реквием

Тэхен нервно тряс ногой, сдирая зубами кожу с нижней губы. Она уже начала кровоточить и порядком болеть, но омега не мог унять внутреннюю дрожь, смотря на бессознательного Юнги. Только уложив его на диван в зале, Тэхен ринулся за перепуганным внезапным визитом Ханеном, который едва успел проснуться. Старший омега, наспех собравшись, поторопился за Тэхеном, не забыв прихватить с собой сумку с лекарствами и травами. Вид Юнги поистине ужасал — он сильно осунулся и похудел, под глазами залегли фиолетовые синяки, а кожа отдавала мертвецкой белизной, но, помимо всего прочего, по его коже то тут, то там были разбросаны гематомы, порезы и ссадины. Его ступни оказались изрезаны камнями и перепачканы в гнилых листьях и земле. Тэхен тщательно омыл его раны, а после обработал спиртом, отчего Юнги морщился сквозь сон, но не просыпался. Сердце Тэхена делало кульбит каждый раз, когда он тихо стонал от боли, но Ханен был по-профессиональному спокоен и сдержан. Он, нахмурив брови, перевязывал глубокие раны и обрабатывал порезы. — Не понимаю, как он смог добраться досюда в таком состоянии, полураздетый, голодный, — пробормотал Ханен, завязывая стерильную тряпочку на очередном порезе. — Я просто не понимаю, — покачал он головой. — Он очень сильный, — прикусил губу Тэхен, аккуратно протирая марлей его лицо. Разбитая губа припухла, на трещинке запеклась кровавая корка, а на скуле расплылся начавший желтеть синяк. — Но я даже не могу представить, через что ему пришлось пройти. Я ведь думал, что он просто решил оставить нас и забыть, но как же я сильно ошибался, — нахмурился омега, приглаживая грязные волосы беты, что разметались по подушке. Он дышал громко, жадно вбирая воздух полными легкими, словно никак не мог надышаться. — Теперь нам остается только ждать, — со вздохом изрек старший и поднялся с колен, накрывая Юнги теплым пледом. Тэхен сбегал на второй этаж и стащил со своей постели подушку, которую не без помощи Ханена, придерживающего голову Юнги, подложил тому под шею. — По крайней мере, его состояние стабильно, и сейчас ему ничего не угрожает, — омега коснулся ладонью теплого лба, дабы убедиться, что все правда в порядке. Тэхен кивнул и с трудом оторвал от отдыхающего Юнги взгляд. Опасность миновала, но, думалось омеге, сейчас все только начинается. Он отправился на кухню и налил в металлический чайник пресной воды. В печке тихо трещали дрова, которые юноша периодически двигал кочергой, чтобы получше разгорелись, а на печи медленно закипал чайник. Ханен сел за стол и подпер щеку кулаком, уставившись через коридор на светлую макушку, виднеющуюся из-за подлокотника дивана. Только сейчас, когда он более-менее успокоил первичную панику, он обратил свое внимание на цвет волос их юного гостя. Он тут же резко посмотрел на Тэхена, заваривающего чай. Омега, обхватив ручку чайника полотенцем, налил в кружку воды, окрасившейся в бледно-зеленый. Маленькие чаинки тут же всплыли наверх. — Тэхен-а, я могу ошибаться, но… его волосы, они… — неуверенно начал Ханен, словно не верил собственным глазам. — Он красил их? Или… — Тебе не кажется, — тихо постукивая чайной ложкой по стенкам кружки, ответил Тэхен. — Он действительно как… я. Или я как он. Я не знаю, но мы с ним связаны. Был бы тут папа, он рассказал бы лучше, — в хриплом голосе послышалась печаль, но парень тут же собрался и продолжил: — Пока его тут нет, я постараюсь объяснить вкратце. Папа подозревает, что мы с Юнги можем быть как-то связаны. Есть вероятность, что он сын деды… — Тэена? — Ханен едва не подавился чаем от удивления. — Но как? — Я не знаю, могу ли говорить об этом, — замялся Тэхен, хрустя пальцами. — Дело вовсе не в том, что я не доверяю тебе, и ты знаешь это, просто… это папина история, и лишь он сможет изъяснить ее правильно. Но, в общем, когда-то давно, почти двадцать лет назад, папа и деда повстречали омегу, и папа недвусмысленно дал понять, что сделал деда с этим омегой. Я не имею права обсуждать и осуждать его, но, тем не менее, я не могу с такой теплотой вспоминать о нем теперь. Понимаешь? — Тэхен уперся ладонями в столешницу и посмотрел на Ханена. — Тэен был крайне непростым человеком, — вздохнул старший омега и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Я не сказал бы, что времена его «правления» были счастливыми для общины. Да, он защищал своих людей от опасности извне, хотя сам являлся жестоким человеком. Но, поверь, что тебя он всегда любил искренне и очень сильно. — Я знаю, — грустно сказал Тэхен, зачесав отросшие волосы назад, и вздохнул. — Да и, в общем-то, ничего уже изменить нельзя, но папа подозревает, что именно деда мог стать отцом Юнги, и это могло бы объяснить нашу с ним схожесть. Волосы, глаза, а возможно и… Тэхен вовремя прикусил язык. Папа настрого ему запретил говорить об иммунитете даже Ханену и Джойзу. Он доверял им, как себе, но каждый человек, знающий об иммунитете, подвергался опасности. Отцу было давно известно о Цикадах и о попытках создать вакцину, а потому он не мог столь опрометчиво рассказывать всем об особенности сына. Юнги — единственный человек, кроме них двоих, который знал об этом. Незнание — это, в первую очередь, безопасность, но с другой стороны и огромный риск. Тэхен никогда не видел однозначной позиции на этот счет. Даже в жаркие сезоны ему приходилось носить рубашки с длинными рукавами, потому что он не мог обнажить укус. То было вечное клеймо, которое он вынужден скрывать, чтобы Цикады о нем не прознали, то была и вечная ноша, которую и Тэхен, и Намджун будут нести до конца жизни. Тэхен прикусил губу и коснулся пальцами своего локтя, слегка сжимая его. Юноша ненавидел врать или недоговаривать Ханену, который за такие долгие годы стал ему буквально вторым папой, старшим и любимым братом, которому можно было доверить все. Но ослушаться отца и вывалить вот так всю правду на стол он не был готов. Ханен с трудом обрабатывал и ту информацию, что, возможно, Юнги является сыном Тэена. — Не могу поверить, — удивленно сказал Ханен, прикрыв губы ладонью. Он посмотрел в окно, за которым уже начинало вечереть. Они весь день провели с Юнги, оберегая его сон и обрабатывая раны, и даже сами забыли поесть. — Если честно, такая новость буквально ударила меня по голове, и я пока не знаю, что думать. В любом случае, — он вдруг посерьезнел, посмотрев на притихшего Тэхена: — Даже если это и не так, если Юнги не сын Тэена, это не значит, что мы его бросим. Дело даже не в его волосах, не в его глазах, а в том, что этому мальчишке требуется помощь. А мы семья, правильно? — А в семье никого не бросят и не забудут, — с легкой улыбкой продолжил Тэхен, кивнув. — Сейчас ему требуется наша помощь, как никогда прежде. Он, знаешь… — Тэхен с теплотой посмотрел на спящего Юнги. — Он правда необычный. Обещаю тебе, ты никогда не видел таких людей. Он кажется таким взрослым и бесстрашным, но на самом деле, — Тэхен свел брови, отчего на лбу появилась небольшая складка, — на самом деле он нуждается в тепле и защите… Его история настолько тяжела, что не каждый человек смог бы это вынести. Я бы точно не вынес. Потерять все и остаться в трезвом уме. — Бедный ребенок, — Ханен надул губы, словно собирался расплакаться. На него вдруг накатила такая тоска… Он на мгновение представил, что мог бы потерять Джойза, Тэхена, Намджуна или… своего ребенка, который еще настолько мал, что едва похож на маковое семечко. У него на глазах вдруг выступили слезы, которые он поспешил утереть тыльной стороной ладони, но Тэхен тут же это заметил. Его лицо вытянулось от удивления, и он поспешил обогнуть стол и подойти к Ханену, который так расчувствовался, что едва мог сдержать скопившуюся влагу. — Хен, ты чего? — грустно спросил Тэхен. Ханен тут же обхватил его руками поперек талии и прижался к его животу щекой, шмыгая носом, а Тэхен принялся гладить его по волосам, утешая, показывая, что он рядом и никуда не денется от него. — Ну, рева, что ты плачешь-то? Все ведь хорошо. Юнги с нами, мы вместе, скоро вернутся папа и Джойз… — Я просто на секунду представил, что могу потерять кого-то из вас, — тихо сказал омега, крепче прижавшись к младшему. — Я так вас люблю. Вы моя семья, я не знаю, что было бы со мной без вас, без нашей общины. Я бы давно пропал уже. Давай никогда не расставаться, хорошо? — Ханен поднял к нему лицо, вызывая у Тэхена улыбку. Иногда Ханен вел себя совсем как малыш, а Тэхен чувствовал себя на несколько десятков лет старше. — Глупости какие-то представляешь, — возмутился омега, прижимая старшего к себе. Он взъерошил его волосы, плюнув на всякие формальности, и поднял грустное лицо с покрасневшим кончиком носа к себе, мягко ему улыбаясь. — Мы никогда и ни за что не расстанемся, слышишь? Как же мы бросим тебя, совсем одного? Пропадешь без нас, — хихикнул Тэхен, заставляя Ханена недовольно морщиться. — Это вы без меня пропадете, — старший омега ткнул его пальцем в живот и улыбнулся, отлипая, наконец, от Тэхена. Ему было приятно слышать подобное и знать, что они никогда друг друга не покинут, что бы ни случилось. Тэхен наклонился и оставил на лбу у хена поцелуй, чтобы тот окончательно успокоился. В последнее время он и так слишком грустный ходит, чаще остается в одиночестве и чувствует недомогание. Тэхен за него беспокоится. Внезапно их обоих привлек шум со стороны гостиной. Юнги заворочался на диване, откинул в сторону плед, в котором во сне запутался, и тихо простонал сквозь зубы. Приглушенный свет больно ударил по глазам, но бета, с трудом поднявшись на локтях, огляделся. Перед ним была не сырая могила, а… дом? Как он здесь оказался? Что он тут делает? А где Гююн? Эта мысль ударила его тяжелым камнем прямо в голову. Он вдруг подскочил, но тут же с грохотом упал на пол, потянув за собой плед. Кости вмиг отозвались ужасной болью, а каждая ссадина на теле вновь заныла. Тэхен тут же побежал к нему, помогая подняться с пола. — Юнги, Юнги, — позвал он бету, обхватив его лицо ладонями. Тот часто заморгал, словно не понимая, кто перед ним находится, а после в его глазах промелькнула ясность, и он вцепился холодными пальцами в плечи Тэхена. — Все хорошо, ты в безопасности, я обещаю… — Гююн, она… Она… — Юнги с трудом волочил язык. Он всхлипнул и начал качать головой, при каждом движении чувствуя боль. — Тэхен, помоги ему присесть, — с легким волнением сказал Ханен. Омега тут же кивнул и буквально насильно поднял его с пола, усаживая обратно на диван. Юнги пару раз порывался встать, но Тэхен удержал его на месте. — Вот, держи, — Ханен протянул бете стакан с белесой жидкостью. Она резко пахла и совсем не вызывала желания пить, хотя у Юнги от жажды язык превратился в наждачку. — Что это? — хрипло спросил Юнги, но стакан все-таки забрал, с неохотой пробуя жидкость на вкус. Как и на вид и запах, это оказалось ужасно. Бета скривился и хотел было уже выплюнуть, но Тэхен хмуро посмотрел на него и слегка сжал пальцами ладонь, не позволяя выполнить задуманное. — Даже не думай! Это целебная настойка, помогает снизить боль, что-то вроде анальгетика. Выпей, тебе станет легче, обещаю, — Тэхен говорил тихо, но твердо и убедительно. Юнги не хотел это пить, но и не мог чувствовать эту боль, которой буквально каждая клеточка его тела была наполнена. Он зажмурился и резко припал к краю стакана, залпом выпивая горькую жидкость. Тэхен просиял, удовлетворенный, что младший его послушался. Допив, Юнги скривился, протянул стакан Ханену и вытер рот краем грязной ветровки. — Так-то лучше. Теперь расскажи нам, что с тобой приключилось? — Тэхен прикусил губу, вновь оглядев бету. Сон явно пошел ему на пользу, но это никак не проявлялось. Он был по-прежнему бледен и лишен всяких сил. — Гююн осталась у них, она осталась, — пробормотал Юнги, сжимая пальцами свои волосы. Он вновь попытался встать, но Ханен надавил на его плечи и уселся справа, когда как Тэхен сидел слева. — Я должен ей помочь, — прошептал он, смотря в глаза старшему омеге. — Мы обязательно ей поможем, если будем знать, что произошло, — успокаивающе сказал Ханен, поглаживая Юнги по подрагивающей спине. Даже через ветровку он чувствовал выпирающий позвоночник, и как же сильно сжималось его сердце, обливаясь кровью. — Меня зовут Ханен, а ты Юнги, верно? — бета коротко кивнул. — Приятно познакомиться, Юнги, и добро пожаловать в нашу общину. Мы хотели бы, чтобы она стала домом для тебя. — Мы все здесь — семья, — сказал Тэхен, и Юнги повернул к нему голову. Рука беты по-прежнему находилась в его пальцах. — А мы никогда не оставим члена семьи в беде. Ты не один, слышишь? Папы здесь нет, — при упоминании Намджуна сердце Юнги начало колотиться, как запертая в клетке птица. — Но здесь мы, я и Ханен. Мы поможем тебе, хорошо? Но сначала расскажи, что с тобой случилось? Что случилось с Гююн? — Хорошо, — тихо согласился Юнги и замолчал на несколько долгих минут. Он сжался весь, уменьшился на несколько размеров, и эта ветровка казалось для него слишком большой. Тем временем солнце кренилось к закату, и зал начал медленно погружаться в полутьму. Юнги никто торопить не хотел, потому что оба понимали — ему нужно время, а Юнги понимал, что Тэхен и Ханен не поймут всей ситуации, если не услышат все и с самого начала. Сглотнув вязкую слюну, Юнги сказал: — Можно мне попить? — Конечно, — оживился Ханен. Он в скором порядке сходил на кухню и налил в металлическую кружку воды из графина, не забыв захватить с собой кусочки фруктов и пару вчерашних лепешек. До еды Юнги не было дела, от одной только мысли желудок сводило, но пить хотелось, будто всю пустыню пешком прошел. Он даже забыл поблагодарить старшего за воду и впился в кружку, допивая все до последней капли. Тэхен и Ханен переглянулись, и младший вполне знал, о чем Ханен думает — о том, как жаль ему этого ребенка, как сильно он ему хочет помочь, готовый сделать для него все, о чем тот попросит. — Это все началось уже очень давно, — начал Юнги, поставив на круглый столик кружку. Он вновь взял, только уже самостоятельно, ладонь Тэхена в свою, на что Тэхен в ответ сжал его пальцы в своих, подбадривая. Тэхен рядом и не бросит его. — Я и мой папа, Юджон, мы жили обособленно в лесу. Мы всегда были вдвоем, только я и он. Он был для меня целым миром, — Юнги, наверное, никогда не перестанет плакать, вспоминая своего папу. — Он учил меня жизни, рассказывал все, что знал сам, заставлял готовить и убирать, научил мало-мальской охоте. Мы были счастливы, — Юнги глянул на погрустневшего Тэхена, а после на Ханена, кусающего губы. — Но потом пришли плохие люди… Тогда я не знал, что это была последняя ночь, когда я видел папу живым. Когда я вообще видел папу. Я больше никогда не хочу вспоминать тот ужас, через который он прошел, защищая меня. Они истерзали его, — у Тэхена сердце больно кольнуло, когда он вспомнил, что сделал его деда с тем неизвестным омегой, — они надругались над ним, а после просто выстрелили в него. Каждый день я просыпаюсь от звука этого выстрела, каждый день. Но… лежа там, под кроватью, и глуша свои крики, я запомнил лица каждого из них. Особенно я запомнил одного ублюдка, Роя. Эту мразь я буду помнить всегда, — усмехнулся недобро Юнги, вспоминая, как вершил свое наказание. — Но тогда я остался совершенно один… — Один? — охнул Ханен, прикрыв губы ладонью. — Как же так… Совсем один, в лесу? Как ты выживал? Как не набрел на зараженных? Какой ужас, — покачал головой омега. — Папа помог мне, он сделал значительный вклад в мое спасение. Я делал все так, как он и говорил. Ел ягоды, грибы, было время, даже жевал древесную кору. Я разжигал костер, чтобы не замерзнуть насмерть зимой, я строил шалаши, чтобы переночевать, я прятался от зараженных, закрывая рот, чтобы они не слышали моего дыхания. Я шел вперед и не знал, что меня там ждет. Месть стала единственной моей целью, на протяжении стольких лет я думал лишь о том, как сильно хочу убить этих людей. От него у меня остался только револьвер и его книга, которую я способен уже пересказать наизусть, — Тэхен чуть крепче сжал его пальцы. Юнги знает — он рядом. — И когда я думал, что мои дни уже сочтены, появилась она… Моя спасительница, моя Гююн. К тому времени я набрел на город Янъян, в котором и остановился на многие года своей жизни. Я тогда сильно болел, и, наверное, умер бы, если бы не она. Она выменяла всю еду, что у нее тогда была, на антибиотики. — Правда? — Тэхен округлил глаза. — О, боже, я даже не представляю, как трудно их достать. — И я тоже, — кивнул Юнги, отчего челка упала ему на лоб. — Но она достала, она сделала это ради меня. Она спасла меня, подарила мне дом, подарила мне еду, воду, защиту, подарила мне… старшую сестру. Она стала частью моей маленькой семьи. У меня тогда еще была кошка, ее звали Мэй, но она уже умерла к тому времени, когда мы были вынуждены уйти из города. А что же случилось с моей главной целью, спросите вы? Я их убил, — растянул губы в улыбке Юнги. — Убил каждого, особенно смаковал смерть этой мрази. Но я ни о чем не жалею. Даже если бы я знал, что меня ждет за это, я бы все равно его убил, и убивал бы каждый раз, будь у меня выбор вернуться вновь назад. — Мы не вправе осуждать тебя, — покачал головой Ханен. — Ты сделал все правильно, если считал это необходимым, — Юнги с благодарностью посмотрел на него. — А после я встретился с Намджуном… — Тэхен тут же прильнул к нему ближе, как ребенок, слушающий о невероятных приключениях. Только то были совсем не приключения, то был кошмар наяву. — Это случилось в небольшом поселении, я даже не помню его названия. Мы встретились в церкви, и я решил его припугнуть. Испугался, что он может быть опасен, — Тэхен и Ханен обменялись улыбками. — Уже тогда он, увидев меня, предложил примкнуть. Это потому что мы с тобой похожи, да? — спросил Юнги, слегка коснувшись волос Тэхена пальцами. Тэхен улыбнулся краешком губ и покачал головой. — Нет, Юнги. Совсем не поэтому. — Неважно, — вздохнул юноша. — Намджун предложил, а я отказался. Я не думал, что судьба сведет нас вновь, но она свела, когда я попытался ограбить вас. Ну, вы наверняка уже знаете… — Ограбить? — тихо засмеялся Ханен, вскинув брови. — Ну ничего себе. — Ага, но папа его поймал, — хихикнул Тэхен, глянув на старшего. — Все было совсем не так, — тихо возмутился Юнги. — Но, в общем, мы поговорили, познакомились с тобой, и договорились встретиться вновь. Мы с Гююн нашли домик, в котором и остановились, — бета решил опустить ту часть, когда они наткнулись на его старый дом. — Я думал, что началась спокойная жизнь, но… я ошибся. Мы с Гююн долго думали над вашим предложением присоединиться к общине и пришли к выводу, что не можем сделать это вот так, сразу. Мы никогда не жили в обществе кого-то, исключая моего папу и друг друга, мы не знали, как себя вести, мы не знали вас, хотя я чувствовал, что вы хорошие… Мы гуляли с Намджуном по пляжу и долго разговаривали, — Юнги, возвращаясь назад в тот день, вновь чувствовал тепло… вот здесь. И это не ускользнуло от внимательного Тэхена, который вмиг заметил потеплевший голос. — А когда я вернулся домой, все пошло под откос. — Что произошло? — нахмурился Тэхен, заглядывая Юнги в глаза. — К нам ворвались его люди, — поджал губы бета. — Чьи люди? — удивился Ханен. — Чон Хосока, — у обоих омег лицо вытянулось от удивления. Конечно же, они знали, кто такой Чон Хосок и чем он славится. — Но что ты ему сделал? — озвучил Тэхен застывший в воздухе вопрос. — Убил его людей, — усмехнулся краешком губ Юнги. — Теперь мы вновь возвращаемся в начало истории… — Так те люди… Те люди принадлежали ему! — ошарашенно воскликнул Тэхен. — О господи… — Да, — кивнул Юнги. — И за это они поймали меня. Никто не хотел слушать, за что я убил их, для Хосока было важно одно — я устранил то, что принадлежало ему, а значит, меня нужно наказать. Я хочу навсегда стереть из памяти те мерзкие слова, что он говорил мне, — помотал головой бета. — Хочу навсегда забыть то, что он сделал, — Юнги передернуло, словно от холода, и он обхватил себя за плечи. — Если бы не человек… мальчик, — осекся Юнги, — я бы умер там. Я бы никогда к вам не вернулся, — шмыгнул он носом. — Но у них осталась Гююн, моя Гююн! Я не могу, я не смею оставить ее там. Я не могу бросить там и мальчика, Хаку. Если бы не он… — Что? — Тэхен застыл. Это имя резануло его по ушам бритвой. Он взял Юнги за плечи, вынуждая посмотреть в свое лицо. — Ты сказал… Хаку? Тэхен удивленно смотрел на Юнги, думая, что ему просто показалось, но нет, ошибки быть не могло. Юнги лишь кивнул в подтверждение собственных слов, а после продолжил рассказ о том, как ему удалось выбраться. А Тэхен смотрел, как движутся его губы, как он смотрит то на омегу, то на Ханена, поглаживающего его по спине, и не мог поверить — как же так? Не бывает, что имя, которое Тэхен придумал для слепого мальчика, принадлежало и тому человеку, который спас его от лап смерти в человеческом обличии. И чем дольше он думал, пропуская мимо ушей все, что говорил Юнги, тем острее ощущалось, как медленно, но верно он тонет. Тэхен посмотрел в сторону, его взгляд стал каким-то пустым, что не ушло от внимания Ханена. Он чуть нахмурился, но все-таки отвернулся к Юнги. Значит ли это, что Чонгук как-то связан с этой историей, что произошла с Юнги? Это как получить удар в челюсть от человека, к которому тянулся с объятиями. Тэхена вдруг прошил холодный озноб, и он резко поднялся с дивана, привлекая к себе внимание. Юнги смолк, кусая губы и вопросительно поглядывая на Ханена — он сказал что-то не так? Тэхен обхватил себя руками за плечи и устремил взгляд в окно, которое по краям начало запотевать. В печи медленно трещали поленья, а с улицы доносились приглушенные крики, кудахтанье куриц и блеяние овец. Кое-где в домах начали загораться огни свечей, люди постепенно стягивались с улицы в теплые помещения, чтобы поужинать, искупать детей и ложиться спать. В голове Тэхена вихрем проносились мысли о Чонгуке. Он не мог зацепиться ни за одну, но с каждой из них по груди разливалось неприятное чувство, опустошающее сердце. Его плечи поникли, уголки губ опустились вниз, а нижняя губа начала предательски дергаться. Это чувство было разочарованием. Неужели тот человек, к которому Тэхен питал настолько теплые чувства, был одним из тех, кто вершил это темное, поистине нечеловеческое «наказание» для Юнги? Тот самый Чонгук, который улыбался ему, обещал научить рисовать, который сам протянул ему пистолет в руки? Тэхен зажмурился до пятен перед глазами, а после потер переносицу пальцами. Он не может поверить в эту мысль. Это были словно два разных человека, люди, пришедшие из разных вселенных. Но тут Тэхена осенило — ведь он не знает о Чонгуке совершенно ничего. Все, что альфа говорил ему, было расплывчато, размыто, не определенно четкими контурами. Он словно не хотел выдавать Тэхену абсолютно всего о своей жизни. Боялся? Вряд ли. А вот не хотел раскрывать себя — вполне вероятно. Тэхена вмиг охватила ярость, которая огнем прошлась по его рукам, сжимающимся в кулаки. — Я не могу оставить ее там, — тихо сказал Юнги, посмотрев на Тэхена. Омега вздрогнул от его голоса, будто резко проснулся от ночного кошмара, и перевел взгляд на бету. Он был поникшим, невероятно бледным, с потухшими глазами и припухшей от удара губой. На скуле расплылся синяк, а костяшки пальцев сбиты до крови. — Мы не можем оставить ее там, — резко сказал Тэхен, за секунду приняв единственное верное решение. Он вдруг оторвался со своего места и быстрыми шагами направился к лестнице, ведущей на второй этаж. — О чем ты это говоришь? — хмуро спросил Ханен и поднялся с дивана, смотря в спину младшего омеги. Юнги тоже подскочил с места, сам не зная зачем. — И куда это ты направился? — В комнату, — кинул через плечо Тэхен, — за вещами. Ханен и Юнги недоумевающе переглянулись. Ни теряя ни минуты, омега резко распахнул дверь своей комнаты и ураганом занесся в нее, открывая скрипучие дверцы старого шкафа. Эта злость на Чонгука бурлила в нем подобно огненной лаве. В каждом движении, в каждом вздохе Тэхен отчетливо ощущал ее. Это не было похоже на то, что он испытывал ранее. Он грустил, радовался, испытывал взлеты и падения, расставался, испытывал горечь утраты и счастье приобретения, но никогда, никогда в своей жизни он не испытывал предательства. Омега вывалил на пол все свои вещи, которые рассыпались у его ног, и выудил из недр шкафа свою старую одежду. Тэхен спустился через пару минут, держа в руках стопку вещей, которые ему были уже очевидно малы, и протянул ее Юнги: — Переоденься, — сказал омега. Юнги не хотел мяться и только оттягивать время, а потому уверенно взял из рук старшего одежду и удалился в ванную — он помнил ее расположение еще с того раза, когда Тэхен впервые отправил его помыть руки. Возвращаясь назад, всего на какие-то недели назад, Юнги думает о том, как сильно он изменился. То был лучезарно улыбающийся юноша, в глазах которого сверкали бриллианты, а сейчас перед ним взрослый человек, уверенный в том, что он делает, но, тем не менее, словно сильно опечаленный… Как только дверь ванной закрылась, Ханен подошел к Тэхену и положил ладони на его плечи, слегка сжимая, и прежде, чем омега попытался бы что-то сказать, твердо сказал: — Не ври мне, — Ханен выглядел грозно, хотя был немного ниже Тэхена. — Я твою ложь за километр почувствую. Что не так? Ты изменился, и это сразу заметно. — Я… Тэхен открыл рот, желая на автомате сказать «В порядке», но потом вдруг сомкнул губы и как-то обмяк. Он обнял Ханена и уткнулся лицом в его шею. Ханен, не ожидая такой реакции, с запозданием обнял его в ответ и принялся гладить по голове, утешая, показывая, что он рядом и омеге не о чем переживать. По крайней мере, сейчас. Тэхен зажмурился, не понимая, что он сейчас чувствует. Хочет ли увидеть Чонгука и высказать ему все в лицо? Но с другой стороны… А что он вообще может ему сказать? «Ты меня разочаровал»? Да только Чонгук ничего ему не обещал. «Ты меня предал»? Вообще сущая глупость. По сути ведь, Тэхен Чонгуку никто, и именно от этой мысли сейчас так больно режет где-то глубоко внутри. Те самые кошки скребли грудную клетку, и омеге отчаянно хотелось всхлипнуть и задать единственный вопрос: «Почему, Чонгук?». — Я боюсь, — тихо сказал Тэхен, наконец, озвучив свои мысли. — Мы что-нибудь придумаем, мы поможем Гююн, только не переживай, — успокаивал его Ханен. Он коснулся губами лба Тэхена и прикрыл глаза. — Нет, я не этого боюсь, — покачал головой Тэхен и закусил губу, принявшись жевать ее до боли. Ханен торопить его не хотел, видел ведь, что омегу терзает что-то противоречивое. Он хотел было сказать, что боится совсем не того, что они не помогут Гююн, ведь он уверен — смогут. Он боится того, что его ужасные мысли насчет Чонгука подтвердятся, и тогда… А Тэхен не знает, что тогда, ему даже не хочется думать об этом, но сердце предательски колотится, болит и ноет. Тихий хлопок привлек их внимание, отчего Тэхен незаметно облегченно выдохнул. Юнги спас его от тяжелого разговора и собственных ужасных мыслей, от которых Тэхену уже хотелось сбежать, и как можно дальше. — Спасибо за вещи, — поблагодарил Юнги. Старые джинсы Тэхена хорошо на нем сели, только в поясе были слегка великоваты. Черную водолазку он заправил за пояс, подпоясанный ремнем, а грязные отросшие волосы спрятал под шапкой, только уши остались торчать. В голове Тэхена мелькнула мысль о том, что неплохо его было бы отмыть и постричь, но все это — потом. Сейчас это совсем не главное. — Я не знаю, как мне благодарить вас за это, — скромно сказал он, неосознанно терзая выступающую на водолазке ниточку. Ханен улыбнулся уголком губ и покачал головой. — Итак, что у нас за план? — спросил он. Все трое вновь уселись на диван, но не чтобы разрабатывать план, как думал Ханен, а чтобы оба выслушали Тэхена, который уже твердо знал, что они будут делать. — План уже давно готов, — сказал Тэхен, глянув сначала на хена, а затем на Юнги. — Мы с Юнги возьмем лошадей и отправимся прямо в общину к этому монстру, — омега хлопнул ладонью по своему колену, вновь чувствуя нарастающую злость. Так, значит, именно там находится община Чонгука? Именно там творится такое беззаконие? — Ты с ума сошел? — прикрикнул Ханен, подорвавшись с места. Юнги же смотрел на Тэхена во все глаза, не веря собственным ушам. — Ты правда сделаешь это? — переспросил он, в порыве потянувшись вперед и взяв Тэхена за руку. — Рискнешь собой ради нас с Гююн? Но… это ведь опасно. Ты не должен, я могу и сам, я могу, — начал он. Юнги чувствовал себя так… странно. Еще никогда у него не было людей, готовых кинуться за него в бой. Кроме Гююн и папы, конечно. Он привык к тому, что вынужден защищать себя сам, что из-за каждого угла его может поджидать не только опасность, но и сама смерть. Бета нахмурился и прикусил губу: — Мне нечем отплатить вам. — Юнги, немедленно перестань так говорить, — резко ответил Тэхен. — Впредь я не хочу слышать этого, хорошо? «Отплатить», «не должен», «могу сам». Ты здесь, ты с нами, ты часть нашей семьи, а для нас это не просто пустой звук. Эта тема закрыта раз и навсегда. Хен, пожалуйста, перестань истерить, — обратился омега к старшему. — Я знаю, что ты волнуешься, но у нас нет альф, которые смогут пойти с нами, я не собираюсь рисковать вами. Мы с Юнги знаем леса, мы сможем скрыться, тем более, у нас будут лошади. Мы не собираемся лезть на рожон и вступать в открытый бой с Чон Хосоком, мы собираемся лишь вызволить Гююн. — Вы сумасшедшие! — воскликнул Ханен сокрушенно и завалился на диван, схватившись за собственную голову. — Господи, что же с вами делать… Я поседею, — омега сжал губы и принялся тереть виски. — Как я могу отпустить вас совсем одних? Нет, нет, — покачал он головой. — Ни за что. — Тэхен прав, — подтвердил Юнги. — Мы знаем лес намного лучше, чем вы все, мы быстрые и умеем обращаться с оружием, верно? — бета кинул взгляд на кивнувшего Тэхена. — Мы не пропадем и не дадим друг друга в обиду. Те ублюдки схватили меня, потому что застали врасплох. Если бы у меня было оружие… Да даже без него я бы уделал их. Мы будем прикрывать спины друг друга и вернемся еще до зари. Пожалуйста, хен, — это обращение вылетело само собой. Юнги сложил ладони вместе в молящем жесте, смотря на Ханена. Он не знает этих людей достаточно хорошо, но на бессознательном уровне расположился к ним. Он мог бы просто взять и уйти, не спрашивая чьего-либо одобрения, но… это ведь его… семья? А с семьей так не поступают. Ханен застонал от бессилия и прикрыл лицо ладонями, упершись локтями в колени. Если бы одного Тэхена он еще как-то умолил, то эту парочку, которые, как ни странно, были друг на друга похожи не только внешне, но и характером, умолить уже не мог. Они объединились против него одного, и дураку уже было понятно, что старшего никто слушать не будет. Ханен знает, что даже глаз сомкнуть от страха за них не сможет, но эти бесстрашные идиоты готовы прямо сейчас кинуться в лапы врагов. А что будет в случае опасности, Ханен даже думать не хочет, но и сам пойти с ними не может, иначе среди людей поднимется паника. Намджун не в общине, Тэхена тоже нет, а за ним пропал и Ханен. Он просто стоит в тупике, а перед ним — эти двое, против которых бессмысленно что-либо делать. — Вы же все равно сделаете по-своему, да? — Ханен посмотрел на них поочереди, и оба синхронно кивнули. — Я, наверное, подписываю всем нам смертный приговор… — Ты совсем в нас не веришь? — возмутился младший омега, нахмурив брови. — Думаешь, мы не справимся? — поддержал его Юнги. — Верно, верно. Думает, что мы слабаки какие-то, — покивал Тэхен. — Может, нам еще и слюнявчики стоит надеть? — закатил глаза Мин. Они начали кривляться, как дети малые, и Ханен лишь сильнее убедился в том, что вместо одного неугомонного ребенка у него появилось два. Три. Тэхен и Юнги перебрасывались ехидными фразочками, которые вообще-то были обращены к Ханену, а тот наблюдал за ними, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, будто следил за теннисным мячиком. — Довольно! — строго сказал он, обрывая Тэхена на полуфразе. — Вы, верно, думаете, что это смешно, — твердость его голоса остудила пыл беты и омеги. Они виновато переглянулись и поспешили отвести взгляд кто куда. — Верно, думаете, что вам ничего не угрожает, что вы со всем обязательно справитесь. Но нет! Этот мир слишком опасен для вас двоих. Я вижу, что из вас получится хорошая команда, буду знать, что вы защищаете друг друга, но… я все равно буду волноваться, — вздохнул старший омега и вновь сел на диван. — Хен, мы справимся, — уверенно ответил Тэхен и протянул Ханену ладонь, которой слегка сжал его плечо. — Мы не подведем тебя. Ты должен остаться здесь, чтобы не поднялась паника, хорошо? — Вы ведь все равно меня не послушаете, да? — грустно усмехнулся омега, глянув на Юнги и Тэхена. Оба, как один, кивнули. — Господи, подари мне хоть минутку покоя с этими детьми… Раньше Тэхену не доводилось часто кататься верхом, да и лошадей держали на «крайний» случай, и Намджун всегда надеялся, что он никогда не наступит. Чаще всего они паслись за пределами общины, а конюх в конце дня загонял их обратно. Они были уже достаточно стары — то были две кобылы, а потому потомства они уже не давали. Вообще, всего лошадей было четыре — конь и три кобылы, но по непонятным причинам на кобылу и коня несколько лет назад напали зараженные, что не совсем характерно для их поведения. И теперь для Юнги и Тэхена они были единственным шансом быстро и почти беспрепятственно добраться до общины Чон Хосока. Тэхен в тех местах не бывал и местность не знает, но Юнги был настроен решительно. Омега закинул на спину колчан со стрелами, а на плечо повесил лук. Его клинок покоился в ножнах на бедре, а за поясом, на случай непредвиденных обстоятельств, он сунул пистолет. Тот самый пистолет, оставленный ему Чонгуком, и тогда он как никогда обжигал кожу холодом. Юнги же накинул сверху старую куртку, под которой спрятал два пистолета и охотничий нож. На его спине покоился рюкзак с запасными пулями и дымовыми бомбами — разработкой Намджуна, к которой, вообще-то, прикасаться нельзя. Но и Тэхену, и Юнги было плевать. Ханен всей душой не хотел их отпускать, но понимал, что это бессмысленно, его все равно никто слушать не будет, еще и посмеются. Он ни в коем случае не сомневается в них — в Тэхене он уверен, как в себе, да и Юнги не из робкого десятка, но это беспокойство грызло сердце. Он мялся на месте, обкусывая губы до крови, пока команда «Идиоты-самоубийцы» собиралась в дорогу, хотя Юнги предложил назваться «Дикое племя». Ханен искренне не понимал, как в такой ситуации они вообще могут шутить, но деваться некуда. Он мог лишь поддержать их боевой дух и самому не бросаться в пучину грусти и отчаяния. — Лошадей еще не загнали, — сказал Тэхен, заправив свитер за пояс и надев ветровку до середины бедра, чтобы не замерзнуть. Изо рта уже шел пар. — Теперь придется отвлечь Хено, пока мы не заберем их и не скроем. — И как ты себе это представляешь? — хмыкнул Ханен, сложив руки на груди. — А как хочешь, — усмехнулся омега и пожал плечами. — Что-что, а зубы ты заговаривать умеешь, так что не дай пропасть своему таланту и выиграй нам время. Очень много времени. — А когда он соберется загонять лошадей, вырубить его, верно? — Учишься на ходу, — улыбнулся Тэхен и кивнул. Он повернулся к Юнги и взял его за руку. — Ну что, ты готов? — Абсолютно, — меж бровей Юнги залегла складка. — Идем к воротам? — Ни в коем случае. Перемахнем через забор. Помнишь, где ты пролез, когда папу ограбить хотел? — Конечно. Так это твое местечко? — усмехнулся Юнги. — Тогда ясно, почему никто не собирается дыры залатать. — Если бы не ты, папа так бы и не узнал о нем, — гордо кивнул Тэхен. — Впрочем, сейчас это не так важно. Побежали, — Тэхен уже собирался развернуться и рвануть к забору, но тут Ханен схватил их за руки. — Стойте, — он выдохнул и обнял идиотов-самоубийц так, что они прижались друг к другу щеками. В такой близости еще отчетливее ощущалось, как Юнги вонял, но никого это не смутило. Тэхен тоже обнял Ханена, а через какое-то время, преодолев смущение и внутренние противоречия, Юнги аккуратно положил одну руку на спину Ханена, а другую — на спину Тэхена. — Будьте осторожны, хорошо? Я буду ждать вас здесь. Вернитесь целыми и невредимыми. Обещаете? — Обещаем, — улыбнулся уголком губ Юнги. Теперь он всегда будет думать о том, что здесь его будут ждать назад, что здесь его новый дом, что здесь его новая… семья.

***

Тэхен вцепился в поводья изо всех сил, боясь свалиться с лошади. У него уже достаточно давно не было практики за ненадобностью, а Юнги верхом смотрелся еще более нелепо, чем он сам. Омега переживал, что младший в любой момент свалится с лошади на большой скорости и сломает себе все кости. Но, несмотря на его опасения, бета крепко-накрепко вцепился в ее шею, а ноги прижимал к бокам, чтобы не грохнуться. Стало быть, это именно та причина, по которой Ханен не желал их отпускать вдвоем. Но деваться больше было некуда. Ветер больно хлестал по щекам, а при каждом выдохе изо рта выходил пар. У Тэхена пальцы начинали костенеть и гнулись с трудом. Он держался поодаль от Юнги, который вел его за собой. Они не стали переговариваться, думая каждый о своем. Мысли Юнги занимала только Гююн, которая находилась в опасности, а Тэхен из раза в раз возвращался к Чонгуку. Ему было так больно лишь от одной мысли, что альфа был причастен к этому, что он собственными руками вершил самосуд над ни в чем не повинным человеком. Тэхену не хочется верить в то, что это делал Чонгук, но… Но всегда есть это мерзкое «но». Стало быть, Хаку — единственный светлый человек, который попал не в те руки. Тэхен не мог себе представить, чтобы маленький слепой мальчик, переполненный отвагой и чувством справедливости, смог спасти закопанного заживо человека. Хаку наверняка знал, что ему грозит за это, и все равно пошел на этот шаг. Что им двигало в тот момент? Что не дало упасть в панику? Тэхен до глубины души восхищался этим человеком, и очень надеялся, что они спасут не только Гююн из лап смерти, но и заберут с собой Хаку. Тэхен не хочет, чтобы он жил с такими людьми, как… Это ставшее родным имя так и рвалось с губ, но Тэхен не мог его произнести даже в мыслях. У него словно срабатывал защитный механизм, всячески отвергающий причастность альфы. Вот она, значит, какая — борьба сердца и разума. Как-то раз Тэхену на день рождения папа подарил сборник сонет Шекспира. То была старая книга с пожелтевшими страницами и выцветшей из-за долгого пребывания на солнце обложкой. Держать ее в руках было поистине страшно, ведь каждый раз Тэхен боялся, что она развалится, но кое-что ему все же удалось почитать. И вот, сто сорок первый сонет слишком сильно врезался в его память, и как назло именно эти строчки всплывали в его голове. «Мои глаза в тебя не влюблены, они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины не видит и с глазами не согласно». Тэхену хотелось ударить себя по лицу и прийти в сознание, но никак не получалось. Не хотелось признаваться даже самому себе, но, лежа в одиночестве в своей постели, Тэхен вспоминал Чонгука — его теплые руки, уверенный взгляд, его улыбку и голос, его мимолетом брошенные фразы, и вот уже омега лежал, не в силах сдержать улыбку. Что это было такое? Тэхен не понимал. То было не то тепло, которое он испытывает от присутствия Чимина, не то тепло, которое он испытывал от Ханена, совсем нет. То было что-то иное… Похожее на то, что было у его папы и мамы. Тэхен вздрогнул, как от пощечины. Неужели то была… — Дальше пойдем пешком, — вдруг оборвал его Юнги. Он натянул поводья, останавливая лошадь, и спрыгнул вниз, наступая ботинком в свежую лужу. Капли расплескались и бесшумно вновь шлепнулись на землю. — Нельзя, чтобы нас видели. Ранят лошадей — нам точно крышка. — Ты прав, — согласился Тэхен и слез со своей лошади, привязывая ее за поводья к низко наклоненной ветке дерева. — Надеюсь, здесь зараженные их не тронут, — лошадь издала тихое фырканье, и Тэхен погладил ее по гриве, успокаивая. — Их тут очень мало. Не знаю, почему, — нахмурился Юнги, оглядывая местность. — Потому что это северный район, климат холоднее. В основе кордицепсной церебральной инфекции лежит гриб, а грибы не любят холод, потому и зараженных тут намного меньше. Безопасно, если подумать, но совершенно невыгодно для выращивания овощей и фруктов. Максимум пшеницу, может… — Кордицеп… Что? — скривился Мин. — Папа ведь тебе рассказывал, помнишь? — вскинул брови Тэхен. — Когда мы только встретились. — Я не слушал, — пробурчал бета, на что омега лишь вздохнул. Закончив привязывать вторую лошадь, Тэхен достал лук и вытянул из колчана стрелы, готовясь обороняться в случае опасности. Он бесшумно подошел к Юнги и они вместе двинулись вперед, аккуратно переступая через поваленные ветром ветки, коряги и высокую траву. — Вы такие умные, знаете так много вещей, что рядом с вами я чувствую себя дураком, — после недолгого молчания сказал Юнги, заставив Тэхена вытянуться от удивления. — О чем таком ты говоришь? — нахмурился омега, приподнимая ветки, чтобы Юнги под ними прошмыгнул, а после и сам пролез. Убывающая луна лишь слегка освещала им путь, но зажигать фонарик ни в коем случае нельзя, иначе они могли привлечь внимание не только зараженных и диких зверей, но и кого похуже. — Это неправда, Юнги. Я не так умен, как ты думаешь, просто папа раньше работал при университете, он был ученым. — А кто это? — спросил заинтересованно Юнги, глянув на Тэхена. Он был точно маленький ребенок, который совсем-совсем ничего не знает об этом мире, но Тэхена это лишь умиляло. Ему нравилось делиться с ним своими знаниями и обучать, как может. — Он мне этого не рассказывал, — с долей обиды сказал бета. — О, наверное, он просто не успел, — поспешил успокоить его Тэхен. — Он обязательно тебе рассказал бы, будь у вас побольше времени. Ученые — это очень умные люди, которые профессионально владеют знаниями и умело распоряжаются ими. Как, например, ты своим оружием, — он кивнул на пистолет в руках Юнги. — И папа тоже был таким. Он родился очень умным человеком и много знаний получил в школе и университете. Это такие места, где тебя обучают математике, биологии, химии, литературе — это было необходимое условие для людей того времени. — Ого, ты так говоришь, словно жил тогда и знаешь об этом времени все, — слегка улыбнулся Юнги. — Сложно не знать, когда живешь с моим папой. Он тот еще зануда, — Юнги и Тэхен рассмеялись, но тут же поспешили успокоиться. Их смех был слишком громким для погруженного в ночную тишину леса. — Папа очень многому обучил меня. С раннего детства он приносил мне учебники и художественные книги, научил читать, писать и считать. Ханен тоже сделал огромный вклад в мои знания. В школе он любил ботанику, ну, знаешь, изучал растения, даже мечтал поступить в университет на кафедру ботаники. С тех пор я очень сильно увлекся биологией, анатомией и генетикой потому что… Ну, знаешь, я пытался понять себя. Пытался понять, почему же я остался жив после укуса зараженного, а мама умерла. У нас с папой было столько гипотез, столько теорий и предположений, что мы сломали голову. Как мы и говорили, без исследований ничего нельзя доказать, все равно что пальцем в небо тыкать. — М-м-м, — промычал Юнги, пнув попавшийся под ноги камешек. — Смыслил бы я хоть что-то в этом… — Никогда не поздно начать, — улыбнулся Тэхен. — Папа основал что-то вроде школы в общине, ну, там как могут дают базовые знания для детишек. Так же учат писать, читать и считать, и как им повезло, что их обучал не папа, — закатил глаза омега. — Клянусь, он доводил меня до слез, пока учил. Он такой строгий, что от него никуда не деться. Но хуже всего знаешь что? — принялся жаловаться Тэхен. — Да то, что от одного надзирателя я попадал к другому! Ханен-хен вообще ни капельки не лучше, заставлял зубрить до посинения. Мне кажется, я мог посреди ночи встать и начать рассказывать о целебных свойствах мелиссы, шалфея, мяты и так далее. — Теперь даже и не знаю, хочу ли я пойти к ним в ученики или лучше остаться дураком до конца жизни, — Тэхен хихикнул и покачал головой. — Нет, на самом деле я им очень благодарен за это. Именно благодаря им сейчас я понимаю хоть что-то об этом мире, и ты, поверь, тоже начнешь понимать. Тебе даже понравится это. Юнги вдруг прижал палец к губам, из заинтересованного мальчишки превращаясь в крадущегося охотника. Его взгляд вмиг посерьезнел, и весь детский образ разбился, оставляя лишь хладнокровного волка. Тэхен тут же сомкнул губы и посмотрел в сторону, куда указал Юнги. Там, через брешь в деревьях, виднелись пики забора. Они были достаточно далеко, но сразу заметны. Тэхен пригнулся и перебежкой двинулся к нему, прикрываясь за деревьями. Юнги же держался чуть поодаль, прикрывая его спину на всякий непредвиденный случай. Тэхен подбежал к широкому стволу ели и присел на одно колено, выглядывая из-за дерева. Кругом царила тишина, словно весь мир был мертв. Так оно на самом деле и было. Он повернулся к Юнги и махнул ладонью, подзывая к себе. Через пару мгновений Юнги уже сидел рядом, положив ладонь на ствол дерева и внимательно смотря на территорию у забора. — Хм, странно, — пробормотал бета, привлекая к себе внимание. — Что именно? — Никого нет. Абсолютно никого. Я имею в виду, у вас есть смотритель ворот, а у них нет. Они даже не патрулируют местность? Я не понимаю, — покачал головой Юнги. — Разве может все быть так просто? — Не знаю, — ответил Тэхен. — Таким головорезам разве нужны патрульные? Они ведь вооружены до зубов, сомневаюсь, что кто-то в здравом уме рискнет соваться к ним. Нужно быть либо совсем отчаянным, либо напрочь лишенным чувства самосохранения и мало-мальского интеллекта, — омега нахмурился и покрепче перехватил свой лук. — Или же нам готовят засаду. — Что более вероятно, — поджал губы Мин. — Так, ладно, нам некогда рассуждать. Слушай, план такой: ты подсадишь меня, я пролезу внутрь и выведу Гююн, а если получится, и Хаку тоже, а после мы убегаем, что есть мочи. Идет? — Что? Ты с ума сошел? — недовольно прошипел омега. — Ты не пойдешь туда один. Юнги, ты измотан, у тебя не так много сил на случай, если… произойдет что-то плохое. Давай объективно — я выносливее тебя и сильнее, я смогу отбиться. Тебя не хватит надолго, к тому же… — Даже слушать не хочу, — хмыкнул Мин. — Ты не знаешь, что там внутри, а от них тебе точно не отбиться. Псы Хосока и глазом не моргнут, прежде чем снести тебе голову. Это самоубийство в чистом виде, поэтому туда иду я, — и на этих словах он начал красться к забору. Тэхен выругнулся через зубы и двинулся за ним, схватив противного бету за руку. — Или мы идем вдвоем, или никак! — Идет, — на короткое мгновение Юнги улыбнулся. — Команда «Идиоты-самоубийцы», — он вскинул руку, ожидая «пять» от Тэхена. — Идиоты-самоубийцы, — кивнул Тэхен и отбил Юнги желаемую «пять». Буквально по-пластунски, затихая при каждом шорохе, они подобрались к забору. Он был достаточно высоким, поэтому Юнги точно не смог забраться без помощи. Бета даже не помнит, как ему хватило сил в полубреду перемахнуть его, но тогда в нем играл только адреналин и дикая жажда к жизни. Тэхен подошел к забору, сцепил ладони и слегка присел, чтобы подсадить Юнги. Бета поставил ботинок ему на руки и оттолкнулся второй ногой от земли, а Тэхен резко подбросил его. Как и ожидалось, Юнги был очень худой, и, наверное, только одежда придавала ему веса. Он неуклюже повис на заборе и закряхтел. В голове у Тэхена пронеслось саркастичное: «Да уж, и эти люди собрались спасать кого-то». Омега подтолкнул его под попу, и Юнги свалился по ту сторону. Послышалось тихое шипение и недовольное копошение. Тэхен отошел от забора и резко побежал, разгоняясь и ловко запрыгивая на него. Перекинув ноги, он грациозно спрыгнул вниз, мягко приземлившись на ноги, когда как Юнги сидел попой на клочке грязи и удивленно смотрел на омегу. — Ну, чего расселся? — шепотом спросил Тэхен и протянул ему руку, помогая встать с земли. — Да вот, решил отдохнуть. Тэхен тихо прыснул, удивляясь, каким образом бета находит время даже в таких ситуациях для иронии. Он рушил самооценку Юнги, как смерч, но тот, в общем-то, и не обижался. Тэхен заставлял восхищаться собой, он был похож на принца, которому все подвластно, тогда как сам Юнги был неуклюжим дурачком. Бета сразу же взял себя в руки и, схватив Тэхена за тонкую кисть холодными пальцами, бегом двинулся к ближайшему дому. Он пустовал и использовался неизвестно для чего. Доски скрипели при каждом дуновении ветра, как старые кости. Дом стонал от старости и запустения. Дальше начинались жилые дома, в которых выборочно горел тусклый свет. Людей на улице не было, а если и были, ни Юнги, ни Тэхен их не видел. Животных вокруг тоже не было. Создавалось ощущение, что здесь живут призраки, а не люди. «И это то место, которое Чонгук называет домом?», мелькнула в голове Тэхена мысль. Он тряхнул головой, прогоняя ее прочь. Ему некогда думать о Чонгуке. — Смотри, вон там, — Юнги указал пальцем куда-то в темноту. Тэхен прищурился, стараясь хоть что-то разглядеть, но кроме какой-то кучи и воткнутой в землю лопаты там ничего не было. — Там все… происходило, — голос у него изменился. Тэхен крепко сжал его руку, безошибочно понимая, о чем тот говорит. — Хорошо, а где же может быть Гююн? — спросил Тэхен, вытягивая шею в попытках разглядеть местность. Он даже не знал, пугало его или радовало отсутствие людей. — Идем, — шепнул бета и повел его за собой. Тэхена немало волновало и то, где сейчас находился Хаку. В порядке ли он? В безопасности ли? И жив ли вообще? У Тэхена по спине бежали холодные мурашки. Это место так сильно отличалось от того, к чему он привык дома. Там даже ночью можно встретить людей — молодую пару, сидящих на лавочке стариков, припозднившихся рабочих, там не стихают звуки жизни: и смех, и разговоры, и кудахтанье кур, и блеяние овец. А здесь была гробовая тишина, которая постепенно начинала давить и пугать. Тэхен сжал лук. Ему не нравилась эта тишина и напряжение, которое буквально искрило в воздухе. Юнги прокрался через дворы к какой-то хижине и выглянул из-за угла. Перед ним оказались два каких-то здания, в которых было темно, а дальше, за ними, было то самое место, в котором их с Гююн и заперли. Сердце у Юнги упало куда-то в пятки и зашлось галопом. Он с трудом сдержался, чтобы не сорваться с места и не побежать туда, к ней, но это было бы слишком опрометчиво с его стороны. Раскидистый дуб создавал тень прямо перед входом, что играло ему на руку, но если там, внутри, окажется кто-то еще… Юнги шумно выдохнул через нос и прикрыл глаза. — Она там, — он указал на подвал. — Ты уверен? — Тэхен с беспокойством посмотрел на Юнги, но тот лишь твердо кивнул. — Хорошо. Я прикрою тебя, а ты забери ее. Не теряя ни секунды, Юнги огляделся и побежал прямиком к двери, держа оружие наготове. Между ним и этим подвалом было едва ли тридцать метров, да только скрыться ему было негде. Выбежав из-за домов, он оказался как на ладони. Если бы не прикрывающий его спину Тэхен, он бы, наверное, давно попрощался со своей жизнью. Долгий голод и усталость брали свое, и уже через десять метров Юнги почувствовал дикое жжение в легких, а в глазах начало стремительно темнеть. Он сделал еще несколько быстрых шагов, как вдруг земля перед ним взлетела, ослепляя его на мгновение пылью, и лишь после он запоздало понял, что раздался звук выстрела. Юнги резко отпрянул в сторону и, не удержав равновесие, упал без сил, когда над ним горой вырос какой-то человек. Пистолет вывалился из рук. Юнги на автомате принялся шаркать ладонями по земле, но потерпел поражение и приготовился к удару, которого не последовало. Он распахнул глаза и увидел Тэхена, безрассудно налетевшего на нападавшего. Юнги тут же вскочил на четвереньки, судорожно ища глазами пистолет, а, найдя его, кинулся вперед, упав на живот и схватив рукоять. Мужчина увернулся от удара в скулу и блокировал тэхенов удар ногой. Тэхен же не останавливался, подогреваемый злостью и желанием защитить Юнги. Все происходило за какие-то доли секунд, но для Тэхена они казались вечными. Он вскинул кулак для удара, но противник тут же увернулся. Они оба отступили в тень, Тэхен — нападая, а он — отступая. На мгновение омега даже удивился, почему он не пытается нападать, а только защищает себя, но ему надоели эти игры. Тэхен резко выхватил лук и направил его в темную фигуру, тут же натягивая тетиву, которая скрипнула. Юнги же схватился за пистолет и подскочил с земли так быстро, что голова начала кружиться. И тут он заметил еще одного человека, который одной рукой опирался на трость, а второй уверенно держал на мушке Тэхена. — Тэхен! — крикнул Юнги. — Стой, не двигайся. Не стреляй. — Что? — прошипел омега, не сводя глаз со своей цели. — Твой друг верно говорит, — спокойно сказала Фэйт, держа голову Тэхена на мушке своего пистолета. — Попробуй выстрели — я снесу твою голову прежде, чем ты отпустишь тетиву. — Не спеши с такими заявлениями, — процедил Юнги. — Спустишь курок — сама сдохнешь, — он уверенно держал пистолет, целясь в девушку. Фэйт безразлично глянула на него. — Фэйт, опусти оружие, — спокойно сказал Чонгук. — Он не выстрелит. Рука у Тэхена дрогнула, а сердце зашлось в бешеном ритме. Он широко распахнул глаза, смотря, как черная фигура постепенно приобретает знакомые черты. В темноте и пылу сражения он даже не понял, с кем сражается. Теперь ему стало понятно, почему тот не спешил нападать, а только защищался. Но в ту же секунду его это запутало только сильнее. Чонгук — предатель, так почему же он не нападает? Почему не велит этой девушке убить Тэхена? В его голове стояла сплошная каша. Но злость на Чонгука и горькое чувство разочарования вновь нахлынули на него, и он не собирался боле сдерживать себя: — Ты так в этом уверен? — с явным сарказмом спросил Тэхен, вновь уверенно натягивая тетиву и целясь в Чонгука. — Что мне мешает убить совершенно незнакомого для меня человека? — его голос сочился злостью, он цедил это сквозь зубы. Чонгук удивленно вскинул брови и сделал шаг к нему. — Не двигайся, если не хочешь сдохнуть. — Чонгук, я ему сейчас башку снесу, — ледяным тоном сказала Фэйт, перезаряжая оружие. — Только двинься, сука, — вмешался Юнги, вытаскивая второй пистолет из-за пояса. — Ты не выстрелишь, — только Чонгук сохранял спокойствие в накаленной обстановке. Они с Тэхеном словно и не слышали никого вокруг, только друг друга. — Если бы ты хотел меня убить, ты бы уже сделал это. Что происходит? Тэхен, что вы здесь делаете? Это опасное место для тебя. — Ты спрашиваешь это у меня? — искренне удивился Тэхен. Чонгук был прав — омега в него стрелять не хочет, иначе зачем ему тянуть? Но и опускать лук он не собирается. Чонгук подошел так близко, что наконечник стрелы уперся ему прямо в сердце. Спокойствие, излучаемое Чонгуком, Тэхена только больше выбешивало, но было в его глазах что-то… странное. Он словно и вправду беспокоился о Тэхене. — Ты спрашиваешь это после того, как живьем закопал моего брата? Как подверг опасности Хаку? Как вы забрали ни в чем не повинную Гююн? — Тэхен начинал повышать голос. Он резко толкнул Чонгука в грудь, но тот лишь слегка дернулся. — Нет, Чонгук. Что происходит, должен спрашивать я у тебя. — Твоего… брата? — нахмурился Чонгук. — О каком брате ты говоришь? — Хорош лясы точить! — крикнул Юнги. — Вали его, мы не можем время терять, эти ублюдки специально тянут его, чтобы подкрепление пришло, и тогда нам точно п… — Следи за языком, малолетка, — хмыкнула Фэйт. — Ты кого малолеткой назвала? — взбесился бета. — Тэхен, я ее вальну сейчас! — О нем, — кивнул Тэхен в сторону Юнги. Чонгук удивленно посмотрел сначала на него, а после на Тэхена, и обратно. — Ты не говорил, что у тебя есть брат. — Ты, как оказалось, мне тоже многого не говорил, — прошипел Тэхен, вновь толкнул Чонгука в плечо. Альфа перехватил его ладонь и слегка сжал. — Тэхен, подожди, нет. Все совсем не так, как ты думаешь, — альфа покачал головой. — Я вижу его впервые в жизни. Как я мог навредить человеку, которого вижу впервые в жизни? — Тэхен едва не задохнулся от возмущения и желания разбить Чонгуку лицо, но тут альфу словно осенило. Он нахмурился и помассировал пальцами переносицу. — Закопать живьем, точно… Значит, там был ты, — обратился он уже к Юнги. — Это уже неважно сейчас, — поджал губы Мин. — Я пришел сюда, чтобы забрать мою сестру, а если вы хотите мне помешать, я вас обоих убью. — Твоей сестры здесь уже нет, — ответила Фэйт. Ей этот цирк уже порядком надоел, перестрелки уже и не будет, а потому она спокойно убрала оружие за пояс и вновь оперлась на трость. Юнги, Тэхен и Чонгук одновременно уставились на нее. — В каком таком смысле — нет? — нахмурился бета. — Ты, блять, не пытайся меня запутать. Я на твои уловки не поведусь, если ты думаешь, что я не выстрелю, то ты сильно ошибаешься. — Хватит пытаться меня напугать своими зубочистками, — девушка начинала раздражаться. — Ты испытываешь мое терпение, а у меня, поверь, его и так слишком мало осталось. Вижу, у вас это семейное, — Фэйт свысока оглядела Юнги, который, как дикий волчонок, чуть не кинулся на нее с разинутой пастью. Тэхен положил ладонь ему на плечо, сдерживая. — Твоя сестричка очень сильно помогла мне однажды, а я отплатила ей тем же. Нет ее здесь, той ночью сбежала. Вы, видимо, разминулись. — И… где она сейчас? — нахмурившись, спросил Тэхен. — Откуда ж мне знать, — пожала плечами девушка, на что рана тут же отозвалась стрельнувшей болью. Она сморщилась и сжала губы, а после прошла к порожку у подвала и с трудом, чтобы не травмировать больную ногу, опустилась на него. — Либо добралась до общины Намджуна, либо подохла где-то в лесу. Я сделала для нее все, что могла, извините уж, — хмыкнула она. Девушка достала из внутреннего кармана куртки сигарету и прикурила, сжав ее пальцами. Все трое смотрели на нее, как на призрака. — Что? — Что она сделала для тебя, раз ты рискнула, подставив его, и спасла ее? — спросил Чонгук, подойдя к ней. Тэхен и Юнги последовали за ним, кидая друг на друга вопросительные взгляды. — Ты же знала, что когда-то это всплывет. — Знала, — кивнула она, выпустив дым через нос. — Но поступить иначе не могла. Раз у нас здесь ночь откровений, может еще наденем пижамки и пожарим на костре маршмеллоу? — закатила она глаза. — А что такое маршмеллоу? — Не паясничай, — одновременно с Юнги ответил Чонгук. Альфа глянул на него, а после перевел взгляд вновь на Фэйт. Та сделала затяжку и, выпустив дым, тяжело вздохнула. — Ты сам знаешь, с кем это связано. Нам заказали одного человека, но так вышло, что убить его я не смогла. Ты тогда был мелкий, а вы вообще еще сопляками, — она махнула на Тэхена и Юнги ладонью, как на букашек. — Эй, — взъелся Юнги. — Да ты вообще… — Юнги, — тихо сказал Тэхен, строго посмотрев на неугомонного ребенка. — Не время. — Он был не один. Одного ранила, второго убила, а третий оказался лучшим снайпером, чем я, — продолжила Фэйт свой рассказ. — Ну, в общем, он меня подстрелил. Думала, подохну. Мне на хвост сели зараженные, голова уже кружилась, считала минуты до смерти. Но тут откуда ни возьмись появилась эта девчонка. — Гююн, — буркнул Мин, сложив руки на груди. — Ну да, Гююн, — закатила глаза Фэйт и затушила сигарету о землю. — Она вытащила из меня пулю, залатала, постирала мои вещи, накормила. Короче, сохранила мою жизнь, а я умею быть благодарной. Жизнь за жизнь, знаете, и неважно, какой ценой. Если Хосок узнает, он украсит моей башкой забор, но я скрываться даже не собираюсь, — Чонгук сжал губы и потер подбородок, задумавшись о чем-то своем. — Так это она ранила тебя? — спросил Тэхен, посмотрев на перевязанное бедро. — Моя девочка, — гордо заявил Юнги, и, Тэхен уверен, распустил бы хвост, как павлин, если бы мог. — Почти. Это был мой план, мол, инсценировать ее побег. Вырубила меня и сбежала. — Ты же знаешь, что в это даже ребенок не поверит, — усмехнулся Чонгук и покачал головой. — Хосок и не поверил, — вздохнула она и подперла щеку кулаком, поочередно поглядев на всех троих. — А вы, прежде чем забираться в чужую общину, где все люди знают ее, как свои пять пальцев, хоть бы подготовились. Вас как на ладони было видно. — У нас не было времени, — хмыкнул Юнги. — Нам оно и не нужно было, чтобы ваши задницы надрать. — Тэхен, — Чонгук повернулся к нему и взял за кисти рук, но омега, поджав губы, отдернул руки. — Прошу тебя, дай мне возможность рассказать то, что знаю я и то, что происходило на самом деле. Поверь, что я бы никогда не причинил боль тебе или тем, кто важен для тебя. Если бы я знал, что он, — Чонгук глянул на Юнги, который злобно смотрел то на него, то на Фэйт, — брат… Блять, — осекся Чонгук и сморщился. — Я не собираюсь оправдывать себя и свои поступки, потому что я делал то, что должно. Он прикончил моего товарища, и я не знаю, при каких обстоятельствах и за что, передо мной был лишь голый факт. — По сути, он ничего и не сделал, — пожала плечами Фэйт. — Этот малец принадлежит Хосоку, он как Дьявол был взбешен, когда узнал, что тот пропал, — у Юнги от одного этого имени мороз по коже пополз. — И вам самим следовало бы тоже уходить. — Ты права, — кивнул Тэхен и посмотрел в глаза Чонгуку. — Знаешь, я не настолько идиот, чтобы смотреть на все только с одной стороны, поэтому я выслушаю тебя, но я безумно зол, настолько, что мне хочется тебя избить. Но я выслушаю. На нашем месте, завтра. Ранним утром, около шести, я буду там. И если ты не придешь или мы не поймем друг друга… — омега поджал губы, не желая продолжать, что им придется больше никогда не общаться. Но тут его словно ударили по голове, и он вздрогнул от мысли: — А где Хаку? Чонгук отпрянул от него и едва сдержался, чтобы не ударить себя по лицу. Со всей этой беготней он совсем забыл о Хаку! Он вернулся в общину лишь час назад, весь день пробыв в лагере Намджуна, и думать забыл о внутренних делах, и лишь сейчас до него дошло, что именно Хаку помог Юнги сбежать. Внутри Чона все похолодело от одной только мысли о том, что Хосок мог сделать с ним. Фэйт поднялась со своего места и, опираясь на трость, подошла к Чонгуку: — Иди к нему, а я выведу этих самоубийц. — Мы хотим забрать Хаку, — сказал Юнги, на что Чонгук посмотрел на него взглядом острее бритвы. — Этого не будет. Хаку находится под моей защитой, и я сделаю все, чтобы он был в порядке, можете мне поверить. — Тогда иди и защити его, — прошипел Тэхен, толкнув альфу в плечо. Тот сразу же сорвался с места, а Фэйт пошла в сторону, выслушивая многочисленные вопросы Юнги о Гююн. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и у нее лопнет глаз от напряжения, но этот мелкий никак не хотел стихать. Тэхен задержался ненадолго, смотря в спину Чонгука. Он хочет услышать от альфы все именно так, как оно есть, без лжи и притворства, он просто хочет правды. Но еще больше он хочет, чтобы сейчас Чонгук помог Хаку, где бы он ни был. Тэхен прикрыл на мгновение глаза, а после поплелся за Юнги и Фэйт, чтобы их не заметили. В груди у него свернулся неприятный тянущий узелок, второй конец которого вел прямо к Чонгуку, а на глазах выступили слезы. И откуда у него такое бешеное желание вернуться к нему? Чонгук был взбешен так, что ноздри раздувались от злости. Он залетел в дом Хосока и несколько раз позвал его, но ответом ему служила тишина. В доме стояла темнота и холод. Шторы медленно колыхались от проскальзывающего в комнату ветра, а пол при каждом шаге скрипел. Создавалось впечатление, что тут жил призрак, но никак не человек. Насколько Чонгук помнит, здесь всегда было темно и холодно, словно этот холод исходил не из открытого окна, а из самого Хосока. Он поднялся на второй этаж и заглянул в спальню, но там было пусто. Вещи перевернуты, как после урагана, постель смята, и половина одеяла валялась на полу, разбитая ваза захрустела под тяжелыми ботинками. Чонгук отворил шире дверь, вошел в его спальню и поднял с пола пустую коробочку из-под его таблеток, поджав губы. — Что ты здесь забыл? Чонгук не испугался внезапного появления брата. Он поднялся с корточек и посмотрел на Хосока, который стоял в дверном проеме. Его руки были безвольно опущены вдоль туловища, на нем были обычные шорты и растянутая майка, открывающая ключицы и одно плечо. Челка была влажной и липла ко лбу, словно он только принял ванну, но Чонгук в этом сильно сомневается. Скорее всего, у него снова была ломка из-за наркотиков, которые он привык употреблять ежедневно. Младший сжал коробку в кулаке, ломая ее, и выкинул вновь на пол. Хосок отследил глазами траекторию ее падения, а после вновь посмотрел на Чонгука. — Где Хаку? — грубо спросил Чонгук. — Там, где ему положено быть. — Я не шучу с тобой, Хосок, — прорычал сквозь зубы альфа, в несколько широких шагов преодолевая расстояние между ними. Он хотел схватить Хосока за грудки, но брат с неведомо откуда взявшейся силой сжал его запястье, не позволяя прикоснуться к себе. — А я здесь не для того, чтобы играться с тобой, братец. Этот щенок должен целовать мои ноги за то, что я сохранил ему жизнь и не утопил, хотя была возможность. — Если ты посмеешь сделать это, я посмею убить тебя. Ты отпустишь его. Немедленно. — С каких пор ты стал мне приказы отдавать? — усмехнулся Хосок, недобро сверкнув глазами. — В нашей общине всегда будет два лидера, не так ли? — спросил Чонгук, прищурившись. Он вырвал свою руку из сильной хватки, и на коже остались краснеющие следы. — Если мне не изменяет память, это были твои слова. — Хм-м, — промычал Хосок и прошел мимо Чонгука, напрочно цепляя его плечом. — А насколько память не изменяет мне, ты всегда пресмыкался передо мной и не рвался в бой. Так с чего же ты вдруг решил впрячься за этого щенка? Насколько понравилось трахать его, что- Договорить Хосок не успел. Чонгук, крепко сжав кулак, ударил его в нос, а после еще раз — в скулу. Теплая кровь брызнула на его костяшки и багровыми каплями начала стекать к подбородку Хосока. Он облокотился о стену и провел ладонью под носом, размазывая кровь. Чонгук ожидал ответного удара, но его не последовало. Вместо этого Хосок неожиданно и очень громко зло рассмеялся. Капля крови сорвалась с его подбородка и упала на пол, разбившись. Злость, бурлящая у Чонгука внутри, закипала, подобно лаве, готовой вот-вот выплеснуться наружу, и он с трудом сдерживался, чтобы не выхватить пистолет и не пристрелить к чертовой матери этого обезумевшего наркомана. Хосок вдруг замолчал и серьезно посмотрел на Чонгука. — Теперь он принадлежит мне, Чонгук, и ты этого изменить не сможешь. Он выйдет, когда я посчитаю нужным. Его покормят, когда я посчитаю нужным. Он даже сдохнет тогда, когда я посчитаю нужным. Я ведь не трогаю то, что принадлежит тебе, не так ли? — растянул губы в улыбке Хосок. — Не думай, что я слепой и глухой идиот, который из-за наркотиков ничего не понимает. И ты, и моя дорогая Фэйт, вы оба очень глубоко ошибаетесь. Очень. — Я ничего от тебя не скрываю, — холодно ответил Чонгук. — Правда? Даже то, что тебе было приказано убить Ким Намджуна? — Чонгук поджал губы, безмолвно смотря на брата. Между ними вспыхнула война, происходящая глазами, искры витали в воздухе, не хватало лишь спички, чтобы все взлетело. Хосок ухмыльнулся и оторвался от стены, вытирая кровь своей майкой. — То-то и оно, Чонгук-а. Пиздишь, глядя мне в глаза. Против кого ты решил играть? — спросил он, склонив голову вбок. — Против него? Против меня? Или против себя самого? — Завтра ты выпустишь его, Хосок, и я говорю это не как твой брат, а как второй лидер этой общины. Я не иду против твоего слова, и ты против моего пойти не посмеешь. Чонгук развернулся и пошел прочь, оставляя Хосока одного посреди собственноручно устроенного разгрома. Альфа опустился на кровать и согнулся, упираясь локтями в колени, а пальцы запуская в волосы. Один. Совершенно один. Он остался один посреди лютой зимы.

🍃

Ханен размешал в кружке зеленый чай, отчего чаинки всплыли вверх. Дрова потрескивали в печи, создавая уют и атмосферу спокойствия, но беспокойство свербило глубоко внутри. Он достал из верхнего шкафчика тарелку с печеньем, которое испек Тэхен, выставил ее и две кружки чая на поднос и понес его в зал, где, закутавшись в плед, с ногами забралась на диван Гююн. Она выглядела в точности, как и Юнги, разве что синяков и ссадин было намного меньше. Ее нашел Хено, когда пошел загонять лошадей и, конечно, оных не обнаружил. Он стал сокрушаться, что Намджун-хен его точно убьет, и заметил шевеление в кустах — там и оказалась едва способная идти девушка, которую он сразу же привел к Ханену. Омега терзал себя битый час — эти двое самоубиц и Гююн разминулись всего в сорок минут времени, и теперь неизвестно, где они и что с ними. — Тебе нужно поесть, — сказал Ханен, поставив поднос перед девушкой. Глаза у нее тут же загорелись, когда взгляд упал на печенье не первой свежести и теплый чай без сахара. Даже забыв поблагодарить, она сразу же кинулась есть, набивая рот печеньем так, что даже щеки округлились. Ханен улыбнулся от такой реакции. Ему нравилось кормить и лечить людей. Он был как курица-наседка для всех, кто к нему обращался, в особенности для Тэхена. Но теперь, казалось ему, у него появилось гораздо больше детей, которым требуется помощь. Гююн, прожевав совершенно невкусное печенье, посмотрела на Ханена, и сказала искреннее: — Спасибо, — она облизала губы, собирая крошки. — Прости, ужин уже прошел, сомневаюсь, что там осталось что-либо, — вздохнул Ханен и подоткнул плед под ее ноги, кутая. Как только ее привели, Ханен сразу же наполнил для нее таз с водой, чтобы она смыла с себя всю грязь, кровь и пот, и дал ей сменную одежду. Мужские штаны то и дело спадали с костлявых бедер, а старая толстовка с лихвой свисала с ее рук. Ее влажные отросшие волосы волнами спадали на плечи, и она вновь и вновь поправляла их. Девушка покачала головой и выдавила из себя улыбку. — Что вы, я безумно благодарна вам за это. Мне не нужно больше. — Не глупи, — покачал головой Ханен. Он встал с дивана и подошел к окну, с беспокойством выглядывая наружу. Тихо и безлюдно. Все спят, и только в этом доме горит свет. — Когда же они вернутся… — вздохнул омега и задернул шторы, чтобы лишний раз не расстраиваться. — Все произошло так быстро, мы даже не придумали, что будем делать в таком случае, — прикрыла глаза Гююн, тяжело вздохнув. — Я так переживаю за них. Юнги, он же такой маленький и глупый, вечно лезет на рожон. Слава Господу, что с ним Тэхен. — Поверь, от этого не легче, — слегка усмехнулся Ханен. Он снял с подноса кружку и отпил теплый чай, от которого шел пар. — Готов поспорить, хуже команды и не придумаешь. Если Тэхен сам себя не угробит, будет отлично. — Помню, как-то раз мне удалось украсть для Юнги новенькие кеды. Ему тогда было пятнадцать, кажется, я уже запуталась в годах. В общем, то было знойное лето, мы, как и всегда, пережидали жару в нашем подвале, но вода кончалась, и нам нужно было что-то делать. А Юнги у меня тот еще воришка, если Фортуна ему улыбается — самого Бога обокрасть сможет. В общем, он решил идти искать воду. Его не было час, два, три, я думала, что это конец для него, начала потихоньку седеть и рвать на себе волосы. И когда я решила уже идти на его поиски, вижу — ковыляет мой Юнги, на одной ноге кед, на другой только носок, а в руках бутылка воды. Как оказалось, он обокрал какого-то мужика, не знаю, кто это был, однако у него водилась собака, и эту собаку он на Юнги и спустил. Эта идиотина вместо того, чтобы спасать свой костлявый зад, принялся драться с собакой, — вздохнула Гююн, массируя виски. Ханен прыснул от смеха и прикрыл губы ладонью. — Я чуть не умерла от страха, а он с собакой дрался! Вернулся без второго кеда, с порванными штанами, зато живой. — Надо же, — хихикнул Ханен, покачав головой. — Ну, точно, они с Тэхеном друг друга стоят. Не знаю, откуда у детей такая уверенность в том, что им ничего не грозит, но когда-то у нас водились коровы. Хорошее было время, мы в мясе себе не отказывали, но потом они невесть откуда подхватили инфекцию и подохли поголовно. Совсем недавно, кстати, наши охотники нашли в старой заброшенной деревне парочку коров, и пригнали в стадо, стараемся вот развести вновь, но пока безуспешно. Ну так вот, остался у нас только бык, но сама понимаешь, толку-то от этого быка, если коров нет? Было принято его резать, ну, а Тэхен услышал это краем уха. Как самый добрый на свете ребенок, он пошел его жалеть. Слез и сопель было по колено, да только бык его стараний не оценил и принялся гонять его по всей общине, — Ханен и Гююн снова расхохотались. — Это сейчас уже смешно, а тогда мы все чуть не умерли от страха. Благо, Джойз спохватился и… Ох, трудно говорить это, но он его застрелил. — Жизнь Тэхена была важнее, я понимаю, — кивнула Гююн, грея пальцы о кружку с чаем. — Поэтому, уверен, Юнги и Тэхен скорее поубивают себя или друг друга, — усмехнулся Ханен. — Они у нас такие дети на самом деле… — прикусила губу Гююн, опустив взгляд в чай. — Оттого мы так и волнуемся, наверное… — Они, конечно, команда «Самоубийцы-идиоты», но мы должны верить в них до последнего, — улыбнулся уголком губ омега и сел рядом с девушкой, подобрав под себя ноги. Омеги просидели так еще полчаса, а после усталость взяла свое. Гююн заснула первая, склонившись головой к плечу Ханена, а после уснул и он. Этот день был чрезмерно тяжелый для него, и он представить не мог, каким тяжелым он был для Гююн, Юнги и Тэхена. Ханен не чувствовал какого-то барьера между ними, они словно общались всегда, легко понимали друг друга и находили темы для разговора. Гююн была прекрасной девушкой, и теперь Ханен понимал, почему Юнги готов был рисковать собой, спасая ее. Он засыпал с мыслью о Юнги и Тэхене, очень сильно надеясь на то, что с ними все в порядке. Когда он начал проваливаться в глубокий сон, послышалось тихое копошение со стороны двери и переговоры. Ханен приоткрыл глаз, наблюдая, как медленно отворилась дверь. Длинная полоска лунного света заползла в коридор, а после ввалились и те, кого они ждали так долго. Ханен встрепенулся, пугая сонную Гююн, и воскликнул: — Тэхен! Юнги! Слава богам, вы вернулись, — он вскочил и побежал к ним, заключая обоих в объятия. — Мы чуть с ума не сошли, господь всемогущий, разве можно так заставлять волноваться? Вы не ранены? Все прошло хорошо? Тэхен-а, это что, порез? — затараторил обеспокоенно омега, разглядывая Тэхена в тусклом свете и не позволяя никому из них вставить ни слова. — Волчонок? — не веря своим глазам, хриплым ото сна голосом позвала Гююн. У Юнги из рук выпал рюкзак. Он ошарашенно уставился на свернутый комок, который говорил голосом Гююн. — Гююн? — едва сдерживая слезы, переспросил бета. Он сорвался с места и налетел на нее, придавливая своим несущественным весом. Гююн расхохоталась, с трудом вытаскивая руки из плена, и принялась обнимать младшего брата, который начал плакать, как маленький ребенок. Он обнимал Гююн, сухими холодными губами целовал ее лицо и теплые слезы, радуясь тому, что она жива. — Не могу поверить, ты здесь, ты здесь! — бормотал он, всхлипывая. — Ты только посмотри на них, — улыбнулся Ханен, приобнимая Тэхена за плечи. Тэхен тоже улыбался во всю, наблюдая за этой картиной воссоединения брата и сестры. Он сам обнял Ханена, прильнув к нему. Это теплое чувство грело его душу. Как будто сидишь перед теплым камином, а за окном холодная зима, трескучий мороз и вьюга, а тебе так хорошо, уютно и тепло, что ничего более не надо. В доме приятно пахнет елью, мандаринами и чаем, а родные и любимые люди рядом. Вот, что чувствовал Тэхен. Словно две недостающие шестеренки, наконец, встали на свои места, и целый механизм начал функционировать, как единый целый. Ханен поцеловал его в висок и пошел к Юнги и Гююн, которые, кажется, даже не собирались расставаться. Тэхен скинул лук и колчан со стрелами и закрыл дверь, чтобы холодный воздух не проникал к ним в дом. — Гююн, это моя семья, — оторвавшись от сестры, сказал Юнги. Он вытянул руку, указывая на Тэхена и Ханена, который зажег свечи, чтобы было не так темно. Юнги шмыгнул красным носом и перевел на них взгляд, улыбаясь искренне. Тэхен впервые видел его такую широкую улыбку, обнажающую маленькие зубки. — Я ее нашел, я сам ее нашел. Наша семья, Гююн! — Спасибо вам, — сказала Гююн, вытирая слезу тыльной стороной ладони. Юнги сидел у нее под боком, как воробушек, и жался к ней, а она гладила его по волосам и спине. — Мы сделаем все, чтобы отблагодарить вас. — Не нужно, Гююн, — с улыбкой сказал Тэхен и протянул ей ладонь, которую она слегка пожала. — Мы семья, ведь так? — девушка кивнула. — А в семье никого не бросят и не забудут. Это наше кредо. — Та-а-ак, а теперь всем спать, — хлопнул в ладони Ханен. — Завтра предстоит тяжелый день, нам всем придется вкалывать, как проклятым. Кстати, где лошади? — обратился он к Тэхену. — Там, где они и должны быть, — подмигнул омега. — Хен, может быть, останешься сегодня? — Конечно, уже нет никакого смысла уходить, четвертый час утра. Нам всем нужно хотя бы три часа поспать. Тэхен принес со второго этажа постельное белье, которым застелили диван. Юнги изъявил желание спать с Гююн, и никто не настаивал на том, чтобы они спали отдельно. Ханена Тэхен отправил спать к себе, и тот, вымотанный долгим днем, сразу же поднялся наверх. Юнги уже собирался завалиться спать в грязной одежде, но Тэхен выдал ему чистую футболку и шорты и отправил переодеваться, на что получил недовольно сморщенное лицо. Гююн лежала на диване, накрывшись одеялом, и, кажется, спала. Тэхен убрал рюкзак Юнги в шкаф, свой лук и стрелы повесил на крючок, а после на цыпочках прокрался в зал, чтобы забрать поднос с грязной посудой. Гююн, под руку которой уже умостился Юнги и сладко уснул, в тепле и уюте, приоткрыла глаза и посмотрела на омегу, который старался не шуметь. — Тэхен, — шепнула она, привлекая к себе внимание. — М? — вскинул брови омега. — Что-то случилось? — прошептал он вновь. — Нет, просто я счастлива, что с вами все хорошо. Спасибо, что не дал моего волчонка в обиду. Спасибо большое, — Тэхен улыбнулся ей и ласково посмотрел на уже спящего Юнги. Гююн наклонилась и поцеловала его в макушку, а волосы у него отдавали кислым. Неплохо было бы его искупать. — А… Фэйт, вы видели ее? — Да, — Тэхен поднял поднос со столика и выпрямился. — Она жива и с ней все, вроде как, хорошо. А теперь спи, завтра, вернее уже сегодня, будет трудный день. У нас куча дел, — Гююн улыбнулась ему и кивнула. — Спокойной ночи, Тэхен, и доброго утра. — Доброй ночи, Гююн, — улыбнулся в ответ Тэхен. Гююн улеглась обратно на подушку и прижала к себе Юнги, зарываясь носом в его затылок. Тэхен отнес поднос на кухню и вымыл кружки и тарелку из-под печенья, выложив все это на полотенце. Он обернулся лицом к залу и прислонился поясницей к раковине, прикрывая лицо ладонями. Сна не было от слова совсем. В его доме спало целых три человека, а Тэхен все равно чувствовал себя одиноким. Наверное, он так чувствует себя из-за ситуации с Чонгуком, которого не терпелось увидеть вновь. Омега глянул на часы, которые показывали половину пятого утра. Уже не было никакого смысла ложиться спать, потому что вскоре начнет светлеть, а им еще предстоит увидеться с альфой сегодня до того, как вся община проснется, и Тэхену придется вернуться к своим обязанностям. Напоследок заглянув в зал к спящим Юнги и Гююн, омега пошел в коридор и надел свои ботинки, которые зашнуровал ловкими движениями, надел куртку, повесил лук и колчан на спину и вышел на улицу, выдыхая клубок пара.