до конца, до победного, каких бы сил ей это не стоило. И именно поэтому Намджун ее так любит. Так беспамятно и безумно, что готов позорно проиграть своей беременной жене при всей общине. Люди выкрикивают их имена, подбадривают. Намджун понимает — не поддайся он сейчас, эта битва никогда не закончится. А он свою жену любит настолько, что проиграть ей — это и есть его награда. Он бы целовал ее голени и нежные руки. Но Намджун с ухмылкой давит на ее руку, и та почти касается стола. Со стороны послышались то ли восхищенные, то ли разочарованные вздохи. Однако в последний момент Намджун расслабил руку, позволив любимой вырвать у него победу. Сэром закричала, вскинув сжатые кулаки в воздух, и вместе с ней закричали те, кто поставил на ее победу. — Я выиграла! — выкрикнула она, подскочив к Намджуну и крепко обняв его за шею. — Выиграла! Я ведь говорила! — Да, малыш, — засмеялся Намджун, поглаживая ее по спине. — Я горжусь тобой, моя умница. — А еще… — тихо шепнула она. — Что такое? — шепнул в ответ альфа. Его голос потонул в улюлюканье развеселившейся толпы. — Я, кажется, рожаю. Намджун выпал из времени после ее слов, застыв в ступоре и не зная, что делать. Впервые он почувствовал себя настолько беспомощным, что на помощь пришли другие. Сэром крепко сжала его ладонь, сморщившись от боли, и согнулась пополам. Намджун тут же придержал ее за талию, но к нему подоспели другие омеги и Ханен. Сэром увели в докторскую хижину, а Намджуна принялись поздравлять. Тэен растолкал людей локтями и заключил его в объятия, а потом развернулся к своим людям и прокричал: — Мой внук скоро родится! Открывайте погреба и готовьте лучшее мясо, — крикнул он, и его приказ тут же принялись исполнять. — Добро пожаловать моему внуку в о дивный новый мир! Малыш родился с рассветом. Намджун искусал все губы в кровь, ходя вперед и назад по крыльцу. Он даже несколько раз собрал и разобрал Мию, чтобы успокоиться, но его руки все равно тряслись. Сэром строго запретила ему появляться на пороге, а ее приглушенные крики обрывали в Намджуне что-то важное. Все его нутро рвалось к любимой, но он знал — появись он на пороге, она бы в него кинула что-то острое, и альфа уверен, что не промахнулась бы. Поэтому он ушел, чтобы помочь накрыть праздничные столы. Сегодня даже другие общины, с которыми они состоят в дружественных отношениях, приглашены на праздник. К девяти часам пришли Сокджин, его омега — Минки и маленький сынок, пятилетний Чимин. — Чимин-а! — широко улыбнулся Намджун и присел на корточки, поймав летящего в его объятия маленького альфу. Малыш засмеялся, обняв его за шею. — Чимин-и, что тебе папа говорил? — ласково упрекнул своего сына Минки, подойдя вместе с мужем к Намджуну. — Ничего страшного, дорогой, — успокоил его Сокджин. — Дай ему вольность хотя бы вне дома, — басом рассмеялся он и протянул Намджуну ладонь. — Вот и ты стал отцом. Поздравляю тебя, друг, — улыбнулся уголком губ Сокджин. — Ну, как ощущения? — Я… я не знаю, — растерянно ответил Намджун. — У меня в голове пустота. Я не представляю, что… это мой ребенок? Живой… С двумя руками, ногами, даже может моргать, глотать… Это… — Понимаю, — улыбнулся Джин и кивнул, посмотрев на Чимина — своего сына. — Когда Чимин родился, Джин боялся его даже на руки взять, — хихикнул Минки и забрал сына с рук Намджуна, передав тому скромный букет полевых цветов в газетной обертке. — Он был маленький и хрупкий, я боялся его сломать, — возмутился альфа. Минки закатил глаза. — Вот об этом я и говорю. Да, Чимин-и? — улыбнулся омега, посмотрев на сыночка и пригладив его растрепанные волосы. Малыш с улыбкой кивнул. — А потом держал его за ноги вниз головой! Меня чуть инфаркт не хватил, когда я увидел этот ужас, — Намджун нервно улыбнулся. — Я хочу сказать, что да, сначала это кажется чем-то ужасным. Ты боишься даже дышать в сторону своего ребенка, но потом понимаешь, что твоя забота ему необходима. И учишься быть аккуратным, нежным, каждое действие обдумываешь. Сейчас это кажется чем-то нереальным, но, поверь, потом ты привыкнешь. — Минки прав, — подтвердил Джин. — Это как… ну, знаешь, работа ювелира. Дело очень тонкое. Сначала каждого шага боишься, а потом привыкаешь, и делать это уже — обыденная вещь, — пожал плечами альфа. — Я не знаю, что чувствую, — прикусил губу Намджун, покачав головой. — Это так… странно. — Поверь, — улыбнулся Джин, положив ладонь на его плечо, — когда ты увидишь их, все встанет на свои места. Ты поймешь, что только так и должно быть. И никак иначе. Намджун криво улыбнулся в ответ. Ким Сокджин — человек, которого Намджун знал еще до начала пандемии кордицепса. Он на три года старше и выше должностью. Когда Намджун поступил в университет, то начал подрабатывать у него лаборантом. Джину, наверное, пришлось во много раз труднее, чем Намджуну. Когда начался конец света, у него уже был любимый омега — Минки, и маленький Чимин. Чимин родился, когда самому Джину было всего восемнадцать. Все думали, что это — крест на его карьере, но только Джин доказал всем и самому себе в первую очередь, что ему рождение сына никак не помешает. Он был и остался выдающимся человеком. Намджун им искренне восхищался и рад был работать в «подмастерье» именно у него. У самого Джина в восемнадцать лет за плечами не было ничего, кроме кучи семейных долгов и беременного омеги, что младше его на два года. Намджун наслышан, каким оскорблениям они оба подвергались, и восхищен, что оба были выше этой грязи. Сейчас он не представляет их без чудесного Чимина. Сэром Чимина обожает. Этот маленький альфа поселился в ее сердце. Наверное, именно Минки и Чимин для Джина — вечный двигатель вперед. Именно они не позволяют ему сдаться и опустить руки, ведь именно ради них он начал активно бороться за клочок земли на этой планете. Намджун знает, что Джин работает над чем-то, но в подробности не вдавался — Джин и не рассказывает. Сейчас он славится тем, что промышляет рыболовством и изредка — оружием. А еще Намджун знает, что у него налажена связь с достаточно агрессивными бандитами. Но как он этого добился — Намджун понятия не имеет. Хотя догадывается. В университете Джин часто увлекался химией, давалась она ему блестяще, и получить C21H23NO5 для него — раз плюнуть. Но это только догадки самого Намджуна, пока никакими фактами не подтвержденные. Они с Джином остались хорошими друзьями, стараясь не терять связь после того, как мир канул в бездну хаоса. А Минки же всегда был рядом с мужем, поддерживая и помогая во всех его начинаниях. И они — одни из немногих, кто успел заключить брак официально. Даже кольца до сих пор носят, правда, на шее. К двенадцати гости и жители общины начали рассаживаться за столы, открывать вино и накладывать угощения — мясо, фрукты, овощи, картошку, козий сыр, листья базилика и дикий лук в деревянные тарелки. Намджун по настоянию Минки искупался в ледяной воде, смывая грязь и пот, надел чистую рубаху, которую заправил в широкие штаны, а после принимал поздравления и тосты. Ему самому кусок в горло не лез от нетерпения увидеть Сэром и их ребенка. Под градусом домашнего вина люди начали петь песни. Джойз вытащил гитару, а Минхо вынудили встать на пенек и петь все, что только ему известно. Песни, танцы, шутки и громкие разговоры не смолкали. Все словно вернулось на круги своя. Словно и нет никакого апокалипсиса. Минки внимательно следил за бегающим Чимином, который упросил Ханена поиграть в догонялки, а Джин с очень серьезным видом слушал что-то рассказывающего ему Тэена. Намджун же вытягивал шею, выглядывая Сэром. К Тэену подбежал омега, вышедший из докторской хижины, и шепнул что-то на ухо. Тэен в ответ улыбнулся, кивнул и поднялся со своего места, постучав вилкой по бокалу. — Наши дорогие гости, — провозгласил он, призывая к тишине. — Сегодня родился мой драгоценный внук! Так давайте же поприветствуем нового жителя нашей общины! — все зааплодировали, а Намджун подорвался с места, увидев идущую к ним Сэром, держащую в руках драгоценный сверток в холщовой пеленке. Она шла под шквал аплодисментов, свиста и смеха радости. Намджун на негнущихся ногах пошел к ней навстречу, чувствуя, как с каждым шагом земля из-под ног пропадает. Первым он увидел ослепительную улыбку Сэром в свете заходящего солнца, а затем… лицо их новорожденного сына. Сэром впервые видела слезы в его глазах, и почувствовала, как плачет сама, прижимаясь к мужу и порывисто целуя его соленые губы. Аплодисменты стали еще громче. Намджун аккуратно, словно хрусталь, обнял их, с восхищением смотря на спящего малыша. Его маленькие розовые губки были надуты, а пальчики сжаты в кулачки. Намджун резко утер скатившуюся слезу. — Возьми его, — шепнула Сэром с нежной улыбкой. — А вдруг я уроню его? — испуганно спросил Намджун. — Или сломаю что-нибудь… Господи, нет. — Все будет хорошо, — она поцеловала мужа в уголок губ и протянула драгоценный сверток ему в руки. Намджун затаил дыхание и аккуратно, так бережно, как только мог, взял его на руки, прижимая к себе. Сэром ласково улыбнулась, взглянув на умиротворенное лицо сына, и погладила его большим пальцем по пухлой щечке. Они вместе подошли к столу, и Сэром тут же принялись целовать, обнимать и поздравлять. Первым это сделал Минки, вручивший ей букет цветов. Сэром не успевала обнимать в ответ и благодарить каждого. — Ну, дай же мне моего внука, — широко улыбнулся Тэен, протягивая руки навстречу. Намджун, не в силах оторвать от сына глаз, передал его отцу и поправил пеленку. Малыш причмокнул губами. Намджун сел рядом с Сэром, светясь, как самый настоящий фонарик. — Самый чудесный малыш из всех, которых мне доводилось видеть, — прошептал Тэен, покачав головой. А всем уже разлили по стаканам вино, чтобы выпить за рождение нового члена общины. — Можно? — тихо спросил подошедший Чимин, схватившийся пальчиками за стол и вставший на носочки. — Хочешь посмотреть на него? — улыбнулся Тэен, и слегка склонился, показывая маленькому альфе своего внука. Чимин-и восхищенно вздохнул, смотря на спящего малыша. Его длинные реснички трепетали в свете факелов и отбрасывали тени на пухленькие щечки. Маленький альфа почувствовал тепло прямо у сердца. — А как его зовут? — восхищенно спросил Чимин-и. — Как зовут? — вскинул брови Тэен и посмотрел на внука. Он покрепче взял малыша одной рукой, а второй — свой бокал, и поднялся со своего места. — Так выпьем же за рождение моего внука и нового члена общины — Ким Тэхена!🍃
Хосок зажмурился и прижал ладонь ко рту не прекращающего реветь Чонгука. Они прижались друг к другу в темном углу, боясь даже сделать лишний вздох. В соседней комнате шаркался зараженный, противно щелкая челюстями. Чонгук испуганно жался к старшему брату, ища защиту от злого монстра. Он вцепился зубами Хосоку в ладонь, кусая до крови, но Хосок лишь крепче сжал зубы, чтобы не закричать от боли и не выдать себя. Он должен защитить жизнь брата и свою собственную. — Чонгук-и, — еле слышно прошептал Хосок, сжав плечо брата и слегка встряхнув. — Чонгук-и, послушай меня. Сейчас братик уйдет, а ты будешь сидеть очень-очень тихо, как мышка, — его голос дрожал. — Ты понял меня? Чонгук-и, ты понял? Пятилетний малыш испуганно замотал головой, большими глазами, полными слез, смотря на брата. Он вцепился в его изодранную толстовку пальчиками и крепко сжал. Он хотел разреветься в голос, но Хосок крепко прижимал ладонь к его рту, не позволяя издать и звука. Хосок вытащил из кармана перочинный нож и вложил ему в руки. Чонгук испуганно посмотрел на острый нож, а после — на брата. — Будь послушным, хорошо? Представь, что это игра, — Хосок прижался губами к его лбу, оставляя поцелуй. — Хорошо, Чонгук-и? Обещаешь братику? Чонгук всхлипнул и закивал. Хосок криво улыбнулся и порывисто обнял брата. Чонгук забился в дальний и самый темный угол, сжимая ручками собственный рот и испуганно смотря на старшего брата. Хосок на четвереньках выполз из-под стола и огляделся в поисках чего-нибудь. На глаза попалась разбитая бутылка. Хосок мигом схватил ее и присел на корточки, выглядывая в дверную щелку. Зараженный медленными дерганными шагами передвигался по комнате. Противное щелканье раздавалось каждую минуту. Хосок прижался спиной к стене и тихо выдохнул, в последний раз взглянув на плачущего Чонгука. Он должен защитить младшего братика. Он обещал мамочке всегда защищать Чонгук-и. Хосок схватился пальцами за выбитую раму окна и подтянулся, перелезая в комнату, где, пошатываясь, стоял зараженный. Иногда он дергался, и в этот момент у Хосока внутри все обрывалось, замирало. Но тварь просто стояла, а после бесцельно брела вперед. Хосок сжал губы в тонкую полоску, дыша через раз, и мягко ступил на пол. Отец рассказывал, что такие, как этот зараженный, называются щелкунами. Они слепы, но у них отличный слух. Потому Хосок сам не дышит и Чонгуку запретил. Маленький альфа, прижавшись спиной к стене, начал медленно, сантиметр за сантиметром двигаться вдоль комнаты, подбираться к стоящей к нему спиной твари. Зараженный вновь начал противно щелкать и издавать гортанные звуки. Хосок прижал ладонь ко рту и носу, боясь выдать себя. Ему никогда в жизни не было так страшно. Не только за себя, но и за своего беспомощного братика — тоже. Чонгук-и ведь еще совсем малыш, он себя защитить и уберечь не сможет. Он как маленький птенчик, только-только вылупившийся из яйца и попавший в самое пекло Ада. Тварь вновь затихла, и Хосок продолжил красться. Но он не заметил валяющуюся под ногами палку, и с громким хрустом ее раздавил. Щелкун резко обернулся, обнажая гнилую пасть и текущие слюни. Он побежал на Хосока, и тот не сдержал крика ужаса. Хосок в последний момент отпрыгнул, ударяя тварь острием разбитой бутылки по обезображенной морде. — Хосок-а! — закричал маленький Чонгук, стоящий в двери со вскинутым перочинным ножом. Тварь отвлеклась на него и ринулась в его сторону, а Чонгук стоял и кричал от страха, не в силах двинуться с места. Хосок подскочил с пола и кинулся на зараженного, запрыгнул на его спину, вонзив острие бутылки прямо в пораженную грибком голову. Зараженный зарычал, пытаясь скинуть с себя Хосока, но тот покрепче ухватился за выступающие наросты, выдернул бутылку из головы и вонзил вновь, крича Чонгуку: — Убегай! Чонгук, скорее! Щелкун схватил Хосока за ногу и свалил на пол, отшвырнув. Хосок кубарем откатился, всем телом ударяясь о гнилые доски. Не успел он опомниться, как безобразная морда щелкуна оказалась прямо возле его лица. Хосок закричал, изо всех сил стараясь оттолкнуть его и выгибая шею, чтобы острые зубы не сомкнулись на ней. Маленький Чонгук подбежал к брату, с криком вонзая перочинный нож в спину твари. Та зарычала, скаля зубы, лишь агрессивнее нападая на выбившегося из сил Хосока. Последнее, что помнил верещащий альфа — гнилые зубы и зловоние его пасти. Но вдруг почувствовал легкость. Незнакомый мужчина схватил щелкуна сзади за шею и вонзил свой клинок прямо в грибковую голову. Щелкун дергался в конвульсиях несколько мгновений, а после замер и обмяк. Мужчина вытянул испачканный гнилой кровью нож и откинул мертвое тело в сторону. Ревущий Чонгук кинулся к брату в объятия. Хосок, не верящий, что до сих пор жив, обнял брата, изо всех сил жмурясь и прижимая его к себе. — Что вы тут делаете? — спросил мужчина, вытирая клинок о грязные занавески. — М-мы д-думали, что т-тут б-безопасно, — заикаясь, ответил старший из братьев. Мужчина ухмыльнулся, сунул нож в ножны и сел перед ревущими детьми. — Сейчас нигде не безопасно, — ответил он и склонил голову вбок. — Где ваши родители? — Ум-мерли, — шмыгнул носом Хосок. Чонгук забился к нему под руку, как воробушек, и смотрел на незнакомого мужчину глазами-пуговками. — И вы тоже скоро умрете, — пожал он плечами и выпрямился. Он собрался уходить, но Хосок окликнул его. — Дяденька… — тихо сказал он. — В-возьмите нас с собой… — Что? — засмеялся мужчина, опершись рукой о дверной косяк. — Я не записывался вам в няньки, а зачищал территорию, малец. Ваши никчемные жизни меня ни в малейшей степени не волнуют. — Мы не доставим вам хлопот! — подорвался Хосок с пола, кидаясь к незнакомому мужчине в ноги. — Умоляю, заберите нас с собой! М-мы… мы будем служить вам всю свою оставшуюся жизнь, — Хосок всхлипнул, вцепившись пальцами в штанину мужчины. Он хмыкнул, оглядывая зареванные лица. Но не отметить храбрость этих двух он никак не мог. Наверное, будь он на их месте, то… Да он не знает, что было бы. Любой другой от страха обделался бы, а этот малец, у которого сопли под носом размазаны, кинулся на щелкуна, чтобы брата своего защитить. Огромный поступок маленького человека. Альфа потер бороду, задумываясь над чем-то. Эти двое волчат, наверное, думают, что сам Иисус послал им его. Но как же они ошибаются. Сам Дьявол выпустил его из Ада, чтобы найти новых жертв. Мужчина ухмыльнулся и взъерошил перепутанные волосы мальчугана. — Что ж, хорошо. — Спасибо! — просиял Хосок, кланяясь в ноги своему спасителю. — Спасибо, спасибо вам огромное, дяденька! — затараторил Хосок. — Чонгук-и, у нас появится дом! Чонгук подбежал к брату и вцепился в его руку, исподлобья смотря на мужчину. Тот хмыкнул и вышел наружу. А Хосок, уверенный, что теперь они в полной безопасности, утер Чонгуку слезы, пригладил сбитые волосы и крепко взял его ладошку в свою. Они пошли вслед за мужчиной, и солнечный свет в дверном проеме проглотил их. Как прекрасен новый мир.