Он Сону [11:58 PM]
Снов
tuesday '
3 августа 2019 г. в 15:23
— Уджин!
Услышав свое имя, парень замирает на месте и медленно оглядывается, интересуясь, к нему ли этот возглас вообще обращен. Оказывается, что это Джихун, машущий ему одной рукой, а второй обнимающий второго парня, которого Уджин пока еще не знает.
— Доброе утро, — неуверенно приветствует их Уджин. После всего полудня их дружбы, он не знает, как именно должен себя вести.
Джихун позволяет ему тормозить ровно три с половиной секунды, прежде чем закатывает глаза и закидывает руку на Пака, утягивая его в сторону университетских ворот. Второй же парень, пока Уджин смотрит себе прямо под ноги, стараясь не споткнуться, кажется уже давно привыкает к такому близкому контакту с Джихуном, а потому даже не обращает на него внимания, позволяя таскать себя из стороны в сторону и даже не поднимая глаз с экрана телефона.
— Это Бэ Джинен, тоже наш одногодка. Джинен-и, отвлекись от своих переписок с Дэхви на пять секунд и представься Уджину, — командует Джихун, ловко маневрируя среди толпы с двумя телами подмышками.
— Извините, — бормочет Бэ, а после поднимает взгляд и одаривает Пака смущенной улыбкой, — привет. Я Бэ Джинен, очень рад встрече.
Уджин залипает на нового знакомого какое-то время, потому что, е-мае, у него, должно быть, самая маленькая голова из всего его окружения, но затем одергивает себя.
— Пак Уджин. Взаимно.
После этого они просто продолжают идти, Джихун преимущественно болтает с Уджином и время от времени дергает Джинена, чтобы тот никуда не врезался, убрал, наконец, свой телефон, и присоединился к беседе. И когда они проходят мимо очередного огромного скопления людей, парни замечают, что толпа буквально жужжит, изредка хихикая над чем-то.
— Что происходит? — тихо спрашивает у Хуна Уджин.
— Джинен-а? — вместо ответа тянет Пак.
— Работаю над этим, — бормочет Бэ, быстро что-то печатая.
— Парень Джинена — один из тех, кто знает все и обо всех, — тихо шепчет Джихун на ухо Уджина, — наверное, это потому что он близок с Минки-хёном. А этот хён точно ничего не упускает из виду, даже самые бесполезные мелочи. Иногда я его побаиваюсь.
И тут, не больше чем через две минуты, Джинен издает триумфальное вау.
— Понятно. Этим утром Кан Даниэль и Сону-хён пришли в универ вместе, но вот что интересно: Даниэль нес Сону-хёна как невесту, пока тот кричал поставить его на землю. Весь универ гудит об этом, и с каких пор они общаются?
— Тебя просто не было с нами вчера, Джинен-и, так что ты пропустил все самое интересное. Даниэль напросился пойти с нами на ужин, а Сону-хёну эта идея не нравилась совсем, — Джихун усмехается в плечо Уджина, — Уджин-а, ты же с ними занимаешься танцами? Есть что добавить?
— А, ну, — Пак пытается вспомнить что-то из того, что ему говорили вчера, — думаю, вчера Даниэль-хён пришел на занятия, чтобы показаться Сону-хёну с лучшей стороны, но это не очень сработало? Не уверен, думаю, Ынки или Хенбин знают лучше.
— Вы знаете, что это значит, — в предвкушении говорит Пак, шагая к лестнице и волоча за собой два тела. — Самое время спросить напрямую у источника!
— Джихун-а, а ты уверен, что это хорошая идея? — спрашивает Джинен, уже смирившись с тем, что его поднимают уже на три пролета вверх. — Что если Сону-хён в плохом настроении? Ты же знаешь, что он может быть очень страшным в такие моменты…
— Да нет, все в порядке, — тянет Джихун, а улыбка на его лице приобретает хитрый оттенок, — милота на нашей стороне!
— И как это поможет при защите? — взволнованно спрашивает Уджин. Ему вовсе не хочется проверять правдивость слов Джинена о Сону и плохом настроении.
Но несмотря на все протесты и сопротивления, Джихун уверенно толкает их в аудиторию.
— Сону-хён! — щебечет Хун, подходя к месту, где с самой мрачной миной сидит Он.
Затаив дыхание, Джинен с Уджином просто наблюдают за Сону, который несколько раз глубоко вздыхает, явно стараясь усмирить гнев, прежде чем выдавливает из себя:
— Ну?
— Ты в порядке? — спрашивает Джихун. Он тут же подходит ближе и усаживается на парту старшего сбоку, а на лице изображает такое неподдельное беспокойство, что Пак с Бэ чуть рты не открывают. — Ты какой-то нервный, что-то случилось?
Сону, наконец, поднимает глаза и встречается с умоляющим взглядом младшего, думая, должен ли он сразу его послать или поддаться и поделиться информацией.
— Я в полном порядке, — в итоге огрызается Он, раздраженный утренними слухами о себе и Кане.
— Точно? — ластится младший, не желая сдаваться, и двигается к Сону так близко, что их носы почти что соприкасаются. Сону только издает недовольно-раздраженный стон, прежде чем пихнуть Джихуна назад.
— Спрашивай напрямую или вали, я не настроен на игры.
Чрезмерная забота и беспокойство тут же улетучиваются с лица Пака, а в глазах появляется дерзкая искра любопытства.
— Что у вас с Даниэлем-хёном?
Сону лишь закатывает глаза. Ну конечно же.
— Я проснулся от того, что кто-то настойчиво барабанит в двери и говорит, что мы должны пойти в университет вместе. В шесть утра, — Он стискивает зубы, а волосы на его теле встают дыбом от одного лишь воспоминания. — Предатель Ким Джэхван впустил его, так что я не смог просто игнорировать его, пока он не ушел бы.
— И как это объясняет то, что он принес тебя как принцессу? — тут же спрашивает Пак.
— Я совершил ошибку, — отчаянно стонет Сону. — Я забыл, что идиоты понимают все слишком буквально.
— Итааак?
— Я сказал, что не хотел идти с ним, а он тут же начал заливать, что может быть полезным и нести мои книги. Так что я сказал, что если он хочет быть действительно полезным, почему бы ему не понести меня?
— Нет, — на выдохе произносит Джихун, — а он что?
— Я не ожидал, что он просто поднимет меня и перекинет через плечо, как пещерный человек, — недовольно шипит Сону. — Он больной, держите его от меня подальше.
— А где он сейчас? — спрашивает Пак, оглядываясь, в надежде увидеть забитого Кана в каком-нибудь углу или забившегося под парту. — Если он действительно хочет стать твоим другом, не думаю, что на этом все закончится.
— В деканате, — гордо заявляет Он, — сейчас его, наверное, отчитывают за неподобающее поведение и вторжение в личное пространство другого студента без его согласия.
— Какой милый способ сказать, что он нес тебя как невесту, — едва сдерживая смех, заявляет Джихун. — Но знаешь, хён, не думаешь, что стоит дать ему шанс? Он ведь так старается подружиться с тобой.
— Что ж, он выбрал неверный путь! — Сону поднимает на Хуна недоумевающий взгляд, будто бы тот говорит непонятную чушь, — Носить друг друга на руках и устраивать свадебный марш перед универом? Друзья так не делают.
— Конечно делают, — утверждает Джихун, внезапно разбегаясь в сторону Уджина, — Уджин-а, лови!
Уджин чуть ли не спотыкается, пытаясь поймать друга; его колени тут же подгибаются под тяжестью Пака, а руки как-то неловко обхватывают его тело. Он едва ли не роняет его от удивления и смущения.
— Та-да! — пропевает Хун, — видишь, это вполне возможно!
— Ты просто клоун, — ворчит Сону. — И не смей втягивать в это Уджина, я хочу хотя бы одного адекватного донсена, спасибо большое за понимание.
— Хочешь сказать, что Джинен неадекватный? — драматично охает Джихун и тут же становится на ноги, хватая Джинена за плечи и выставляя его перед Сону.
— Да он же без Дэхви и функционировать нормально не может, — невозмутимо произносит Сону, игнорируя румянец на щеках Бэ и его жалкое щебетание о том, что они “просто друзья”.
— Тут ты меня поймал, — сдается Хун. — Но подумай вот о чем. Что остановит Даниэля-хёна от очередной непонятной выходки, при том, что ты постоянно жалуешься? Ты снова что-то скажешь ему, он захочет это исправить и снова что-то натворит.
— И что я тогда должен сделать?
— Дать ему шанс! Он был очень даже ничего вчера, может он правда просто хочет подружиться? Чем сильнее ты отдаляешься, тем больше усилий для вашего сближения он приложит.
Сону ненадолго зависает, прислушиваясь к словам младшего и думая, действительно ли он должен дать Даниэлю шанс стать его другом?
— О, Сону, детка, — пропевает чей-то сладкий голос, и все прекрасно его узнают. Он принадлежит Ким Джэхвану, который на крыльях любви залетает в аудиторию, как сратый Купидон, — тебе есть что объяснить!
Джихун лишь смеется, когда видит как отчаянно Сону хочет забиться в угол ото всех — особенно его лучшего друга — подальше и плакать.
— Во что мне обойдется мое спасение? — с мольбой в глазах спрашивает Сону.
— Две недели вкусняшек, — без сомнений называет свою цену Джихун.
— Одна, — тут же нагло отвечает Он.
— И обед на нас троих сегодня, — Пак не сдается, повышая ставки.
— Идет, — соглашается Сону, бросая недоверчивые взгляды в сторону Хвана, — я в деле только если у тебя выйдет.
— Ну конечно. Ты что сомневаешься в моих способностях? — мурлычет Хун, слишком уж часто хлопая густыми ресницами.
— Иди уже. Пока он не добрался до меня.
— И не доберется, — тянет Джихун и тянет за собой своих молчаливых друзей, — идем, ребята, можете уже занимать столик в кафе!
Сону лишь измученно вздыхает и решает провести день пряток от Джэхвана и Даниэля. Первого у Сону выходит избегать до обеда, на котором он все равно находит его и стебет тысячью и одним способом, напоминая об утреннем позоре. Второй, спасибо ему огромное, не показывается до самого конца учебного дня, а после последней пары появляется на пороге аудитории Сону с очередной широченной улыбкой.
— Сону-хён! — приветствует он его, не обращая внимания на то, что любое их пересечение в универе взрывает групповые чаты сплетничающих куриц к чертям. — Пойдем домой вместе?
Сону уже открывает рот, чтобы послать младшего куда подальше и в догонку сказать, что после утреннего происшествия он вообще ничего не хочет с ним делать и чтобы он перестал слать ему кучу сообщений и неисчисляемое количество смайликов, но. Как только он заглядывает в сияющие надеждой глаза Кана, в его ушах, как в фильме, звучат слова Хуна и он затыкает себя еще до того, как успевает сказануть что-то отвратительно-едкое.
— Мне нужно в библиотеку, у меня много домашки, — спокойно говорит Он, возвращаясь к складыванию своих вещей в рюкзак.
— О! Какое совпадение. У меня скоро сдача проекта, над которым нужно еще поработать, — говорит Кан, неуверенно смотря на старшего. — Пойдем вместе?
— Ладно, — сухо бросает Сону, — но сначала к шкафчику. Встретимся у ворот?
— Хорошо! Увидимся у ворот, хён! — от согласия старшего улыбка Ниэля вырастает в два раза, кажется.
Сону просто наблюдает как младший покидает его аудиторию и старается не думать, на что он соглашается.
Однако к его удивлению, несмотря на то, что Даниэль снова крадет его рюкзак и без умолку болтает обо всем на свете с Сону и с самим собой, удивляясь каждой новой открытой кафешке и каждому особенно красивому цветку в клумбе, в библиотеке он намного спокойнее и тише. Он не говорит громче шепота и не мешает Сону, пока тот что-то читает, однако эта странная привычка говорить с самим собой сопровождает его и там, так что иногда Сону залипает на то, как он комментирует каждое свое действие.
Часы тикают достаточно быстро, так что к моменту, когда Сону заканчивает свою работу и разминает шею, пытаясь облегчить напряжение, он вынужден признать, что компания Даниэля не так плоха. И если судить по блокноту младшего, где аккуратным почерком в беспорядке написаны всякие заметки с комментариями, он тоже уже заканчивает исследования.
— Эй, — он слабо касается плеча Ниэля, в ответ получая удивленный взгляд и еле сдерживая себя от смеха, — ты закончил? Голоден?
— На сегодня я все, — тихо говорит Дани, стараясь контролировать громкость своего голоса, — тем более, мне его сдавать только на следующей неделе. Поедем поедим?
— Ага, до смерти хочу рамен, — признает Сону, прежде чем вздохнуть в привычном раздражении, когда его взгляд цепляется за то, как Кан снова берет оба их рюкзака и направляется к выходу.
— О, хён! — от предвкушения его шепот становится громче. — Я знаю одно классное место, но оно далеко, вряд ли мы сможем дойти. Это ничего?
И где-то глубоко в своей голове Сону отпихивает ту часть сознания, которая спрашивает, почему он не уходит, почему, хоть и косвенно, но предлагает Ниэлю поесть вместе и почему и сам ждет этого ужина, а после отвечает:
— Да, все в норме. Тогда на автобусе?
Ниэль поворачивается к нему, чтобы одарить одной из своих очаровательно-озорных улыбок.
— Хён, ты доверяешь мне?
— Конечно же, нет, — без сомнений отвечает Сону буквально через секунду. — Но колись, в чем план?
Даниэль смеется уже в голос, когда они оказываются на полупустой парковке у библиотеки и внезапно берет Сону за руку так естественно, будто они такое проворачивают каждый день.
— Идем!
Сону позволяет Ниэлю тянуть его за собой, а сам идет чуть позади, укрываясь от ветра и надеясь, что Кан этого не заметит. Последний ведет его обратно к университету, пока они не останавливаются напротив его мотоцикла.
— Ни в жизни, — на выдохе заявляет Сону, уставившись на двухсот пятидесяти килограммовую машину в царство Аида.
— Да, сейчас. — радостно отвечает Ниэль, поднимая заднее сиденье, чтобы достать оттуда шлем и вложить его в руки Сону, а затем снова повторяет. — Ты доверяешь мне?
Кан серьезно смотрит старшему прямо в глаза, а тот чувствует, как по телу проходит холодок, из-за чего он чувствует, что будет в безопасности.
Вместо ответа Сону молча надевает на себя шлем, а лицо младшего снова сияет счастьем. Он легко перекидывает ногу через своего железного коня, а после заводит мотор, чувствуя приятную вибрацию и терпеливо ожидая пока Сону усядется. Он забирается очень медленно и осторожно, соблюдая дистанцию между их с Ниэлем телами и не зная куда деть руки и — еще важнее, — последний ли это день его жизни. Иронично, ведь мама говорила ему, что рамен убьет его однажды.
— Хён, — голос Ниэля приглушен из-за шлема и звука двигателя, — держись за меня или упадешь.
— Я и сам знаю, — бурчит Сону и двигается вперед, обхватив руками талию младшего и прижавшись к его спине, — просто пожалуйста, не убей нас? Я не так планирую свою смерть.
— Ну не знаю, — шутит Ниэль и тут же трогается с места на скорости, точно превышающей дозволенную, — я вот не против умереть в твоих объятиях.
И если бы Сону не нужно было держаться за Даниэля, чтобы не упасть, он бы с радостью дал ему в рожу. Но вместо этого он просто слабо толкает его своим шлемом, чтобы не отвлекать от дороги. Даниэль только смеется тихо, чтобы Сону не смог его услышать (однако тот все равно знает, что младший хохочет, ведь чувствует слабую дрожь его плеч), а после разгоняется еще сильнее, так что они почти взлетают над дорогой.
Чтобы привыкнуть к скорости нужно время, но по истечению его Сону смеется тоже, ослабляя смертельную хватку на Даниэле и откидываясь назад, чтобы почувствовать обдувающий его со всех сторон ветер, а также невероятное чувство свободы, которое отличается от того, что он чувствует во время танцев, но все же кажется ему очень приятным и легким.
Когда они, наконец, добираются до нужного места, у Сону кружится голова, он даже не сопротивляется, когда Даниэль снова ведет его за руку по незнакомым кварталам, пока они не доходят до тихого и неприметного места, где можно, наконец, поесть рамен. Они садятся в небольшой комнате, где интерьер немного напоминает стены в традиционных японских кафешках, и тут же принимаются за еду, как только ее приносят, не замечая до этого, насколько они, оказывается, голодны.
Бульон оказывается наваристым и очень вкусным, а у лапши идеальная текстура и степень готовности; из-за своего нетерпения Сону обжигает язык несколько раз, а Даниэль лишь смеется над ним до того момента, пока он и сам не обжигает небо, и на этот раз очередь Она смеяться, когда младший тихо хнычет.
Слова протеста остаются на кончике языка Сону, когда Даниэль платит за него, но когда последний, со счастливым блеском в глазах, вытягивает его из кафе на улицу, какая разница, кто из них платит?
Старший полностью игнорирует факт того, что у него еще куча домашки и просто следует за Даниэлем по узким улочкам их города, останавливаясь почти у каждого киоска и каждого магазинчика, смеясь над милыми плюшевыми игрушками и вытянутыми лицами нарисованных на стендах айдолов. Они проходят мимо магазинчика с мангой, засмотревшись на несколько секунд на экран с каким-то мультиком из детства, и когда Даниэль играет с тонами своего голоса, гибло пытаясь спародировать главных героев, Сону не может сдержать очередную волну смеха. Он и вспомнить не может, когда смеется так много в последний раз.
Конечно, его друзья веселые, очень даже, но обычно к этому времени Сону уже в общаге, занимается домашкой, или тренируется в танцах, или он тот самый человек, который пытается заставить людей смеяться, или, что еще хуже, пытается заткнуть Джэхвана и спасти соседей от его дельфиньего смеха.
Возможно, Сону ошибается насчет Даниэля; возможно он слишком строг к нему и делает выводы слишком быстро.
Возможно, после этого дня Сону не очень-то и против быть с ним друзьями.
Из плена мыслей его вырывает Дани, который возвращается из соседнего магазинчика, возбужденно держа что-то в руке.
— Вот! — он вкладывает какой-то маленький металлический предмет в руку старшего. — Это тебе, хён. Теперь у нас есть что-то общее!
Сону подносит руку к свету фонаря и раскрывает ладонь. На ней лежит маленький брелок на телефон в форме буквы «С» и с маленькой фигуркой какого-то мультяшного персонажа. Ниэль поднимает руку и показывает свой в форме буквы «Д» и с прикрепленной к нему щенячьей мордочкой. Парные брелоки.
Внезапно в глазах Сону атмосфера их прогулки меняется, а в голове тут же всплывает недавно сказанная им самим глупость. Из-за этого внизу живота образуется какое-то холодное и тяжелое чувство, которое он ужасно хочет проигнорировать, но не может. Он Сону не трус.
Он Сону не пытается избежать правды; он — воплощение оправданной гордости и грубой прямолинейности, его характер не позволяет ему притвориться другим.
— Даниэль, — тихо спрашивает Он, продолжая держать брелок в открытой ладони, — мы встречаемся?
На это Ниэль смущенно моргает несколько раз.
— А разве нет? Ты ведь сам предложил, разве нет, хён?
Сону только глухо смеется; в конце концов, все это его вина. Весь этот хаос и все потраченные нервы — результат его глупых слов, которые сейчас играют с ним эту злую шутку. Кан Даниэль сейчас с ним вовсе не потому что хочет быть его другом или потому что хочет узнать его получше, несмотря на красивую обертку и колючий характер.
Просто игра, недельный контракт. Это не начало дружбы, которой он в будущем мог бы дорожить, а отношения со сроком годности.
— Верно, — эхом отзывается Сону, — так и было.
— Хён? — взволнованно зовет его Даниэль. — Я опять что-то натворил?
— Нет, ничего такого. Спасибо за брелок, — как-то скованно благодарит его Сону и тут же убирает маленький металлический предмет в карман, так что теперь он не касается его и не чувствует как горит под ним его кожа, — думаю, пора расходиться. Было весело, но уже поздно.
— Хорошо, — Ниэль тянется к старшему, чтобы взять его за руку, но останавливается, когда тот внезапно отводит ее в сторону, хотя все время до этого не сопротивляется этому, — я подвезу тебя?
— Нет, не думаю, что смогу повторить свой прошлый успех на полный желудок, — лжет Сону, забирая у Кана свой рюкзак. — Я просто поеду на автобусе. Увидимся завтра?
— Точно? — младший колеблется, ибо не хочет отпускать Она одного, но старается держать свою непринужденную улыбку настолько естественной, насколько возможно.
— Абсолютно, — он закидывает рюкзак на плечо и машет на прощанье. — Увидимся на тренировке. Не опаздывай и возьми сменную одежду, идет?
Он уходит быстро, не дав младшему и минуты на ответ, и не оборачивается, даже когда тот выкрикивает его имя. Но младший не следует за ним в этот раз, и за это Сону благодарен. Дорога на автобусе занимает целых сорок минут, в течение которых Сону раздраженно раскачивается на старом сиденье и чувствует непонятно откуда взявшуюся клаустрофобию.
Он вовсе не думает о пятнадцати минутах езды с Ниэлем, о чувстве неистовой свободы и о теплой, крепкой и широкой спине младшего. Не думает о шумном ветре и радостных от скорости криках. Не думает.
Когда Сону, наконец, возвращается в общежитие и входит в свою комнату, то не без радости отмечает, что она пустует. Записка от Джэхвана гласит, что он у Линя, помогает ему с домашкой, а Сону и не против. Он падает на кровать, но затем все же заставляет себя потратить целый час на собственные уроки, хотя и сам едва понимает, что пишет.
Он умывается и забирается под одеяло до прихода своего соседа, что не может не удивить последнего, ибо Сону всегда ложится поздно, только когда полностью убедится в том, что готов на завтра.
Его телефон то и дело загорается от новых сообщений от Ниэля, в которых он, преимущественно спрашивает, добрался ли старший до дома и все ли у него хорошо. Сону долго гипнотизирует свой телефон, думая, сколько раз он произносит одни и те же фразы каждую неделю, когда встречается с кем-то новым?
Улыбашка ❤ [9:12 PM]
Ты уже дома, хён? Ты выглядел как-то странно под конец. Это из-за рамена? Или из-за того, что мы ели после на улице?
Улыбашка ❤ [9:13 PM]
Стоит ли мне привезти тебе что-нибудь? Обезболивающее?
Улыбашка ❤ [9:20 PM]
Гуаньлинь сказал, что видел, как ты вернулся в общежитие, хорошо, что ты в порядке. Ты снова учишься?
Улыбашка ❤ [9:22 PM]
Не учись так много! Нужно и отдыхать тоже
Улыбашка ❤ [9:28 PM]
Спасибо за сегодняшнюю прогулку, было очень весело ^_^ Давай снова пойдем на свидание?
Улыбашка ❤ [9:31 PM]
Увидимся завтра на тренировке! Я принесу свои треники, вот увидишь!
Улыбашка ❤ [10:03 PM]
Ты уже спишь, хён? Или ты игнорируешь меня?
Улыбашка ❤ [11:52 PM]
Думаю, ты уже уснул… сладких снов, хён! Пусть тебе приснюсь я ^o^ ❤❤❤
Его пальцы в сомнении замирают над клавиатурой; соблазн проигнорировать Ниэля и в этот раз очень велик, особенно если учитывать, что Сону хочет проучить младшего за то, что просто играл с ним.
В конце концов, Сону решает поставить будильник сначала, а уже после отправить одно короткое сообщение. Утром он со всем разберется, доведет эту неделю притворства до конца, а может и забьет на все и “расстанется” с Ниэлем преждевременно.
В любом случае, это просто комедия, отрицать это бесполезно, как и факт того, что Сону сам втягивает себя в это, так что остается либо закончить все, либо взять на себя последствия. Голова уже совсем отказывается работать, так что Сону просто ложится спать. Всего лишь неделя, что может произойти?