Brothers in arms (Братья по оружию)

Говорят, за мгновение до смерти перед мысленным взором умирающего проносится вся его жизнь. Но триста лет - это слишком много, да и многие человеческие воспоминания Лорана давно стерлись. В двух шагах от смерти, чувствуя за спиной дыхание несущихся вдогонку оборотней, он может вспомнить только самое важное. Не белокурую Ирину Денали, не свою первую жертву, не того, кто подарил Лорану бессмертие, даже не улыбку матери – это воспоминание смутно, будто бы смотришь через немытое стекло – сейчас он видит перед собой светло-серые глаза. Глаза человеческого мальчика, которого он встретил когда-то в Нью-Йорке. +++ Здесь даже днем царил сумрак. А ночью слабый тусклый свет газовых фонарей, не больше нескольких штук на весь квартал, не освещал, а скорее, придавал обстановке еще более мрачный вид. Полутемные кривые улицы, выбитые стекла, косо висящие на одном гвозде вывески - все в этом нищем районе будто бы говорило: падать ниже уже некуда. Дома и их обитатели казались одинаково грязными и убогими. Бездомные собаки слонялись туда-сюда, и хорошо, если просто рылись в мусорных кучах, а не нападали на редких прохожих. Население этих трущоб было пестро и многолико, что весьма импонировало Лорану: так его необычная внешность не привлекала лишнего внимания. Он мог жить, почти не скрываясь, и охотиться, когда вздумается. Подобный сброд обычно не разыскивают безутешные родственники. Сюда никогда не совалась полиция, а жители не спешили приходить на помощь друг к другу, поэтому единственным, обратившим внимание на доносившийся из параллельного переулка шум борьбы, стал вампир. Лоран не был голоден, ему просто нечем было заняться, поэтому, движимый любопытством, он легко, словно бы за спиной к него росли крылья, перебрался по крыше на соседнюю улочку и спрятался в тени полуразрушенного дома. - Вот он, держи его! Попался, ублюдок. – Двое подростков оттесняли в тупик ребенка. Мальчику было на вид лет десять, но скорее всего, он был старше, просто слишком маленьким и тощим для своего возраста. Худые коленки, видные сквозь прорехи на штанах, усеяны ссадинами, лица почти не видно из под огромной кепки. Он судорожно прижимал что-то к груди. Ветер, гоняющий по земле мусор, донес до Лорана запах все троих, и его догадка подтвердилась: уже не дитя, а подросток, который скоро станет мужчиной. Аромат был довольно приятен, и если бы вампир был голоден, он, не раздумывая, утолил бы сейчас свою жажду. - Думал улизнуть от нас, - один из парней, светлый, с торчащими вперед, как у грызуна, зубами, подошел ближе. - Он и впрямь быстрый, как кролик, - ухмыльнулся другой, засучивая рукава. Из-под его рваной грязной рубашки виднелись синеватые татуировки. – Но на всякого кролика найдется гончая. – Размахнувшись, он влепил мальчику оплеуху. Тоненькая фигурка слегка качнулась от удара, заплатанная кепка слетела на землю. Ребенок не издал ни звука, только сильнее сжал прижатый к груди кулак. К изумлению Лорана, испуган он не был. В светло-серых глазах – скорее глазах взрослого, а не ребенка - горела ненависть и решимость выбраться из этой передряги. Он походил на озлобившегося бездомного щенка. - Отдай мои деньги, сучонок! – Блондин схватил мальчика за плечо, свободной рукой попытался разжать крепко стиснутые пальцы, и тут же переулок огласили совершенно непотребные даже для этих мест ругательства. – Мать твою, да он кусается! Подержи-ка его! Мальчишка извивался, как угорь, пинал своих обидчиков, кусался и царапался – без единого крика, все с тем же выражением ожесточения на лице, таким неподходящим в его возрасте. Он словно не обращал внимания на удары, и старался любой ценой не отдать ворованное сокровище. Наблюдать становилось все интереснее. «Чего доброго, они ему пальцы сломают», флегматично подумал Лоран, когда парням удалось разлепить будто бы намертво склеенный кулак. Мальчик дернулся в последней попытке спасти добычу, и на усеянную окурками, мелким мусором и табачными плевками землю посыпались монетки. In God we trust – заплясали буковки в свете фонаря. - Подбери, - бросил своему товарищу светловолосый, а сам схватил ребенка за воротник рубашки и впечатал в стену. На парнишку обрушился целый град ударов, он уворачивался, прикрывал голову, насколько это было возможно, и пытался пнуть противника в ответ. - Будешь воровать? Будешь еще воровать, шлюхино отродье? - Все сильнее и сильнее разьярялся светловолосый. - Что ты сказал о моей матери?! – Ломающийся мальчишеский голос звенел от гнева. Оскорбление словно бы придало ребенку сил: он вырвался, оставив в руках парня клочья одежды, и с яростным воплем напрыгнул на него, сбивая с ног. Лоран даже удивится не успел, а эта малявка уже уселась на сбитого противника сверху и самым натуральным образом колошматила его, норовя выцарапать глаза. - Глаза! Господи, мои глаза! Да что ты стоишь, помоги мне! Татуированный приятель блондина, видимо, от неожиданности впавший в ступор, запоздало подбежал и принялся отдирать мальчика от своего друга. Получалось плохо, тот вцепился в него, как клещ. Но все же, было бы странно, если бы двое почти взрослых юношей не справились с таким малышом. Кончилось тем, что старшие скрутили младшего: один заломил ребенку руки за спину, а второй не торопясь и явно с удовольствием бил его, по лицу или в живот, сопровождая свои удары лекцией о том, что воровать нехорошо. Мальчик сопротивлялся, пока силы не оставили его, и он не повис на руках татуированного. От ударов его голова моталась из стороны в сторону, Лоран видел, что на русых волосах то тут, то там бордовыми пятнами запеклась кровь, кровь стекала с разбитого виска и губы. Ее запах заполнил собой весь переулок, и вампир невольно облизнулся, хоть он и не хотел пить. На мгновение мальчик открыл глаза – невидящие ничего от боли, стеклянно-неживые. Лорану показалось, что тот его заметил, что на секунду вместо ожесточения в серых глазах промелькнула надежда и мольба о помощи, пока они снова не закрылись. Ребенок потерял сознание. Лоран и не думал вмешиваться. Какое ему дело до маленького человека? Такие тысячами рождаются и умирают в этих трущобах. Кроме того, мальчик воровал не в первый и явно не в последний раз, били воришку за дело. И у вампира возникла твердая уверенность, что малыш разберется со своими обидчиками, если выживет сегодня и ухитрится дотянуть хотя бы до шестнадцати лет. Он заранее им не завидовал. +++ Время шло. Лоран и думать забыл о воришке из трущоб, у него появились другие заботы. Нью-Йорк разрастался, людей становилось все больше. А там, где много еды, неизбежно появляется больше хищников. Если раньше Лоран сталкивался с соплеменниками лишь изредка, и они не мешали друг другу, то теперь город постоянно подвергался атакам вампиров. Не одного или двух, а целых семей, надеющихся оторвать себе кусок Большого Яблока*. Оборонять свою территорию одному становилось все сложнее. Лоран даже заключил соглашение с несколькими такими же одиночками, как он – защищаться от пришельцев вместе, и создал нескольких новообращенных. Прожив немного более двухсот лет, он обладал необходимой для этого выдержкой. Но то ли он плохо разбирался в людях, то ли ему просто не везло – никто из его компаньонов не обладал ни особым даром, ни силой. Война продолжалась, и шансов пережить ее оставалось все меньше и меньше. Очень некстати в это же время у него появилась проблема, которая рано или поздно настигает любого бессмертного - одиночество. Раньше Лоран был слишком занят: сначала привыканием к своей новой ипостаси, затем был в таком восторге от новых преимуществ, что все остальное отошло на второй план. Кроме того, он не очень хорошо расстался со своей первой семьей, и некоторое время не нуждался в компании. Двести лет одиночества совершенно не были ему в тягость, и вдруг все переменилось. Парадоксально, но ни один из его знакомых, или же новообращенные Лорана не могли утолить его новую жажду – общения с себе подобными. Большинство немертвых Нью-Йорка были белыми, и они предпочитали не иметь с ним никаких дел без крайней необходимости; с соплеменниками же Лоран не желал пересекаться сам. Почти все когда-либо встречавшиеся ему вампиры, бывшие при жизни рабами, были трусливы и глупы, на них нельзя было положиться. Родившийся свободным Лоран презирал их. Его новообращенные не были исключением. Он относился к ним с симпатией и огорчался, когда они погибали, но привязаться ни к кому из них не смог. Они были всего лишь пушечным мясом. Однажды вечером вампир коротал время, сидя на крыше дома в одном из бедных районов. Лоран примостился за трубой, так, чтобы его не было видно с улицы, и наблюдал за прохожими. Он часто так делал, пока голод еще не становился слишком сильным – заранее выбирал и присматривал новую жертву. Как всегда в это время суток, на улице было многолюдно. Рабочие доков, верфи и фабрик заканчивали свой трудовой день и возвращались домой – многие по дороге туда делали остановку в пабах; а проститутки и прочие темные личности как раз выходили на работу. Окна жалких забегаловок призывно засветились, вдоль по улице начали фланировать потасканного вида девушки с чересчур красными губами и низкими вырезами. Вроде все как обычно, но Лоран забеспокоился. Причиной беспокойства стал неожиданно появившийся в воздухе запах. Он точно ощущал его раньше, правда, не совсем таким. Тогда – правда, Лоран не помнил, когда именно – он был более сладким, с легкой ноткой карамели. Так часто пахнут дети. Сейчас же эта приторность почти полностью исчезла, сменившись... он сам не мог бы объяснить, чем именно, но это что-то было чертовски хорошо. Заинтригованный, вампир принялся определять источник этого аромата. По всему выходило, что он(это был совершенно точно он, а не она) сейчас выйдет из-за угла, в окружении других людей, чьи запахи не представляли для Лорана никакого интереса. На улицу с соседнего перекрестка действительна вышла группа молодых парней. Они громко переговаривались, смеялись, стреляли друг у друга табак. Узнавание было мгновенным, несмотря на то, что у высокого, крепко сложенного мужчины лет двадцати пяти не было ничего общего с тощим уличным мальчишкой. Только светло-серые глаза, насмешливые и злые, остались прежними. «Надо же, выжил», Лоран оценивающе осмотрел его. Парень был чуть выше и пошире в плечах, чем он сам. Небрежно распахнутая рубашка и закатанные рукава без труда позволяли разглядеть перекатывающиеся под загорелой кожей мышцы. Рыжевато-русые волосы, длинные и неухоженные, были завязаны в хвост обрывком веревки, кепка сдвинута набок, руки в карманах. Он излучал непоколебимую уверенность в себе, было видно, что остальная компания побаивается его и считает главным. Тем временем, с другого конца улицы подошла еще одна группа. Задумавшийся Лоран пропустил, из-за чего началась ссора, кажется, речь шла о какой-то девушке, с которой Джеймс(его старого знакомца звали Джеймсом, это выяснилось во время перебранки) не слишком хорошо обошелся. Слово за слово, кто-то достал нож из-за голенища, и началась драка. Джеймс носился в этом человеческом месиве, как ураган, нанося удары то там, то тут. Удар, пинок, рывок, блеск лезвия - будто одновременно со всех сторон, настолько он был быстр, для человека. Его глаза горели возбуждением и яростью, его крики, когда ему удавалось отправить кого-то в нокаут, более походили на рычание. Лоран любовался им. Да, Джеймс был красив, как красиво дикое животное во время охоты. А его нахальство вызывало острое желание подчинить себе эту силу, заставить его повиноваться. Джеймс был идеален для войны, которую вел Лоран. Быстрый, сильный и безжалостный – именно такой спутник и был нужен вампиру. Белые обычно не становились партнерами, они были едой, но в данном случае Лоран готов был поступится принципами. Лоран всегда был спокоен и благоразумен, поэтому, прежде чем создать еще одного новообращенного, навел справки. Мать-проститутку убили несколько лет назад в пьяной драке, других родственников у Джеймса не было, постоянной женщины и давнишних друзей тоже. Если бы, обратив Джеймса, Лоран отнял кормильца у маленьких детей или немощных родителей, или же любимого мужа у молодой жены, он, скорее всего, не решился бы на это. А так все складывалось очень удачно – парня не будут искать, он никому не нужен. Оставалось дождаться подходящего момента, и он не заставил себя долго ждать. +++ - Бродя гой я беспутным был, на виски деньги все сгубил... ** – Джеймс, с бутылкой в руке, шел по узкому переулку, напевая. Из окна на верхнем этаже, в ответ на особо громкий припев, послышались проклятия, а затем полились помои, по счастью, мимо. Джеймс только рассмеялся и запустил уже пустой бутылкой в окно. Он продолжал идти, все дальше от человеческих жилищ, шатаясь. Обнаженная шея, видневшаяся в расстегнутом вороте рубашки, голубоватая вена под загорелой кожей, обрисовываюшаяся четче при каждом повороте головы, против воли притягивала взгляд вампира. Нападать надо было сейчас, немедленно, если он не хочет сойти с ума от вожделения. Несмотря на то, что Лоран был сыт, горло стянуло болью, и он почувствовал привкус яда во рту. Он начал приближаться. Уже давно Лоран не хотел ничьей крови так сильно. Джеймс вдруг оборвал песню на полуслове и замер. Замер и Лоран, успевший довольно близко подобраться к жертве. - Кто тут? – Вмиг протрезвевший Джеймс настороженно оглядывался. «Он что, меня заметил?!», не на шутку удивился Лоран. - Выходи! – Парень крутанулся на месте и, к изумлению Лорана, глубоко вдохнул воздух. – Выходи, кто бы ты ни был! Я знаю, что ты здесь! – Он сжал кулаки и приготовился оборонятся. «Невероятно. Он меня чует. После перерождение ему цены не будет. Великолепен, просто великолепен...», и вампир вышел из тени. Джеймс улыбнулся ему, как старому другу. - Дьявол, - осклабился он, - я узнал тебя. Ты уже приходил по мою душу, только вот не вышло ничего! И сейчас не выйдет. Быстрым движением человек выхватил нож из-за голенища и пошел на вампира. Его пульс, Лоран слышал это, участился – но не от страха. Страхом тут и близко не пахло. - Думаешь, не выйдет? – Лоран грациозно уклонился, и нож рассек воздух. – Я не был бы так уверен. - Черта с два! – Джеймс издал яростный, нечеловеческий вопль и прыгнул, норовя сбить противника с ног. Если бы Лоран был человеком, его сердце было бы сейчас проткнуто насквозь. Но он был немертвым, поэтому лезвие сломалось о кожу и отлетело прочь. В глазах Джеймса промелькнуло непонимание, но он немедленно предпринял вторую попытку нападения – и прикусил губу от боли, сдерживая крик. Ударить Лорана, это было все равно, что со всей силы долбить по груди каменную статую. Холодные и твердые руки заключили Джеймса в объятия, из которых невозможно вырваться. Парень, конечно, почувствовал, что борется не с обычным человеком, но он не прекратил сопротивления. Ощущать каждое движение горячего сильного тела, чувствовать запах жертвы, слышать, как кровь бежит под кожей, было невероятно приятно. Еще приятнее для Лорана было осознать, что стоит ему хоть немного сильнее надавить, как треснут ребра, а сердце прекратит стучать. Джеймс был полностью в его власти сейчас, и одна мысль о том, что подобное создание принадлежит Лорану, вызвала сильное, неконтролируемое возбуждение. Эту силу и красоту хотелось взять, и Лоран ничего не мог с этим поделать. Но он был слишком разумен, чтобы рисковать. В своем нынешнем состоянии Лоран мог убить Джеймса – ему уже приходилось заниматься сексом со смертными, и он знал, что это может кончится очень плохо. Он подхватил вырывающуюся жертву на руки и понесся по узким улочкам, подальше от людей. У Лорана было заготовлено несколько убежищ в разных частях города. Он отнес Джеймса в одно из них. Это был небольшой двухэтажный домик на окраине, на опушке леса, и в нем, по слухам(Лоран очень способствовал тому, чтобы такие слухи появились), водились привидения. Он стоял посреди запущенного сада, больше напоминающего джунгли. Благодаря слухам никто не селился поблизости. Это место было идеально для того, что задумал Лоран. Вампир осторожно опустил свою добычу на пол. Джеймс сразу же вскочил: - Какого черта? Чего ты хочешь? Стоило Лорану подойти ближе, как он размахнулся, целясь кулаком в лицо. Но вампир легко перехватил руку Джеймса: - Всегда те же наивные вопросы. «Кто ты, что тебе нужно...», - он усмехнулся. - Сейчас ты все узнаешь, - Лоран немного сжал ладонь, совсем немного, чтобы не сломать кости, и надавил, заставляя Джеймса опустится на колени. Тот не закричал – лишь гримаса боли исказила лицо. Он отказывался подчиняться, пока Лоран не сделал проще и не ударил его по ногам. Колени жертвы подогнулись, вампир опустился рядом и нетерпеливо сорвал с Джеймса рубашку, не обращая внимания на проклятия и бессмысленные попытки вырваться. Он склонился над человеком, и некоторое время просто смотрел на него. Как бы дальше не сложилась их судьба, этот момент никогда не повторится, и его хотелось запомнить во всех подробностях. Лоран осторожно отвел длинные волосы Джеймса назад, провел пальцами вдоль горла, очерчивая артерию. Еще немного, и тоненькая ниточка пульса будет биться под его ртом. Вампир приник к шее жертвы, легко прикоснулся к ней губами – кожа была слегка солоноватой от пота. - Сбрендил, ниггер?! - Джеймс дернулся, пытаясь отодвинуться: - Руки убери, пока я их не оторвал! - Он снова и снова вырывался и пытался ударить противника, несмотря на то, что это приносило только боль. Бешеный стук сердца, терпкий одуряющий запах, близость его тела невероятно возбуждала. Лоран еще теснее прижался к Джеймсу, не рассчитал силы, и они оба растянулись на полу. Но так было даже удобнее. Вампир навалился сверху, запрокинул голову человека набок, и острые, как иглы, клыки пропороли кожу. Джеймс застонал. Услышав это, Лоран еще сильнее вцепился в него, еще ближе приник к ране. Кровь брызнула в его рот, обжигая небо, густая и теплая. Он пытался действовать осторожно – Лорану никогда не нравилось причинять боль – но почти уже не мог соображать. Его член налился и стоял, как никогда, так, что было даже больно. Ему нестерпимо хотелось кончить, и хотелось еще этой восхитительной крови. Еще, еще и еще. Она была не просто пищей, давала не только сытость, но и экстаз, равного которому Лоран не знал раньше. Она согрела холодное тело вампира, наполнила его жидким огнем. Удовольствие было ярким и долгим: Лоран будто бы падал с огромной высоты в глубокую темную пропасть, он летел, крики Джеймса были его криками, и хриплое срывающееся дыхание – одно на двоих. Ни разу в жизни он не чувствовал такого единения с жертвой. И наверно, уже больше не почувствует. Еще не придя в себя, краем сознания он ощущал, как постепенно наполняется чужой жизненной силой, и как слабеет мужчина в его объятиях. Дыхание Джеймса становилось реже, пульс замедлялся. Пора остановиться. Лорану пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы оторваться от его горла. Теперь он мог только ждать. ______________________________________________ *Большое Яблоко - прозвище Нью-Йорка. ** Строчки из ирландской пабной песни "Wild rover" : "I've been a wild rover for many a year /And I spent all my money on whiskey and beer" , песня в исполнении The Dubliners- https://www.youtube.com/watch?v=9iRRvjjHDkw