Отражение.

      Франа пугает это место. Похожее на замок из сказки днем и на ад ночью. Его новые приемные родители безликие куклы. Фран пытается разглядеть их лица. Всматривается внимательно, изо всех сил. Его большие, зеленые глаза, широко открыты. Он хмурится, щурится, но толку никакого. У этих людей просто нет лиц. Лица нет и у воспитательницы. У детей из группы. Директриса, что пожимает руки новым родителям, тоже без лица. Однажды он спросил у врача на осмотре, нормально ли это, что ни у кого нет лиц. Врач сказал не болтать глупостей и Фран больше не болтал. Машина, в которой они едут - черная. Чемодан у него в руках зеленый, с огромной такой лягушкой. В этом чемодане его новые вещи, которые они покупали с родителями целый день. Торговый центр набит безликими людьми. Фран решает, что никогда больше не пойдет в торговый центр. «Их дом» — дом его новых родителей. Их, но не его. Он и вправду замок. Старый, буквально доисторический, как кажется Франу. Из желтого камня с высокими, остроконечными крышами. Окошки маленькие и высоко-высоко наверху. Возле дома подъездная дорожка и красиво подстриженные кусты. А у входа в дом стоят люди. Все они такие же безликие. Одетые в черные одежды. Франу будет тяжело их различать. — Это прислуга. — говорит «мама». Он знает, что ее нужно называть так. И он знает, что она это она по длинным, белым волосам.  — Зачем они стоят? — Приветствуют тебя. Фран больше не задает вопросов. Он кивает «маме» и берет свой чемодан в руки, пока не подходит один из слуг и не забирает его. В комнату его провожают тоже слуги. Родители ничего ему не говорят, а он ничего не спрашивает. Внутри все холодное и сделано из камня. Стены и лестница веют морозом, мебель красивая, утонченная и одинокая. Софа, стоящая у подножия лестницы, выглядит такой несчастной. Она вся сияет лоском, но при этом Франу чудится, что она плачет. Его комната в западном крыле. Она такая же холодная и серая. Но тут есть окно. Оно совсем небольшое, к тому же украшено решеткой. Хотя окно очень высоко. Франу хочется знать зачем тут на окнах решетки, но спросить не у кого. Слуги, доведя его до комнаты, молча выходят. Поэтому он оглядывается, находит на кровати свой чемодан и открывает его. Новые вещи пахнут магазином. Они красивые, дорогие и бесполезные. Тут так много всего, а ему для жизни всегда хватало двух комплектов одежды. Не зная чем заняться, он решает развесить одежду. Пусть родители будут шокированы, когда решат заглянуть. Воспитатели их учили быть покладистыми и честолюбивыми. Они часто говорили, что очень важно производить правильное впечатление. Фран подходит к шкафу. Он старый, огромный. Из темного дерева, с резьбой и большим старым зеркалом. Оно почернело по краям, отражение в нем мутное, будто искаженное. Франу не нравится этот шкаф. Он стоит подле него несколько минут, не решаясь открыть дверцы. В комнату стучат, отвлекая. Фран бросает вещи на кровать и подходит к двери. — Обустроился? — спрашивает «папа». У него басистый голос и короткая стрижка. Фран старается придумать какое у него может быть лицо, но фантазия выходит расплывчатой. — Нет. — просто отвечает Фран. Мужчина откашливается, глядит куда-то ему за плечо и говорит: — Время ужина, идем. На ужин подрумяненный кусок мяса и золотистый картофель. Пахнет вкусно и Фран накидывается на еду, с жадностью вгрызаясь в мясо, но на проверку оно оказывается сырым. Он отрывает большой кусок, когда понимает, что что-то не так. Мясо внутри розовое, с кровью. Родители смотрят на него пристально, выжидающе, и ему не остается ничего другого, кроме как проглотить этот кусок. Больше к еде он не притрагивается. К напиткам тоже - в его хрустальном бокале мутно-зеленая вода, не вызывающая доверия. Когда ему разрешают выйти из-за стола, он не торопясь прохаживается по первому этажу. В позолоченных рамах висят портреты безликих людей. У них разная одежда и прически. Фран гадает разные ли это люди или может быть один и тот же человек? Он всю свою жизнь задается вопросом: как это видеть чье-то лицо? Он видит только свое. Он даже не знает какое оно. Красивое? Уродливое? Ему никогда не говорили, как он выглядит. А может это нормально не иметь лица? Может это они все нормальные, а он нет? Когда он заходит в комнату уже темно. Тот угол, где стоит шкаф, особенно темный. Чернота там словно клубится и плавно стелется на пол. Она поедает любой лучик света, что по ошибке забредает туда. Фран смотрит на это, на свои вещи и, сглотнув, щелкает выключателем. Свет не загорается. Зато разгорается паника. Она необъяснима, а от этого страх становится сильнее. Он дергается к двери, дергает за ручку и выскакивает в коридор. У его двери стоят родители. Они, словно два монумента, стоят без движения. — Свет! — загнанно говорит Фран, — Свет не работает. — Мы разберемся с этим позже. А пока что вот тебе свечи. «Мама» держит в руках красивый подсвечник на три свечи. Свечи наполовину сгоревшие. Их белый, мутный воск покрывает подсвечник. Беря его в руку, он чувствует неприятное жжение, но вида не подает. «Папа» достает спичечный коробок и поджигает свечи. Он обнимает «маму» и они вдвоем стоят в коридоре. — Ложись спать. — говорит «мама». — Добрых снов. — говорит «папа». «Странные» — думает Фран и возвращается в комнату. Темнота, клубившаяся у шкафа, исчезает с появлением огня. Теперь шкаф отбрасывает огромную тень, и она от чего-то дрожит. Ему это не нравится, а потому он присаживается на кровать и глядит в зеркало. Света от свечей мало, разглядеть что-то толковое не получается. Фран смотрит на неразобранные вещи, толкает их ногой на пол и забирается под одеяло с головой. Потом, решает он. Потом он разберется с этим. Свечи сгорают быстро. Тьма сгущается, возвращается на свое место и начинает ползти вперед. Фран прячется под одеялом, дрожит. Он вроде спит, но сновидений нет. И только отдаленный, шипящий смех и лязг ножей тревожит его этой ночью.