***
Джеймс Барнс… Сержант Джеймс Барнс шел по улицам города в выданной ему форме, в которой он казался еще красивее. Бак прекрасно понимал, что теперь его жизнь изменится, и непонятно, в какую сторону. Голова была забита различными мыслями, но крутились они только вокруг одного. У Баки было огромное количество девушек, которые приходили и уходили, а Стивен был рядом всегда, еще со школы. Они многое пережили вместе и Бак не хотел расставаться с ним, но зная то, что билет в Англию может оказаться для него билетом в один конец, становилось еще страшней: «Его же изобьют насмерть в какой-нибудь подворотне в первый же день моего отъезда!». Действительно, улиц, в которых не проливалась кровь Роджерса было мало, а теперь на одну меньше. Бак оказался в нужное время и в нужном месте. — Эй, — толкнул он обидчика, — найди себе равного. Несколько ударов по лицу и дебошир из кинотеатра ушел, презрительно оглядываясь на высокого мужчину с перекошенной набок фуражкой на голове. — Я дожал бы его сам, — сказал Стив вытирая кровь с губы. Стивен бросил взгляд на друга, после чего лицо заметно искривилось: — Сто седьмой… — гордо сказал сержант не дожидаясь вопроса, — завтра утром отбываю в Англию. Сердце Роджерса сжалось. Нет, нет, нет! Только не это. Он не мог отпустить лучшего друга и, возможно, что навсегда, а этого не нужно было им обоим. Но ничего изменить нельзя и все, что оставалось делать бедному парню который уже завтра останется один, будто во всей вселенной — это держаться, чтобы не заплакать. Сегодня вечером сержант Барнс хотел отметить со своим другом свое отбывание на службу. Они шли на какой-то показ в компании двух красивых девушек, и Бак опять наплел одной из них про своего невероятного друга, но реальность, конечно, оказалась несколько иной. Да и не нужна была Стиву эта девушка. Оставшись в тени, он покинул друга, решившись попытать удачу еще раз. Он не хотел прикрываться за чужими спинами. А еще не хотел расставаться с Барнсом. Больше всего на свете не хотел. Но уйти незаметно не удалось. Уже через пару минут он услышал знакомый голос друга, который сразу все понял. — Не надо, Стиви, — уговаривал его Баки, — поймают, а еще хуже — призовут. Пойми, война — это серьезно. Но он не слушал. Он хотел, он должен был! Иногда его упрямство доводило до ссор, порою и крупных. На этот раз, Бак уже уходил от Стива не в самом приятном расположении духа. После этого разговора, ему показалось, что Стив не слушает его, что ему плевать на него и на его слова. Но это было не так. Далеко не так. Никто из них не хотел так расставаться. Барнс, понявший это, остановился на полпути, и глубоко вздохнув, развернулся обратно. — Сопляк! — Тупица! Это объятие было крепче обычного. Хотелось не разжимать рук и постоять так чуть дольше. Но дамы ждали своего спутника, а тот не мог их бросить. — Не натвори глупостей, пока я буду на войне, — крикнул вслед Роджерсу Баки. — Ты все увезешь с собой.***
И вот долгожданное «IA». Стив Роджерс не мог поверить своим глазам. Его мечта наконец сбудется. Но одно оставалось неизменным — расставание. От этой мысли и без того больное сердце Стива сжималось, и стало так грустно, что Стивен не хотел идти искать Баки, хоть он ничего не скрывал от него, и уж тем более не хотел рассказывать ему о своем назначении. Ведь знает, что волноваться будет… И не пошел. Стивен Роджерс этим вечером шел домой, ни о чем не думая. Как и советовал Бак пытался не нагружать себя, но наступив на первую ступеньку крыльца собственного дома, воспоминания нахлынули на парня, который не мог им противостоять. Стив и Баки тогда стояли на этом же самом крыльце, после похорон Сары — матери Стива. Тогда рядом был лишь Бак, но этого было достаточно, чтобы раны начали хоть и очень медленно, но заживать. «Почему я тогда отказался жить вместе? — раздумывал Стив, поднимая тот же самый кирпич, под которым всегда лежал ключ, что и несколько лет назад. Но сейчас ключа на месте не оказалось, как и в карманах старых штанов, в которых был Стивен. На секунду его охватила паника, ведь дубликата у него не было, и как попасть в дом он не имел представления, так как жил один. Но повернув ручку, дверь со скрипом открылась, после чего последовал облегченный выдох хозяина. " Неужели забыл закрыть — испугался он и вошел в помещение». В доме было тихо. Только некоторые части паркета в прихожей тихо скрипели, когда Стив наступал на них. Остаток дня Роджерс хотел провести сидя за какой-нибудь книгой в удобном кресле возле светильника, хотя понимал, что в связи с недавними событиями, собственные мысли вряд ли дадут ему сконцентрироваться на чтении. Он думал, сесть за письменный стол и, позабыв про все рисовать. Денег на дорогие материалы не хватало, поэтому Стивен практиковался в работе в тоне, изображая при этом все, что угодно: солдат, вид из окна, животных, один раз даже Баки. Но эти рисунки он старался никому не показывать, и прятал в большую энциклопедию в страницу соколинообразных, которых он так любил. — У меня нос тоньше… — донесся знакомый голос из гостинной, — а так мне нравится. Стив подошел к дверному проему и увидел своего друга, сидящего на кресле с рисунками в руках. Конечно, ведь тот прекрасно знал, что Стивен любит Соколиных, и прожив с ним несколько лет, знает, где он хранит ценные вещи. Осознав происходящее, Стив подбежал к Баки и вырвал листы из его крепких рук. — Эй ты чего? — засмеялся Баки, — Я, между прочим, жду тебя уже двадцать минут. — Но зачем? — не понимал Роджерс, — ты ведь должен быть на танцах? В ответ Бак равнодушно махнул рукой: — Я танцевал уже десятки раз! А когда я еще увижу своего лучшего друга? Они улыбнулись друг другу, но Стиву было довольно неловко от такого огромного проявления внимания в его сторону. — Зря ты ушел, — возразил Стив, — ведь ты сможешь потанцевать не раньше, чем увидишься со мной. Еще не поздно вернуться к ним? По голосу было слышно, что Стивен хотел, чтобы друг остался, но всеми силами пробовал этого не показать. Однако, Барнс видел его насквозь, и после его прищуренного взгляда, которым Баки пользовался очень часто, Стив засмущался еще сильнее и стал сверлить взглядом свои ботинки. — Как все прошло? — спросил Баки и выхватил из рук друга маленький лист, на котором красовалась огромная печать «IA». Выражение лица тут же сменилось, глаза заморгали чаще, как будто Барнс не верил тому, что видел. — Ты получил назначение? Теперь этот вопрос задавал он, нежели сегодня днем. В его голосе больше не было легкости и смелости, как было раньше. Стив тяжело вздохнул и ничего не ответил. Он был рад, что наконец будет защищать Родину, но в то же время, было как-то грустно, тяжело на душе… — Бак, я… — Стиву не дали договорить. — Ты не должен оправдываться, Стив. Ты хотел этого… Роджерс посмотрел в глаза другу. В глаза, в которых раньше была радость и легкость. — Чего ты боишься? — Стив видел Барнса насквозь точно также, как и тот Стива, и этот вопрос застал румына врасплох. Он боялся. И очень сильно. Но нет, нет он не может рассказать все Стивену, хотя бы потому что сам нее до конца все понимал. — Я боюсь… потерять тебя. Насовсем, понимаешь? — Баки никогда не откровенничал на такие темы, поэтому этот диалог был особенно важен для них, — Я говорил, что война — это не бой в подворотне. Там у тебя нет шансов убежать, хоть ты и так никогда этого не делал… я хочу сказать… что кто-то из нас может не вернуться. Стив понимающе кивнул и опять опустил голову. — Выходит, эта встреча может оказаться последней… — тихо сказал он. — Выходит, что так. В комнате зависла гробовая тишина, лишь секундная стрелка часов отбивала каждое мгновение, проведенное Стивом и Баки вместе. И такое время было лучшим для них. Но сейчас, в такой обстановке, эти пять минут стали самыми болезненными в их жизни. Тогда думали, что хуже быть не может. — Ты ведь никогда не танцевал, — наконец обрушил молчание Барнс и отошел к радиоприемнику. — Я жду ту самую. — робко ответил Роджерс, — но какое это сейчас имеет значение? Баки стоял спиной к другу и нажимал кнопки на аппарате, ничего не говоря в ответ, а через пару секунд радио поймало волну и в комнате заиграла спокойная мелодия, под которую Джеймс еще ни разу не танцевал. И это была их мелодия. Мелодия Стива и Баки. Но все же действия Баки приводили в недоумение Стивена. Ты чего, Бак? — Роджерс даже на секунду подумал, что его друг пьян, но нет, он бы не стал пить перед таким важным днем, да и в нетрезвом состоянии он ведет себя совершенно иначе, ему ли не знать! Но ответа не послышалось. Тот улыбаясь шел прямо к Стиву, и подойдя на довольно близкое расстояние, он протянул вперед ладонь. Стив непонимающе посмотрел на него. — Я приглашаю тебя на танец, Роджерс, — уже веселым голосом ответил он, — ты обязан согласиться! Стивен рассмеялся, отчего стало очень приятно его другу, но начал отнекиваться, спихивал все на волнение и все такое, что абсолютно не понравилось его «партнеру». -Стивен Роджерс! Вы обязаны принять приглашение, во имя Америки! Эти слова снова вызвали у него смех. Стив начал пристально смотреть в глаза в ответ, и вскоре, на крепкую мужскую руку легла маленькая хрупкая рука Стива. — Но я не умею, — пробурчал себе под нос Роджерс и уже хотел вырвать свои руки из рук друга, которые так сильно вцепились в него, будто Барнс боялся, что тот вырвется и уйдет. Но Бак притянул его чуть ближе к себе. — Не бойся, я научу, — успокоил Стива Барнс. И они танцевали. Долго танцевали. Сначала не получалось, Роджерс постоянно ерзал и напрягался, наступая на ноги Баки и тихо возмущался. И после нескольких «Нет, не так, смотри как нужно», друзья уже свободно танцевали посреди маленькой гостиной. — Я буду вспоминать тебя, Баки, — шепнул Стивен. — Я тоже Стиви, я тоже… Они прижались друг другу и закрыли глаза. Стив слышал учащенное дыхание Баки, а тот, слышал его. — Обешай, что вернешься, слышишь? Обещай, — нервно сказал Стивен. Его глаза начали понемногу заполняться слезами, поэтому он их и не открывал. И все ждал ответа. Всего одно слово: «Обещаю». Где оно? Почему он молчит? — Не могу… — ответил Баки и сердце его забилось сильней то ли от боли, то ли от того, что Стив подошел ближе. Но эти два слова произнести было тяжелее всего из того, что ему уже приходилось говорить. Они коснулись лбов друг друга и танцевали. Им было больно, сердце выпрыгивало из груди и хотелось просто упасть. Но это был лишь первый этап в их жизни, после которого последуют не самые приятные моменты, но откуда им знать, что все обернется именно так? И все, что оставалось им сейчас — это танцевать.