Конгресс Счастливых Неудачников

— Я надеюсь, это чья-то неудачная шутка?!        Персиваль Грейвс занимает совершенно обыденную позу за своим рабочим местом, сосредоточено сложив руки перед собой и прищурившись, смотрит на говорящего. — Сэр, это всего лишь список прибывших мракоборцев.        Тут же ответает ему молодой аврор совершенно незаинтересованно.        После чего глубоко вздохнув, директор магической безопасности в полной тишине продолжает изучать принесённый отчёт, мрачнея с каждой секундой. — Что именно тебя так беспокоит, Перси?        С саркастичной нежностью интересуется Пиквери. Девушка ещё пару минут назад успела расположиться на кожаном диванчике у стены. — Количество прибывших? — Я ду… — Я думаю, сэр, мы бы могли сократить несколько рабочих мест в аврорате за ненадобностью персонала.        Одобрительно подхватил Алекс, чьё беспринципное поведение было хорошо известно в Аврорате, но постоянно скрывалось за званием «мракоборец года», и небрежно поправил густую чёлку.        Удручённо переведя взгляд на перебившего, Грейвс молча кивнул на дверь, не желая в его присутствии терять самообладание.        Его жест не нуждался в словесном объяснении.        Гордой и плавной походкой молодой мракоборец медленно выскользнул за дверь, удалившись. — Ну, так?        Серафина вопрошающе покасилась на хмурого мужчину, кокетливо приглажевая волосы. — Джек Эдвартс?!        Персиваль вновь резко оторвался от листка, непонимающе глядя на статную девушку напротив. — Именно, чем тебя это так удивляет? — Как ты вообще могла его принять обратно?        Шокированно произносит Грейвс. — О Мерлин, да ещё и в Аврорат?! В жизни не поверю, что для него не нашлось бы места в Профсоюзе, там отдел полупуст… — На полтона ниже!        Пиквери презрительно сверкает глазами, но продолжает. — Я помню его твоим другом, а также не плохим аврором, несомненно заслуживающим места в этом отделе. — Тогда, пожалуйста, вспомни, из-за какого такого «неплохого аврора» нам пришлось аж две недели восстанавливать несущие стены аврората. — А дейвствительно, он тебе никого не напоминает?        Произнесённый вопрос стал явно риторическим, что и послужило причиной несколько секундного молчание, после чего Пиквери вновь продолжила свой монолог. — Твоя Голдштейн, о Мёрси Льюис, приносит не только Аврорату, но и всему Конгрессу за неделю больше проблем, нежели он принёс за весь свой срок работы в прошлый раз.        На удивление её тонн стал заметно мягче, и Мадам президент загадочно усмехается, чуть отведя взгляд. — Поэтому стоит полагать, что они несомненно найдут общий язык, а ты как раз присмотришь за ними обоими. — Нет, Фина. — Так, я не расслышала, Перси?.. — Фина?! — Что?!        В дверь постучали. — Войдите.        Собравшись с силами и поправив галстук, отвечает хозяин кабинета. И становится крайне удивлённным, когда видит знакомую едва просунувшуюся в кабинет голову. — Простите, сэр, я так и не смог приступить к работе, очевидно по глупости забыв сказать Мадам президент на сколько великолепна сегодня её новая причёска…        Алекс загадочно улыбнулся, по-прежнему стоя в дверях.        Устало потерев переносицу, Грейвс ещё пару секунд поглядывает на по всей видимости восхищённую «изысканным» комплиментом Пиквери. После чего, без стеснения, обращается к подчинённому, агрессивно сложив пальцы обеих рук на крою стола. — Рассел, я тут подумал над твоим предложением по поводу сокращения персонала… — Правда, сэр? — Да, и думаю мне несомненно стоило бы начать с тебя. Если, конечно, через пятнадцать минуть у меня на столе не будут лежать готовые отчёты по вашему вчерашнему расследованию с мисс Тёрнер! А я лично займусь просмотром твоих…        Сообщает он резко и грубо. — А-а-а…        С актёрским удивлением бормочет мужчина и по-детски обиженно вздыхает. — Ну, что ж пойду собирать «тревожный чемоданчик».        Сообщает он, грустно улыбаясь Серафине, и вновь тихо выскальзывает за дверь. — Возвращаясь к нашему разговору, именно поэтому…        Пиквери медленно встаёт, поправляя длинное тёмное платье с оборками, как только слышит дверной хлопок. -… я и хочу чтобы ты вновь принял его в аврорат, иначе ты не оставишь мне выбора и я действительное возьму его на чьё-то место. — На моё. Где подписать рапорт?        Не менясь в лице отвечает Грейвс и, неглядя на неё, наливает воду из графина в прозрачный стакан, борясь с возникшим порывом разбить хрупкий предмет об холодную стену. — Хм, забавно…        Девушка вновь не искренне ухмыляется, о чём-то задумашись. — Я полагаюсь на тебя, Перси, и ты это знаешь, — подметила она, уходя.        Пара мгновений и тяжёлая дверь вновь захлопывается, наполняя кабинет привычной мрачной тишиной и прохладой.        Персиваль тяжело вздохнул, потерев усталые глаза. Знала бы она, как ему всё это надоело.        Но как не странно именно эта смесь из обрушенных на него обязанностей директора магической безопасности и желания не подвести единственную подругу детства были способны буквально каждый раз возрождать морально сгоревшего мужчину из пепла.        Глотнув веселящей воды, что так умело скрывалась в графине под видом обычной, Грейвс быстрыми шагами покинул кабинет, желая проверить «усердную работу» своего отдела. И как оказалось не зря.        Практически весь аврорат был собран в середине обширной комнаты и, заняв непринуждённые позы, с интересом рассматривал недавно прибывших мракоборцев. Вероятно, напрочь забыв о работе. — Ну, это долгая история… Зато, когда мы встретились впервые, тогда я сразу так и подумал, мол «Тиран какой-то»! Не думаю, что вас это сильно удивит, но так оно и оказалось…        Простодушно пожав плечами, рассказывал чуть растрёпанный шатен, беззаботно болтая ногами на краю стола и тепло улыбаясь заинтересованным слушателям. -…а ещё мы между собой называли его «злым Персиком», но повторюсь, это была всего лишь наша тайна, так что — «тшшшш»!..        Молодой аврор уже не в первый раз мастерски пародировал своего бывшего начальника, чем и вызвал новую волну взрывного смеха окружающих.        Всё ещё не замеченный Грейвс лишь складывает руки на груди, бесшумно облакачиваясь на дверь кабинета. С любопытством рассуждая, о том, на сколько внеплановых ночных дежурств уже успел наговорить его старый знакомый. — Да, хорошие были времена…        С лёгким сожаление в голосе подмечает Джек, неожиданно замолчав. — Вы были друзьями?        Раздаётся знакомый нежный голос, и Персиваль тут же замечает в толпе сидящую рядом с улыбчивым мужчиной худенькую девушку в старом уличном пальто. Вероятно, ещё недавно пришедшая Тина сейчас уютно устроилась на стуле возле неугомонного Джека и расслабленно попивала крепкий кофе, закусывая его свежей выпечкой. Её наивные глаза внимательно изучали нового коллегу. — А как без этого? Быть одиноким, суровым и вечно занятым снобом намного сложнее, чем кажется.        Кивнул ей мужчина, понимающе разводя руками. — Соглашусь, не всем же быть такими идеальными!        Тут же деловито сообщает Алекс, с насмешкой обведя его взглядом с головы до ног. И тут же с обыденной непренуждённостью галантно обнимает одной рукой всё это время застенчиво молчащую новенькую рыжеволосую волшебницу в строгом чёрном платье. — Возможно, Рассел, он и со… Мистер Грейвс?!        Неожиданно вскрикивает Голдштейн, поперхнувшись кофе, чисто случайно заметив всё это время молча наблюдавшего за ними начальника не в самом лучшем расположении духа.        Грейвс смотрел холодно и строго, но в душе его переполняли разные и, казалось бы, совершенно несочитаемые чувства. Глупое сравнение Пиквери неугомоного Джека с непоседлевой Голдштейн до сих пор не покидало его мысли. И почему же тогда он был готов вновь закрывать глаза на проступки самых безответственных людей своего коллектива без какой-либо на то причины? — О Мэрлин, не уж-то намёк Серафины оказался правдой и он действительно заводит в аврорате «любимчиков»?!        Этого Персиваль никак не мог допустить.        Все наблюдавшие в панике вздрагивают, стараясь привести себя за считанные секунды в презентабельный вид и как можно быстрей приняться за оставленную работу. — Перси? Сколько лет!        Джек тут же спрыгивает с чьего-то писменного стола, послучайности выбивая из девичих рук хрупкую белую чашку. От чего та со звоном подлетает в воздух и с грохотом разбивается об соседний стол, изливая содержимое на недавно законченные отчёты.        И в предчувствии затихший Аврорат в первые за долгое время всё же взорвался не только обыденным возгласом: «Мёрси Льюис, Голдштейн!», но и всё ещё непривычным на слух: «Эдвартс!»

***

       Нужно ли было ему теперь признавать тот факт, что Фина вновь оказалась права? Пф, женщины…