A week (to fall in love)

— Так, так, так.       Джисон скептически оглядывает своего сопящего в обе дырки братца, а после переводит взгляд на настенные часы. Десять утра. — И что ты, лошпед малолетний, делал бы без меня? — качает он головой, прежде чем ухватиться руками за одеяло и резко дернуть его на себя, заставляя Ниэля свалиться с кровати. — Ай! Како- Хён! — недовольно выкрикивает Ниэль после поцелуя с холодным полом. — Скажи спасибо, ведь я спасаю твою жалкую задницу. Уже десять, через час ты должен уже быть у двери Сону и заставить его влюбиться, а пока что ты тянешь максимум на «заставить его вырвать». — Вот дерьмо! — хватает секунды, чтобы Кан вскочил с пола и убежал в ванную наводить марафет.       Джисон лишь снова качает головой и тяжело вздыхает, уходя из комнаты младшего братца обратно на кухню. Там, облачённый в милый фартук, его ждет Сонун, беззаботно поджаривающий яйца на завтрак и напевающий себе под нос песни. Юн мягко улыбается такому виду, а после подходит и обнимает своего низкого бойфренда(?) со спины, умостив подбородок на его макушке. — А ну слезай, — со смехом предупреждает Ха, — а то я спалю наш завтрак. — Но так удобно, — ноет старший. — Ты так подходишь мне. Я буду скучать по этому, когда уеду.       На несколько секунд воцаряется полная тишина, а после, выключив плиту и накрыв сковороду крышкой, Сонун поворачивается в чужих руках и смотрит Джисону прямо в глаза. — Кем мы останемся на этот раз, когда ты уедешь? Потому что я не могу так, не могу продолжать жить в подвешенном состоянии. Я не могу. — Знаю, — шепчет Сон, наклоняя голову и соприкасаясь с младшим лбами, — и мне жаль, что все вышло так. Это моя вина, я боялся, что мы отдалимся с моим отъездом, но и отпустить тебя я тоже не мог. В итоге, все пошло по заднице. — Не ты один виноват в этом, — уверяет его Сонун, а пальцами неуверенно теребит края чужой рубашки. — Мне нужно было сказать что-то, проявить инициативу. Я думал, что мне не нужно много, чтобы быть счастливым, но я ошибался. Я жадный, мне нужен весь ты. — Тогда, если ты все еще хочешь меня, я твой. Никаких недопониманий и непонятностей, нет больше «не знаю» и «не уверен», есть только мы, — тихо шепчет Джисон, прежде чем оставить мягкий поцелуй на виске Ха.       Довольная улыбка начинает играть на его губах, а сам парень приподнимается на носочки и целует своего парня в губы. — Идет, — с усмешкой отвечает он, — теперь ты точно попался, и жалеть тебе запрещается!       Еще несколько секунд парни стоят так, смеются и болтают о глупостях, пока со стороны лестницы не слышится грохот. Буквально за секунду отпрянув друг от друга, они видят запыхавшегося Даниэля. — Рад, что вы снова сосетесь! Я побежал, пока, Джисон-хён! Увидимся, Сонун-хён!       А дальше две пары удивленных глаз наблюдают за тем, как Даку вылетает из дома и захлопывает за собой дверь. — Ё-маё, что за ребенок, — вздыхает Сон, драматично потирая переносицу. — Присматривай за ним, ладно? — Не-а, — со счастливой миной отвечает Ун, возвращаясь к приготовлению завтрака, — у меня уже есть свой Кан-Юн, за которым я буду присматривать, а за вторым пусть присматривает Сону. — Эй! — возмущается старший, а после все же срывается на тихий смех. — Но да, думаю, ты прав. У Сону будет много проблем, но по крайней мере, Ниэль в надежных руках.

***

      Сону открывает дверь своей комнаты даже раньше, чем Ниэль заканчивает стучать в нее, ведь слышит его громкие шаги еще на лестнице. На его лице дразнящая улыбка и озорной взгляд. — Минута одиннадцатого, — заявляет он, — не идеально, но в любом случае, лучше, чем в прошлый раз. — Я не опоздал, так что ты не можешь злиться на меня в этот раз! — отвечает запыхавшийся Кан, согнувшись пополам и стараясь отдышаться. — Я и не злюсь, — с легкостью соглашается Сону, пожимая плечами. — Надеюсь ты рад, что я попросил Джисона-хёна вовремя вытряхнуть тебя из кровати?       Голова Ниэля поднимается вверх так резко и стремительно, что в какой-то момент Сону слышит хруст в его шее, а за ним возмущенно-обиженное «Что?!»       Он только смеется и за руку оттаскивает ничего не понимающего Кана от двери. — Джисон-хён сказал, что у тебя есть привычка перевозбуждаться перед тем, что ты так сильно ждешь, засиживаться допоздна и в итоге все просыпать. Думаю, я просто подстраховался. Кстати, ты снова на мотоцикле? — Ага, — ухмыляется младший, когда полностью отходит от удивления. К слову, ему приятно, что Сону изучает его и старается поправить глупые привычки, — тебе понравилось кататься?       В ответ Сону неопределенно жмет плечами. — Было неплохо; чувствовать как ветер проносится мимо — почти как летать. Так куда мы держим путь? — Это сюрприз, — заявляет Кан, подводя Сону к мотоциклу и вручая запасной шлем.       И прежде чем натянуть на себя средство безопасности, Сону пробегается оценивающим взглядом по своему пока-еще-парню. — Тогда я жду чего-то классного. — Ну хён, — ноет младший, — не дави на меня!  — Мог бы просто сказать, — в ответ дразнится старший, — но нет, так нет. Сюрпризы должны быть хорошими, или они не заслуживают моего внимания. — Беспощадный, — бормочет себе под нос Ниэль, пока перекидывает ногу через мотоцикл и ждет, пока Сону сядет позади. — А что, ты думал со мной будет легко? — с усмешкой в голосе тянет старший, пока устраивается за широкой спиной Кана. Ответа не следует. Вместо этого Ниэль зажигает двигатель, выруливает из парковки и, превышая все скоростные лимиты, мчится по забитым улицам Сеула, умело маневрируя между машин и слушая счастливые крики старшего.       В какой-то момент Дани съезжает с шоссе, к слову, едут они уже достаточно долго, но пейзажи вокруг настолько красивые, что Сону даже не думает жаловаться. Они едут вдоль береговой линии, и когда здания мегаполиса исчезают, на их месте появляются высокие ели и сосны. Вскоре парни все-таки возвращаются к городу, но с какой-то другой стороны: дома и постройки не такие высокие, причудливые и угловатые; Сону очень хочет снять шлем и подышать свежим воздухом, но пока не может.       К нужному месту они подъезжают спустя почти час; паркуются около ресторана и, наконец почувствовав землю под ногами, в течение минуты разминают затекшие мышцы. Даниэль неуверенно берет старшего за руку, переплетает их пальцы, а только потом поднимает на него глаза, как бы ожидая одобрения. В ответ Сону слабо сжимает чужую руку и кивает в сторону, этим говоря Ниэлю идти, что тот с радостью и делает.       Внутри ресторанчика их приветливо встречают администраторы и официанты, говоря о том, как им приятно снова встретить Ниэля и провожая парней во внутренний дворик. И когда Сону оказывается уже около их столика, его внимание падает на невероятный вид густого леса на склоне горы. Он опускается на стул, но все также не может оторвать взгляд от развернувшейся красоты, что, конечно, не ускользает от младшего. — Можно считать, что этот сюрприз стоил твоего внимания? — самодовольно спрашивает он. — Это невероятно, — выдыхает все еще пораженный старший, — ты всех водишь сюда на свиданки, чтобы поразить видом?       На секунду Ниэль хмурится, прежде чем потянуться через весь стол за чужой рукой и мягко сжать ее в своей снова. — Никого, — тянет Кан, — только тебя. Даже семью я сюда не водил.       И в итоге, безуспешно борясь с румянцем, Сону наконец одаривает Ниэля ужасно довольной улыбкой. — Отлично. Давай поедим, я умираю с голоду. Что самое вкусное?       В конце концов, парни заказывают столько еды, сколько едва ли помещается на их столе; они с удовольствием жуют пасту и салаты, с трепетом разламывают хрустящий хлеб, только что освобожденный из уз печи, и без устали болтают. Беседа на этот раз идет легче и живее, ведь Сону теряет свою строгость, а Даниэль перестает заикаться на каждом слове, в панике не зная что и как сказать. Они долго смеются над историей Сону о Минхене, который сначала делит комнату с грязнулей Джэхваном и каждый день мутузит его за очередной срач, но в какой-то момент смех обрывается, и Даниэль в ужасе визжит и забирается на стул с ногами, закрывая руками голову. — Убери это! Убери, убери! — кричит испуганный Кан, а Сону лишь растерянно тянется к нему и удерживает от прыжка с дворика вниз. — Что? Что убрать? — бегая глазами вокруг, нервно спрашивает Он. — Пчела! — снова взвизгивает Кан и срывается с места, подбегая к лестнице, чтобы в неуклюжей манере попытаться спрятать свое огромное тело за двумя сантиметрами кованого железа.       У Сону даже времени на смех не хватает: он и сам панически начинает махать конечностями, пытаясь избавиться от источника противного жужжания, но в итоге он, как и Даниэль, позорно сбегает и мостится к младшему в его скромном убежище, со стыдом наблюдая как официантка, меньше их обоих в два раза, спокойно провожает черно-желтую бестию вон.       Пристыженные, они садятся на свои места и тихо ожидают реакции друг друга, а затем, не сговариваясь, скорее заканчивают свою трапезу, на случай, если пчелы решат вернуться в удвоенном количестве. К моменту, когда приносят счет, Сону первым забирает его, несмотря на протесты младшего. — Ты платил за все в прошлый раз, так что теперь моя очередь, — настаивает старший, протягивая официантке нужную сумму, а после устраивается поудобнее в ожидании сдачи. — Но ты можешь заплатить на нашем следующем свидании.       В ту же секунду Ниэль впивается удивленным взглядом в старшего, с надеждой переспрашивая: — Следующем?       В течение пары секунд Сону сомневается, поджав губы. — То есть, если оно будет, — поправляет себя он, делая вид, что он не замечает как на глазах грустнеет Дани.       Вскоре после этого парни шагают на выход, не переставая благодарить официантов за вкусную еду и отличное обслуживание. Вернувшись обратно в город ближе к вечеру, они проводят остаток дня за тем, что перебегают от одного милого магазинчика к другому, виляя меж огромных зданий и желая найти что-то особенное. За свои старания, вопреки ожиданиям, парни получают лишь пару старых пластинок. Вдобавок, Сону покупает одну из любимых книг Минхена, которую выпускают в ограниченном количестве, и зарекается оставить ее до Рождества.       Потом Даниэль предлагает пойти и поиграть в видеоигры, на что Сону довольно улыбается и начинает бежать в сторону ближайшего интернет кафе первым. В итоге, это превращается в очередное соревнование, в котором нет определенного победителя, зато есть два еле дышащих тела. Игры занимают добрых три часа. Они бы и продолжались, однако желудки парней явно и очень настойчиво просили еды снова, так что игры пришлось отложить. Но вместо того, чтобы куда-то пойти и нормально поесть, студенты предпочитают «проесть» себе путь до площади через все палатки с уличными вкусняшками.       На десятой палочке рыбного пирога, который они покупают из-за Ниэля, Сону хочется вернуть половину съеденного обратно, а Дани, как ни в чем ни бывало, довольно дожевывает свою порцию. Ну да, у него ведь черная дыра вместо желудка. Подвернувшийся как раз вовремя фонтан, Сону и Ниэлем расценивается как раковина, так что они без единого сомнения моют в нем руки, а после Кан сжимает ладонь хёна в своей. И несмотря на недолгое нытье последнего, руку свою он не убирает.       Затянувшееся молчание никого особо не напрягает, а звенящие в голове недосказанные когда-то слова — еще как. И по сути, проходит еще, как минимум, минут десять, прежде чем Ниэль собирает всю волю в кулак и начинает новый разговор на волнующую обоих парней тему. — Знаешь, хён, я никогда не хотел прославиться как бойфренд на неделю, — тихо признается он, — но когда я был на первом курсе, одна девушка призналась мне. И тогда я, не привыкший к такому, не смог отказать ей, к тому же, я не хотел ранить ее чувства. Когда я пришел домой и рассказал все Джисон-хёну, он отругал меня и сказал, что лучше быть честным и все ей рассказать. Некоторое время, а именно неделю, я самобичевался по углам и не мог поговорить с ней, но в итоге мы порвали.       Сону слушает молча, лишь большим пальцем поглаживает внешнюю часть ладони младшего.  — Но она восприняла это… тяжело. Начала кричать, обвиняла меня в том, что я играл с ее чувствами и убежала жаловаться брату. Признаю, я повел себя глупо и незрело, но тогда я и был глупым и незрелым. Никто до этого не признавался мне, а я ни с кем не встречался, ну хотя бы потому что еще год назад я выглядел как конченый ботан. Ее брат быстро подключил свои связи, и в итоге появился слух о том, что я встречаюсь с кем-либо лишь неделю; что я что-то вроде лайт-версии настоящего бойфренда. Я даже не знал об этом слухе, пока в следующий раз, через неделю после начала отношений, от меня просто без слов ушли. И второй случай, кажется, только усилил распространение ложного слуха, — после этих слов Ниэль смущенно смеется и, в волнении, уже который раз касается пальцами свободной руки сережки в ухе. — Джисон-хён говорит, что я как странная смесь дикой невнимательности и неумения отказывать людям. Думаю, так все и пришло к тому, что есть сейчас.       Сону тихо напевает какую-то мелодию себе под нос какое-то время, пока они идут, а потом вдруг останавливается. — Значит, когда я попросил быть моим бойфрендом, ты согласился просто так? — Нет! — тут же отвечает Кан. — Ну, то есть, технически, да. Но ты правда нравишься мне, хён. Я всегда признавал тебя и всегда восхищался тобой. Так что я был очень рад, что именно ты был тем, кто предложил мне встречаться. — И чем же ты восхищался? — с любопытством и каким-то непонятным страхом спрашивает Сону. — Мне нравится, что ты можешь защитить кого-то, кого ты даже не знаешь, — первое, что называет Кан. — Мне нравится, что ты не боишься высказать свое мнение. Нравится, как ты делаешь вид, что тебе все равно, но в случае чего первым бежишь на помощь. Нравится смотреть на то, сколько сил ты вкладываешь в то, что тебе нравится. Ты очень старательный, но иногда позволяешь себе дурачиться и не боишься, что кто-то будет смеяться над тобой.       Во время недолгой паузы в своей речи, Кан тянет своего хёна чуть ближе к себе и улыбается. — Нравится смотреть как ты фокусируешься на танце или обучении. Наблюдать за тобой, переполненным страстью — это просто что-то с чем-то. Когда ты так увлечен и так широко улыбаешься, пусть даже не мне, ты невероятно красивый, хён. От тебя невозможно оторвать взгляд.       Лицо Сону неистово краснеет с каждым новым произнесенным Каном словом, и парень пытается закрыть его руками, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение, однако Ниэль не позволяет этого сделать. Вместо этого он притягивает старшего ближе к себе; настолько, что их лица оказываются очень близко друг к другу.  — Хён, я ответил на твой вопрос? — Д-думаю, да, — следует в ответ. Внезапно Сону осознает, что почему-то заикается. Он отводит взгляд в сторону, цепляет им зажженные фонари и вечерние облака, затянувшие темное небо. Где-то на фоне тихо стрекочут сверчки, и Сону старается сконцентрироваться на них, а не на своем быстро бьющемся сердце, но в какой-то момент Ниэль чуть сильнее сжимает его руку, заставляя вернуться в реальность.  — Хён? — младший нервно переминается с ноги на ногу, когда старший вновь встречается с ним взглядом, но продолжает молчать. — Ниэль, как все обычно заканчивается? — Что? — слабо спрашивает Кан, а его пальцы холодеют. И прежде чем ответить, Сону многозначительно оглядывается. — Кажется, наша неделя уже прошла. —…кажется.  — Отлично, — решительно говорит старший, — тогда объявляю эти недельные отношения официально завершенными. Только у меня есть вопрос.       Он молчит, только смотрит на Сону своими грустными глазами и чувствует как его сердце проседает под холодом наступающей ночи. А ведь и правда, уже осень. Серая, безжизненная и мучительная. Забирающая все прекрасное, что так нравится Даниэлю, а главное, забирающая Сону.       В этот момент старший поднимает руку младшего к своему лицу и оставляет на его ладони мягкий поцелуй. — Кан Даниэль, давай встречаться? По-настоящему, не на неделю, а на всю жизнь. Или, по крайней мере, пока твои чувства будут прежними, позволишь звать тебя своим? Ты принес веселье и беспорядок в мою жизнь, благодаря тебе я вспомнил, что не всегда нужно слепо рваться вперед. Теперь я хочу замедлиться, хочу смеяться и быть с тобой так долго, пока на наших лицах не появятся морщины. Так что… станешь моим парнем по-настоящему?       Улыбка, вмиг появившаяся на лице Даниэля сияет ярче дневного солнца. Его переполняет радость и счастье, такое чувство, что эти два чувства текут по его венам вместо крови и заряжают энергией на всю жизнь. Парень делает резкий выпад вперед и заключает старшего в свои медвежьи объятья. — Конечно! — кричит он, смеясь куда-то в изгиб чужой шеи. — Как же ты меня напугал, это было ужасно!       С улыбкой на лице Сону поворачивает голову вбок, чтобы оставить на щеке Кана мягкий поцелуй. — Извини, я не хотел. Я думал, что нужно предложить нормально. Не в шутку, не из простого любопытства, не смеха ради. А только потому что мы оба хотим этого. — Хён! И кто теперь невыносимый?       Сону лишь тихо хохочет, а после проигрывает своему желанию оставить более весомый поцелуй на коже своего парня. — Теперь ты мой. Ты сказал «да», а значит не можешь передумать через неделю.       Кан кивает, прежде чем поцеловать Сону так, как ему хочется. Он мягко касается его губ, а после довольно улыбается в поцелуй. — Так значит ты признаешь, что я выиграл? — Выиграл? — слабо нахмурившись и немного отстранившись спрашивает Он. — Именно, выиграл, — самодовольно повторяет Кан, — я влюбил тебя в себя за неделю. Я выиграл.       Сону в ответ усмехается. — Кто это тут влюблен в тебя? — Ты сказал, что хочешь меня навсегда, так что я влюбил тебя в себя! — тут же обиженно возражает младший, но Сону быстро заставляет его замолчать очередным поцелуем. — Что ж, — тихо шепчет он в губы своего парня. Своего парня. Теперь он полноправно может звать так Ниэля, — теперь ты можешь проворачивать такое каждую неделю нашей жизни, верно?