Одно лето в Калифорнии

В этот дивный солнечный день я увидел тебя совершенно случайно. Выйдя из своего уютного домика в надежде насладиться уже остывающим чаем, я бросил взгляд на уходящую вдаль дорогу и обомлел; по ней, поднимая клубы пыли в чистый утренний воздух, медленно ехал паренёк и дарил счастливую улыбку всему живому, что встретится на его пути. Эти чары подействовали и на меня. Чуть только он поравнялся с моей скромной едва ухоженной лужайкой, руки предательски задрожали, а пальцы разжались, выпуская полупустую чашку. Звук разбитого стекла разрезал пустоту, оставив меня стоять на этом прокоятом крыльце с бешено колотящимся сердцем. - Эй, мистер, вам помочь? Невероятной красоты создание свернуло с тропы и направилось прямо ко мне - только здесь я смог рассмотреть этого ангела лучше. Шоколадные кудряшки волос обводили бледное, лишённое пятен и морщин лицо. На идеальном холсте прорисовывались карие глаза, больше песчаные, нежели цвета тёмного кофе, чуть распушенные брови и утонченная улыбка. Тонкая изящная шея, а под ней - четкие очертания ключиц, так и манящих к непозволительному прикосновению... Я замер в ожидании, пока немного сконфуженный, парень не сказал: - Я Питер Паркер, недавно сюда переехал. Тётя попросила пожить в её доме, пока она будет в Париже. Представляете! Эй, с вами всё в порядке? Губы уже хотели бросить равнодушное "да", но не посмели даже раскрыться. Я был до глубины души поражен святой наивностью и нежно звучащим голосом... Черт, как же он сладок и очарователен... За это короткое мгновение, мне показавшееся безжалостной вечностью, моё лицо стало бледнее обычного, тепло будто покинуло тело, отчего всё ещё дрожащие руки покрылись мурашками. Питер чуть нахмурился (но как мила была эта его серьёзность): - Вы нездорово выглядите, сэр. Это ваша чашка? - юноша указал ногой на разбросанные по деревянному крыльцу осколки. - Да, случайно разбил, вот олух, но ничего, сейчас... Я уже сел на колени, прячась от внимательно изучающего лица парня, и начал согребать стекляшки в кучу, не замечая, как каждая вторая оставляет на коже алеющий порез. Паркер в ужасе схватил меня за локти и отдернул подальше от некогда целой чашки: - Прекратите, пожалуйста! У вас ладони в крови! Мистер, вы слышите... Очнулся от транса я, сидя на своём диване, и тут же почувствовал нестерпимую боль: пальцы нещадно кололо, словно тысячи иголок впивались в них снова и снова. Вокруг царила приятная прохлада, несравнимая с духотой, которая скоро заполнит собой улицы и дома - только так можно полностью отдаться работе и не отвлекаться на изнуряющий летний зной. Ощутив прикосновение ко лбу чужих холодных пальцев, я вдрогнул. - Эй... Как вы себя чувствуете? Взволнованность на лице Паркера меня тронула. Видимо, скрывать свои эмоции он не умеет так же хорошо, как и я. - Теперь почти сносно. По мне разве не скажешь? - Там, на крыльце, вы так побледнели. И, когда я увидел кровь... Господи, вы как будто меня не слышали. Мне казалось, если мы зайдем в дом, вам станет лучше, но ничего не изменилось. Я усадил вас и начал бинтовать руки... Вы больны, мистер? Я могу вызвать доктора. - Нет, не стоит, Питер. Всё хорошо. Я опустил глаза на обернутые бинтами пальцы. Паркер еще не закончил, но теперь я мог насладится каждым движением его тонких рук: вот он приподнимает мою ладонь, бережно ее поглаживая по тыльной стороне, обводит белой тканью, и повторяет, не переставая испуганно смотреть в моё посеревшее от усталости лицо. - И всё же я настаиваю. Поверьте, мне совершенно не сложно - буквально минутка, и я вернусь с помощью... - Не волнуйся так, парень. Просто временная слабость. Я встал со своего ложа, намереваясь напоить гостя чаем и самому, наконец, завершить утреннюю трапезу, но ноги чуть подкосились. И, хоть я и избежал столкновения с полом, Питер бросился ко мне, беря под руку: - Вы потеряли немного крови, сэр. Но это ничего страшного, не вставайте. Вы, верно, хотели допить свой чай? Я приготовлю. И, не слушая моих яростных возражений, он принялся обследовать кухню. За невероятно короткое время нашел всё необходимое, пока я любовался открывшимся видом: чуть потрепанные кудри, ровные худые плечи, как и руки с тонкими запястьями, размешивающие сахар в стакане. Не мог не отметить грации юноши - столь плавных движений и такой гибкости мне ещё видеть не доводилось. Спустя несколько минут юноша поставил передо мной горячий напиток, налив себе точно такой же, и осторожно спросил, явно смутившись: - Вы не против, если я тоже... "Нет, солнце, ты можешь выпить весь мой чай - сколько пожелает твоя светлая душа. Я готов каждый день ездить в город, скупая сушёные листья, лишь бы ты пришёл ко мне хотя бы ещё раз..." - Да, разумеется. Питер неловко ёрзал на стуле, не переставая на меня поглядывать: то вопросительно - грустно, то умиляюще - расстерянно. Наконец, он сделал равнодушное лицо и небрежно спросил (но скрыть от меня волнение и любопытный блеск в милых - о Боже, почему столь сильно - глазах ему не удалось): - Как я могу к вам обращаться, сэр? - Тони Старк, но для тебя просто Тони. Паркер покраснел и отхлебнул чаю, наверное, в мыслях коря себя за торопливость и это самое чертово любопытство. Жаль, он не знал, как смешно искривились его персиковые губки, а брови вздернулись вверх, заставляя глаза подтянуться вслед, превращая их в два больших гладко отполированных камня. В полной тишине мы закончили нашу скормную трапезу. Я понемногу пришёл в себя, а потому без колебаний проводил парня до крыльца, чувствуя лишь небольшую слабость. Когда мы вышли на улицу, и жаркое солнце ударило по нашим лицам, заставив прищуриться, Питер всё же сказал: - Прошу вас, будьте осторожнее со стеклом в следующий раз. Пожалуй, мне пора ехать - дома ждут дела... "Нет, пожалуйста, нет. Посмотри на меня! Посмотри на меня и скажи, что ты передумал." - Надеюсь, мы ещё увидимся, мистер... Старк, верно? - Паркер задумчиво наклонил голову, словно обдумывая только что сказанные слова, и начал спускаться по деревянным ступеням навстречу своему велосипеду. Я же медленно развернулся (с уходом мальчишки силы тоже начали исчезать с невероятной скоростью) и приоткрыл дверь дома, как вдруг услышал совсем близко желанный голос: - До свидания! Я навещу вас завтра, если вы не возражаете... - и смех, такой искренний и чистый, что я сам поневоле улыбнулся. - И, да... Энтони... У вас очень редкое имя. Красивое... Тут же раздался звук прокручиваемых педалей, и парень унёсся прочь, снова подняв за собой бледное облако пыли. Моё сердце сделало короткий удар, и, как мне показалось, вовсе перестало биться. В дом я вошёл с глупой, но счастливой улыбкой на бледном от волнения лице.