***
За семьдесят шесть лет многое изменилось. Бак стал совершенно другим. Тепрь он — Зимний Солдат. Он не помнил ни тех вечеров, ни той близости, ни того танца. Ни Стива, который немного подрос за то время. Неизменными остались лишь запахи — та же сочная вишня и то же родное чувствовалось в них до сих пор. Стивен слышал этот запах как тогда, в сороковых, так и сейчас в заброшенном здании. Баки сидел на полу, железный протез был придавлен прессом, а на лице, чуть закрытом темными короткими волосами все еще остались капли крови. Он дышал неспокойно, казалось, головные боли раздирают его мозг, который и так многого натерпелся за эти семьдесят пять лет. — Твою мать звали Сара, — ласково сказал он, — в боты, вместо стелек, ты совал газету. Он засмеялся. Первый раз за долгое время. Теперь он помнил все. Стивен подошел к нему ближе. Теперь и Барнс мог уловить тот знакомый запах. Капитан осторожно убрал мягкие запутанные волосы с его лица и осторожно провел рукой по щеке, покрытой острой щетиной, после чего по телу Бака пробежали мурашки. — Не так давно я вытирал кровь с твоего лица после тех «героических» драк на черных дворах, — Солдат чуть улыбнулся, — а теперь это делаешь ты и с моего лица… — Довольно-таки давно, Бак, — Роджерс смотрел на него и не мог поверить своим глазам. Он видел его похоронку, причем, дважды, а Баки каждый раз оставался живым, один раз благодаря Стиву, другой — из-за его злейшего врага. Сэм давно вышел из комнаты, а может, и из помещений, чтобы не мешать Стиву и Баки, которым давно следовало поговорить по душам, да все возможности не было. Стивен освободил железную руку Баки и сел рядом с ним. Ни один, ни второй совершенно не знали, как завязать беседу, которая была просто необходима для них. Но говорить ничего не пришлось: как только Роджерс раскрыл рот, чтобы начать фразу (какую, он сам не знал), Баки обхватил его шею рукой, тем самым, притянув голову ближе к себе и подарил ему нежный поцелуй. Поцелуй, которого Стив ждал со времен войны. И дождался. Он подвинулся еще ближе, так, что их тела соприкоснулись, и положил руку на талию Барнса, а второй — впился в его темные локоны. Эхо разносило их стоны по всем уголкам заброшки и неудивительно, если сейчас Уилсон стоит и в недоумении смотрит в сторону комнаты. Лишь бы он не ворвался сюда. Баки и Стив лежали на полу. Роджерс нежно целовал его шею, стонал и оторвался лишь для того, чтобы снять с себя облегающую майку. Барнс сделал то же самое, теперь уже повалив Стива на пол и продолжил начатое все время тихо повторяя: «Стиви, Стиви, Стиви». Стоны вновь окутали все помещение и не прекращались еще долго. Их вспотевшие тела терлись друг о друга, казалось, что сейчас сверкнет искра, и зажжется огонь, но парни все равно не оторваться друг от друга. Они не ограничились страстным поцелуями о оголенными телами. Этого стоило ждать столько лет. — Я не забуду этот день, даже если кто-то вновь произнесет этот чертов код, — с широкой улыбкой сказал еще не отдышавшийся Барнс. Стив еще раз крепко поцеловал его и посмотрел в глаза. В них, наконец, появилось счастье. Времени больше не оставалось. Они быстро оделись и вышли из здания, где Сокол, улыбаясь, стоял у входа. Сэм переглянулся со Стивом, который буквально увидел в его глазах «Я знаю, чем вы занимались». В ответ он послал ему лукавую улыбку и все двинулись в путь. Дальше некогда было вспоминать — нельзя отвлекаться во время боя, потом они прятались, снова бой, а потом… Они скрылись от Тони, и бой уже был закончен. Но это был выбор Баки. Стив с тоской и болью смотрел на него, сидящего без руки, всего в ранах. Он снова уходил от него в холод, а Стив снова не мог ничего поделать. С одной стороны, это было правильно, но с другой Стивен понимал, что не выдержит расставания в третий раз. — Я люблю тебя, Стиви, — произнес Барнс так, что сердце Роджерса дрогнуло, не от струже, не от неожиданности — от счастья. — Я тоже тебя люблю, — в ответ услышал Бак после небольшой паузы, которая казалась ему вечностью. Стивен целует его и понимает — это прощальный поцелуй. Как оказалось, расставание придется пережить и в четвертый раз. Он видел те большие глаза, полные испуга и скорби. Еще одно расставание. Стивен видел рассыпающегося в прах Бака и не мог поверить. Они проиграли. И снова он умирает у него на глазах и не может ничего поделать. «Стив…» — так же протяжно, с таким же испугом слышал у себя в голове голос Капитан Америка на протяжении пяти лет. И все никак не мог смириться. Самое дорогое, что у него было обратилось в пыль. Больше не будет той улыбки, тех разговоров по душам, что случались так редко, тех голубых глаз, тех мягких волос, тех поцелуев, ничего! Он вновь один. Баки снится ему на протяжении этих пяти лет. Снятся и другие, но чаще всего он видит Барнса, просыпается в холодном поту и готов заплакать от горя. Но сам говорил, что нужно смириться, а не может. Стив Роджерс обхватывает голову руками и тяжело вздыхает — так проходит остаток ночи, ведь Капитан знает, что больше не уснет. — Ради тех, кого с нами нет, попытаться.***
Победа. Он вновь видит его живым, хоть и с серьезным лицом и оружием в руках, пусть! Главное — живой. Они смогли нормально поговорить лишь через несколько дней, похороны Тони прошли, и Баки чувствовал себе не на своем месте, поскольку так и не наладил с ним контакт. Роджерс успокаивает его, обнимает, целует, и это помогает, но не до конца. Стивен собирается совершить скачок во времени, а Барнс знает исход, еще тогда он заревновал Роджерса к Пегги и теперь он боялся отпустить Стива, отказавшегося от помощи Сокола и направлявшегося к нему. К Барнсу, чьи глаза были готовы наполниться слезами: — Я буду скучать, Стиви… Стив молчал и с улыбкой смотрел на него и через несколько секунд замотал головой: — Нет, не будешь. Не придется. Он протянул руку Барнсу — их пальцы сплелись, Роджерс еще некоторое время смотрел в его невыносимо грустные глаза, а потом указал на прибор: — Ты говорил, что это не то время, да и я больше предпочитаю двадцатый век, — он улыбался и ждал ответной улыбки. Тот нажал на кнопку — бело-красный костюм скрыл под собой черную толстовку Барнса и остальную одежду. И Бак улыбнулся. Улыбнулся и шагнул в «машину времени». Как только они отнесут камни на свои места, то вернутся туда, где им хорошо. Они окажутся в нужное время, в нужном месте.