***
Каникулы длились уже почти месяц, и все это время Джоске не выходил из дома. Он плохо спал и ел, постоянно лежал в кровати и ничего не делал. В голову мальчика то и дело лезли дурные мысли, и ему хотелось выть от безнадеги, поселившейся где-то внутри. Мама начинала волноваться. Из раза в раз он убегал от расспросов, отнекивался, и каждый раз осозновал, как глупо, наверное, он звучит. Но врать не переставал. Иногда на его пороге появлялся бодрый и радостный Окуясу. С каждым днем, когда Джоске отказывался прогуляться, он выглядел все более обеспокоенным. Парень, может, и тугодум, но то, что происходит с Джоске наверняка сложно не заметить: он увядал, и извиняющаяся улыбка на его лице становилась все бледнее. Окуясу так и уходил, ничего не узнав. Однажды он не вытерпел: - Хэй, Джоске, ты в порядке? - спросил он после приветствия. Окуясу терпеливо ждал ответа, но его так и не последовало, и он легонько дотронулся до плеча друга, заглянул в глаза. Джоске покачнулся и метнул на друга рассеянный взгляд. - А...да, я слышу, извини, просто...я...забыл ответить, - ответил Джоске. Голос тихий, а сам он смотрит как будто сквозь. Юноша весь будто бы потускнел и осунулся. В тот момент Окуясу стало по-настоящему страшно. - Забыл ответить? Ты услышал и забыл ответить?Джоске, это ненормально, ты же знаешь? - Я знаю, Окуясу. Прости, мне нужно...я...я пойду. - Пойдешь? Куда ты пойде-? - дверь захлопнулась перед ним прежде, чем он успел договорить. Солнце спряталось в тени облаков.***
- Честное слово, он даже слушать меня не стал! Я так удивился! То есть - нет, я не то что удивился, он уже давно такой, просто он ни разу, ну...он ни разу не обрывал меня...вот так! Из окна подул легкий ветер, послышался шорох бумаг на столе. - Понял. Окуясу заторможенно посмотрел на мужчину в кресле. Козырек белоснежной, как и пальто, фуражки скрывал холодный взгляд лазурных глаз. Красивый, глубокий цвет, который не отражает ни одной эмоции. Абсолютная пустота. - Поняли? Звук перелистываемой страницы эхом прошелся по комнате. Снова какой-то отчет о морских тварях, как и вчера, и позавчера, и, наверное, всю его оставшуюся жизнь. - Да, я понял. Можешь уходить. - Ух...уходить? Но что насчет Джоске? Он никого к себе не пустит, может, Вас он- - Меня? С чего же вдруг? Комнатой овладевает тишина, только шум за окном иногда дает знать, что время не остановило свой ход. Парень стоит у двери и смотрит на Джотаро изумленно, с неверием и гаснущей надеждой. Руки крепче сжали ручку портфеля. Джотаро заставляет себя говорить мягче. - Окуясу, подумай. Раз Джоске никого не подпускает, значит, на то есть свои причины. Он уже не мальчик и знает, что делает, - говорит. "Должен знать,"- думает. Снова углубляется в перелистывание страниц своего отчета, или журнала, или справочника. Он, если честно, не заметил, что взял. Лишь бы было. Он углубляется во что угодно, кроме проблем Джоске. Во что угодно, кроме Джоске.***
Вечером город перерождается. Все вокруг стихает, но не пропадает: люди так и ходят по тротуарам, говорят друг с другом, обсуждают какие-то мелочи. Машины разъезжаются по гаражам, в домах зажигаются огни - совсем разные, как и люди внутри. В мире живёт невероятное множество самых разных людей, и даже в таком небольшом городе, как Морио, собрана целая коллекция характеров и жизней: алчные и щедрые; высокомерные и дружелюбные; простые и сложные. Любимые и нет. Так бывает - жизнь сама решает, у кого что забрать, а кому - дать. На то она и жизнь. Джоске сидит на кровати и задумчиво смотрит в вечернее небо. Облака сегодня напоминают золотую дымку, окутавшую небо мягкими солнечными путами. Иногда на их фоне мелькают одинокие птицы, а временами пролетают и целые стайки. Каждый раз парень прослеживает за взмахом крыльев, но в итоге глядит в темнеющую даль, думает о чем-то своем. Когда Джоске лег в кровать, последние полосы света уже покинули комнату. Остывшая постель заставила его поёжиться, захотелось сразу же спрятаться куда-нибудь в тепло. Сейчас он понял, что оставил окно незакрытым. Ладони и ноги замерзли, но Джоске не нашел сил, чтобы встать. Он только натягивает холодную простыню на свое изнуренное тело. Горячей голове становится хорошо в объятиях прохладной ткани. Сегодня он выспится, он дал себе слово.***
Кто-то ласково касается его лица, проводит по щекам, стирает с них соленые капли. Прижимает к себе крепко-крепко, говорит что-то тихое и невнятное, совсем не важное смыслом - скорее, присутствием. Руки на спине ласково поглаживают, успокаивают, и тепло от них заставляет рой мурашек пройтись по телу. Голова юноши прямо на груди мужчины - крепкого и надежного. Могучее сердце бьется сейчас под его ребрами, и Джоске может слышать его , будто у него самого застучало в висках. Слёзы почему-то не останавливаются, льются безостановочно, но парень не издает ни звука, лишь очарованно вслушивается в такт биения сердца. Обычно холодные, как зимнее утро, лазурные глаза сейчас смотрели с теплом, будто бы излучая свет. Одна из рук распутывает локоны, разрушая всю прическу, но сейчас Джоске совсем не злится. Джоске хорошо. Тепло окутывает его с ног до головы, согревает мягко. Пальцы перебирают его волосы, аккуратно и свободно гладят, проводят от затылка вверх, заставляя дрожь вновь пройти по телу. Мягкие губы касаются макушки, и парень медленно обхватывает мужчину своими руками, прижимается, как только может.Он в безопасности, его не станут рушить. Он не один. Утром Джоске проснулся в своей постели. Встал, открыл окно, вдохнул свежий воздух. Тихо рассмеялся своим мыслям. Парень, способный излечить кого-угодно, кроме себя. Парадокс судьбы.